Казанский речной порт

Казанский речной порт — речной порт на 1310 километре реки Волги, расположенный на левом её берегу в городе Казань. Один из ключевых транспортных центров и крупнейший порт Татарстана, который Единой глубоководной системой Европейской части России связан с Балтийским, Белым, Каспийским, Азовским, Чёрным морями.

Управление

Оператором казанского речпорта является многофункциональное производственное предприятие ОАО «Судоходная компания „Татфлот“» (в 1993—2003 годах — ГУП СК «Татфлот», в 2005—2010 годах — ОАО «Азимут»), осуществляющее обслуживание не только казанского, но и чистопольского порта, ряда других волжско-камских пристаней: эксплуатацию причальных сооружений; ремонт и снабжение флота; перевозку, хранение и переработку грузов. Кроме того, при ОАО СК «Татфлот» действует Производственное объединение нерудных материалов (ПОНМ ОАО СК «Татфлот»), занимающееся переработкой песчано-гравийной смеси и речного песка.

Обслуживание пассажирских перевозок осуществляет ООО «Казанское речное пассажирское агентство» (до 2007 года — Служба пассажирских перевозок ОАО «Азимут»).

История

Возникшая у волжского торгового пути Казань издревле является одним из крупнейших центров волжского судоходства.

Известно, что уже в XV веке на волжском Гостином острове у Казани ежегодно проводилась весенняя ярмарка. Через реку Казанку суда с Волги подходили к посаду, к протоке Булак и озеру Кабан. По их берегам имелись естественные пристани, на которых осуществлялась выгрузка-погрузка различных товаров.

24 августа 1552 года из-за бури у пристаней в устье Казанки затонуло много судов с запасами продовольствия для войск Иоанна IV, осаждавших Казань. В сентябре-октябре судовой ратью сюда доставлялись новые припасы для осады.

После присоединения Поволжья к Русскому царству в казанские пристани заходили суда купцов, которые под охраной стрельцов (и «ясаульных стругов») отправлялись караванами весной от Нижнего Новгорода до Астрахани и осенью из Астрахани вверх по Волге.

Приказанское село Бишбалта, находившееся у устья Казанки близ Зилантова Успенского монастыря, славилось своими мастерами и являлось центром местного судостроения. В 1710 году здесь выстроили для Балтийского флота целую эскадру из пяти кораблей — «Орёл», «Солнце», «Полумесяц», «Северная звезда» и «Город Казань», а затем ещё несколько судов для Каспийского моря.

Согласно указу Петра I в 1718 году на левом берегу Казанки на пустынной пашенной земле Зилантова монастыря у деревни Бишбалта (Бежболды) было создано адмиралтейство. Император самолично осмотрел Казанское адмиралтейство в 1722 году.

В течение последующих ста лет Казань являлась крупнейшим центром кораблестроения на Волге. Здесь была построена большая часть судов военной флотилии для Персидского похода 1722—1723 годов.

Ещё в XVIII веке у верфи возникла Адмиралтейская слобода. Весенние пристани слободы наиболее полно могли функционировать только при большой воде, во время разлива Волги и Казанки. Спуск судов со стапелей Казанского адмиралтейства также производился раз в год во время весеннего половодья, в первой половине мая. В межень действовали волжские пристани у деревни Бакалда (Бакалдинские пристани располагались не у устья Казанки, а гораздо дальше по течению Волги).

Российские монархи, посещавшие Казань, прибывали к городу по Волге. В мае 1767 года город торжественно встречал гребную флотилию (галеры «Тверь», «Волга», «Ярославль», «Казань», «Углич», «Кострома», «Нижний Новгород», «Симбирск», «Ржев Владимиров», «Лема», «Севостьяновка» и «Вома»), на которой прибыла императрица Екатерина II со свитой в 1122 человека «чинов флотских, артиллерийских, солдатских и адмиралтейских»; 24 мая 1798 года на кремлёвской пристани — катер императора Павла I, прибывшего с сыновьями Константином и Александром.

По указанию Александра I 1812 года все суда, приходящие в Казань, должны были привозить по 10-30 камней (для мощения городских улиц).

В октябре 1817 года в Казань с Камы прибыли два парохода мощностью 8 и 36 л. с., построенные владельцем Пожевского железоделательного завода В. А. Всеволожским. Это были первые пароходы на Волге.

