Система межштатных автомагистралей США

Автодорога

Национальная система межштатных и оборонных автомагистралей имени Дуайта Д. Эйзенхауэра
Знак системы межштатных магистралей
Страна	США
Длина	77 017 км (на 2013 год)
Дата открытия	29 июня 1956
Interstate Highway System на Викискладе?

Национальная система межштатных и оборонных автомагистралей имени Дуайта Д. Эйзенхауэра (англ. Dwight D. Eisenhower National System of Interstate and Defense Highways) — сеть скоростных автомагистралей в США, носящая имя 34-го президента, организовавшего её строительство.

Создание сети было утверждено Законом о федеральном финансировании строительства автомобильных дорог 1956 года (англ. Federal Aid Highway Act of 1956); запланированная вначале сеть строилась в течение 35 лет. С того времени сеть расширялась и составила по состоянию на 2013 год 77 017 км, что делает её второй по протяженности в мире после сети скоростных автодорог Китая. По состоянию на 2010 год, более четверти всех транспортных средств США пользовались сетью межштатных магистралей. Стоимость строительства определяется на уровне 425 млрд $ в ценах 2006 года, что по оценкам делает её «крупнейшим общественным проектом со времен постройки пирамид». Система сделала значительный вклад в формирование Соединенных штатов как экономической державы и индустриальной нации.

История

Планирование

	Ссылка на файл
	Выступление президента Эйзенхауэра с приведением обоснования новой программы строительства шоссейных дорог на Кадиллак-сквер в Детройте 29 октября 1954 года
Помощь по воспроизведению

Попытки центрального правительства США построить национальную сеть магистралей начались после принятия «Федерального дорожного акта 1916 года» (англ. Federal Aid Road Act of 1916), который обеспечивал 75 млн $ по программе встречного финансирования (англ. matching funds) на пятилетний период для штатов на строительство и улучшение шоссе. Однако из-за расходов, связанных с Первой мировой войной, деньги на этот проект не выделялись до 1921 года, когда американские военные вернулись из Европы и началась политика «нормальности» (от англ. Normalcy — неологизм Уоррена Гардинга, президента США в 1921—1923 годах, впервые использованный во время выборов). Однако в 1921 году срок действия оригинального законопроекта закончился.

Поскольку старый законопроект 1916 года потерял силу, был выдвинут новый закон — «Федеральный закон о шоссе 1921 года» (англ. Federal Highway Act of 1921). Новое строительство опять таки предполагалось вести за счёт федерального встречного финансирования на строительство и улучшение дорог, хотя теперь предлагалась значительно большая сумма в 75 млн $ ежегодно. Более того, этот новый закон впервые предусматривал направление этих средств на строительство объединенной национальной сети связанных между собой «главных шоссе».

Федеральное управление шоссейных дорог (англ. Federal Highway Administration, FHWA) сделало запрос Армии США с просьбой предоставить перечень дорог, которые рассматриваются как необходимые для государственной обороны. В 1922 году генерал Джон Першинг, бывший председатель Американских экспедиционных сил в Европе во время войны, ответил на запрос подробной картой в 200 тыс. миль связанных между собой главных дорог, которая теперь имеет название Карта Першинга.

Оживлённое строительство автодорог продолжилось в 1920-х годах — например, был реализован такой проект, как сеть «парковых дорог» в Нью-Йорке (англ. New York parkway system) в качестве части новой национальной дорожной сети. С ростом автомобильного трафика проектировщики увидели необходимость в добавлении к существующей сети автомагистралей (англ. United States Numbered Highways). В конце 1930-х планы расширились до новой сети скоростных шоссе.

В 1938 году президент Франклин Рузвельт предоставил для анализа Томасу Макдональду, председателю Бюро общественных дорог (англ. Bureau of Public Roads), эскиз карты Соединенных Штатов с обозначением восьми коридоров крупных шоссе. В 1939 году глава отдела информации Бюро общественных дорог Герберт С. Фэйрбенк написал доклад под названием «Платные и бесплатные дороги», первое формальное описание того, что впоследствии превратилось в сеть межштатных магистралей; в 1944 году вышла работа с похожим названием — «Межрегиональные шоссе» (англ. Interregional Highways).

Сеть межштатных магистралей получила поборника в лице президента Дуайта Эйзенхауэра, который находился под впечатлением от путешествия в бытность молодым офицером в 1919 году по шоссе Линкольна, первой автодороге, пересекавшей всю страну. Во время Второй мировой войны Эйзенхауэр дал высокую оценку сети немецких автобанов как необходимого компонента системы государственной защиты во время службы в качестве Верховного главнокомандующего Союзных экспедиционных сил Антигитлеровской коалиции на Европейском театре военных действий Второй мировой войны.. Он осознавал, что предложенная система также обеспечит ключевые наземные транспортные маршруты для поставки и перемещения военных отрядов в случае чрезвычайной ситуации или при вторжении.

