Нило-сахарские языки
Поделись знанием:
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
(перенаправлено с «Нило-сахарская семья»)
| Нило-сахарская | |
| Таксон: |
макросемья |
|---|---|
| Статус: |
гипотеза |
| Ареал: | |
| Число носителей: |
50 миллионов |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Состав | |
|
11 семей, 4 изолята | |
| Коды языковой группы | |
| ГОСТ 7.75–97: |
них 497 |
| ISO 639-2: |
ssa |
| ISO 639-5: |
— |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Нило-сахарские языки — гипотетическая макросемья африканских языков, распространённых между языками афразийской и нигеро-конголезской макросемей и не вошедших ни в одну из них. Распространены в южной части Сахары, в долине Нила, в Сахеле, регионе Судан и в прилегающих районах Центральной, Западной и Восточной Африки — от Мали на западе до Эфиопии на востоке и от южного Египта на севере до Танзании на юге.
Общее количество носителей нило-сахарских языков (согласно Ethnologue-16) приблизительно равно 39 миллионам человек. Тем не менее, данные охватывают диапазон с 1980 по 2005 год (включая усредненные показатели 1990-х годов).
Если родство этих семей когда-либо окажется доказанным, то оно окажется существенно более далёким, чем это можно предполагать для нигеро-конголезских языков. Так, согласно одной из гипотез (Грегерсен,1972), нигеро-кордофанские языки включаются в нило-сахарскую гиперсемью (называемую тогда нигеро-сахарской) наряду с другими (макро)семьями. Однако большинство лингвистов с осторожностью относятся к таким предположениям, поскольку родство самих нило-сахарских языков очень далеко от доказанности.
Некоторые языковые группы нило-сахарской макросемьи, по оценкам, предшествовали периоду неолита. Так, например, единство Восточносуданских языков было основано, ориентировочно, в 5-м тысячелетии до нашей эры. Нило-сахарское генетическое (и языковое) единство обязательно будет намного старше восточносуданских языков, и будет относиться к периоду верхнего палеолита.[1]
Распределение семей нило-сахарских языков может отражать расположение водных ресурсов в Зелёной Сахаре, когда пустыня была более пригодной для жизни, чем она является сегодня, — то есть в период неолитического субплювиала, когда Сахара в последний раз была саванной.[2]
Носители нило-сахарских языков относятся, как правило, к негроидной расе, а в некоторых районах Судана и Чада — к переходным и смешанным типам европеоидно-негроидной расы.
Состав
Согласно нило-сахарской гипотезе вместе объединяются 11 семей и 4 изолированных языка, которые перечислены ниже примерно с запада на восток.
- Сонгайская семья (сонгай-зарма; Нигер и Мали) включает около 10 языков.
- Сахарская семья (южный край Сахары у озера Чад) включает около 10 языков, из которых наиболее известен канури.
- Мабанская семья включает 5-9 языков в юго-восточном Чаде на границе с Суданом.
- В фурскую семью (фор) входит всего 2 языка на востоке Чада и западе Судана.
- Центральносуданская семья состоит из 8 ветвей, географически разделённых на западную (юг Чада и север ЦАР) и восточную (юг Судана и северо-восток ДРК) части, и включает более 60 языков (языки сара и др.).
- Восточносуданские (восточносахельская) языки — условное объединение (надсемья) языков, включают около 80 языков, объединяемых в 3 семьи и 1 изолированный язык, родство между которыми окончательно не доказано.
- тама-нубийская семья (вкл. таманскую и нубийскую ветви);
- ньиманская семья;
- язык нара;
- кир-аббайская семья, включающая нилотские языки.
- мероитский язык (мёртвый) — гипотеза К. Рильи, получившая поддержку ряда западных лингвистов.
- Семья каду (кадугли или тумтум) ранее включалась в кордофанскую семью. Состоит из 7 языков в центре Республики Судан.
- Кульякская семья (руб) включает всего 3 небольших языка в Уганде: ик, ньянгия, соо (тепес).
- Берта — изолят в Эфиопии.
- Команская семья включает 5 языков на границе Эфиопии и Судана.
- Гумуз — изолят в Эфиопии.
- Кунама — изолят в Эритрее.
Под сомнением остаётся вопрос о принадлежности к нило-сахарским языкам вымершего мероитского языка.