Ввиду неудобства проводки больших морских судов из Казани до Каспия в конце 1820-х годов был поднят вопрос об упразднении Казанского адмиралтейства. В 1829 году Казанское адмиралтейство прекратило существование. Вниз по Волге в Астрахань на баржах было доставлено всё оборудование Казанской верфи и адмиралтейских мастерских.

В 1833 году Адмиралтейская слобода была включена в черту города. В 1842—1849 годах возводится и укрепляется дамба, соединившая устья реки Казанки с городом.

Открытие пароходного сообщения на Каме и Волге повысило значение Казани как крупного центра транзитной торговли. В 1850-е годы в городе имелось несколько купеческих компаний, строивших и эксплуатировавших буксирные и пассажирские суда. Быстро росло число речников и судовых рабочих, которых уже в 1851 году на Казанской пристани насчитывалось свыше 14 тысяч человек.

Кремлёвские пристани на Казанке у Булака обслуживали Биржу, действовавшую на Ярмарочной площади. Усть-Казанская пристань (пристань Казань) делилась на две части. Весенние пристани Адмиралтейской слободы из-за расположения у весеннего устья Казанки именовались Ближним Устьем, а пристани непосредственно у впадения Казанки в Волгу назывались Дальним Устьем. Последние начинали действовать лишь после спада воды.

Во время навигации в Дальнем Устье действовал свой оживлённый и многолюдный посёлок с несколькими сотнями деревянных построек. На зиму он замирал, а весною, во время разлива Волги, совершенно затоплялся.

В 1875 году конная железная дорога связала Дальнее и Ближнее Устье с центром города.

До начала XX века речной транспорт являлся важнейшим видом транспорта для Казани. Поэтому в конце XIX века, в связи с бурным развитием волжского судоходства, у казанских промышленников появляются планы создания нового высокопропускного городского порта.

Например, предполагалось сооружение у Ямской слободы бухты, соединённой каналом с основным руслом Волги. Однако этот проект не был реализован, так как требовал больших сумм капиталовложений, которые не были предоставлены ни правительством, ни частными обществами.

В то же время годовые обороты Усть-Казанской пристани нередко достигали одного миллиона рублей. Всего на казанских пристанях нагружалось в 1890-е, в среднем, ежегодно 74 тыс. т (4,5 млн пудов) и выгружалось около 130 тыс. т (8 млн ов), в том числе хлебных продуктов до 66 тыс. т (4 млн пудов), бакалейных, галантерейных и мануфактурных товаров до 57 тыс. т (3,5 млн пудов), столько же сала, мыла и стеариновых свечей, нефти, сахара, корья и мочала; арбузов и овощей — 8,2 тыс. т (0,5 млн пудов). В конце XIX века пристань Казань являлась самой большой на Волге после Нижегородской.

С 1900 года до Дальнего Устья вместо конки стал ходить электрический трамвай. От Ямской слободы к пристаням была проложена прямая шоссейная дорога.

Для подготовки работников речного транспорта в 1904 году было основано Казанское речное училище (Казанский техникум водного транспорта; Казанский речной техникум имени Героя Советского Союза М. П. Девятаева; ныне — Казанский филиал ФГОУ ВПО «Волжская государственная академия водного транспорта»).

В 1910 году грузооборот казанской пристани в денежном выражении достиг 160 млн рублей (для сравнения: в 1907 году через Казанскую железно-дорожную станцию прошло товаров на сумму свыше 10 млн, а по грунтовым дорогам — на сумму свыше 52 млн рублей).

В то время разгрузка и погрузка товаров на суда осуществлялась полностью вручную. Так, в 1900—1914 годы на «спинную подушку» (или «плотник») каждого грузчика пристани Казань приходилось в среднем по 3-5 т (200—300 пудов) груза в день, а в дни напряжённой работы — свыше 13 т (800 пудов) с ручным проносом груза вглубь откосного берега на расстояние 70-80 метров.

В 1915 году вновь поднимается вопрос о новом речном порте Казани.

Во время Гражданской войны в 1918 году при штурме Казани Народной армией КОМУЧа и захвате Казани Рабоче-Крестьянской Красной армией, при активном участии Волжской флотилии, инфраструктура казанских пристаней была сильно разрушена.

В годы первых советских пятилеток казанские пристани были реконструированы. В 1936 году на восьми грузовых причалах устанавливаются тяговые лебедки, транспортёры. Железнодорожную ветку проложили к грузовым причалам на Дальнем Устье, что позволило осуществлять прямые железнодорожно-водные перевозки грузов.

