Сэквилл-Уэст, Вита

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Сэквилл и Уэст

Вита Сэквилл-Уэст
Vita Sackville-West
Вита Сэквилл-Уэст (1910—1915)
Имя при рождении:	Victoria Mary Sackville-West
Место рождения:	Ноул-хаус, Кент, Великобритания
Место смерти:	Сиссингхерст, Кент, Великобритания
Род деятельности:	прозаик, поэт
Годы творчества:	1917—1960
Направление:	Реализм, модернизм
Жанр:	Проза, поэзия, биографическая проза
Язык произведений:	Английский
Премии:	премия Готорндена (англ.) (1926, 1933)
Награды:	Орден Кавалеров Почёта
Подпись:

Вита Сэквилл-Уэст (англ. Vita Sackville-West, [ˈvɪ-tə ˈsæk-ˌvɪl-wɛst]; 9 марта 1892, Ноул-хаус, Кент, Великобритания — 2 июня 1962, Сиссингхерст, Кент, Великобритания) — английская писательница, аристократка, садовод, журналист. Обладательница почётной степени доктора словесности (англ. D.Litt.), мировой судья (J.P.).

Её поэма «Земля» получила британскую литературную Готорнденскую премию в 1926 году. Второй раз Вита получила эту награду за книгу «Избранные стихотворения» в 1933 году, став, таким образом, единственным писателем, получавшим награду дважды. В 1948 году награждена Орденом Кавалеров Почёта за заслуги в литературе. Созданный ею и мужем сад Сиссингхерст (англ.) является одним из признанных шедевров садового искусства Англии (Категория I в Реестре Английского наследия).

Вита Сэквилл-Уэст известна не только и не столько литературными трудами, сколько подробностями яркой личной жизни. Особую известность получили её романтические отношения с писательницами Вайолет Трефусис (англ. Violet Trefusis) и Вирджинией Вулф.

Родившись в эру правления королевы Виктории, проведя юность в правление Эдуарда VII, достигнув зрелости в период модернизма, Вита была одной из ярчайших представительниц смены эпох в английской истории.

Полное имя — Виктория Мэри Сэквилл-Уэст, Достопочтенная леди Николсон, член Ордена Кавалеров Почёта (англ. Victoria Mary Sackville-West, The Hon Lady Nicolson, CH).

Происхождение

Вита происходит из английского аристократического рода баронов Сэквиллей (англ.). Фамилия «Сэквилл-Уэст» образовалась, когда в 1843 году по королевской лицензии прадед Виты, Джордж Джон Уэст, 5-й граф Де Ла Уэр, прибавил к своему имени фамилию жены — Элизабеты Сэквилл, баронессы Бакхерст, происходящей из рода герцогов Дорсета (англ.). Элизабета Сэквилл являлась потомком короля Англии Генриха III из династии Плантагенетов, предком которого, в свою очередь, был Вильгельм I Завоеватель, предводитель нормандского завоевания Англии.

В связи с отсутствием наследников по мужской линии, титул герцогов Дорсета угас. Требовалось решить, кому перейдёт их собственность. По соглашению, она была разделена между семьёй Уэстов и сыном Элизабеты — Мортимером Сэквилл-Уэстом, двоюродным дедом Виты. В числе прочего к Мортимеру отошло поместье Дорсетов — Ноул-хаус в Кенте. За преданную службу королевскому двору Мортимеру в в 1876 году был пожалован наследственный титул «барона Сэквилла», и Ноул-хаус стал постоянной резиденцией рода.

Ещё не зная о будущем наследовании баронства и огромного поместья, в конце 1840-х брат Мортимера, Лайонел (дед Виты), заводит роман с испанской танцовщицей Хосефой Дуран, по прозвищу Пепита. Дочь Педро Дурана, простого парикмахера из Малаги, Пепита собирала аншлаги на сценах Франции и Германии, и её слава затмевала даже славу Лолы Монтес. Чёрные глаза танцовщицы покорили Лайонела. Нарушив цепочку аристократических браков, он связал с ней свою жизнь. Их брак не был признан из-за предыдущего замужества Хосефы с танцором Хуаном де Оливой. Тем не менее, барон прожил с ней до самой её смерти, всегда представлял как свою жену и зарегистрировал детей законнорожденными (что позже было аннулировано). Среди их детей была и Виктория Жозефа Сэквилл-Уэст, мать Виты.

Скандальный характер связи английского аристократа и испанской танцовщицы не позволял семье переехать в Великобританию. Виктория была вынуждена жить в Аркашоне на юго-западе Франции с матерью, тем временем как её отец делал карьеру. После смерти Хосефы Дюран в 1871 году Виктория воспитывалась в одном из парижских монастырей. Лишь в 18 лет она появилась, наконец, в Англии, встретилась с своей аристократической роднёй и вышла в свет. Быстро освоившись, с чисто испанским темпераментом, унаследованным от Пепиты, она принялась вкушать все прелести жизни в высшем свете. Отправившись в 1881 с отцом в США, куда его назначили министром, она производит там фурор. Банкир Джон Морган и президент Честер Алан Артур среди её поклонников. Она получает многочисленные предложения о замужестве как от иностранных аристократов и американских миллионеров, так и от британских дипломатов (среди которых будущие крупные политики Чарльз Хардинг (англ.) и Сесил Спринг-Райс (англ.)). Но у Виктории имелись свои планы. По возвращении в Англию она в 1890 году выходит замуж за Лайонела Эдварда Сэквилл-Уэста, двоюродного брата, будущего 3-го барона Сэквилла. Воцарившись в Ноул-хаусе, Виктория целиком отдаётся великосветской жизни, заводя множественные знакомства, не стесняясь в денежных вопросах и удовлетворении своих прихотей.

