Вождизм

Вожди́зм — политика, направленная на утверждение одного человека в роли непререкаемого руководителя. Для вождизма характерна личная преданность одному человеку — вождю, признанному идейному руководителю в жёстко централизованных структурах (государстве, партии).

Древнейшей известной формой вождизма является греческая тирания, как она описана в «Политике» Аристотеля.

Особенное развитие в европейских государствах вождизм получил после Первой мировой войны, чему существуют различные противоречивые теоретические объяснения. Вождизм сопутствовал многим тоталитарным и некоторым авторитарным обществам с различной идеологией и политической организацией — в первую очередь, в социалистических и фашистских государствах. Практически вождистскими были режимы каудилизма (от «предводитель») диктаторов Испании и ряда стран Латинской Америки.

В 1968-м каждая маленькая студенческая группка создавала свою коммунистическую партию и провозглашала себя «авангардом рабочего класса». В конце 70-х у нас в ФРГ и Западном Берлине было более 170 «коммунистических» и «марксистско-ленинских» партий и организаций. Для их вождей главное было — быть вождями. Они не сумели отбросить мелкобуржуазное отношение к миру. Они чувствовали себя выше масс. И это отпугивало многих людей прогрессивных взглядов.

— вспоминала немецкая журналистка и историк Доротея Яуэрниг

Вождизм в некоторых странах

Советский Союз

Марксизм-ленинизм, идеологическая основа советской власти, в теории отвергает вождизм, ограничивая «роль личности в истории», что проистекало из марксистского принципа равенства. Однако некоторые учёные считают вождизм естественным следствием ленинизма. Например, русский философ Н. Бердяев считал, что «Ленинизм есть вождизм нового типа, он выдвигает вождя масс, наделенного диктаторской властью».

После Октябрьской революции 1917 года в Советской России и СССР стали использоваться во множественном и единственном числе титулы «вожди революции», «вожди пролетариата» и просто «вожди» применительно к В. И. Ленину и Л. Д. Троцкому (последний также именовался «вождём Красной армии», а Г. Е. Зиновьев — «вождём Коминтерна»). После оппозиции и отстранения от власти Троцкого до 1929 года было распространено множественное выражение «вожди партии» по отношению к лидерам партии, а также схожие титулы в единственном числе (например, «ленинградским вождём» называли С. М. Кирова, «вождём Украины» — С. В. Косиора). С обретением всей полноты власти И. В. Сталиным эти выражения практически исчезли, так как в полноценно вождистском обществе вождь может быть только один, которым и был объявлен Сталин во время его пребывания у власти в СССР, когда государственно-партийная система стала сталинизмом. При расцвете его культа личности титулы «Великий вождь», «Великий вождь и учитель», «Вождь мирового пролетариата» по отношению к Сталину часто использовались в официальных публицистике и риторике.

Германия

В Третьем Рейхе вождизм (Führerprinzip) был одним из постулатов нацистской идеологии. Уже в 1921 году А. Гитлер провозгласил «фюрерство» законом нацистской партии. Абсолютная ответственность вождя и его помощников заменит «безответственность парламентаризма», говорил Гитлер. На «принципе фюрерства» основывалась повседневная деятельность многих национал-социалистических организаций. Гитлера называли «Великим вождём империи», а чаще просто вождём — фюрером.

Италия

В фашистской Италии при Муссолини с 1922 по 1945 годы также был распространён принцип вождизма. Муссолини именовался вождём (дуче).

Бразилия

В Бразилии во время «революции»-переворота 1930 года и далее в эру Варгаса диктатор Жетулиу Варгас именовался «верховным вождём революции».

Доминиканская республика

Президент-диктатор Доминиканы Рафаэль Трухильо именовался «боссом» и среди прочих проявлений культа личности переименовал в свою честь столицу и провинцию страны.

Латвия

Установившего авторитарный режим президента предвоенной независимой Латвии Карлиса Ульманиса официально именовали вождём народа и отцом нации.