В 1955 году опубликовано «Основное расположение национальной системы межштатных автомобильных магистралей» (англ. General Location of National System of Interstate Highways), имевшее неофициальное название «Жёлтая Книга», — эта работа содержала план постройки сети межштатных магистралей. Помогал в планировании Чарльз Эрвин Уилсон, глава «Дженерал Моторс», назначенный президентом Эйзенхауэром Министром обороны в январе 1953 года.

Строительство

Строительство началось с принятием 29 июня 1956 года «Закона о федеральном финансировании строительства автодорог» 1956 года (англ. Federal Aid Highway Act of 1956), известный как «Закон о национальных межштатных автомобильных и оборонительных магистралях» 1956 года (англ. National Interstate and Defense Highways Act of 1956).

Сразу три штата заявляют своё первенство на строительство первой автострады. Миссури утверждает, что первые три контракта на строительство были подписаны 2 августа 1956 года. Первый контракт касался дороги U.S. 66, что теперь имеет название Interstate 44. 13 августа 1956 года штат Миссури выиграл первый контракт на финансирование новой шоссейной системы.

Канзас заявляет, что он первый начал работы над дорожным покрытием после подписания закона. Подготовительные строительные работы были начаты до подписания закона, а сами работы по укладке покрытия начались 26 сентября 1956 года. Штат обозначил свой участок I-70 как первый проект в Соединенных Штатах, завершённый по условиям нового закона.

Согласно информации специалиста по связям с общественностью Ричарда Вайнгроффа, платная дорога Пенсильвании (англ. Pennsylvania Turnpike) также может рассматриваться как одна из первых дорог системы. 1 октября 1940 года участок в 261 км (162 мили) шоссе, что сейчас обозначается как I-70 и I-76, был открыт между городами Ирвин и Карлайл в штате Пенсильвания. Пенсильвания называет эту платную дорогу «дедушкой» платных дорог.

Основные даты

• 17 октября 1974 года. Небраска становится первым штатом, который завершает строительство всех своих главных шоссе системы передачей в общественное использование финального участка I-80.
• 22 августа 1986 года. Последняя секция шоссе I-80, которое протянулось от побережья до побережья (от Сан-Франциско до Нью-Йорка), была сдана в Солт-Лейк-Сити, что сделало его первой длинной автострадой, которая простиралась от Атлантического до Тихого океана и на тот момент самой длинной автострадой в мире. Эта секция протянулась от State Route 68 штата Юта до Международного аэропорта Солт-Лейк-Сити. На церемонии открытия было отмечено, что по совпадению этот участок находится в 80 км (50 милях) от Промонтори, где аналогичный подвиг был совершен 120 лет назад, когда был забит «золотой костыль» на стройке Первой трансконтинентальной железной дороги.
• 10 августа 1990 года. Был сдан последний участок шоссе I-10 от побережья до побережья (Санта-Моника — Джэксонвилл) — тоннель Папаго под центром Финикса. Завершение строительства этого участка задержалось из-за сопротивления местных жителей, которые были против первоначального плана строительства дороги на эстакаде.
• 12 сентября 1991 года. I-90 стало последним шоссе от побережья до побережья (Сиэтл — Бостон). Оно было завершено сооружением виадука, проходящего через Уоллес, Айдахо. Задержка в строительстве участка была вызвана отменой первоначального плана под давлением местных жителей, который предполагал снос большей части центра Уоллеса. Жители сорвали проект путём внесения большинства территорий центра в перечень «исторических районов» и в Национальный реестр исторических мест США, что сделало невозможным строительство трассы по первоначальным документам. После сдачи дороги жители отпраздновали устранение «последнего красного сигнала» для трансконтинентальных межштатных магистралей.
• 10 октября 1992 года. Изначально запланированная система была объявлена завершённой открытием участка I-70 в каньоне Глинвуд, Колорадо. На участке 19 км (12 миль) построено 40 мостов и многочисленные тоннели, что делает его одним из самых дорогих участков шоссе в сельской местности в пересчете на километр пути, когда-либо построенных в США. Несмотря на то, что участок был объявлен последним в системе межштатных шоссе на момент сдачи в эксплуатацию, на сегодня до сих пор есть участки без связей, из-за чего некоторые из автомагистралей не являются непрерывными.

Начальная стоимость системы составила 25 млрд $ с планом выполнения в 12 лет. Итоговая стоимость составила 114 млрд $ (425 млрд $ в ценах 2006 года с учетом инфляции) и заняло 35 лет.

Состояние с 1992 года по настоящее время

Хотя система и была объявлена законченной в 1992 году, два из первоначальных шоссе, I-95 и I-70, не непрерывны из-за отсутствия соединения. В обоих случаях причиной является сопротивление местных жителей, которые не дают полностью закончить систему.

Из-за отмены строительства Шоссе Сомерсет (англ. Somerset Freeway), магистраль I-95 не имеет продолжения в Нью-Джерси. Опубликованный федеральным правительством в 2004 году проект строительства развязки, соединяющей I-95 с платной дорогой Пенсильвании (англ. Pennsylvania Turnpike), должен соединить отдельные участки I-95 и сформировать непрерывный маршрут, что завершит последнюю секцию по оригинальному плану. Строительные работы были начаты в 2010 году.