Вита, родившаяся через два года после свадьбы, явилась истинной наследницей своих предков. Вся её жизнь — борьба двух полюсов. С одной стороны домоседка, всем сердцем привязанная к родному очагу, посвящающая ему огромное количество сил и заботы, с другой — любительница путешествий, ощущающая внутренний порыв отсоединиться от родины, осознать саму себя. С одной стороны — традиционная представительница эры Эдуарда VII, происходящая из древнего аристократического рода: роскошная женщина, талантливый литератор, изысканный садовод, мать двоих детей, прожившая в браке с мужем почти пятьдесят лет. С другой стороны — женщина с безумными страстями и бешеным темпераментом, чьи скандальные лесбийские романы будоражили общество и до сих пор затмевают её вклад в литературу.

Генеалогическое древо

Фрагмент:

Генрих III, король Англии (1207-1272)

Элизабет Сэквилл (1795-1870)

Джордж Джон Уэст (1791-1869)

Мортимер Сэквилл-Уэст 1-й барон Сэквилл (1820-1888)

Жозефа Дюран (Пепита) (1830-1871)

Лайонел Сэквилл-Уэст 2-й барон Сэквилл (1827-1908)

Уильям Эдвард Сэквилл-Уэст (1830-1905)

Джорджина Додвелл (1835-1883)

Виктория Джозефа Сэквилл-Уэст (1862-1936)

Лайонел Эдвард Сэквилл-Уэст 3-й барон Сэквилл (1867-1928)

Виктория Мэри Сэквилл-Уэст

Гарольд Никольсон

Биография

Детство и юность

Эдвардианская эпоха, безмятежный «золотой век», — именно таким остался в памяти поколения краткий период царствования Эдуарда VII, стёртый жерновами Первой мировой войны. Умиротворенное время, идиллические очертания которого, сохранённые из детства, пришедшегося на ту эпоху, запечатлены Дж. Р. Р. Толкином в облике Шира — вымышленном поселении из его романа «Властелин колец». Время, когда аристократия могла наслаждаться сливками культурного и технического прогресса, посвящать времяпровождение философским спорам и комфортабельным путешествиям. Война разрушила этот во многом иллюзорный мир, но она же способствовала рождению непроходящей ностальгии по нему.

Вита родилась 9 марта 1892 года в 4:15 утра в Ноул-хаусе и весила при рождении 7,5 фунтов (3,4 кг).

Замужество

Внешние изображения
Супруги Николсон
	[www.webcitation.org/5y3yF1oiV 1930-е] (Арх. [www.gardener.ru/gallery/personalii/vita3.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y3zN8bot В Сиссингхерсте, 1950-е] (Арх. [i229.photobucket.com/albums/ee59/whitepinelane/Harold-and-Vita-1960.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y3zeytp5 Шарж 1992 года] (Арх. [184.73.187.38/media/img/illustrations/sackville_west_nicolso-19921119026R.2_gif_300x427_q85.jpg ист.] 2011-04-19)

1 октября 1913 года после трёх лет знакомства двадцатиоднолетняя Вита выходит замуж за английского дипломата Гарольда Никольсона. Эта доминирующая мужеподобная женщина и этот слегка женственный мужчина — оба они мучились от осознания «неправильности» своего брака. Оба были гомосексуальны, оба заводили романы на стороне, зачастую параллельно, но это не разрушало их глубокую привязанность друг к другу. У них было двое сыновей, Найджел и Бенедикт.

Последние десятилетия

Во время Второй мировой войны Вита занималась административным управлением в «Женской земледельческой армии (англ.)», гражданской организации, созданной в Великобритании для оказания подмоги сельскому хозяйству в период войны.

Литературное творчество

Я войду в английскую литературу. Так или иначе. Запись в дневнике Виты

Вита является автором более 40 книг, среди которых проза и поэзия, путевые заметки и биографии, исторические произведения и книги о садоводстве. Стремление, выраженное в дневниковой записи, она осуществляла с присущей ей энергией, хотя внутренние сомнения насчёт себя как автора терзали её всегда.

Наиболее оценённым при жизни оказался её вклад в поэзию, ныне незаслуженно почти забытую. Равнодушие к политике как к пустому занятию, не оставляющему следа, делало её неспособной создавать социально злободневные стихи. И хотя стихотворения «К ловчему» (To any M.F.H.) и «Выезд с ружьём» (Out with a Gun), выступающие против традиций английской охоты, выражают её возмущение существованием кровавых видов спорта в мире, полном войн, в целом Вита не желала иметь дела с политическими и социальными реалиями. Поэзия всегда была самым интимным творчеством Виты, прибежищем чувств и мечтаний. Именно поэзия делала её по-настоящему счастливой. Но отношение к собственным стихам наполнялось мучительными переживаниями. Отсутствие изящества, излишняя занудность, — она считала себя слишком старомодной. Об этой опасности предупреждала её и Вирждиния Вулф, стараясь приободрить подругу, но переделать себя Вита не могла.

