Аль-Анбия
Поделись знанием:
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
| Арабский текст суры | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Название |
Аль-Анби́йа |
| Оригинал |
الأنبياء |
| Значение | |
| Место | |
| Порядок |
73 |
| Расположение | |
| Номер |
21 |
| Джуз / хизб |
17 / 33 |
| Предыдущая | |
| Следующая | |
| Статистика | |
| Руку |
7 |
| Аятов |
112 |
| Слов / букв |
1168 / 4890 |
| Дополнительная информация | |
| Переводы |
[ru.holyquranacademy.org/quran/sura/21 Академия Корана] |
|
| |
      | |
Аль-Анби́йа (араб. الأنبياء — Пророки) — двадцать первая сура Корана. Ниспослана в Мекке. Состоит из 112 аятов.
Сура ниспослана в Мекке и состоит из 112 аятов.
Содержание
Сура указывает на близость Судного дня и на то, что многобожники с пренебрежением игнорируют возможность этого события. Прекрасная организация небес и земли называется явным доказательством того, что у них один Творец.
В этой суре приводится история Мусы, Харуна и Фараона, история отношений Ибрахима с его народом и говорится о том, что Аллах даровал ему праведных сыновей. В ней повествуется о Луте и о гибели его нечестивого народа; о Нухе и о его неверующем народе и том, как постигла их гибель, кроме тех, кто уверовал в Аллаха. Аллах рассказывает истории Сулеймана, Дауда, Аййуба, Исмаила, Идриса, Зу-ль- Кифла, Зу-н-Нуна и Марйам[1]. Аллах также рассказывает об Яджудж и Маджудж, разъясняет.
|
Приблизился к людям расчет с ними, однако они с пренебрежением отворачиваются.  Когда бы ни приходило к ним новое назидание от их Господа, они выслушивали его, забавляясь. Сердца же их оставались беспечными. Беззаконники говорили между собой тайком: "Разве это – не такой же человек, как и вы? Неужели вы покоритесь колдовству, которое вы видите воочию?" Он (Мухаммад) сказал: "Мой Господь знает то, что говорят на небе и на земле. Он – Слышащий, Знающий". Они сказали: "Это – бессвязные сны! Нет, он сочинил это! Нет, он – поэт! Пусть он покажет нам знамение, подобное тем, с которыми были отправлены первые посланники". Ни одно из селений, которые Мы погубили до них, не уверовало. Неужели они уверуют? Мы и до тебя отправляли только мужей, которым внушали откровение. Спросите людей Напоминания, если вы не знаете этого. Мы не сотворили их (посланников) телами, которые не потребляют пищу, и они не были бессмертными. Потом Мы выполнили данное им обещание, спасли их и тех, кого пожелали, и погубили преступающих границы дозволенного. Мы уже ниспослали вам Писание, в котором содержится напоминание о вас. Неужели вы не разумеете?
|
|
Напишите отзыв о статье "Аль-Анбия"
Примечания
- ↑ Сура 21. Аль-Анбийа // Йусуф Али «The Holy Qur’an» (Священный Коран: Текст, перевод и комментарии), 1938 г.
Ссылки
- [suralar.com/021.htm Слушать Суру 21 Аль-Анбийа] в wav формате
| Предыдущая сура: Та Ха | Сура 21 — Арабский текст | Следующая сура: Аль-Хадж |
Отрывок, характеризующий Аль-Анбия
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
