Неформальная экономика

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Принято решение перенести содержимое этой статьи в статью «Ненаблюдаемая экономика».
Вы можете помочь проекту, объединив статьи, в соответствии с итогами на странице Википедия:К объединению/2 августа 2014.
В случае несогласия замените этот шаблон на шаблон {{К объединению}} и возобновите обсуждение в соответствии с Википедия:К объединению.
После завершения поместите на страницу обсуждения шаблон {{Перенесено-в}}, со всеми параметрами этого шаблона. Пожалуйста, также проверьте историю правок.
     Проституция легальна

     Запрещены бордели и сутенёрство      Проституция запрещена      Нет данных

Неформальная экономика — сектор экономики, область человеческой деятельности, направленной на получение выгоды, основное регулирование в которой происходит при помощи доминирующих неформальных норм, может быть определена как вся экономическая деятельность, по разным причинам (неденежный оборот, высокие налоги, законодательные запреты и т. д.) не учитываемая официальной статистикой и не входящая в ВНП.[1]

Сам термин является примером «негативного» определения, то есть определения от противного,[2] среди экономистов нет согласия по поводу того, что считать неформальной экономикой.[3]

Можно ли считать какую-то деятельность с экономической мотивацией элементом неформальной экономики определяется, прежде всего, законами.[2] При этом социальные нормы и мораль не являются определяющими: например воровство и грабёж являются элементами неформальной экономики, а конфискация — нет.





Определение

Неформальная экономика в широком смысле тождественна ненаблюдаемой,[4] в неё подмножествами входят нерегулярная[3], «серая»[5] и теневая экономики а также многие другие.

Неформальная экономика может определяться как совокупность отношений, присущая всей экономике в целом, или — в рамках экономико-социологического подхода — как особая стратегия (логика) экономических агентов,[6] способ заработать на удовлетворении спроса людей, вне зависимости от легальности осуществляемых действий, и, с другой стороны, возможность субъектов экономики преследовать свои цели в более приемлемых для них условиях, чем те, которые существуют в рамках законов.

Кроме подобного широкого смысла «неформальная экономика» определяется как «серая» экономика: деятельность с целью получения выгоды, когда доходы и способы их получения остаются за рамками управления государственными институтами, в то время как схожие виды деятельности ими регулируются.[7] «Серая» экономика — это скрываемая деятельность, которая могла бы быть показана, но тем, кто её осуществляет, представляется более выгодным избегать лишнего внимания контролирующих органов. В это более узкое определение входят легальные виды деятельности теневой экономики (исключая криминальные её виды, см. чёрный рынок) и не входит социальная экономика (в т.ч. домашняя, общинная и моральная), которая с трудом поддаётся учёту, даже если её не стараются скрыть.

В нормативных документах Росстата РФ[8] неформальная экономическая деятельность определена более узко, фактически, как домашняя или общинная экономика:[9] как деятельность, осуществляемая в основном на законных основаниях индивидуальными производителями или некорпорированными[10] предприятиями, производящими продукты частично или полностью для собственного потребления.[11]

История явления и понятия

Попытки государства регулировать деятельность людей возникли не позднее, чем в Шумере. До сих пор ни одна из таких попыток регулирования не была осуществлена полностью и до конца, так как в любых обществах есть люди, стремящиеся избежать регулирования.

Когда формальное регулирование ещё не появилось, деятельность в рамках неформальных норм уже существовала, и первым её названием в рамках экономической теории было «традиционная экономика». Новое название появилось потому, что в новых условиях изменилось содержание деятельности, да и использовалось старое название в теориях, которые не объясняли существование и рост подобной экономики в условиях развитой экономики.

В 60-х годах одна из теорий модернизации (девелопментализм)[12] предсказывала, что традиционный сектор экономики в развивающихся странах исчезнет в результате экономического прогресса, когда устаревшие традиционные формы организации труда будут вытеснены более прогрессивными и более эффективными новыми формами. Этого не происходило, более того, такая деятельность даже расширялась, и экономисты начали более подробное изучение этого сектора. Обнаружилось, что он не только не сокращается, но даже вбирает и осваивает новые технологии, будучи более конкурентоспособным в некоторых видах деятельности. Термин «неформальная экономика» (англ. informal economy) по отношению к подобной деятельности был введён английским антропологом Кейтом Хартом, когда он проводил исследования по заказу Международной организации труда в 1971 в Гане и в 1972 в Кении, которые показали, что значительная часть горожан, занятая в малом и среднем бизнесе, практически не связана с официальной государственной экономикой.[13] Он показал, что неформальная деятельность следует рыночной логике, хотя и существует ряд её существенных отличий от деятельности в рамках формальной экономики.