…не сомневаюсь, Спендер или Оден мои стихи за поэзию не посчитают. Вита

Но именно за поэзию она получила две свои литературные премии. Её стихи печатались в журналах, ещё при жизни входили в сборники авторов-модернистов. Тем больнее оказался для неё удар, когда в 1950 году её исключили из списка поэтов «Сообщества авторов (англ.)», выбранных для чтения своих произведений королеве. С этого времени она никогда больше стихов не писала. Две настоящие трагедии её жизни: потеря Ноул-хауса и осознание того, что она отнюдь не великая писательница. Она пришла к осознанию, что так и не стала настоящим поэтом.

Во время своей жизни Вита, как писательница, превосходила свою подругу Вирджинию Вулф по популярности. Однако по прошествии времени, стало очевидным: влияние Вулф на литературу оказалось намного более сильным. Так же как Франсес Конфорд и Руфь Питтер (англ.), Вита весьма успешно печаталась и имела хорошую репутацию, но в дальнейшем их творчество считалось слишком унылым. Стихи Виты получали широкое распространение через газеты, радио, публичные выступления, что не спасало их от критики таких эксперименталистов как Эдит Ситуэлл. Связанная как с ведущими представителями консервативного литературного истеблишмента, так и с интеллектуалами Блумсбери, Вита вполне соответствовала понятию «георгианец»: её стихи включались в антологию георгианской поэзии (англ.) Эдварда Марша (англ.), она творила в период расцвета этого стиля (1910—1936), её творчеству свойственны как упорядоченная стилистика, так и использование пасторальных мотивов.

Поэма «Земля»

Самый известный стихотворный труд Виты, эта поэма была удостоена премии Готорндена в 1926 году. Джеймс Ривз (англ.) включил её в антологию поэзии георгианцев в 1962 году. К январю 1927 года она выдержала третье издание. Признание достоинств произведения, тем не менее, одновременно могло рассматриваться как принадлежность скучному консерватизму. Сама Вита осознавала старомодность своего труда, невзирая на качество работы.

Стихотворения

Внешние изображения
Творчество
	[www.webcitation.org/5y4YlfP56 Вита в рабочем кабинете, 1948] (Арх. [www.npg.org.uk/collections/search/largerimage.php?LinkID=mp06015&wPage=1&role=sit&rNo=11 ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y4YtflaB Рабочий стол Виты] Поместье Сиссингхерст. На столе: портреты сестёр Бронте, Вирджинии Вулф, мужа Харольда. (Арх. [c4.ac-images.myspacecdn.com/images02/1/l_144a5c60e9d24d5187e02467f348b333.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.youtube.com/watch?v=AjXvkRhoXXs Запись с пластинки] Вита читает свою поэму «Земля»

Сборник «Избранные стихотворения», удостоенный премии Готорндена в 1933 году, отразил внутреннюю противоречивость Виты, свойственную ей во многом. Основываясь на сюжете, сборник можно разделить на пять частей: «В Англии» (In England), «Заграницей» (Abroad), «Люди» (People), «Бунт» (Insurrection), «Любовь» (Love). Однако это условное деление едва ли соответствует богатству внутреннего смысла. Скорее, оно относится лишь к внешним обстоятельствам, описываемым в стихах. «Сиссингхерст», наполненный ностальгией, может рассматриваться как выражение грусти по утраченному «золотому веку». Но скорее всего, учитывая ту интимность, с которой Вита относилась к своей поэзии, стихотворение посвящено гораздо более личному чувству — утрате дома её детства, Ноул-хауса, тоску по которому она ощущала всю жизнь. Возлагая надежды на Сиссингхерст как на замену Ноул-хауса, Вита заканчивает стихотворение призывом отказаться от тоски по прошлому. Но тон повествования наполнен беспокойством так же, как удовлетворением.

Её неоднократные лесбийские романы, в которых она одновременно и проявляла себя и вступала в контакт с чувствами другой женщины, дали ей многогранное видение женской натуры. Стихи, посвящённые исследованию своего внутреннего мира, как и поэтические портреты женщин, относятся к её лучшим творениям. В «Прощании» (Valediction), кажущимся почти биографичным, звучит сожаление о непостоянстве любви, а «Одиночестве» (Solitude) трогает интимной открытостью. Леонард Вулф, как её издатель, считал «Одиночество», раскрывающее тайный мир её страстей, самым лучшим стихотворением Виты. Несмотря на то, что в жизни Вита придерживалась феминистских взглядов на независимость в сексуальной жизни и совершенно отвергала ригоризм гетеросексуальности, она опасалась носить ярлык «феминистки». В «Королевской дочери», «Избранных стихотворениях» и «Одиночестве» бережное обращение с лесбийским субъективным взглядом на жизнь совмещается со сдержанностью в выражении себя, что перекликается и с тем интуитивным недоверием к людским пересудам, какое можно узнать из её переписки.