Литва

Авторитарный президент предвоенной независимой Литвы Антанас Сметона именовался вождём нации.

Греция

Диктатор предвоенной Греции Иоаннис Метаксас именовался вождём (архигос).

Испания

В Испании пришедший к власти ещё в начале Второй мировой войны диктатор-каудильо Франко возглавлял близкий к вождистому режим каудилизма до 1975 года.

Хорватия

В сателлитной Третьему Рейху Хорватии диктатор Анте Павелич именовался как поглавник, то есть вождь.

Словакия

В также бывшей сателлитом для нацистской Германии Словакии президент Йозеф Тисо именовался водчей — вождём.

Норвегия

Во время Второй мировой войны возглавлявший коллаборационистское правительство оккупированной Третьим Рейхом Норвегии премьер-министр Квислинг именовался как «фёрер», то есть фюрер-вождь.

Венгрия

После отказа от монархии, ставшей формальностью ещё при вождизме Миклоша Хорти, в ходе устроенного нацистской Германией переворота 1944 года последним правителем фашистской Венгрии с официальным титулом «вождь нации» (а также «фюрер венгерского народа») ненадолго (полгода) стал премьер-министр Ференц Салаши.

Румыния

Премьер-министр и фактический правитель-диктатор союзной Третьему Рейху Румынии Ион Антонеску именовался как кондукэтор, то есть вождь.

В авторитарной социалистической Румынии времён культа личности Николае Чаушеску среди разнообразных эпитетов вновь использовалось в том числе и слово кондукэтор — вождь.

Китай

Лидер авторитарного Гоминьдановского Китая Чан Кайши носил титул лингсуи, что близко к понятию вождь.

Основатель КНР и маоизма Мао Цзэдун именуется «великим кормчим», то есть вождём.

Северная Корея

Ким Чен Ир в рамках созданной его отцом идеологии чучхе теоретически обосновал вождизм и рассматривал взаимосвязь партии и вождя: «Вождь, партия и массы — это единый комплекс, делящий общую судьбу, горе и радость. Они тесно сплочены между собой единой мыслью и волею, чувством морального долга и в этом гарантия непобедимости дела социализма. Мы должны еще теснее сплачивать весь народ вокруг партии и вождя, непрерывно укреплять силу единомыслия и сплоченности вождя, партии и масс». Основателя КНДР Ким Ир Сена среди прочих подобных титулов называют «Великим вождём», а его сына Ким Чен Ира — «Великим руководителем» и просто «Вождём».

Албания

В социалистической Албании вождём, верховным товарищем, великим учителем много десятилетий именовали Энвера Ходжу.

Пакистан

Первого премьер-министра независимого Пакистана Лиакат Али Хана называли каид-и миллат — «отец нации».

Куба

С провозглашения социалистической Кубы именуется вождём Фидель Кастро, а также «вождями революции» — он, его брат Рауль и Че Гевара.

Индонезия

В постреволюционной Индонезии президент Сукарно именовался также «великим вождём революции» и бунг-карно, то есть вождём народа.

Гаити

Среди присвоенных «карманным» парламентом многочисленных титулов пожизненного президента-диктатора Гаити Франсуа Дювалье было «верховный вождь революции».

Парагвай

Среди титулов президента-диктатора Парагвая Альфредо Стресснера были «великий вождь» и «единый вождь».

Панама

Президент авторитарного режима в Панаме Омар Торрихос именовался в том числе как «верховный вождь панамской революции».

Филиппины

Главу авторитарного режима на Филиппинах президента-диктатора Фердинанда Маркоса часто называли «вождём нации».

Гана

Объявлявшийся пожизненным первый президент Ганы Кваме Нкрума установил вождистский авторитарный режим на базе разработанной им теории коншиенсистского социализма.

Малави

Глава почти трёхдесятилетнего диктаторского режима Малави «пожизненный президент» Хастингс Банда установил культ личности.