Во время Великой Отечественной войны в Казань по Волге были эвакуированы мирные жители, многие предприятия, из Казани на фронт через пристани отправлялось большое количество военных грузов, особенно к осаждённому Сталинграду. 19 июля 1941 года пристани Казань было вручено переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны СССР.

Согласно приказу Министра речного флота СССР З. А. Шашкова, в апреле 1948 года пристань Казань была преобразована в Казанский речной порт. Одновременно с этим на базе Татарского агентства местного флота организовывается Казанское районное управление речного флота (РУРФ) с границами деятельности на Волге от пристани Ильинка до пристани Тетюши. В 1955 году РУРФ будет объединён с Казанским речным портом за исключением участка от Ильинки до Волжска, отведённого в сферу деятельности Чебоксарского речного порта.

В июле 1948 года по инициативе начальника РУРФ Павла Георгиевича Солдатова казанские портовики положили начало добыче песчано-гравийной смеси на реке Волге в районе Юматихи. С 1949 года первые плавучие паровые краны Казанского речного порта начали добывать песчано-гравийную смесь (ПГС) со дна реки Камы в районе Лаишево. Первые баржи с ПГС были отправлены в район Ставрополя-на-Волге на строительство Куйбышевской ГЭС. Тем самым было положено начало развитию массовой добычи ценного строительного сырья, уровень добычи которого к началу 1990-х годов поднимался за навигацию до 23 миллионов тонн. Производство и поставка ПГС и речного песка для нужд строительных и дорожно-строительных предприятий Поволжья и Урала до сих пор является одним из основных видов деятельности Казанского речного порта.

В 1950 году в преддверии предстоящего затопления причалов и жилого посёлка речников на Дальнем Устье водами Куйбышевского водохранилища Государственный институт проектирования объектов речного транспорта (Гипроречтранс) начал проектирование нового речного порта Казани. Решение о сооружении в Казани нового полностью механизированного речного порта и переоборудования ряда пристаней РУРФ, попадающих в зону затопления Куйбышевского водохранилища, было утверждено в октябре 1952 года в Директивах XIX съезда КПСС.

По проекту акватория Нового порта глубоко врезалась в коренной берег Волги. Для подхода к городу крупных судов должен был быть сооружён специальный портовый бассейн, на берегу которого размещались причалы и портовое хозяйство. Бассейн начинался у Волги и подступал к бывшей Ново-Татарской слободе. Его ширина в нижней части составляла 200 м, а у слободы — 400 м, глубина достигала 8 метров.

В октябре 1956 года прекратились перегрузочные работы на причалах на Дальнем Устье, начался снос причальных строений, складов и жилого посёлка речников. В новом порту принимается от строителей 1000 метров причальной стенки, начинается монтаж первых пяти портальных кранов французской фирмы «Каяр».

В апреле 1957 года началось затопление Куйбышевского водохранилища. 20 декабря 1957 года Государственная комиссия приняла в эксплуатацию первые объекты порта, был назначен его начальник — П. С. Подъячев. Объекты и сооружения нового порта (склады, портальные краны, зарядная станция, ремонтно-механические мастерские и др.) принимались от строителей в эксплуатацию по мере их готовности вплоть до 8 июня 1964 года, когда Государственная комиссия подписала акт о приёмке нового Казанского порта в эксплуатацию.

Ещё в 1962 году новый Казанский порт достиг планируемой мощности и вышел в число наиболее ведущих предприятий Волги и Министерства речного флота РСФСР. Капиталовложения на строительство нового порта окупились полностью суммой прибыли от его эксплуатации за шесть лет, в 1963 году.

Важную роль в деятельности портового хозяйства сыграли бывшие начальники порта В. П. Иваненко, А. М. Костин, В. В. Нефедов и другие руководители. За достигнутые высокие показатели в VIII-ой пятилетке коллектив Казанского порта был награждён орденом Трудового Красного Знамени, а в 1972 году — почётным знаком ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ.

В то время Казанский порт был крупнейшим портом Волжского бассейна. Ему нередко посвящали свои полотна некоторые советские художники, например, Н. Д. Кузнецов (1923—1974), Н. Н. Галахов.

Ежегодный рост объёмов работ и стабильная финансово-хозяйственная деятельность Казанского порта продолжалась вплоть до 1991 года, после которого начался период спада производства.