«Сон» (A Dream), вдохновением для которого стало одно из сновидений Виты, лелеет уединённость. Она и боялась и желала её. Повседневные заботы, не дающие покоя, не имеют власти над успокоением в воспоминаниях о старых временах. В «Прядильщице» (Spinster) именно рутина сопоставлена с ограничениями уединенности. Бездонная пропасть женского одиночества выражена в образе шахматной игры. Текстуальные и символьные планы стихотворения выражают призрачность удовлетворенности от замены общением с фигурами на доске радости настоящей человеческой близости.

Роман «Эдвардианцы»

Роман «Эдвардианцы» (Edwardians) является одним из наиболее известных произведений Виты. Эдвардианец — англичанин эдвардианской эпохи, современник короля Эдуарда VII. В романе Вита попыталась воссоздать мир своего детства и юности, окончание которых совпало со вступлением на престол Георга V.

Биографии

Витой написаны биографии английской писательницы XVII века Афры Бен, английского поэта XVII века Эндрю Марвелла, Жанны д’Арк, католических святых, монахинь Терезы Авильской и Терезы из Лизьё, французской принцессы 17 века, «великой мадемуазели» Анны де Монпасье, а также биография своей бабушки, испанской танцовщицы Хозефы Дуран по прозвищу Пепита.

Биография «Пепита», которая посвящена в значительной мере и матери, раскрывает внутренний мир самой Виты, как автора произведения. Рассматривая жизни Жозефы и Виктории, выступая свидетельницей исторических событий, Вита словно пытается найти ответы о себе самой, о той внутренней двуликости, что была ей присуща. Не создав апологии, Вита, тем не менее, делает попытку осмыслить саму себя. Ей не довелось видеть Пепиту, и воссозданный её образ, возможно, был как проявлением alter ego Виты, так и попыткой изгнать «испанских бесов» из своей души. Описания же матери, наоборот, основывались на личных воспоминаниях, далеко не всегда безоблачных, и это обусловило написание книги лишь после смерти материи в 1936 году.

Прочие произведения

Среди прочих произведений Виты можно отметить роман «Большой Каньон» (Grand Canyon) 1942 года, написанный в жанре альтернативной истории. В книге показана история США, после того как Германия победила в европейской войне и Америка была отдана в её владения. Роман был отвергнут несколькими издательствами, прежде чем был напечатан.

Последним романом Виты стал «На море вех не ставят» (No Signposts in the Sea) 1961 года. В книге она впервые открыто говорит о лесбийских отношениях, рассматривая судьбу одной из героинь романа Лоры. Прежде она освещала эту тему лишь в своих стихотворениях. В этом романе она наиболее близко приближается к тому, чтобы объединить, наконец, в одно целое свою противоречивую натуру. Однако синтеза своей дуальности ей достичь так и не удаётся.

Романтические отношения

Внешние изображения
Любовь
	[www.webcitation.org/5y4azNHqE Вита и Вайолет, 1920-е] (Арх. [4.bp.blogspot.com/_NB3VDBG7GkM/S0TzsDBhLvI/AAAAAAAACQ4/fdrqUQgSo-4/s1600-h/l_9594c4be163e479fbae82a4e804802b3.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.youtube.com/watch?v=w0a3dQWyxKM Вита и Вирджиния Вулф]

Вайолет Трефусис

11 ноября 1918 года влюблённые девушки уезжают в Париж. Там Вита маскируется под молодого человека, называется Джулианом, что позволяет ей открыто проявлять свои чувства к возлюбленной.

15 марта 1919 года Вита соглашается поговорить с мужем. 16 июня 1919 года Вайолет выходит замуж за Дениса Трефусиса, и в этот же вечер Вита лишает её девственности в отеле. Весь медовый месяц Вайолет и Денис живут раздельно. Вскоре после возвращения в Англию женщины задумывают новый побег, на этот раз в Монако. Но семьи Кеппелов и Сэквилл-Уэстов объединяются и разделяют пару, стремясь не допустить скандала. К тому времени Вита начинает терять интерес к возлюбленной, узнав, что та спит с мужем и не хранит ей верность.

Каждая из женщин отразила пережитые чувства в романе: Вита написала «Вызов» (Challenge), а Вайолет — «Английский узор» (Broderie Anglaise).

Вирджиния Вулф

Я действительно спала с ней (дважды), но это всё. Теперь ты знаешь об этом всё, и, надеюсь, я тебя не шокировала. Письмо Виты о Вирджинии мужу Харольду

Для Вирджинии Вита олицетворяла собой женщину, а для Виты Вирджиния была образом настоящей писательницы, такой, какой хотела быть она сама.

Прочие романы

Настоящая донья Хуана, Вита имела множество романов с женщинами и разрушила несколько браков. Среди её увлечений герцогиня Веллингтон, поэтесса Дороти Уеллесли (англ.), представительница лондонской богемы Мэри Кэмпбелл (англ.), первая заведующая организацией интервью на Би-би-си Хильда Матесон, шотландская журналистка Эвелин Айронс (англ.), английская писательница и драматург Кристабель Маршалл (англ.) и прочие.

