Скуратович, Пётр

Пётр Скурато́вич (пол. Piotr Skuratowicz; 1891—1940, Харьков) — бригадный генерал Войска Польского.

До 1917 служил в русской армии, с 1917 — в 1-м Польском корпусе в России. В 1918 через Мурманск добрался до Франции, где вступил в ряды польской армии генерала Юзефа Халлера, воевавшей на стороне Антанты. С этой армией вернулся в Польшу в июне 1919, участвовал в советско-польский войне, во время которой показал себя квалифицированным кавалерийским командиром. В 1920—1922 командовал 6-м стрелковым полком, затем некоторое время был начальником центра обучения кавалеристов. В 1929—1932 — командир 10-го стрелкового полка, в 1932—1937 — командир 12-й кавалерийской бригады. В 1937—1939 — начальник департамента кавалерии в военном министерстве. С 1939 — бригадный генерал.

Во время Второй мировой войны в сентябре 1939 недолго командовал оперативной группой «Дубно», сформированной из отдельных батальонов и кавалерийских отрядов. Вскоре его сменил на этом посту полковник Стефан Ханка-Кулеша.

В 1939 был арестован НКВД и отправлен в Старобельский лагерь. Расстрелян в Харькове весной 1940.

Отрывок, характеризующий Скуратович, Пётр

– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.