Главный опекунский совет
Гла́вный опеку́нский сове́т, польск. Rada Główna Opiekuńcza — название двух благотворительных организаций, существовавших в период оккупации Польши немецкими войсками:
1) в 1916—1918 в Царстве Польском (с согласия немецких оккупационных властей) и после, до 1920 года на территории Литвы, Латвии и Эстонии. Содержала приюты, раздавала продовольствие, одежду, денежные пособия. Председателями Совета были (поочередно): С. Дзежбицкий, Евстахий Сапега, а председателями Главного Управления: Адам Роникер, С. Станишевский.
2) в 1940—1945. В 1940 Адам Роникер, с согласия губернатора Ганса Франка, возобновил его деятельность. Существенное содействие в его деятельности оказал кардинал Адам Стефан Сапега. Помощью ГОС (RGO) пользовалось около 700—900 тыс. человек в год.
Деятельность Главного опекунского совета была разрешена оккупационными властями. В частности, представитель ГОС из Кракова доктор Эдмунд Зейфрид (польск. Edmund Seyfried) и ряд других сотрудников этой организации участвовали в делегации направленной Управлением пропаганды в Варшаве на место Катынского расстрела [1] [2] [3].
Виды деятельности
- приюты для сирот,
- пункты медицинской помощи,
- кухни для бедных,
- профессиональные курсы и ремесленные мастерские,
- денежные пособия,
- раздача одежды, обуви, пищи,
- отправка посылок для военнопленных и заключённых,
- содействие в расселении на территории Генерал Губернаторства поляков выселенных из польских территорий включённых в III Рейх (главным образом из Великой Польши и Поморья),
- помощь выселенным жителям Замойщины, беженцам с Волыни,
- импровизированные больницы для польского населения во время эпидемии оспы и во время варшавского восстания, а также после его разгрома,
- помощь для жителей Варшавы во время восстания и после их изгнания с города,
Источники финансирования
ГОС получал средства (финансы, а также натурой) на ведение деятельности:
- от оккупационных властей,
- в виде заграничной помощи, главным образом от правительства США,
- в виде секретных дотаций правительства РП в изгнании,
- в виде пожертвований общественности.
ГОС сотрудничал с Швейцарским Красным Крестом. В нём работало, как правило без вознаграждения, около 15 тыс. человек, в том числе Каролина Ланкоронская.
Напишите отзыв о статье "Главный опекунский совет"
Ссылки
- ↑ [katynbooks.narod.ru/drama/drama.html Катынская драма: Козельск, Старобельск, Осташков: судьба интернированных польских военнослужащих]. (Ч. Мадайчик. Катынская драма)
- ↑ [tygodnik.onet.pl/3591,30122,1439945,tematy.html "Leżą tam wszyscy jeńcy"] (Tygodnik Powszechny)
- ↑ [www.polityczni.sgl.pl/index.php?pokaz=wydarzenie_pokaz&stan=modyf&idmodyf=40 Zbrodnia Katyńska: Prawdy nie znał tylko ten, kto nie chciał"] (Więżniowie Polityczni 81-89 ...)
Отрывок, характеризующий Главный опекунский совет
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