История классификации
Впервые нило-сахарскую гипотезу в близком к современному виде выдвинул Джозеф Гринберг. По его классификации, нило-сахарские языки включали следующие группы:
- комузские языки (включали команские языки и язык гумуз)
- сахарские языки (в том числе канури)
- языки сонгаи
- языки фур
- языки мабан
- шари-нильские языки — включавшие 4 группы:
- центрально-суданские языки
- языки кунама
- языки берта
- восточно-суданские языки (в том числе нубийские и нилотские языки)
Впоследствии комузская и шари-нильская группировки были совсем отвергнуты.
Крупнейшие языки
В рамках нило-сахарской макросемьи выделяются несколько языков, насчитывающих не менее полумиллиона носителей [3]:
- Луо или долуо (3 465 000 носителей), распространён в Кении, восточной Уганде и Танзании. Носителями являются люди народности луо, третьей по величине этнической группы Кении после кикуйю и лухья). На данном языке говорил отец Б. Обамы, 44 президента США.
- Канури (3 340 000, группа диалектов), носители проживают от Нигера до северо-востока Нигерии, где представляют крупнейшую этническую группу.
- Сонгайские языки (2,9 млн, ранее считались одним языком), носители проживают вдоль реки Нигер в Мали и Буркина-Фасо. Крупнейшим представителем является язык зарма, крупный язык Нигера. Сонгайские языки распространены на всей территории бывшей Сонгайской империи. Тем не менее, включение данных языков в нило-сахарскую макросемью является спорным.
- Динка (2 000 000 +), носители проживают в южном Судане. Язык одной из наиболее влиятельных этнических группировок южного Судана, к которой принадлежит, в частности, Джон Гаранг, покойный командующий Армии освобождения Судана.
- Ланго (977 680), распространён среди одного из крупнейших народов Уганды. Наряду с ачоли, носители языка ланго подвергались этническим чисткам в годы диктатуры Иди Амина, принадлежавшего к другому нило-сахарскому народу, каква.
- Фур (501 800), один из крупнейших языков региона Дарфур (букв. «дом фур» по-арабски), суданской провинции, где длительное время продолжается гражданская война.
- Нубийские языки (495 000 — различные диалекты), потомки языка древней Нубии — традиционного врага Древнего Египта, распространены от южного Египта до северного Судана.
Напишите отзыв о статье "Нило-сахарские языки"
Примечания
- ↑ John Desmond Clark, From Hunters to Farmers: The Causes and Consequences of Food Production in Africa, University of California Press, 1984, p. 31
- ↑ Drake NA, Blench RM, Armitage SJ, Bristow CS, White KH. 2011. «Ancient watercourses and biogeography of the Sahara explain the peopling of the desert.» Proceedings of the National Academy of Science, 2011 Jan 11, 108(2):458-62.
- ↑ SIL Ethnologue, 2005
- ↑ [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=mas Ethnologue report for language code: mas]
Библиография
- Lionel Bender, 1997. The Nilo-Saharan Languages: A Comparative Essay. München.
- Christopher Ehret, 2001. A Historical-Comparative Reconstruction of Nilo-Saharan. Köln.
- Joseph Greenberg, 1963. The Languages of Africa (International Journal of American Linguistics 29.1). Bloomington, IN: Indiana University Press.
- Языки Азии и Африки (серия изданий, выходила в 1980—1990 гг.)
- Roger Blench. «Is Niger-Congo simply a branch of Nilo-Saharan?», in ed. Nicolai & Rottland, Fifth Nilo-Saharan Linguistics Colloquium. Nice, 24-29 August 1992. Proceedings. (Nilo-Saharan 10). Koeln: Koeppe Verlag. 1995. pp. 36-49.
- Edgar Gregersen. «Kongo-Saharan». Journal of African Languages, 11, 1:69-89. 1972.
Ссылки
- [www.ethnologue.com/show_family.asp?subid=90116 Ethnologue]
- [web.archive.org/web/20051122191659/homepage.ntlworld.com/roger_blench/Language%20data.htm#Nilosaharan Roger Blench: Nilo-Saharan]
- [web.archive.org/web/20030824201211/homepage.ntlworld.com/roger_blench/Language%20data/NS%20language%20list.pdf Nilo-Saharan classification] (Blench) (.PDF)
- [sumale.vjf.cnrs.fr/nilsah/index.html Nilo-Saharan Newsletter]
- [sumale.vjf.cnrs.fr/nilsah/biblio.html Подробная библиография] (англ.)
- [www.u.arizona.edu/~ewood/NiloSaharan.pdf Nilo-Saharan language family with estimated branching dates by Elizabeth T. Wood] (pdf file)
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Нило-сахарские языки
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