Нет связки между платной дорогой Пенсильвании (англ. Pennsylvania Turnpike) и I-70 близ Бризвуда, штат Пенсильвания, где автомобилисты должны использовать несколько участков 30-й автомагистрали США для проезда к I-70. Хотя за многие годы было предложено не одно решение для непрерывности I-70, все они были заблокированы протестами местных жителей.

Дополнительные подъездные пути, петли, объезды до сих пор остаются в состоянии строительства, например I-485 в Северной Каролине, которое находится в таком состоянии с 1980-х. Несколько главных дорог, которые не являются частью первоначального плана, тоже остаются в процессе строительства, в частности I-22 в штатах Теннесси, Миссисипи и Алабама и продолжение I-69 от Индианы до Техаса. Официальные лица также определяют некоторые не-межштатные автострады для последующего включения в систему путём строительства новых маршрутов или улучшения существующих до необходимого уровня.

Стандарты

Американская ассоциация государственных автомобильных дорог и транспорта (англ. American Association of State Highway and Transportation Officials, AASHTO) определила ряд стандартов, которые должны быть соблюдены на всех автострадах, за исключением тех, относительно которых выпущено отдельное постановление Федерального управления автомобильных дорог США (англ. Federal Highway Administration). Один из почти безусловных стандартов — это должны быть скоростные автомагистрали на которых движение тихоходного и негабаритного транспорта ограничено или запрещено. Светофоры используются лишь в отдельных случаях (участки, которые не соответствуют стандартам), на постах и на съездах для управления потоком автомобилей (англ. ramp meter) в часы пик.

Ограничение скорости

В связи с тем, что данные дороги являются автомагистралями, они, как правило, имеют наивысшие скоростные ограничения в данном районе. Самая высокая разрешенная скорость определяется каждым штатом. С 1974 по 1987 максимальной разрешённой скоростью на любом межштатном шоссе в соответствии с федеральным законом была скорость 89 км/ч (55 миль/ч). На сегодня ограничения скорости в сельской местности варьируются от 105 до 121 км/ч (от 65 до 75 миль/ч), хотя несколько участков I-10 в Техасе имеют ограничения 129 км/ч (80 миль/ч), что является самой высокой разрешённой скоростью в стране по состоянию на сентябрь 2011 года (соответствующая норма отражена в законопроекте № 1201, принятом палатой представителей штата). Участки I-15 в штате Юта также имеют ограничении скорости 129 км/ч (80 миль/ч).

Как правило, самые низкие скорости передвижения устанавливаются в более населенной части США (северо-восток), в то время как на территориях с меньшей плотностью населения разрешённая скорость обычно выше (южные и западные штаты США). Например, максимальная скорость на севере штата Мэн 121 км/ч (75 миль/ч), 105 км/ч (65 миль/ч) на участке от юга штата Мэн до Нью-Джерси и всего 80 км/ч (50 миль/ч) в округе Колумбия. В некоторых зонах допустимая скорость значительно ниже из-за проезда через опасные территории. I-90 в Огайо имеет ограничение скорости 80 км/ч (50 миль/ч) в центре Кливленда из-за двух резких поворотов с лимитом 56 км/ч (35 миль/ч) в сильно перенаселенной территории. I-70 в Уилинге имеет ограничения скорости 72 км/ч (45 миль/ч) в тоннеле Уилинг и по большей части центра города. I-68 имеет ограничения скорости 64 км/ч (40 миль/ч) в Кюмберланде (в штате Мэриленд) из-за нескольких опасных участков и узких улиц в городе. На некоторых участках ограничения скорости снижены по судебным решениям и требованию жителей, например, после задержек в завершении строительства I-35 в Сент-Поле местные жители через суд на почти 30 лет ввели ограничение скорости в 72 км/ч (45 миль/ч) и запрет на проезд автомобилей с полной массой свыше 4 100 кг (9 000 фунтов). I-93 в Государственном парке Франкония-Нотч на севере Нью-Гэмпшира имеет ограничение скорости в 72 км/ч (45 миль/ч) по причине того, что автострада является двухполосной парковой дорожкой, с одной полосой в каждую сторону.

Другое использование

Как часть сети Национальной системы автомагистралей США, межштатные автострады улучшают мобильность военных отрядов по направлению к аэропортам, морским портам, железнодорожным терминалам и военным базам. Также шоссе системы являются частью Стратегической системы автомобильных магистралей (англ. Strategic Highway Network), системы дорог, которые определяются как чрезвычайно важные для Министерства обороны США.

Система также используется для облегчения эвакуации в случае урагана или другого природного бедствия. Для увеличения пропускной способности шоссе в таких ситуациях меняют направление движения по одной из сторон дороги, то есть обе стороны ведут от места предполагаемого бедствия. Эта процедура, известная как обращение полосы (англ.  contraflow lane reversal), применялась несколько раз при эвакуациях от ураганов. После публичных протестов, связанных с неэффективной эвакуацией из южной Луизианы во время урагана Джордж в сентябре 1998 года, правительство официально ввело эту процедуру для ускорения эвакуации. В Саванне и Чарлстоне в 1999 году I-16 и I-26 применялись в этом режиме при опасениях относительно урагана Флойд с несколько смешанными результатами.