Внешний вид, черты характера

Внешние изображения
Фотографии Виты
	[www.webcitation.org/5y4bm5iza Вита, 1920-е] (Арх. [www.stanford.edu/group/auden/cgi-bin/auden/media/VitaSackvilleWest.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y4c2V8IF Вита, 1920-е] (Арх. [3.bp.blogspot.com/_NB3VDBG7GkM/S0UnJ6Q8B9I/AAAAAAAACRI/8k-1fCwG04Q/s400/vita_sackville-west.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y4c612I5 Вита, 1924] (Арх. [3.bp.blogspot.com/_NB3VDBG7GkM/S0UnUQO-5pI/AAAAAAAACRY/v3JRFNFw_tA/s1600-h/vitaa.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y4cBj4Xt Вита, 1926] (Арх. [www.smith.edu/library/libs/rarebook/exhibitions/images/penandpress/large/12c_vita_photo.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y4cHpn5T Вита, 1934] (Арх. [www.npg.org.uk/collections/search/largerimage.php?LinkID=mp06015&role=sit&rNo=8 ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y4cO9b2y Вита на радио Би-би-си, 1934] (Арх. [www.corbisimages.com/Enlargement/Enlargement.aspx?id=AALJ001214&tab=details&caller=search ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y4cVMF8L Вита на крыльце Ноул-хауса, 1958] (Арх. [www.npg.org.uk/collections/search/largerimage.php?LinkID=mp06015&wPage=1&role=sit&rNo=13 ист.] 2011-04-19)

Эффектная внешность Виты, бывало, заставляла испытать потрясение необычной смесью женственности и мужественности: словно леди Чаттерлей и её любовник соединились в одно целое.

У неё были очень толстые брови и очень тёмные глаза; на щеках проступал сильный румянец, и она даже не пыталась скрыть весьма заметные усики, о которых с такой любовью упоминала Вирджиния (Вулф). На ней были тяжёлые серьги и тонкая нить жемчуга, которая терялась в кружевной блузе, а поверх — великолепный бархатный жакет, в то время как её ноги, про которые миссис Вулф говорила, что они вызывают в памяти стволы крепких деревьев, были облачены в егерские бриджи и высокие ботинки со шнуровкой до колен. Оригинальный текст (англ.)   She had very thick eyebrows, and very dark eyes; her cheeks were highly coloured and she made no effort to dissimulate the very visible moustache that Virginia had affectionately mentioned. She was wearing heavy earrings and a thin string of pearls that plunged down inside a lace blouse, and over it all great velvet jacket, while her legs, which Mrs. Woolf said called to mind the trunks of vigorous trees, were stuffed into gamekeepers' breeches and high boots laced to the knees Питер Кеннел (англ.), воспоминания, относящиеся к 1936 году

С детства Вита мечтала быть не женщиной, а мужчиной. Это желание проявилось через её необычайную энергичность, богатство натуры и склонность к авторитаризму. Но её стремления имели практическую основу: если она предпочитала мужскую одежду, то потому, что та удобна, если она жалела, что не мужчина, то потому, что из-за этого не имела прав на наследование родового поместья.

Для неё не существовало различия между гетеросексуальной и гомосексуальной любовью. Относительно своих страстей и желаний она всегда оставалась предельно честна и не испытывала ни тени сомнений.

Хронология основных событий жизни Виты Сэквилл-Уэст
год	возраст	семья		творчество, награды		любовь		дом, поездки
1892	0		9 марта, Вита родилась						детство в Ноул-хаусе
1904	12						знакомство с Вайолет Трефусис
1905	13		30 сентября, смерть деда, Уильяма Эдварда Сэквилл-Уэста
1908	16		3 сентября, смерть деда, Лайонела Сэквилл-Уэста
1913	21		1 октября, бракосочетание с Харольдом Николсоном
1914	22		6 августа, рождение сына, Бенедикта						переезд в Лонг-Барн
1915	22		рождение ребёнка (мертворожденный)
1917	24		19 января, рождение сына, Найджела		публикация «Стихотворения Востока и Запада»
1918	25						начало романа с Вайолет Трефусис
1919	26				публикация первого романа «Наследство»
1920	26						побег в Париж с Вайолет Трефусис
1925	33						начало интимной дружбы с Вирджинией Вулф
1926	33				публикация поэмы «Земля»		роман с Мэри Кэмпбелл		путешествие в Тегеран
1927	34				премия Хоторндена (за поэму «Земля»)				путешествие в Тегеран
1928	35		смерть отца, Лайонела Эдварда Сэквилл-Уэста
1930	37				публикация романа «Эдвардианцы»		начало романа с Хильдой Матесон		переезд в Сиссингхерст
1931	38				публикация романа «Всех страстей минувших»
1933	41				премия Хоторндена (за сборник стихотворений)				путешествие в Северную Америку
1934	42								путешествие в Италию
1936	43		30 января, смерть матери, Виктории Джозефы Сэквилл-Уэст
1937	45				публикация биографии «Пепита»				путешествие в Алжир
1946	53				публикация поэмы «Сад» и получение за неё премии Хайнеманна начинает вести колонку в «The Observer»
1948	55				награждение Орденом Кавалеров Почёта
1953	61		женитьба сына, Найджела
1955	63		женитьба сына, Бенедикта		награждение медалью Витча
1956	63		рождение внучки, Ванессы
1957	65		рождение внука, Адама
1961	68				публикация последнего романа «В море вех не ставят»
1962	70		2 июня, Вита скончалась