Центральноафриканская Республика

Жан-Бедель Бокасса сначала стал полновластным диктатором-президентом Центральноафриканской Республики с именованием себя в СМИ всевозможными пышными титулами, а позже провозгласил себя императором.

Заир

Установивший 32-летний жёсткий авторитарный режим и культ личности президент-диктатор Заира Мобуту Сесе Секо официально именовался «отцом народа», «спасителем нации» и прочими пышными титулами.

Ирак

Премьер-министр Ирака в 1958—1963 гг Абдель Керим Касем именовался как «аз-заи́м» — по-арабски вождь.

Диктатор Саддам Хусейн, в 1979—2003 гг одновременно президент и премьер-министр Ирака, генеральный секретарь правящей партии Баас, председатель Совета революционного командования, маршал, в иракских СМИ назывался также вождём. Создал культ личности, который подразумевал открытие прижизненных памятников, изучение его биографии в школах и т. д.

Ливия

Одним из официальных титулов руководителя Ливийской Джамахирии Муаммара Каддафи был «братский вождь и руководитель революции».

Уганда

Эксцентричный президент-диктатор Уганды Иди Амин установил режим личной власти и присвоил ряд не только национальных, но и зарубежных правительственных титулов.

Эфиопия

Президент социалистической Эфиопии Менгисту Хайле Мариам первое время даже не создавал правящую партию, опасаясь угрозы режиму своей личной власти и руководимому им «красному террору».

Афганистан

Первый президент просоветского Афганистана Нур Мохаммад Тараки почти сразу же после революции стал именоваться «великим вождём» и «великим мыслителем», однако очень быстро утратил поддержку как революционных сил, так и СССР, и был свергнут.

Россия

СМИ западноевропейских стран и США, а также отдельные российские политологи и критики, Россию времён Владимира Путина (особенно после формирования системы с доминирующей партией власти и возвращения на третий срок президентства) нередко называют вождистской страной, а Путина — российским вождём.

«Диктатура, подобная путинской, она не подвержена чисто внутренним изменениям, потому что степень контроля за любыми общественными процессами абсолютна. Любой процесс в России, который сегодня проходит, общественно-политический находится под тотальным контролем Кремля. Если какие-то процессы происходят, значит Кремлю это выгодно. »

Гарри Каспаров — советский и российский шахматист, политик..

«Большая часть населения, никак не меньше 86 процентов, облегченно вздохнула и успокоилась, предоставив новому вождю делать все, что заблагорассудиться. Воевать? Пожалуйста. Умирать за «русский мир» – пожалуйста...»

Олег Панфилов — профессор

Туркменистан

В постсоветском авторитарном Туркменистане среди официальных титулов Сапармурата Ниязова, помимо главного титула туркменбаши (глава туркмен), был сердар, то есть вождь.

Казахстан

В Казахстане официальным титулом Нурсултана Назарбаева является «елбасы» (лидер нации). Елбасы не может быть задержан, арестован, привлечен к уголовной или административной ответственности за деяния. За порчу изображений первого президента — лидера нации, публичные оскорбления и искажения фактов его биографии вводится уголовная ответственность.

См. также

• Преступления геноцида
• Диктатура
• Каудилизм
• Культ личности
• Природа и сущность человека

Ссылки

• [www.slovopedia.com/15/194/1494705.html Словарь под редакцией Т. Ф. Ефремовой]
• Б. Полевой [web.archive.org/web/20070311035000/www.tuad.nsk.ru/~history/Author/Russ/P/PolevojBN/Nurnberg/11.html «В конце концов»]
• Ярослав Бутаков [www.apn.ru/opinions/article9341.htm «О политических карликах и титанах»]
• Николай Бердяев [www.magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/berdn015.htm «Истоки и смысл русского коммунизма»]
• В. З. Роговин [web.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume2/xiv.html «1937-1998»]
• М. Геллер, А. Некрич [www.krotov.info/history/11/geller/gell_1929.html История России]

Отрывок, характеризующий Вождизм

– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.