В 2004 году обращение полос использовалось перед ураганом Чарли в районе Тампы и в штатах, которые расположены на побережье Мексиканского залива перед ураганом Иван, однако время эвакуации не сократилось по сравнению с предыдущими эвакуациями. Инженеры начали применять на практике новые подходы после анализа предыдущих эвакуаций, которые включают в себя ограниченные съезды, движение без полицейских (чтобы автомобили продолжали движение, а не стояли, ожидая инструкции относительно направления движения) и улучшение оповещения населения. В результате в 2005 году эвакуация Нового Орлеана при урагане Катрина прошла более спокойно и ровно.

Согласно городской легенде, каждая пятая миля дорог системы автострад должна быть построена прямой, чтобы быть пригодной для посадок самолетов во время войны. На самом деле межштатные шоссе не запроектированы для использования как взлетно-посадочные полосы.

Система нумерации

Главные (одно- и двузначные номера)

Система нумерации межштатных магистралей была разработана в 1957 Американской ассоциацией государственных автомобильных дорог и транспорта (англ. AASHTO). Современная политика нумерации была принята 10 августа 1973 года. В пределах континентальной части США главные межштатные автострады (также их называют магистральными или двузначными) имеют номера меньше 100.

Согласно этой системе шоссе направлений восток-запад имеют чётные номера, а направления север-юг — нечётные. Нечётные номера возрастают с запада на восток, а чётные — с юга на север во избежание путаницы с автомагистралями США (обозначаются индексом US), которые имеют противоположное направление увеличения номеров (с востока на запад, с севера на юг), однако есть несколько исключений в отдельных районах. Номера, кратные пяти, считаются главными артериями среди основных магистралей. Номера главных дорог с севера на юг увеличиваются от автострады I-5 между Канадой и Мексикой, которая проходит вдоль Западного побережья, до I-95 между Канадой и Майами вдоль Восточного побережья США. Возрастает нумерация с запада на восток от I-10 между Санта-Моникой и Джэксонвиллем до трассы I-90 между Сиэтлом и Бостоном с двумя исключениями. Нет дорог I-50 и I-60, поскольку дороги с этими номерами, вероятнее всего, пройдут по штатам, имеющим автомагистрали США с аналогичными номерами (US 50 и US 60), что не разрешается постановлениями управления автомобильных дорог. Некоторые шоссе в разных концах страны имеют одинаковые двузначные номера (например, I-76, I-84, I-86 и I-88). Некоторые из них имеют одинаковые номера из-за изменения системы нумерации в 1973 году. Ранее номера с буквенными суффиксами применялись для длинных подъездных путей, например западная ветка шоссе I-84 обозначалось как I-80N, поскольку направлялась к северу от I-80. В соответствии с политикой нумерации, «никакие новые разделённые номера, такие как I-35W и I-35E, больше даваться не будут». Также новой политикой предусмотрена скорейшая ликвидация подобных дорог. Однако трассы с именами I-35W и I-35E до сих пор существуют Миннеаполисе и Сент-Поле.

Политика Американской ассоциации государственных автомобильных дорог и транспорта разрешает нумерацию из двух чисел для обеспечения непрерывности между главными контрольными точками. Это называется параллелизмом (англ. concurrency) или перекрытием (англ. overlap). Например I-75 и I-85 делят один участок в Атланте; это участок в 11,9 км, называемый Центральным соединением (англ. Downtown Connector), обозначается знаками как I-75, так и I-85. Параллелизм между дорогами системы и автомагистралями США также разрешается настоящей политикой при условии обоснованности длины параллельных участков. В редких случаях две трассы, которые делят одну дорогу, обозначаются как таковые, направляющиеся в противоположные стороны. Пример такого обратного параллелизма (англ. wrong-way concurrency) — между Уитвиллом и Фортом Чизвелом в штате Вирджиния, где эквивалентны север трассы I-81 и юг I-77 (этот участок дороги имеет направление с востока на запад).

Вспомогательные (трёхзначные номера)

Вспомогательные межштатные магистрали бывают кольцевыми (англ. circumferential), радиальными или в виде ответвлений (англ. spur), которые в основном обслуживают городскую территорию. Эти шоссе имеют трёхзначные номера, состоящие из добавления цифры к двузначному номеру ближайшей межштатной автострады. Для ответвлений, которые выходят из «родительского» шоссе и не возвращаются, в нумерации спереди добавляют нечётное число. Кольцевые и радиальные дороги (возвращаются к «родительскому» шоссе) имеют чётную цифру в начале номера. Вследствие большого количества подобных вспомогательных дорог, их номера могут повторяться в разных штатах вдоль магистрали. Однако некоторые вспомогательные дороги являются исключением из этих правил.

