География Австрии

География Австрии
Часть света	Европа
Регион	Центральная Европа
Координаты	47°26′ с. ш. 13°39′ в. д.
Площадь	113-я в мире 83 871 км² км² суша:  % вода:  %
Границы	2 563 км (Швейцария, Лихтенштейн, Германия, Чехия, Словакия, Венгрия, Словения, Италия)
Высшая точка	3 798 м (Гросглокнер)
Низшая точка	115 м (озеро Нойзидлерзее)
Крупнейшее озеро	Нойзидлерзее (320 км²)

Австрия — государство в Центральной Европе. Площадь 83 871 км², из них площадь водоёмов — 1 426 км². Высочайшая точка — гора Гросглокнер (3 798 метров).

Австрия граничит со Швейцарией (164 километра) и Лихтенштейном (35 километров) на западе; с Германией (784 километра) и Чехией (362 километра) на севере; со Словакией (91 километр) и Венгрией (346 километров) на востоке; со Словенией (311 километров) и Италией (430 километров) на юге. Общая протяжённость границ — 2 563 километра.

Рельеф

3/4 поверхности занимают молодые складчато-глыбовые и складчатые хребты Восточных Альп, объединяемые в субширотные цепи. Осевая зона гор с горно-ледниковыми формами рельефа на западе поднимается выше 3300—3500 м (вершина Гросглокнер, 3798 м), на востоке до 2400 м. Снеговая граница в среднем находится на высоте 2500—2800 м. Некоторые вершины увенчаны ледниками (Пастерце, длина 9 км). На юге и севере осевая цепь Восточных Альп окаймлена более низкими хребтами, отличающимися большой крутизной склонов, сильной расчленённостью и развитием карста. Вдоль северной периферии Альп, от западной границы на западе до Венского Леса на востоке, — флишевые низкогорья. Для Восточных Альп в пределах Австрии в целом характерны крупные продольные долины (с реками Инн, Зальцах, Энс и др.), а в восточных предгорьях — котловины (Грацская, Клагенфуртская и др.). На востоке расположена Штирийско-Бургенландская холмистая равнина, спускающаяся к Венскому бассейну, являющаяся частью Среднедунайской равнины; на севере и северо-востоке — холмистые низкогорья (400—900 м) Мюльфиртель, Вальдфиртель, Вейнфиртель и др., составляющие южное окаймление кристаллического Чешского массива. Между этим массивом и Восточными Альпами — равнинная полоса (Инфиртель и др.) с несколькими ярусами террас Дуная.

Геологическое строение и полезные ископаемые

Близ южных границ страны, вдоль реки Гайль, простирается главный разлом, отделяющий внутреннюю (осевую) зону Альп (Ретийские Альпы, Высокий и Низкий Тауэрн, Штирийские Альпы и др.) от южного склона Альп. Последний включает в пределах Австрии северный склон Карнийских Альп, который слагают палеозойские и триасовые породы. Внутренняя зона Восточных Альп сложена древними кристаллическими сланцами и палеозойскими породами, надвинутыми на триасово-юрские метаморфизованные блестящие сланцы и основные вулканиты, выступающие среди более древних пород в Энгадине и Высоком Тауэрне. Севернее тянется полоса палеозойских сланцев и песчаников (граувакк), а затем триасовых и юрских известняков, образующих многочисленные восточно-альпийские покровы, надвинутые к северу на следующую сильно суженную зону мелового флиша. В предгорьях на территории Австрии находится часть Предальпийского краевого прогиба, заполненного неогеновыми молассами. На левобережье Дуная расположены горы Вейнсбергер-Вальд, сложенные палеозойскими гранитами и докембрийскими кристаллическими сланцами, которые составляют окраину Чешского массива. Восточная часть приурочена к территории молодых впадин Венского бассейна (Малая Венгерская впадина и впадина Граца), заполненных толщами неогеновых отложений.

Важнейшие полезные ископаемые: нефть (23 млн т) и газ (20 млрд куб.м) (Венский бассейн), магнезит (Штирийские Альпы — Файч), бурый уголь (Штирия, Верхняя Австрия); имеются месторождения железных (гора Эрцберг, в районе Эйзэнерца) и свинцово-цинковых (район Клагенфурта — Блейберга и др.) руд, графита, солей. Минеральные источники — Баден, Бад-Ишль.

