Тирар, Пьер Эмманюэль
| Тирар, Пьер Эмманюэль Pierre Emmanuel Tirard<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |
| Глава правительства: | премьер-министр Франции (председатель совета министров) |
|---|---|
Тирар, Пьер Эмманюэль (фр. Pierre Emmanuel Tirard; 27 сентября 1827, Женева, — 4 ноября 1893, Париж) — французский политический деятель; премьер-министр Франции (председатель совета министров).
Биография
Пьер Эммануэль Тирар учился в Женеве ювелирному делу, владел ювелирным магазином в Париже. С 1868 г. часто выступал на народных собраниях как решительный противник империи. После революции 4 сентября 1870 г. был избран мэром 2-го парижского округа; 8 февраля 1871 г. избран департаментом Сены в члены национального собрания. 26 марта его избрали в коммуну, но вскоре в знак протеста против её направления сложил с себя полномочия, а через несколько дней вынужден был спасаться бегством в Версаль от угрожавшего ему в революционном Париже ареста.
Тирар занял в национальном собрании крайне левую позицию; произнес несколько выдающихся речей по финансовым вопросам, о свободе печати и др.; голосовал против мира, за сохранение торговых договоров и за конституцию 1875 г. С 1876 по 1887 г. был депутатом, затем перешел в сенат; как в палате депутатов, так и в сенате принадлежал к «республиканской левой» фракции. Особенно охотно выступал по финансовым и торговым вопросам, причем являлся сторонником свободной торговли; однако, заняв пост министра, уже в феврале 1880 г. говорил о вреде подчинения какой-либо доктрине — и действительно, несмотря на продолжительное занятие министерских постов, сделал для свободной торговли очень мало.
Оппортунистический характер фракции, к которой принадлежал Тирар и который был и его личной чертой, давал ему возможность работать совместно с самыми различными элементами — как со сторонниками свободной торговли, так и с противниками, и заставлял его подвигаться все более и более направо.
С 1879 г. по ноябрь 1881 г. Тирар был министром торговли в кабинетах Фрейсине и Ферри, с января по август 1882 г. — во втором кабинете Фрейсине, с августа 1882 по март 1885 г. — министром финансов в кабинетах Дюклерка, Фальера и Ферри. С 1887 по апрель 1888 г. и с февраля 1889 по март 1890 г. Тирар стоял во главе кабинета, в первый раз — как министр финансов, во второй — как министр торговли.
Кабинет Тирара вел ожесточенную борьбу с генералом Буланже, ловкими, не всегда честными маневрами заставил его бежать из Франции, чем подорвал его влияние, и провел процесс против Буланже, Рошфора и Диллона по обвинению в государственной измене. Он же не без серьёзных нарушений законности руководил выборами 1889 г., нанесшими непоправимый удар генералу Буланже.
При нём в Париже состоялась Всемирная выставка, устроенная в столетний юбилей Великой Французской революции. 14 декабря 1892 г. Тирар вступил в кабинет Рибо на пост министра финансов вместо Рувье, вышедшего в отставку вследствие разоблачений по Панамскому делу, и оставался в этой должности до отставки кабинета в апреле 1893 г.
В феврале 1893 г. состоялся последний крупный успех Тирара: его речь в палате депутатов в защиту управления сберегательных касс против нападок правых была расклеена во всех общинах Франции по постановлению, принятому громадным большинством палаты депутатов.
В 1868 г. Тирар издал брошюру «Du développement de la bijouterie et de l’orfè vrerie» («О развитии ювелирного дела и о ювелирах»). В октябре 1871 г. его секретарь Фредерик Даме (Damé) опубликовал книгу, целиком внушённую Тираром: «La résistance, les maires de Paris et le comité central du 18 au 26 mars 1871» («Сопротивление, мэры Парижа и Центральный комитет с 18 по 26 марта 1871 года»). Эта книга дает ценный материал для истории Парижской коммуны, несмотря на враждебное отношение к ней.
| Начало | Окончание | Должность | Председатель совета министров |
|---|---|---|---|
| 28 декабря 1879 |
19 сентября 1880 |
министр сельского хозяйства и торговли | Шарль де Фрейсине (1) |
| 23 сентября 1880 |
10 ноября 1881 |
министр сельского хозяйства и торговли | Жюль Ферри (1) |
| 30 января 1882 |
29 июля 1882 |
министр торговли | Шарль де Фрейсине (2) |
| 7 августа 1882 |
28 января 1883 |
министр финансов | Шарль Дюклерк |
| 29 января 1883 |
17 февраля 1883 |
министр финансов | Арман Фальер |
| 21 февраля 1883 |
30 марта 1885 |
министр финансов | Жюль Ферри (2) |
| 11 декабря 1887 |
30 марта 1888 |
председатель совета министров министр финансов |
Пьер Тирар (1) |
| 22 февраля 1889 |
13 марта 1890 |
председатель совета министров министр торговли и промышленности затем (с 14 марта 1889) министр торговли, промышленности и колоний |
Пьер Тирар (2) |
| 13 декабря 1892 |
10 января 1893 |
министр финансов | Александр Рибо (1) |
| 11 января 1893 |
30 марта 1893 |
министр финансов | Александр Рибо (2) |
Напишите отзыв о статье "Тирар, Пьер Эмманюэль"
Литература
- Yvert Benoît (dir.), Premiers ministres et présidents du Conseil. Histoire et dictionnaire raisonné des chefs du gouvernement en France (1815—2007), Paris, Perrin, 2007.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Тирар, Пьер Эмманюэль
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