В приведенном выше примере город А имеет чётно пронумерованное кольцевое шоссе. В городе В показаны чётно пронумерованное кольцевое шоссе и нечётно пронумерованное ответвление. В городе С есть чётно пронумерованное кольцевое шоссе и нечётно пронумерованное ответвление. Поскольку все три города в одном штате, каждая из вспомогательных дорог имеет собственный трёхзначный номер. В отличие от главных межштатных магистралей, шоссе с трёхзначными номерами обозначаются как восточные/западные или южные/северные в зависимости от общей ориентации дороги без связи с номером дороги. Для некоторых закольцованных шоссе используются для обозначений внутреннее/внешнее направление в противоположность к названиям по сторонам света.

Аляска, Гавайи и Пуэрто-Рико

Сама система межштатных магистралей распространяется также и на Аляску, Гавайи и Пуэрто-Рико, хотя они и не имеют связи по земле с другими штатами или территориями. В то же время, жители этих мест платят федеральные налоги за топливо и шины.

Все автострады на Гавайях расположены на самом населённом острове Оаху и обозначаются префиксом H. Всего есть три дороги с однозначным номером (H-1, H-2 и H-3) и одна вспомогательная дорога (H-201). Эти шоссе объединяют несколько военных и морских баз и важные города и посёлки, расположенные на острове (также и столицу штата — Гонолулу).

И Аляска, и Пуэрто-Рико имеют автодороги общего пользования, которые получают 90 % финансирования от программы Межштатных магистралей. Шоссе в этих штатах нумеруются в порядке основания без учета правил относительно чётных и нечётных номеров. Они имеют соответствующие префиксы в названии (A и PR), однако на знаках указываются местные номера, а не номера системы. Кроме того, эти дороги были запланированы и построены без соблюдения стандартов сети.

Отметки миль и номера съездов

На шоссе с одно- и двузначными номерами отметки миль всегда начинаются на южной или западной границе штата. Если шоссе начинается за пределами штата, нумерация начинается от южного или западного конца дороги. Исключения существуют только для шоссе, использующих участки дорог, которые были построены до принятия стандартов и были включены к системе межштатных магистралей по принципу остаточного права.

Шоссе с трёхзначными номерами с чётной первой цифрой, формирующие кольцевые объездные дороги, имеют отметки миль, проставленные по часовой стрелке, в направлении на запад от шоссе, разделяющего кольцевую дорогу с юга. Другими словами, отметка первой мили на I-465 (дорога вокруг Индианаполиса длиной 85 км, или 53 мили) находится к западу от пересечения с I-65 на юге Индианаполиса (на южном ответвлении I-465), а отметка 53-й мили — к востоку от этого пересечения.

Номера съездов на развязках имеют последовательные номера или проставляются в зависимости от расстояния (в соответствии с ближайшей отметкой). По последней системе, несколько съездов на одной миле могут именоваться буквами (как, например, на I-890 в Нью-Йорке съезд, находящийся на расстоянии 4,4 мили от начала дороги, обозначен как 4B, а на расстоянии 4,58 миль — 4C).

Бизнес-магистрали

Щиты бизнес-автострад

Американская ассоциация дорожного строительства определяет категорию специальных дорог, отличающихся от главных и вспомогательных межштатных магистралей. Эти дороги не должны отвечать стандартам, однако могут определяться и утверждаться ассоциацией. К Автомагистралям США (маршруты с обозначением US) и сети межштатных магистралей применяется одна и та же политика в нумерации; однако, иногда обозначения бизнес-шоссе применяют для межштатных автострад. Кольцевые бизнес-дороги и ответвления проходят через центральные деловые районы города. Бизнес-дороги используют, если обычная дорога идёт в обход города. Для их обозначения используется зелёный щит вместо красно-синего.

Финансирование

Около 70 % строительных средств и расходов на обслуживание межштатных магистралей обеспечиваются за счёт выплаты пошлин, в основном пошлин за топливо, собираемых федеральным правительством, правительством штата и местным правительством. В значительно меньшей степени финансирование идет за счёт средств, собранных на платных автомобильных дорогах и мостах. Правительственный Фонд строительства шоссейных дорог (англ. Highway Trust Fund), появившейся согласно Закону о доходах автомобильных дорог (англ. Highway Revenue Act) 1956 года, определил пошлину за топливо в размере 3 центов за галлон, но со временем она была увеличена до 4,5 цента за галлон. В 1993 году пошлина была увеличена до 18,4 цента за галлон и таковой остаётся по состоянию на 2012 год.

Оставшаяся часть средств поступает от денежных поступлений основного фонда, выпуска облигаций, назначенных налогов на имущество и других налогов. Деньги из федерального бюджета поступают преимущественно от налогов на транспортные средства и топливо (93,5 % в 2007 году), эта величина составляет 60 % от взносов штатов. Деньги от штатов преимущественно поступают не из платы за пользование.

Часть средств, выплаченных автомобилистами за пользование платных дорог, потраченных непосредственно на шоссе, покрывает примерно 57 процентов от их стоимости, примерно одна шестая пошлины за пользование отправляется на другие программы, включая системы общественного транспорта в крупных городах. На северо-востоке США отдельные крупные участки межштатных магистралей, которые были запланированы или сооружены до 1956 года, до сих пор работают как платные дороги. Некоторые уже выплатили свои строительные бонды и стали бесплатными, например в Коннектикуте (I-95), Мэриленде (I-95), Вирджинии (I-95) и Кентукки (I-65).