27 июля 1993 года постановлением кабинета министров Республики Татарстан № 449 Казанский речной порт преобразован в ГУП «Судоходная компания „Татфлот“», директорами которого были Р. Х. Ахмеров (1993—1996), Р. Х. Сафин (1996—2001), А. Н. Казанков (2001—2005).

В 2005 году, в связи с банкротством ОАО "СК «Татфлота», на базе его имущества, в порядке универсального правопреемства, было создано открытое акционерное общество «Азимут», с нарушением п. 2 ст. 115 ФЗ "о несостоятельности(банкротстве)", как было определено Арбитражным Судом Республики Татарстан от 18 марта 2010 года № А65-4645/2004-СГ4-16 по заявлению Минземимущества РТ, в связи с чем впоследствии было возвращено имущество и восстановлены имущественные права ОАО "СК «Татфлота».

В настоящее время при Казанском транспортном узле начато строительство нового речного порта близ железнодорожной станции Свияжск, в устье реки Свияга. «Свияжский межрегиональный мультимодальный логистический центр» должен стать ядром транспортно-логистической системы перевозки грузов в Поволжском регионе. На реализацию проекта СММЛЦ из федерального бюджета было выделено в общей сложности 5,6 млрд рублей, частные инвестиции составляют порядка 8,5 млрд рублей. Ожидается, что к 2015 году СММЛЦ будет перерабатывать до 2 млн тонн контейнерных грузов и до 10 млн тонн строительных грузов в год.

Структура

Вид на северную сторону грузового терминала с пассажирского причала.

Порт в Казани состоит из пассажирского причала, который представляет собой искусственный пирс длиной 1000 метров и шириной от 150 до 200 метров (с глубиной у причальной стенки 6-7 метров, минимум — 4,5 метра) с расположенным у него вокзалом, и грузового терминала.

Речной вокзал

Казанский речной вокзал имеет несколько зданий-корпусов, расположенных на берегу Волги у начала улицы Девятаева.

Комплекс речного вокзала включает: реконструируемое центральное здание вокзала; здание пригородного вокзала, в котором находятся: кассовый зал, зал ожидания, медпункт, комната матери и ребёнка, справочное бюро, кассы междугородных автобусных отправлений, администрация ООО «Казанское речное пассажирское агентство»; здание ОАО СК «Татфлот»; пассажирские пригородные причалы-пристани (№ 1-8) — 382 п/м; пассажирские туристические причалы-пристани (№ 9-15) — 449 п/м; перрон для междугородных автобусов; несколько кафе-баров. Общая площадь здания пригородного вокзала составляет 835 м².

Главное (центральное) здание речного вокзала построено у пассажирского причала в 1962 году по проекту архитекторов И. Г. Гайнутдинова и С. М. Константинова. Оно считается организующим элементом всего портового комплекса. С 2005 года находится в стадии перереконструкции.

Речной вокзал обслуживает пассажирские суда как регулярных междугородних круизных линий, так и пригородных направлений (до Камского Устья, Тетюш, Болгар, Печищ, Свияжска и Садовой). Суточный пассажиропоток в летний период составляет около 6 тысяч человек в сутки.

Кроме того, из Казанского речного вокзала осуществляются нерегулярные пассажирские развлекательные, прогулочные, туристические и экскурсионные маршруты.

Гарантированная глубина у причальной стенки Казанского порта (от 4,5 метров) позволяет порту принимать и обрабатывать глиссирующие и водоизмещающие суда класса «река» и «река-море» всех типов.

В зимний период от вокзала на противоположный берег Волги, до Верхнего Услона, ходит судно на воздушной подушке проекта «Марс-2000» — «Капитан Куклев», перевозящее около 250 человек в день.

Грузовой терминал

Для перевозки грузов Казанский речной порт, в целом, на своём балансе имеет грузовой флот общим тоннажем 77 500 тонн. Порт имеет грузовые зоны (казанскую и чистопольскую) общей площадью 14 гектаров для складирования и хранения тарно-штучных и навалочных грузов, контейнеров. Крытые склады имеют площадь 11 000 м². Краны порта грузоподъёмностью от 5 до 100 тонн способны переработать 34 300 тонн грузов и до 1300 контейнеров в сутки.