Потомки

Дети и внуки

Внешние изображения
Потомки
	[www.webcitation.org/5y4bOwkth Снова в Сиссингхерсте] Адам Николсон, внук Виты, с женой Сарой и дочерьми Рози и Молли в Сиссингхерсте. (Арх. [i.dailymail.co.uk/i/pix/2008/12/11/article-1093189-028CCCAA000005DC-196_634x953.jpg ист.] 2011-04-19)

Генеалогическое древо:

Виктория Мэри Сэквилл-Уэст (1892-1962)

Гарольд Никольсон (1886—1968)

Филиппа д'Инкорт

Найджел Николсон (1917—2004)

Бенедикт Николсон (1914—1978)

Луиза Вертова

Джульет Николсон (р.1954)

Адам Николсон (р.1957)

Ребекка Николсон (р.1963)

Ванесса Николсон (р.1956)

Младший сын Найджел

Родился 19 января 1917 года в Лондоне. Получил привилегированное образование, обучался в Итоне и Баллиоле. Во время Второй мировой войны служил в британских гренадёрских войсках (англ.), за службу в которых в 1946 году стал кавалером Ордена Британской империи (M.B.E.). В послевоенные годы основал издательство «Вейденфелд & Николсон (англ.)». С 1952 по 1959 год был членом палаты общин парламента Великобритании от консерваторов, дважды избираясь по округу Восточный Борнмут и Крастчёрч (англ.). Политической карьере положил конец скандал, связанный с изданием в 1959 году «Лолиты» Владимира Набокова.

После ухода из политики Найджел занимается литературным творчеством. Он пишет, в частности, биографии Мэри Карзон (англ.) и Харольда Александера, выпускает шеститомник писем Вирджинии Вулф, дневниковые записи своего отца, а также «Семейный портрет (англ.)» — ставшую знаменитой книгу, основанную на воспоминаниях и письмах Виты, большая часть которой посвящена отношениям Виты с Вайолет Трефусис.

В 1953 году женился на Филиппе д’Инкорт. Дети: Джульет, историк, Адам, писатель, и Ребекка, издатель. В 2000 году Найджел за заслуги перед Британской империей стал офицером Ордена Британской империи (O.B.E.). Скончался 23 сентября 2004 года.

Образ Виты в искусстве, экранизации произведений

Внешние изображения
Вита в исполнении различных актрис
	[www.webcitation.org/5y5J4Vd3K В исполнении Джанет Мактир] Фильм «Семейный портрет» режиссёра Стивена Уиттекера. (Арх. [s57_radikal_ru/i156/0908/2b/f02bda2f2118.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5y5GuVHoE В исполнении Анжелы Хит-Ларсен] Спектакль «Вита и Вирджиния» режиссёра Бэрри МакКенны. (Арх. [tai-segel.com/wp-content/uploads/VitaVirginia-17-of-44.jpg ист.] 2011-04-19)
	[www.webcitation.org/5zFLFWMQD В исполнении Кэтрин Тейлор-Уилльямс] Спектакль «Вита и Вирджиния» режиссёра Дэна МакЛири. (Арх. [www.shakespeare.org/photolibrary/2003_images_media/vita_virginia_media03/source/vita_virginia7.10.03.235.t.htm ист.] 2011-05-01)
	[www.webcitation.org/5yMM1MIWo Орландо. Тильда Суинтон] Кинофильм «Орландо» режиссёра Салли Поттер. (Арх. [lh5.ggpht.com/_BOUuUJoF7dc/TH-bF1rGu4I/AAAAAAAABMc/cBgYxBetNP4/Tilda_swinton_orlando.png ист.] 2011-04-19)

• «Семейный портрет» (англ. Portrait of a Marriage) — мелодрама 1990 года режиссёра Стивена Уиттекера, снятая по одноименной книге Найджела Николсона. Фильм посвящён отношениям Виты с Вайолет Трефусис.
• «Вита и Вирджиния» — спектакль по пьесе Эйлин Аткинс, посвящённый взаимоотношениям Виты и Вирджинии Вулф. Ранее Эйлин создала моноспектакль «Собственная комната», в котором играла Вирджинию. Вдохновлённая успехом этой работы, она пишет пьесу, основанную на переписке Вулф с Витой. В театральной постановке этой пьесы, премьера которой состоялась в 1992 году, её партнёршей стала Пенелопа Уилтон. В 1994 году в роли Виты выступила великолепная Ванесса Редгрейв. Спекталь был удостоен нескольких театральных наград, и в дальнейшем пьеса ставилась неоднократно с участием различных актрис.
• «Орландо» — роман Вирджинии Вулф, опубликованный в 1928 году. Вдохновлённый Витой, являющийся литературным воплощением Вирджинией эротических чувств к подруге, роман запечатлевает образ Виты в лице главного персонажа — Орландо. Принимающий то женский, то мужской облик, путешествующий сквозь века, Орландо, возможно, является самым точным отображением сложной и противоречивой натуры Виты.
• «Орландо» — фильм 1992 года режиссёра Салли Поттер, экранизация романа Вирджинии Вулф. Роль Орландо, чьим прообразом в первоисточнике была Вита, сыграла Тильда Суинтон.
• «Всех страстей минувших» (англ. All Passion Spent) — мелодрама 1986 года режиссёра Мартина Френда, снятая по одноименному роману Виты «All Passion Spent (англ.)».
• Композитор и исполнитель Майкл Хоппе (англ.) посвятил Вите композицию «Rendezvous» с альбома 1996 года «The Yearning (Romances for Alto flute Vol. 1)».