В связи с ростом пригородов, затраты на обслуживание инфраструктуры автомагистралей выросли и как результат остается очень мало средств на строительство новых межштатных шоссе. Это привело к распространению платных дорог (англ. turnpike) как нового метода строительства шоссе с ограниченным доступом в пригородах. Некоторые шоссе обслуживаются частными компаниями (например, компания VMS обслуживает I-35 в Техасе) для того, чтобы удовлетворить растущие затраты на обслуживание. Это позволяет министерствам транспорта штатов сосредоточивать усилия на обслуживании быстрорастущих районов штатов.

Часть дорог системы может в будущем стать платной для покрытия стоимости обслуживания и расходов в виде полос движения HOV/HOT, как сделано в городах Сан-Диего, Солт-Лейк-Сити, Миннеаполис, Хьюстон, Денвер, Даллас, Атланта и в округе Фэрфакс, штат Вирджиния. Хотя частично платы появились как следствие закона SAFETEA-LU (англ. Safe, Accountable, Flexible, Efficient Transportation Equity Act: A Legacy for Users — Закон о безопасном, ответственном, гибком, эффективном транспортном равенстве: Наследие для пользователей), который подчеркнул значение платных дорог как средства для уменьшения плотности движения, имеющиеся федеральные законы не позволяют штатам переводить бесплатную часть дороги в платную для всех видов транспорта.

Платные дороги

В системе межштатных магистралей примерно 4700 км (2900 миль) платных дорог. Пока федеральное законодательство не запретило сбор пошлины на шоссе между штатами, были построены или достроены большинство из платных дорог, поскольку создавались до основания Системы межштатных магистралей им. Эйзенхауэра. Поскольку эти шоссе обеспечивают логические связи между частями системы, они были запроектированы как межштатные магистрали. Конгресс США принял решение, что слишком дорого строить бесплатные автострады параллельно этим платным дорогам или выплачивать средства всем владельцам облигаций, которые профинансировали строительство, чтобы сделать эти участки бесплатными. Поэтому эти дороги были включены в систему в соответствии с законами, которые действовали на момент до начала системы, то есть платными.

Платным дорогам, запроектированным как межштатные автострады (например, Массачусетская платная автодорога, англ. Massachusetts Turnpike), обычно разрешается продолжать брать плату, но они не имеют права на получение федеральных средств на обслуживание и модернизацию. Также эти платные дороги, поскольку они были включены в соответствии с законами, которые действовали на момент до основания системы, не совсем соответствуют стандартам системы. Заметным примером является западный подход к мосту Бенджамина Франклина в Филадельфии, где трасса I-676 проходит через исторический район.

Взгляды относительно платных объектов и шоссе системы изменились. Федеральное управление автомобильных дорог США позволило некоторым штатам собирать деньги на существующих автострадах, когда недавнее расширение I-376 включило участок 60-й Пенсильванской дороги, которая была платной по решению Комиссии Пенсильванской платной автодороги (англ. Pennsylvania Turnpike Commission) до решения о причислении её к сети межштатных магистралей. Также новые платные участки (как, например, участок I-376, построенный в начале 1990-х) должны соответствовать стандартам межштатных магистралей. Новое приложение 2009 года в Руководстве по единообразию устройств контроля дорожного движения (англ. Manual on Uniform Traffic Control Devices) требует располагать знак с надписью «Toll» («Пошлина») чёрными буквами на жёлтом фоне над первым знаком автострады на дороге, за проезд по которой взимается плата.

Закон SAFETEA-LU (англ. Safe, Accountable, Flexible, Efficient Transportation Equity Act: A Legacy for Users — Закон о безопасном, ответственном, гибком, эффективном транспортном равенстве: Наследие для пользователей), принятый в 2005 году, поощрил штаты строить новые межштатные автострады с помощью методов «инновационного финансирования». Закон облегчает штатам получение финансирования упрощением запрета на строительство автострад как платных дорог, или через государственные агентства, или с помощью публично-частного партнёрства. Однако SAFETEA-LU оставил запрет на установление платы на существующих бесплатных межштатных трассах, поэтому штаты, которые желают перевести дорогу с бесплатной на платную, сначала должны получить согласие Конгресса США.

Платные и бесплатные трассы

Межштатные автострады, которые финансируются из федеральных фондов, известны как «обременительные» (англ. chargeable). Они рассматриваются как часть сети шоссе в 68 000 км. Федеральные законы также разрешают строить «необременительные» (англ. non-chargeable) автострады, принцип финансирования которых подобен таковому у автомагистралей США, которые обозначаются, как межштатные шоссе, если они соответствуют стандартам и являются логической частью или присоединением к системе. Эти части подпадают под две категории: дороги, которые уже соответствуют стандартам, и те, которые ещё не усовершенствованы до уровня стандартов. Только дороги, отвечающие стандартам, могут быть обозначены, как межштатные магистрали после утверждения их номера.