Огромное влияние на дальнейшие исследования неформальной экономики оказала книга перуанского экономиста Эрнандо де Сото [www.libertarium.ru/libertarium/way «Другой путь»]. Де Сото показал, как действия правительства его страны вынуждали население игнорировать законы, мешающие людям просто жить и удовлетворять свои потребности. Действия правительства по контролю за исполнением таких законов вынуждали людей заниматься непроизводительной деятельностью: политизированной борьбой с государством, приведшей к легализации многих незаконных видов деятельности и прав собственности, что не изменило общей картины, так как появились как новые нелегалы, так и новые нелегальные виды деятельности.

Критикуя действия правительства, де Сото показал, что экономическая система Перу (и многих других развивающихся стран) может быть охарактеризована не как рыночная экономика, а как меркантилизм. Эта книга во многом переложила ответственность за существование неформальной экономики с неразвитости местных жителей на неразвитость государственных и социальных институтов в обществе. Также значительное влияние на развитие понятия неформальной экономики оказали Рональд Коуз с «Теорией прав собственности»[14] и Беккер с книгой «Преступление и наказание: экономический подход».[15]

Термин неформальная экономика связывали с развивающимися странами, где около половины населения могут работать вне системы налогообложения, но, как стало понятно, все экономические системы содержат её в той или иной мере. В конце семидесятых годов в США появляется ряд статей, осветивших для исследователей проблему неформальной экономики уже в развитых странах, в частности в США (Гутман, 1977; Файг, 1979) и СССР (1977, Гроссман[16]; Каценелинбойген[17]). Такую экономику стали называть теневой, подпольной, нелегальной, подчёркивая не её неформальный характер, а скрытость от контролирующих органов, так как в развитых странах наличествует более устоявшаяся система государственных и социальных институтов, и государство имеет больше возможностей регулировать экономическую активность граждан.

Причины существования

Происхождение неформальной экономики неразрывно связано с традиционализмом.[18] С 1970-х годов рост неформальной экономики наблюдается в большинстве не только развивающихся, но и развитых стран[19] Эта тенденция в первую очередь связана со стремлением государства расширить и углубить правовой контроль за различными областями деятельности людей. Однако она может стимулироваться и медлительностью государства при регулировании экономики в условиях быстро меняющейся рыночной ситуации или при монополизации транснациональными корпорациями целых рынков сбыта товаров и услуг.

Внелегальная экономика есть стихийная и творческая реакция народа на неспособность государства удовлетворять основные потребности обнищавших масс[20](Эрнандо де Сото)

Индивиды ищут приемлемые формы адаптации на основе ранее сформированного опыта, морально-этический базис и конкретные навыки ведения хозяйства могут передаваться из поколения в поколение невзирая на текущее законодательство, поэтому принятие законов без осуществления реально влияющих на поведение людей мероприятий является практически бесполезным. Люди, признаваясь в незнании законов, негативно характеризуют их или контроль за их исполнением для того, чтобы оправдать подобную деятельность в собственном сознании.[21] Бедность является одновременно следствием и причиной существования неформальной экономики,[22] так как бедные граждане заинтересованны в получении хоть каких-то доходов, при этом законность способа получения отходит на второй план[23] перед необходимостью выживать,[24] по системе Д для этого требуется сообразительность. Люди из некоторых социальных групп могут практически не иметь шансов на легальное трудоустройство. В некоторых случаях бездомные сами стремятся попасть в тюрьму.[25] Для бедных слоёв населения потери времени, связанные с заключением под стражу, не так страшны, как штрафы, для богатых, соответственно, более страшны потери времени, чем штрафы.