Библиография

За свою жизнь Витой написано более 40 книг различных жанров. Приведённая ниже библиография включает также издания её писем.

Библиография
Поэзия	Проза	Биографии, прочее	Книги по садоводству
Chatterton (1909) Constantinople: Eight Poems (1915) Poems of West and East (1917) Orchard and Vineyard (1921) The Land (1926) King’s Daughter (1929) Invitation to Cast Out Care (1931) Sissinghurst (1931) Collected Poems: Volume I (1934) Solitude (1938) Selected Poems (1941) The Garden (1946)	Романы Heritage (1919) The Dragon in Shallow Waters (1921) Challenge (1923) Grey Waters (1923) Seducers in Ecuador (1924) The Edwardians (1930) All Passion Spent (1932) Family History (1932) The Dark Island (1934) Grand Canyon (1942) Devil at Westease (1947) The Easter Party (1953) No Signposts in the Sea (1961) Рассказы The Heir (1922) The Heir (сборник) (1922) Thirty Clocks Strike the Hour (сборник) (1932) The Death of Noble Godavary and Gottfried Kuenstler (1932)	Биографии Aphra Behn: The Incomparable Astra (1927) Andrew Marvell (1929) St. Joan of Arc (1936) Pepita (1937) The Eagle and the Dove: A Study in Contrasts, St. Theresa of Avila and St. Theresa of Lisieux (1943) Daughter of France: The Life of Marie Louise d’Orleans, Duchesse de Montpensier, 1627—1693, La Grande Mademoiselle (1959) Переводы Duineser Elegien: Elegies from the Castle of Duino, by Rainer Marie Rilke (1931) Прочее All Passion Spent (1931) English Country Houses (1941) Knole and the Sackvilles (1922) (Author of Introduction and Notes) The Diary of Lady Anne Clifford (1923) Passenger to Teheran (1926) Selected Writings (2002) Twelve Days: An Account of a Journey Across the Bakhtiari Mountains in Southwestern Persia (1928)	Some Flowers (1937) Country Notes (1939) Country Notes in Wartime (1940) In Your Garden (1951) In Your Garden Again (1953) More for Your Garden (1955) A Joy of Gardening: A Selection for Americans (1958) Even More for Your Garden (1958) The Illustrated Garden Book: A New Anthology (1986) The Land and the Garden (1989)
Письма Dearest Andrew: Letters from V. Sackville-West to Adnrew Reiber, 1951—1952 (1979) The Letters of Vita Sackville-West to Virginia Woolf (1984) Jullian, Philippe. Violet Trefusis: a Biography, including correspondence with Vita Sackville-West (1976) Jullian, Philippe. The Other Woman: a Life of Violet Trefusis, including Previously Unpublished Correspondence with Vita Sackville-West (1976) Vita and Harold: The Letters of Vita Sackville-West and Harold Nicolson (1993)

См. также: Robert Cross and Ann Ravenscroft-Hulme: Vita Sackville-West: A Bibliography (Oak Knoll Press, 1999) ISBN 1-58456-004-5

• «In Your Garden», аудиокнига, 1997. Популярная книга Виты о садоводстве в исполнении Джанет Мактир.