Обозначение

Щиты

Щит-знак трассы I-80

Щит-знак кольцевой бизнес-трассы I-80

Стандартные щиты автострад

Межштатные автострады обозначаются номером на щите с красным, белым и синим цветом и торговой маркой]. В первоначальном дизайне над номером указывалось название штата, однако в большинстве штатов это поле остается пустым. Размеры знака составляют 91 см в высоту (36 дюймов) и шириной 91 см для двузначных номеров или 110 см для трёзначных номеров (36 и 45 дюймов соответственно).

Кольцевые бизнес-трассы и ответвления обозначаются специальными щитами, на которых красный и синий цвета заменены зелёным, вместо слова «INTERSTATE» («межштатная магистраль») написано слово «BUSINESS» («бизнес») и над номером обычно есть надпись «SPUR» («ответвление») или «LOOP» («кольцо»). Зелёный щит применяется для обозначения главных маршрутов через центральный деловой район города, которые пересекают межштатное шоссе на одном конце (ответвление) или на обоих концах (кольцо) бизнес-трассы (англ. business route). Такие дороги, как правило, пересекают главные артерии деловой части города или главные бизнес-районы. Город может иметь более одной бизнес-трассы, производной от межштатной магистрали, в зависимости от количества шоссе, проходящих через город и количества важных деловых районов.

Со временем дизайн щита менялся. В 1957 году был представлен дизайн щита, разработанный Ричардом Оливером, сотрудником техасского отделения Управления межштатных магистралей, который победил в конкурсе из 100 участников; в то время щит имел тёмно-синий цвет и был всего 43 см (17 дюймов) шириной. С появлением новых редакций Инструкции по единообразию устройств контроля дорожного движения (англ. Manual on Uniform Traffic Control Devices (MUTCD)) стандарты были пересмотрены в 1961, 1971, и 1978 годах.

Нумерация съездов

Большинство межштатных шоссе имеют нумерацию съездов. Все дорожные знаки и обозначения участков с односторонним движением должны быть разработаны в соответствии с Инструкцией по единообразию устройств контроля дорожного движения (англ. Manual on Uniform Traffic Control Devices (MUTCD)). Однако существуют много местных и региональных вариаций.

В течение многих лет Калифорния являлась единственным штатом, который не имел нумерации съездов. Это было разрешено в виде исключения в 1950-х в связи с большим количеством уже построенных и оборудованных знаками шоссе из-за высокой стоимости работ по установке дополнительных знаков. Калифорния начала установки номеров съездов на шоссе в 2002 году на межштатных автострадах, автомагистралях США (обозначаются приставкой US) и на дорогах штата. Министерство транспорта Калифорнии обычно устанавливает знаки съездов, только если новая дорога или развязка строится, реконструируется, модифицируется или восстанавливается, для контроля средств, и обычно дополнительно крепится к верхнему правому углу существующего знака. Новые знаки вдоль автострад также придерживаются этого правила. На сегодня большинство межштатных автострад Калифорнии имеют знаки съездов, особенно в сельской местности.

Обозначения съездов соответствует обозначениям дорожных указателей расстояния в милях в большинстве штатов. Однако на трассе I-19 в Аризоне длины измеряются в километрах, потому что во время строительства дороги движение за переход Соединенных Штатов к метрической системе имело достаточную поддержку и это было ошибочно воспринято как постепенный переход всех дорог на измерения в метрах. Также причиной могла быть близость к Мексике, использующей метрическую систему, так как I-19 косвенно присоединяет I-10 к системе Мексиканских федеральных шоссе через улицы г. Ногалес в штате Аризона.

Расстояние считается с запада на восток на большинстве межштатных магистралей с чётными номерами, для нечётных номеров расстояние считается с юга на север. Некоторые платные дороги, включая Нью-Йоркскую государственную скоростную дорогу (англ. New York State Thruway) и платную дорогу «Джейн Адамс Мемориал» (англ. Jane Addams Memorial Tollway), имеют последовательную нумерацию съездов. Съезды на Нью-Йоркской государственной скоростной дороге считаются от Йонкерса с увеличением на север и затем на восток от Олбани. На Джейн Адамс Мемориал расстояние считается от аэропорта О’Хара с увеличением номеров в западном направлении, что является начальной точкой платной дороги.

По состоянию на ноябрь 2010 года, Управление платных дорог Иллинойса (англ. Illinois State Tollway Authority) изменило дорожные указатели расстояния согласно принятым в штате на трассе I-90 (Jane Addams Memorial/Northwest Tollway) и участке I-94 на платном Шоссе трёх штатов (англ. Tri-State Tollway), что ранее совпадало с участком I-294, начинавшемся на юге от I-80/I-94/IL Route 394. На платной дороге сейчас происходит процесс установки номеров съездов.

