Хорватский морской легион
Хорватский морской легион | |
Отличительный значок на головном уборе легионера | |
Годы существования | |
---|---|
Страна | |
Подчинение | |
Тип | |
Численность |
343 человека (изначально) |
Девиз |
Za dom spremni |
Марш |
На Чёрном море (хорв. Na crnom moru) |
Участие в | |
Знаки отличия | |
Командиры | |
Известные командиры |
Андро Врклян, Степан Руменович |
Хорватский морской легион (хорв. Hrvatska pomorska legija) — подразделение морской пехоты армии Независимого государства Хорватия, воевавшее в составе Кригсмарине на Восточном фронте.
История
Легион основан 2 июля 1941 по приказу Анте Павелича как Хорватский морской батальон (хорв. Hrvatski Pomorski Sklop). В его составе изначально несли службу 343 человека: 22 старших офицера, 220 младших офицеров и 100 матросов . Полным названием батальона было название Хорватский морской батальон — Чёрное море (хорв. Hrvatski Pomorski Sklop - Crno More), но название Хорватский морской легион всё-таки стало более известным.
Италия изначально возражала против создания хорватских военно-морских подразделений в любом виде, поскольку контроль над Адриатическим морем осуществлялся именно флотом Италии. Хорватское правительство, однако, при поддержке немецкого правительства всё-таки решилось на создание своего подразделения, которое могло бы служить в Кригсмарине и после набора необходимого опыта составило бы ядро будущих военно-морских сил Хорватии.
Первым командиром батальона был капитан 2-го ранга Андро Врклян, позднее должность командира занял капитан 1-го ранга Степан Руменович. Обучение батальон проходил в болгарской Варне. 17 июля 1941 легионеры прибыли в Варну и получили свою униформу с нарукавной нашивкой в виде хорватского герба. Службу они несли на немецких минных тральщиках и подводных лодках; обучались ведению боя на суше, налаживанию радиосвязи и немецкому языку. Легион удостоился чести встретиться с немецким адмиралом Карлом Георгом Шустером.
22 сентября 1941 обучение завершилось, и войска в тот же день на судах направились по Чёрному морю к советскому побережью. Высадка на черноморское побережье состоялась 30 сентября 1941, подразделение само носило условное название 23-я флотилия тральщиков (нем. 23.Minesuch-Flottilla). В основном морские пехотинцы перемещались по морю на моторизованных яхтах и переоборудованных рыбацких судах. Тяжёлого вооружения у хорватов не было вообще.
В конце сентября 1941 хорваты заняли Геническ, который был хорошо укреплён. Для обороны города от советских войск была усилена охрана побережья, и по мнению некоторых свидетелей, хорватские пехотинцы прямо рвались в бой. В конце 1941 года советские войска предприняли наступление на город, который почти не был защищён: охраняли его только солдаты немногочисленного немецкого гарнизона, взвод румынской кавалерии и хорватские легионеры. Это и стало боевым крещением для хорватского легиона. Атаку на город удалось отбить стараниями люфтваффе.
В течение всей зимы хорваты строили утеплённые бункеры для обороны города, в которых и проводили зиму. Капитан легиона Врклян вместе с тем инспектировал прилегающие к городу области. Во время советского нападения инспекционная команда сражалась в качестве пехотной силы в городе Феодосия. Однако одной борьбой при помощи стрелкового оружия дело не ограничивалось: советские лётчики накануне Рождества сбросили на город пачки листовок, в которых призывали хорватов сдаться и не портить праздник. Листовки заканчивались «Да здравствует Советский Союз! Гитлер капут!» Хорваты не восприняли эти листовки всерьёз и отправили их в печи.
В начале апреля 1942 года лёд в гавани Геническа начал таять, и хорваты стали готовиться к отплытию из города. Горсовет Геническа переименовал одну из улиц в Хорватскую в память о легионерах, к которым часть местного населения относилась с уважением. В середине апреля лёд полностью растаял, и хорваты отплыли из Геническа. Однако они забыли о том, что в гавани для защиты от возможного советского нападения были расставлены мины. В результате два корабля столкнулись с минами и затонули, жертвами этого происшествия стали 25 человек. Последний корабль покинул город 25 мая.
В августе 1942 года легион прибыл в Мариуполь. В распоряжении хорватов были 31 катер, 35 моторных лодок под их командованием, командное судно «Товарищ» и другие моторные суда (итого 130 кораблей). В состав легиона, помимо хорватов, входили ещё 200 немецких моряков, которыми руководил энсин Плаутц, и ещё более 200 украинских коллаборационистов.
В канун нового 1942 года легионеры передали суда новым командам и отправились в Хорватию на отдых. После этого их отправили в Германию для продолжения обучения, после чего они вновь прибыли в Варну. В октябре 1943 года легион был переведен в Триест, где хорватские офицеры и моряки были назначены на различные суда кригсмарине. С этого момента закончилась служба хорватского легиона на стороне Германии в качестве отдельной войсковой единицы.
В канун Нового 1942 года часть легионеров вернулась в Хорватию, остальные продолжили службу в Германии. В середине 1943 года отслужившие в Германии вернулись в Варну, где им передали новые противолодочные корабли водоизмещением 100 т каждый, носившие индексы UJ (Unterseebootjager). Корабли получили номера с UJ2301 по UJ2311, плюс ещё один получил имя UJ2314. Эти новые суда в итоге составили 23-ю флотилию охотников за подводными лодками (нем. Unterseeboot-jagerflotille 23).
В марте 1943 года в состав легиона были приняты две артиллерийские береговые батареи, в итоге численность легиона составила 1000 человек. После капитуляции в сентябре 1943 года Италии прекратил своё действие мораторий на создание военно-морских сил Хорватии. В октябре 1943 года легиону был отдан приказ о возвращении в страну, но возвращение хорватов растянулось вплоть до 21 мая 1944. Прибывшиий в Триест легион был немедленно расформирован, а его солдаты переведены на суда Военно-морского флота Независимого государства Хорватии (часть легионеров продолжила службу на различных судах Кригсмарине в Адриатике). Две береговые артбатареи были отданы Кригсмарине (в феврале 1944 года они находились в Сплите).
Напишите отзыв о статье "Хорватский морской легион"
Литература
- С. В. Патянин, М. С. Барабанов: Корабли Второй мировой войны. ВМС Балканских государств и стран Восточного Средиземноморья, Морская Кампания 3/2007, с.45.
Ссылки
- [militera.lib.ru/h/sb_crusade_in_rossia/06.html Ален Милич. Хорватские добровольцы в германском вермахте во Второй мировой войне] (рус.)
- [www.axishistory.com/index.php?id=5019 Croatian Naval Legion by Allen Milcic] (англ.)
|
|
Отрывок, характеризующий Хорватский морской легион
– Нет, mon pere. [батюшка.]Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.