Однако среди полезных ископаемых Австрии крайне мало таких, значение которых выходило бы за рамки страны. Исключение составляет магнезит, идущий для производства огнеупоров и отчасти для получения из него металлического магния.

Сравнительно качественные железные руды, но с высоким содержанием металла имеются в Штирии (Эрцберг) и немного в Каринтии (Хюттенберг). В небольших количествах встречаются руды цветных металлов — свинцово-цинковая в Каринтии (Блейберг) и медная в Тироле (Миттерберг). Из химического сырья практическое значение имеет только поваренная соль (в Зальцкамергуте), а из прочих полезных ископаемых — графит и полевой шпат. Значительны запасы строительных материалов — гранита, мрамора, известняка, каолина и др.

Каменного угля практически нет. Промышленных запасов алюминиевой руды и руд легирующих металлов нет.

Климат

Большие контрасты рельефа—от низменностей до снеговых гор — обуславливают вертикальную зональность климата, почв, растительности. На низменных северо-восточной и восточной окраинах Австрии климат умеренно-тёплый (средняя температура июля в Вене около + 19, января — 0). Тепла достаточно для вызревания винограда, засухи случаются редко. Вверх по долине Дуная влажность повышается, виноградники исчезают, но и здесь ещё довольно тепло и солнечно. В жаркие летние месяцы начинается бурное таяние снегов в горах, что приводит к большим паводкам, в том числе и на Дунае, уровень которого поднимается иногда на 8 — 9 м.

Альпы, поднимаясь на пути влажных западных воздушных течений, являются крупным конденсатором влаги, и на карте осадков они отчётливо выделяются по сравнению с соседними равнинными районами. Особенно много осадков получают северные и западные окраинные хребты, где выпадает от 1500 до 3000 мм в год и преобладает туманная и облачная погода. Внутренние хребты и замкнутые долины и котловины получают значительно меньше влаги (менее 1000 мм). Наибольшее количество осадков выпадает до высоты 1500—2000 м, где лежит зона максимальной облачности. Выше этой зоны погода бывает сухой и ясной.

На склонах Альп отчётливо выражена высотная климатическая поясность, проявляющаяся в переходе от тёплого умеренного и даже субтропического климата южных предгорий к умеренно холодному и суровому высокогорному климату верхних частей гор с частыми морозами, метелями, снегопадами и мощным оледенением. Характерны различия в климатических условиях склонов разной экспозиции, замкнутых долин и котловин. Последние имеют климат с отчётливо выраженным континентальным оттенком, зимними инверсиями температуры и меньшим количеством осадков.

В зимнее время в Альпах накапливается огромное количество снега. В некоторые годы его бывает так много, что альпийские перевалы становятся недоступными, и на железных и автомобильных дорогах на некоторый срок прекращается движение. Весной во многих районах сходят снежные лавины, причём лавиноопасность усиливается из-за чрезмерной вырубки лесов.

Для Альп характерны местные ветры, из них особенно большое значение имеют фёны, которые возникают в переходные сезоны в связи с разностью давлений у северного и южного склонов. На северных склонах фёны проявляются как сухие и тёплые нисходящие ветры, приносящие тепло и ясную погоду, ускоряющие таяние снегов и наступление весны, а осенью способствующие созреванию урожая. Но иногда последствия фёнов бывают катастрофическими, так как усиленное таяние снегов вызывает наводнения, обвалы и разрушения дорог.

На равнинах и предгорьях сравнительно мягкая зима со средне январской температурой — 1-5 градусов. Однако большая альпийская часть страны «обделена» теплом. С подъемом на каждые 100 метров температура падает на 0,5 — 0,6 градусов. Снеговая линия находится на высоте 2500—2800 метров. Лето в высоких горах холодное, сырое, ветреное, нередко выпадает мокрый снег. Зимой осадков здесь еще больше: на склонах гор скапливаются гигантские толщи снега, которые часто без видимой причины срываются и устремляются вниз лавинами, сокрушающими все на своем пути. Редкая зима обходится без жертв; разрушаются жилища, дороги, линии электропередач… А иногда в середине зимы снег вдруг исчезает. Так было, например, в дни «белой» Олимпиады в начале 1976 г. в окрестностях Инсбрука. Обычно снега «сгоняются» теплыми южными ветрами — фенами.