К собственно грузовой зоне Казанского порта — Волжскому грузовому району (ВГР ОАО «СК „Татфлот“») — относятся вертикальная шпунтовая стенка и причал-откос, на которых расположены портальные краны, служащие для обработки флота, вагонов и автотранспорта как с нерудно-строительными, тарно-штучными грузами, так и с гипсом, металлом, тяжеловесными и прочими навалочными грузами; элеватор; подъездные железнодорожные пути, обеспечивающие погрузки «судно-вагон», «вагон-судно»; а также крытые складские помещения для хранения тарно-штучных грузов (общей площадью до 5000 м²).

Причалы № 1 и № 2:

• Протяжённость 250 п/м
• Портальные краны венгерского производства «Ганц-1», «Ганц-2», «Ганц-4» и «Ганц-13» грузоподъёмностью 6 тонн.
• Открытая складская площадь для тарно-штучных грузов 2250 м².
• Закрытые терминалы с рампами для железнодорожных вагонов, предназначенные для хранения оборудования и тарно-штучных грузов общей площадью 11000 м².

Причал № 3:

• Протяжённость 150 п/м
• Портальные краны:
  • «Ганц-280» и «Ганц-305» грузоподъёмностью 6 тонн;
  • «Ганц-268» грузоподъёмностью 16/27 тонн;
  • «Альбатрос—112» грузоподъёмностью 10/20 тонн.
• Открытая складская площадь тарно-штучных грузов 2250 м².

Причал № 4:

• Протяжённость 250 п/м
• Портальные краны «Ганц-1», «Ганц-2», «Ганц-4», «Ганц-13» грузоподъёмностью 6 тонн.
• Открытая складская площадь для тарно-штучных грузов 2250 м².
• Закрытые терминалы с рампами для ж/д вагонов, предназначенные для хранения оборудования и тарноштучных грузов общей площадью 11000 м².

Причал № 5:

• Протяжённость 80 п/м.
• Портальный кран «Альбатрос-1345» грузоподъёмностью 10/20 тонн.
• Открытая складская площадь для навалочных грузов 2400 м².

Причал № 6:

• Протяжённость 200 п/м.
• Портальные краны «Альбатрос-1185», «Альбатрос-935» грузоподъёмностью 10/20 тонн.

Открытая складская площадь для навалочных грузов 14000 м².

Причал № 7:

• Протяжённость 130 п/м.
• Портальные краны «Альбрехт-32», «Альбрехт-92», «Альбрехт-73» грузоподъёмностью 10 тонн.
• Открытая складская площадь для навалочных грузов 3900 м².

Причал № 8:

• Протяжённость 40 п/м.
• Портальный кран «Дерик-9» грузоподъёмностью 100 тонн.
• Площадка для переработки тяжеловесных грузов.

На причале-откосе длиной 200 п/метров расположены портальные краны «Альбатрос-2377» и «Альбатрос-1752» грузоподъёмностью по 10/20 тонн, а также «Ганц-126» грузоподъёмностью 16 тонн. Ими обеспечивается выгрузка нерудно-строительных материалов из судов с погрузкой в вагоны и автотранспорт.

Кроме того, для обработки флота на необорудованных причалах, порт имеет 10 плавучих кранов (пять 16-тонных кранов модели КПЛ 16/30 и пять 5-тонных кранов модели КПЛ 5/30).

Транспортная доступность

Казанский речной порт связывает три главные транспортные магистрали Казани:

• железнодорожную (узловая сортировочная станция Юдино Горьковской железной дороги);
• водную;
• подъездные автомобильные пути (улицы Меховщиков, Магистральная), связывающие речпорт с международным аэропортом «Казань» и трассой федерального значения на города Оренбург, Уфу, Нижний Новгород.

Это позволяет порту перерабатывать грузы смешанного сообщения (автомобильного, водного, железнодорожного) в любом направлении.

К остановке «Речной порт» подходят городские трамвайные, автобусные и троллейбусные маршруты, связывающие его с расположенными неподалёку центральным автовокзалом и железнодорожным вокзалом.

Непосредственно у речного вокзала также находится перрон междугородных автобусных маршрутов.

Примечания

В транспортной доступности нет станции Юдино. ж.д. вокзал Казань в доступности

См. также

• Ярославский речной порт
• Тверской порт

Ссылки

• [www.tatflot.ru/about.html Официальный сайт ОАО «СК „Татфлот“»]

[rasp.yandex.ru/station/9623346 Расписания на Яндексе]

Отрывок, характеризующий Казанский речной порт

Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.