Примечания

Литература

Другие источники

Литература

• Paula R. Backscheider. Feminist Pressures // [books.google.ru/books?id=FAsDpXvnXXMC Reflections on biography]. — N. Y.: Oxford University Press, 1999. — 289 p. — ISBN 978-0-19-818641-0.
• Jane Dowson. 14. Vita Sackville-West (1892-1962) // [books.google.ru/books?id=fVTQPI3ZIHcC Women’s poetry of the 1930s: a critical anthology] / Jane Dowson. — London: Routledge, 1996. — 192 p. — ISBN 978-0-415-13095-0.
• Jane Dowson, Alice Entwistle. [books.google.ru/books?id=JMtqyxmo5j8C A history of twentieth-century British women’s poetry]. — 1th Ed.. — Cambridge: Cambridge University Press, 2005. — 381 p. — ISBN 978-0-521-81946-6.
• Victoria Glendinning. Vita: The Life of V. Sackville-West. — 1th Edition. — London: Weidenfeld and Nicolson, 1983. — 430 p. — ISBN 0-297-78306-8.
• Peter F. Naccarato. Vita Sackwille-West // [books.google.com/books?id=RKkxuhw7kowC Modern British women writers: an A-to-Z guide] / Vicki K. Janik, ed., Del Ivan Janik, ed.. — 1th Ed.. — Cranbury, NJ: Greenwood Publishing Group, 2002. — 448 p. — ISBN 978-0-313-31030-0.
• Donald Olson. Chapter 23. Ten Writers and the Places They Lived // [books.google.com/books?id=RFmnyB31kccC England For Dummies]. — 4th Ed.. — Hoboken, NJ: Wiley Publishing, 2008. — 454 p. — ISBN 978-0-470-16561-4.
• Karyn Z. Sproles. [books.google.com/books?id=tEkHQkdmHWkC Desiring women: the partnership of Virginia Woolf and Vita Sackville-West]. — 1th Ed.. — Toronto: University of Toronto Press, Scholarly Publishing Division, 2006. — 270 p. — ISBN 978-0-8020-3883-8.
• Florence Tamagne. [books.google.com/books?id=PW1GjP0_6Y4C A history of homosexuality in Europe: Berlin, London, Paris, 1919-1939, volume I & II]. — 1th Ed.. — Algora Publishing, 2006. — 492 p. — ISBN 978-0-87586-355-9.
• Andrew Kingsley Weatherhead. 5. Vita Sackwille-West: The Genre Developed // [books.google.com/books?id=on9n0UdeiVAC Upstairs: writers and residences]. — 1th Ed.. — Cranbury, NJ: Associated University Presses, 2000. — 187 p. — ISBN 978-0-8386-3864-4.
• Joss West-Burnham. 'Twinned Pairs of Eternal Opposites': The Opposing Selves of Vita Sackville-West // [books.google.ru/books?id=B2tqdmUTPToC Difference in view: women and modernism] / Gabriele Griffin. — London: Taylor & Francis, 1994. — 186 p. — ISBN 978-0-7484-0135-2.
• Ana Zamorano. 'I love you is always a quotation': Vita Sackville-West, Violet Trefusis and Virginia Woolf’s Intertextual Rapport // [books.google.com/books?id=JnnRZogMY5QC Loving against the odds: women’s writing in English in a European context] / Elizabeth Russell. — 1th Ed.. — Bern: Peter Lang Publishing, 2006. — 221 p. — ISBN 978-3-03910-732-2.

Биографии и критика

• Brown, Jane. Vita’s Other World: A Gardening Biography of V. Sackville-West, Viking, 1985.
• Esau, Eric J. Metaphors for Life: Knole, Sissinghurst, and Vita Sackville-West, Dartmouth College, 1983.
• Johnston, Georgia. The Formation of 20th Century Queer Autobiography: Reading Vita Sackville-West, Virgina Woolf, Hilda Doolittle, and Gertrude Stein. Palgrave Macmillan, 2007.
• MacKnight, Nancy Margaret. Vita: A Portrait of V. Sackville-West, Columbia University, 1972.
• Nicolson, Nigel. Portrait of a Marriage, Atheneum, 1973.
• Raitt, Suzanne. Vita and Virginia: The Work and Friendship of V. Sackville-West and Virginia Woolf. Clarendon Press; Oxford University Press, 1993.
• Scott-James, Anne. Sissinghurst: The Making of a Garden, M. Joseph, 1983.
• Stevens, Michael. V. Sackville-West: A Critical Biography. Scribner’s, 1967.
• Trautmann, Joanne. The Jessamy Brides: The Friendship of Virginia Woolf and V. Sackville-West. Pennsylvannia State University Press, 1973
• Watson, Sarah Ruth. V. Sackville-West. Twayne, 1972.

Ссылки

• [www.nationalarchives.gov.uk/nra/searches/subjectView.asp?ID=P25129 Вита Сэквилл-Уэст] (англ.). Национальный архив Великобритании. Проверено 19 апреля 2011. [www.webcitation.org/5y3fcKQFD Архивировано из первоисточника 19 апреля 2011].
• [www.sumurun.com/ «Сумурун»] (англ.). — Яхта, подарок матери Виты своему мужу. Проверено 19 апреля 2011. [www.webcitation.org/5y3fnYOQW Архивировано из первоисточника 19 апреля 2011].
• [www.dailymail.co.uk/home/you/article-1093189/Sarah-Ravens-festive-fairy-tale-Sissinghurst.html Рождество в Сиссингхерсте] (англ.). Daily Mail. Проверено 19 апреля 2011. [www.webcitation.org/5y3fxhQWx Архивировано из первоисточника 19 апреля 2011].
• Стихотворения Виты: [www.webcitation.org/5zPZp4Pk8 1 стр.], [www.webcitation.org/5zPZuquLd 2 стр.], [www.webcitation.org/5zPZxpeO03 стр.], [www.webcitation.org/5zPa19BB6 4 стр.] (англ.) Арх. ([allpoetry.com/user/show/Victoria_Sackville-West?page=1 ист. 1], [allpoetry.com/user/show/Victoria_Sackville-West?page=2 2], [allpoetry.com/user/show/Victoria_Sackville-West?page=3 3], [allpoetry.com/user/show/Victoria_Sackville-West?page=4 4]) 13-6-11.
• [www.geh.org/fm/sackville/htmlsrc/sackville_sld00001.html Детский альбом] (англ.).  ???. — Альбом двоюродной бабушки Виты — Констанс Мэри Элизабет Кокрэйн-Бэйлли, 1867 год. Проверено 13 июня 2011. [www.webcitation.org/5zPcp9TRb Архивировано из первоисточника 13 июня 2011].

Отрывок, характеризующий Сэквилл-Уэст, Вита

Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.