Внутренние воды

Основная территория Австрии расположена в бассейне Дуная, крайний запад относится к бассейну Рейна. Дунай течёт по Австрии на протяжении 350 км. Крупнейшие его притоки: Инн (с Зальцахом), Энс, Драва и Морава. Горные реки отличаются крутым падением, быстрым течением, обладают значительными энергоресурсами. Для них характерен альпийский режим стока с летним половодьем и резко выраженной зимней меженью. В Австрии около 580 озёр, главным образом ледникового происхождения. Их особенно много в северных предгорьях Альп (Аттер, Траун и др.). На границе с Германией и Швейцарией— крупное Боденское озеро(всего — 538,5 км²), на границе с Венгрией — озеро Нёйзидлер-Зе(156,9 км, австрийская часть — 135 км). Горную часть Австрии отличает обилие чистой пресной воды, сосредоточенной помимо ледников и рек в многочисленных альпийских озёрах. В жаркие летние месяцы начинается бурное таяние снегов в горах, что приводит к большим паводкам, в том числе и на Дунае, уровень которого поднимается иногда на 8 — 9 м. Альпийские реки определяют и режим Дуная: особенно многоводным он бывает как раз летом, когда равнинные реки обычно мелеют. Притоки Дуная — Инн, Зальцах, Энс, Драва — таят в себе большие запасы энергии, но все они не судоходны и только частично используются для лесосплава. В стране много озер, особенно в северных предгорьях Альп и на юге, в Клагенфуртской котловине. Они ледникового происхождения, их котлованы выпаханы древними ледниками; как правило, озера глубоки, с холодной, прозрачной водой.

Растительность

Альпы — лесной регион. Однако современная картина их почвенно-растительного покрова исключительно пестра. Это — результат, с одной стороны, естественных условий и проявления высотной поясности; с другой — следствие очень глубокого изменения природных условий под влиянием человека. Альпы — классический пример высотной поясности приокеанического сектора умеренного пояса.

Для австрийского растительного мира характерен дубово-буковый лес в долинах, а на высоте более 500 м — буково-еловый смешанный лес. Выше 1200 м преобладает ель, встречаются лиственница и кедр. В предгорьях альпийские луга. Растительные зоны на территории Австрии сменяют одна другую в следующем порядке: широколиственные (из дуба, бука, ясеня) леса в долине Дуная (правда, сильно поредевшие) сменяются смешанным лесом предгорий. Выше 2000—2200 м их вытесняют хвойные (преимущественно елово-пихтовые, частично сосновые) леса. Горные леса — одно из национальных богатств Австрии. На карте растительности Средней Европы австрийские Альпы выглядят как единственный крупный зеленый остров. Среди малых западноевропейских государств только Финляндия и Швеция превосходят Австрию в площади лесов. Особенно много пригодных для промышленной эксплуатации лесов в Верхней (горной) Штирии, за что её называют «зеленым сердцем Австрии». Видимо, неслучайно цвет флага земли Штирии, её народных костюмов — зеленый. В период германской оккупации второй мировой войны австрийским лесам был нанесен огромный ущерб. Над лесами и разреженными карликовыми кустарниками — субальпийские (матты) и альпийские (альмы) луга.

Нижний пояс Альп, примерно до высоты 1000 м, очень разнообразен по климату и растительному покрову, его условия близки к условиям соседних равнин. На юге чувствуется влияние Средиземноморья и можно встретить субтропические виды почв и растительности. На западе по склонам поднимаются дубовые, каштановые и буковые леса на бурых лесных почвах, на севере — менее теплолюбивые смешанные леса на подзолистых почвах, с востока же к Альпам подступает лесостепь. Этот нижний пояс, наиболее населённый и значительно изменивший свой естественный растительный покров, называют культурным поясом Альп.

