Фрейсине, Шарль

Шарль Фрейсине
Награды:

Шарль Луи Фрейсине (фр. Charles Louis de Saulces de Freycinet; 14 ноября 1828, Фуа — 14 мая 1923, Париж) — французский политик и государственный деятель, четырежды возглавлял кабинет министров Франции.

Биография

Шарль Луи Фрейсине по окончании курса в Ecole politechnique он перешел в Ecole de mines и затем был инженером в Mont-de-Marsan, Chartres (1854) и Бордо (1855).

С 1856 по 1861 год состоял начальником движения Южных железных дорог.

В течение 1862—1867 годов исполнял по предложению правительства различные поручения, как во Франции, так и за границей, и за это время представил целый ряд научных работ, из которых следует отметить его «Rapport sur le travail des femmes et des enfants dans les manufactures de l’Angleterre» (1867) и «Principes de l’assainissement des villes» (1878).

В 1870 году, после падения империи, Фрейсине был призван Гамбеттой в Тур, где стал во главе военного совета тамошней делегации (10 октября 1870 года). В этом звании он выказал огромную энергию, организуя новые отряды войск, доставая оружие и амуницию и составляя планы ведения войны.

После заключения перемирия он вернулся к прежним занятиям и в 1871 году опубликовал интересный труд «La guerre en province pendant le si è ge de Paris».

Как политический деятель, Фрейсине выступил впервые только в 1876 году и, будучи выбран в сенат, примкнул к левой республиканской партии.

13 декабря 1877 года был назначен Дюфором на пост министра общественных работ. Со свойственной ему энергией Фрейсине составил колоссальный план расширения сети железных дорог и каналов и не только добился от палат согласия на кредит в 500 миллионов франков для выкупа значительного числа небольших частных железнодорожных линий, но также и на постройку новых правительственных линий. Кроме того, он много заботился и об улучшении французских торговых портов. Портфель министра общественных работ Фрейсине сохранил и в кабинете Ваддингтона (4 февраля 1879 года), а после падения его кабинета (29 декабря 1879 года) принял на себя составление нового кабинета, в котором сохранил за собой портфель министра иностранных дел.

Фрейсине оставался во главе правительства лишь до сентября 1880 года и, между прочим, успел провести амнистию коммунарам. В 1882 году Фрейсине был избран сенатором и после падения Гамбетты (26 января 1882 г.) стал во главе нового кабмина. Занимая и во втором своем кабинете пост министра иностранных дел, он потерпел поражение в палате по египетскому вопросу; ему было поставлено в вину допущение бомбардировки Александрии Англией. 29 июля 1882 г. кабинет Фрейсине подал в отставку.

После падения кабинета Жюля Ферри, вызванного событиями в Тонкине (31 марта 1885 г.), Фрейсине в новом министерстве Бриссона снова получил портфель министра иностранных дел. При нем был заключен мир с Китаем по второму Тянь-цзинскому трактату и подписан трактат с Мадагаскаром. Во главе министерства иностранных дел Фрейсине находился и после отставки Бриссона, когда он сам в третий раз составил новый кабинет (7 января 1886 года).

Одной из первых мер Фрейсине было присоединение к министерству иностранных дел управления странами, находящимися под протекторатом Франции, тогда как раньше управление это было сосредоточено в министерстве морском и колоний. Из других политических актов Фрейсине следует упомянуть об издании закона об изгнании претендентов. 3 декабря того же года коалиция из монархистов и радикалов свергла кабинет Фрейсине, не утвердив кредита, нужного для подпрефектур.

Отказавшись вступить в следующие два кабинета во время последнего года президентства Греви, Фрейсине выставил в декабре 1887 года, вместе с Жюлем Ферри и Флоке, свою кандидатуру на пост президента, но получил лишь 76 голосов из 852.

В кабинете Флоке (3 апреля 1888 года) Фрейсине получил портфель военного министра. В первый раз после падения монархии заведование военным министерством было поручено гражданскому министру, а не генералу. Пост этот Фрейсине сохранял за собой и при трех следующих кабинетах: Тирара (22 февраля 1889 года), своего четвёртого кабинета (17 марта 1890 — 18 февраля 1892) и Лубэ.

Военное министерство, за время 4-летнего непрерывного управления им Фрейсине, многим было обязано ему. Он установил обязательный срок военной службы в 3 года, распространив его и на воспитанников семинарий и молодых людей либеральных профессий, учредил верховный военный совет и должность начальника главного штаба, заведующего всеми приготовлениями к войне, планами мобилизации и проч., расширил и преобразовал пограничные крепости и т. д.

Во время четвёртого кабинета Фрейсине обострился вопрос об отношениях между государством и церковью. Являясь защитником конкордата, считал, однако, необходимым принять, в случае неуважения прав государства, некоторые репрессивные меры против духовенства. Меры эти заключались в проекте нового закона об ассоциациях, направленного главным образом против религиозных ассоциаций. Этот закон был причиной падения кабинета Фрейсине, место которого занял Лубэ (29 февраля 1892 года).

В кабинете Рибо он опять занял пост военного министра, но во время панамского дела он оказался до некоторой степени скомпрометированным и 10 января 1893 годавышел в отставку, сдав свой пост генералу Луазийону. В октябре 1898 года он снова стал во главе военного министерства в кабинете Дюпюи. С возбуждением дела Дрейфуса он выступил противником пересмотра, желая спасти скомпрометированных генералов, и вообще действовал нерешительно, стараясь примирить обе враждующие стороны.

После смерти Феликса Фора и избрания в президенты Э. Лубэ, положение Фрейсине сделалось довольно сложным, и он, после бурного заседания палаты, вызванного увольнением Фрейсине профессора политехнической школы Дюрюи — сторонника Дрейфуса, подал в отставку (6 мая 1899 года). Во время своей политической деятельности Фрейсине не прекращал и своих занятий ученого и инженера. В 1882 г. Фрейсине был избран членом академии наук, а в 1890 году членом французской академии.

Переизбранный в сенат в 1900 году, он заметной роли более не играл; голосовал по большей части с националистами.

Шарль Луи Фрейсине скончался 14 мая 1923 года в столице Франции городе Париже.

Библиография

Кроме упомянутых выше трудов, Шарлем Луи Фрейсине изданы:

• 1869 — «Emploi des eaux d' égout en agriculture»
• 1870 — «Traité d’assainissement industriel»

В области чистой математики ему принадлежат труды по философии математики вообще и метафизике анализа бесконечно малых в частности:

• 1871 — «De l’analyse infinit ésimale. Etude sur la mé taphysique du haut calcul»
• 1896 — «Essais sur la philosophie des sciences. Analyse. M é canique»

По прикладной математике и в частности по инженерному делу Фрейсине принадлежат:

• 1858 — «Trait é de mé canique rationnelle»
• 1861 — «Des pentes économiques en chemins de fer. Recherches sur les dé penses des rampes».

• 1892 — «Sur les principes de la m é canique rationelle»

Источники

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• Частично использованы материалы англоязычного и италоязычного разделов Википедии.

Отрывок, характеризующий Фрейсине, Шарль

– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.