Много северо-восточных штатов нумеруют съезды по порядку, независимо от количества миль между съездами. На сегодня так делают в штатах Коннектикут, Делавэр, Массачусетс, Нью-Гемпшир, Нью-Йорк, Род-Айленд и Вермонт: межштатные трассы, которые полностью находятся в этих штатах — 87, 88, 89, 91 и 93 — имеют последовательную нумерацию съездов. Штаты Мэн, Пенсильвания, Вирджиния, Джорджия и Флорида также пользовались такой системой, но уже перешли на нумерацию в зависимости от расстояния. Джорджия изменила нумерацию в 2000 году, штат Мэн — в 2004. На Пенсильванской платной дороге (англ. Pennsylvania Turnpike) применяется обе системы. Дорожные указатели расстояния используются для обозначений, а последовательные номера — для внутренней нумерации перекрёстков с эстакадами. Платная дорога Нью-Джерси (англ. New Jersey Turnpike) и её участки, являющиеся частями I-95 и I-78, имеют порядковые номера, хотя все другие межштатные магистрали используют обозначение по расстоянию.

Трасса I-87 в штате Нью-Йорк обозначена тремя разными способами. На первой части, которая образует скоростную автостраду им. майора Дигана (англ. Major Deegan Expressway) съезды пронумерованы по порядку от 1 до 14. Вторая секция является частью Нью-Йоркской государственной скоростной дороги, которая начинается в Йонкерсе (съезд 1) и продолжается на север до Олбани (съезд 24), после чего поворачивает на запад и становится I-90 от съезда 25 до съезда 61. От Олбани на север до границы с Канадой съезды пронумерованы от 1 до 44 вдоль Нью-Йоркского Северного Пути (англ. New York State Northway). Из-за того, что существует больше одного съезда с одинаковыми номерами, иногда происходит путаница. Например, съезд 4 на участке I-87 на Нью-Йоркской государственной скоростной дороге ведёт к Кросс Каунти парквэй в Йонкерсе (англ. Cross County Parkway), но съезд 4 на Северном Пути ведет к аэропорту Олбани. Расстояние между этими съездами 240 км (150 миль).

Расположение знаков

Есть четыре основных метода расположения знаков на межштатных трассах:

• знак располагается на столбике, обычно справа от шоссе, и используется для обозначения съездов, зон отдыха, пунктов услуг (АЗС, жилье), рекреационных зон и названий автострад.
• знак монтируется на эстакадах.
• самый частый способ — с применением порталов (встречается два подхода):
  • знаки монтируются на полупорталах, которые расположены на одной стороне дороги, как и в способе установки знаков на столбике
  • полноценные порталы, которые пересекают всю ширину шоссе и часто содержат два или более знаков.

Статистика

Наиболее загруженная трасса: 374 тысяч автомобилей в день: I-405 в Лос-Анджелесе (объездная часть I-5, оценка по состоянию на 2008).

Высота над уровнем моря

• Самая высокая автострада: 3401 м: I-70 в Тоннеле Эйзенхауэра на Американском континентальном водоразделе на территории Скалистых гор.
• Самая низкая: −15,8 м: I-8 в Нью-Ривер, вблизи Сили (англ. Seeley), штат Калифорния.

Длина

• Самая длинная: 4861,09 км: трасса I-90, идёт от Сиэтла до Бостона.
• Самая длинная (направление север-юг): 3090 км: шоссе I-95 от границы Канады с США у Хоултона до Майами, не учитывая промежуток в Нью-Джерси, который будет достроен в 2017 году.
• Самый длинный участок между границами штатов: 1415 км: шоссе I-10 в Техасе от границы штата Нью-Мексико возле Эль-Пасо до границы штата Луизиана возле Оринджа.
• Самые длинные параллельные межштатные трассы: 448 км: I-80 и I-90; от Гэри до Элирии.
• Кратчайший участок между границами штатов: 138 м: на автостраде I-95 (Capital Beltway) на мосту Вудро Вильсона (англ. Woodrow Wilson Bridge) через р. Потомак, где она коротко пересекает самую южную часть округа Колумбия между Мэрилендом и Вирджинией.
• Кратчайшая автострада (с двузначным номером): 19,75 км: I-73 от Эмери до Гринсборо в штате Северная Каролина.

Штаты

• Наибольшее количество штатов, которое пересекается одним шоссе: 15 штатов и округ Колумбия: трасса I-95 через штаты Флорида, Джорджия, Южная Каролина, Северная Каролина, Вирджиния, Округ Колумбия, Мэриленд, Делавэр, Пенсильвания, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Коннектикут, Род-Айленд, Массачусетс, Нью-Гемпшир и Мэн.
• Наибольшее количество межштатных автострад в штате: 29 шоссе: штат Нью-Йорк, общая длина 2 695,22 км.
• Наибольшая длина межштатных магистралей в штате: 5203,73 км: штат Техас, 17 различных маршрутов.

Ссылки

• [n-t.ru/tp/it/ad.htm Автомобильные дороги США / История американских скоростных магистралей]
• [mosmonitor.ru/articles/society/dorozhnaya_set_v_ssha Дорожная сеть в США]
• [www.forbes.ru/mneniya/opyty/26804-magistrali-eizenhauera Магистрали Эйзенхауэра]
• [www.geo.ru/node/41894 Соединяя Штаты]
• [courier.com.ua/figuranty_biznesa/motor_ekonomiki_ssha/ Мотор экономики США]

Отрывок, характеризующий Система межштатных автомагистралей США

«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.