На большой высоте климатические условия становятся более однообразными. До высоты примерно 1800—2200 м в полосе умеренной температуры и обильных осадков поднимается пояс лесов на горных буроземах и подзолистых почвах. Состав лесов изменяется с высотой, а также в зависимости от местоположения и экспозиции склонов. Во влажных местах, на тенистых северных склонах распространён буковый лес, часто с примесью ели. Более высокие, сухие и солнечные склоны покрыты прекрасными елово-пихтовыми лесами. Во многих районах леса сведён. На обезлесенных склонах усиливаются процессы эрозии почв, лавинная деятельность и другие явления, приносящие большой ущерб. Современная верхняя граница лесных массивов в Альпах в результате ежегодного выпаса скота в субальпийском поясе сильно снижена и почти нигде не зависит от естественных условий.

Выше лесного лежит субальпийский пояс, где кустарниковая растительность с пышными субальпийскими лугами и отдельными угнетёнными деревьями. Росту деревьев препятствует краткость вегетационного периода, сильные ветры, резкие колебания температуры и влажности. Наиболее благоприятен этот пояс для роста трав, которые достигают исключительной пышности и красоты. Для собственно альпийского пояса на высоте до 2500-3000 м характерны полное отсутствие древесной растительности, преобладание низкорослых, редко растущих многолетних трав и распространение болот. Он постепенно переходит в пояс вечных снегов и льдов, где иногда можно встретить типичного представителя флоры Альп — низкорослый серебристый эдельвейс.

Окружающая среда в большей части Австрии пока еще не находится под такой угрозой загрязнения, как в большинстве других промышленно развитых стран Европы. В первую очередь это касается Альп с их редким населением и в общем незначительной по отношению к этой обширной территории промышленностью.

Животный мир

Фауна Австрии — типичная центральноевропейская. В высокогорных районах Восточных Альп состав фауны типично альпийский. В Альпах больше диких животных, чем в соседних густонаселённых областях Европы. Особенно это относится к горным хребтам, где находят убежище многие животные, вытесняемые человеком из равнинных и низкогорных районов. Многие животные Альп проводят зиму в лесном поясе, а на лето поднимаются пастись в высокогорные луга; другие живут постоянно в том или ином поясе.

Но истребление лесов, распашка открытых пространств привели к полному или частичному истреблению некоторых ранее широко распространённых видов животного мира Австрии. В лесной зоне, главным образом в заповедниках (Высокий Тауэрн, Гросглокнер и др.), сохранились редкие в Европе виды животных: благородный олень, лось, косуля, бурый медведь, кабан, горный орёл. В высокогорных районах — альпийский сурок, серна, каменный козёл. В степном районе около озера Нёйзидлер-Зе — пурпурная цапля.

В горных лесах, в основном в заповедниках, обитают копытные — благородные олени, серны, горные бараны, горные козлы, а из птиц — глухари, тетерева, куропатки. На равнинах, где уже почти все земли возделаны, крупных диких животных давно нет. Но пока ещё здесь встречаются лисицы, зайцы, грызуны.

В реках и озерах Австрии распространены лещ, линь, сом, угорь, сазан, щука, налим, окунь, жерех, судак, берш, голавль, язь, плотва, краснопёрка, елец, белоглазка, синец, рыбец, густера, чехонь, хариус, усачи, караси, подуст, чоп, быстрянка, уклейка, верховка, шемая, бычки, голец усатый, щиповки, миноги, пескари, ерши, вьюн, гольян, горчак и др. Встречается стерлядь, дунайский лосось, гольцы, пелядь и некоторые другие сиговые (из них 3 вида встречаются только в Австрии). Интродуцированы малоротый и большеротый окунь, солнечник, радужная форель, трёхиглая и девятииглая колюшки, кошачьи сомы и некоторые другие рыбы.

Природные районы

Выделяются 2 группы природных районов.

• Альпийская группа:
  • Северный район,
  • Центральный, или Осевой,
  • Восточный район.
• Внеальпийская группа:
  • Штирийско-Бургенландский район,
  • Придунайский террасовый район,
  • Низкогорнохолмистый район левобережья Дуная.

Отрывок, характеризующий География Австрии

– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.