Курто де Сиссе, Эрнст Луи Октав

Эрнест-Луи-Октав Курто де Сиссе Ernest Louis Octave Courtot de Cissey<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Эрнест-Луи-Октав Курто де Сиссе</td></tr>
*
Имя при рождении:	Эрнест-Луи-Октав
Военная служба
Годы службы:	1832-1882
Звание:	дивизионный генерал
Награды:

Эрнест-Луи-Октав Курто де Сиссе (фр. Ernest Louis Octave Courtot de Cissey; 12 сентября 1810, Париж — 15 июня 1882, там же) — французский военный и государственный деятель, сенатор (17 декабря 1875), дивизионный генерал (13 августа 1863), возглавлял кабинет министров Франции с 22 мая 1874 по 10 марта 1875 года.

Родился в столице Франции в бургундской семье. Получил блестящее военное образование в Национальном военном училище в Ла-Флеш, а затем в военной академии Сен-Сир. Начал службу в звании лейтенанта в 1832 году. В 1839 году получает звание капитана.

Служил в Алжире, в 1850 году получает воинское звание подполковника. Принимал участие в Крымской войне 1853-1856: 25 февраля 1854 назначен начальником штаба 2-й пехотной дивизии Восточной армии, с 17 марта 1855 бригадный генерал, с 23 марта 1855 начальник штаба 2-го армейского корпуса Восточной армии.

С 1856 вновь служил в Алжире: с 28 июня 1856 состоял в распоряжении Генерал-губернатора Алжира. С 27 февраля 1857 начальник штаба командования Юго-Восточного округа Алжирского генерал-губернаторства.

С 12 декабря 1860 член Комитета Генерального штаба, одновременно занимал должности: с 11 мая по 31 декабря 1861 генерал-инспектор жандармерии IV округа, с 8 апреля по 31 декабря 1862 - генерал-инспектор жандармерии V округа, с 18 апреля по 31 декабря 1863 вновь генерал-инспектор жандармерии IV округа.

16 апреля 1864 назначен генерал-инспектором пехоты IV округа, 10 сентября 1864 покинул пост члена Комитета Генерального штаба с назначением командующим войсками 16-го военного округа (Ренн) (одновременно до 31 декабря 1864 состоял генерал-инспектором пехоты IV округа).

Одновременно, с 2 мая по 31 декабря 1866 - генерал-инспектор пехоты XX округа, с 25 мая 1867 по 31 декабря 1867 - генерал-инспектор пехоты XXII, а с 8 апреля 1868 по 31 декабря 1868 - генерал-инспектор пехоты VI округа.

С 18 мая 1869 - командир 1-й пехотной дивизии второго Шалонского лагеря (deuxième camp de Châlons). Одновременно, с 26 мая 1869 генерал-инспектор пехоты XXIII округа.

В 1870-1871 годах де Сиссе принимает участие в франко-прусской войне: с 16 июля 1870 командир 1-й пехотной дивизии IV корпуса Рейнской армии. С 29 октября 1870 находился в плену. После войны принимает непосредственное участие в репрессиях против «внутренних врагов» — коммунаров, с 6 апреля 1871 командует 2-м корпусом Версальской армии.

5 июня 1871 Курто де Сиссе получил портфель Военного министра Франции, 2 июля 1871 избран депутатом Национального Собрания от департамента Иль и Вилен, 24 мая 1873 покинул пост министра, и 28 сентября получил в командование 9-й армейский корпус, 14 октября 1873 одновременно занял должность командующего войсками 18-го военного округа. С 22 мая 1874 вновь Военный министр и и.о. (вице-председатель) председателя Совета министров Франции.

9 марта 1875 покинул должность и.о. (вице-председатель) председателя Совета министров Франции, а 15 августа 1876 и должность Военного министра.

12 декабря 1875 закончились его полномочия как депутата Национального Собрания. В этот день стал пожизненным сенатором.

С 31 марта 1878 командир 11-го армейского корпуса.

В 1880 году был замешан в скандале, сыгравшим политическую роль. Курто де Сиссе был обвинен в передаче секретных документов немецкому шпиону, которым являлась жена его подчиненного Юнга. Жена Юнга, урожденная Каулла, была в любовной связи с военным министром Курто де Сиссе и будто бы пользовалась этой связью для получения сведений и продажи их Германии. Обвинение доказано не было, но генерал лишился своего поста.

Эрнест-Луи-Октав Курто де Сиссе скончался 15 июня 1882 года в Париже.

Примечания

• Частично использованы материалы англоязычного и франкоязычного разделов Википедии.

Ссылки

• [www.senat.fr/senateur-3eme-republique/de_cissey_ernest_courtot1868r3.html de Cissey Ernest Courtot] (фр.)

Отрывок, характеризующий Курто де Сиссе, Эрнст Луи Октав

И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.