Потребности безграничны, сила же принуждения государства ограничена, как ограничены его ресурсы, это приводит к невозможности установления законности в случаях, когда в государстве действуют явно невыгодные обществу законы, при этом люди идут на правонарушения даже под страхом смертной казни.[26] Из моделей экономики преступления и наказания следует, что чем больше прибыли может принести правонарушение, тем больше средств необходимо будет потратить на его сдерживание, или тем более жестокие законы необходимо будет установить. Коррупция законотворческих органов приводит к принятию законов без балансирования интересов личности, общества и государства.

Доверие экономических агентов друг к другу как важный элемент неформальных связей крайне важно для существования неформальной экономики.[27] По теории общественного договора Руссо государство должно выступать как агент-гарант и обеспечивать граждан общественными благами, однако при приватизации его функций и правомочий теневыми структурами оно эти функции утрачивает, что приводит к потере доверия к государству и праву как к гаранту соблюдения правил.[28]

Устройство государства и законов, на которых оно основано — несовершенно. Толкование права — непрекращающийся процесс, не в последнюю очередь потому, что для написания законов используется естественный язык со всем[29] его многообразием смыслов. Несовершенство законов обусловленно, в том числе тем, что для государственных органов могут быть непонятны или неизвестны общественные обычаи делового оборота, так и для широких слоёв общества может быть непонятен механизм участия в принятии законов.

В некоторых случаях принятие закона осуществляется не для того, чтобы закрепить некий образ действий или решить имеющуюся у общества проблему, а для получения конкретными людьми или группами материальной или политической выгоды.[30][31]

Типология

До сих пор не выработано однозначной и общеупотребимой терминологии и классификации разных форм ненаблюдаемой деятельности. Это связано в первую очередь с многогранностью явления неформальной экономики, с тем, что данное явление изучают представители разных наук (антропологии, права, психологии, социологии, криминологии, экономики разных направлений и др.) из разных стран, с отличающимися законами. Сам характер данной деятельности таков, что по нему сложно получить полные и подтверждаемые данные. Точно определить входящие в неформальную экономику виды деятельности невозможно ещё потому, что её состав может практически мгновенно меняться в результате изменения законов.

[32] Права другого хозяйствующего субъекта
Законность Нарушены Не нарушены
Закон нарушен Нелегальная криминальная «чёрная» экономика Неформальная «серая» экономика
Закон соблюдён Внелегальная «розовая» экономика Легальная «белая» экономика

К внелегальной «розовой» экономике относятся, например, финансовые пирамиды.

Законность формы деятельности Соблюдение фискальных правил
Общинная и домашняя экономики + + Официальная экономика
Неформальная экономика + - Теневая экономика
Нелегальная экономика - - Фиктивная экономика
(меньше) →связь→с→официальной→экономикой→ (больше)

Фиктивная экономика — незаконная деятельность занятых в официальной экономике агентов, связанная со скрытым перераспределением (англ.) легальных доходов. Подобной деятельностью могут заниматься люди из руководящего персонала, поэтому эту разновидность скрываемой экономической деятельности называют также «беловоротничковой», и сильно зависит от официальной экономики. Включает в себя широкий круг деятельности, включая коррупцию, уход от налогов, ложные банкротства, промышленный шпионаж и зачастую наносит государству, корпорациям и обществу больший урон, чем другие виды скрываемой деятельности.

На вышеприведённом рисунке формальная экономика составлена из двух секторов: рыночной экономики свободного предпринимательства и перераспределительной экономики государственного регулирования. Нерегулярная экономика — работа «на стороне», социальная — сектор экономической деятельности, не использующей деньги как средство обмена, в нём используется «социальный капитал»[33] — принимаемые индивидами обязательства.

Зависимость от экономической ситуации

Развивающиеся страны

В экономике излишне бюрократизированных и коррупционных развивающихся стран неформальная экономика заменяет собой экономику официальную, позволяя людям выживать и работать.[20] При этом в большинстве развивающихся стран производство наркотиков с последующим их экспортом (и прочая деструктивная деятельность) занимает в общем объёме неформальной экономики сравнительно небольшую долю, хотя из этого правила имеются и исключения: по данным ЦРУ 80-90 % потребляемого в Европе героина делается из производимого Афганистаном сырья.[34] При этом несомненно, что часть доходов от этого идёт на финансирование военных действий, которые с одной стороны интерпретируются как терроризм, а с другой как борьба за свободу.

Чрезвычайно показателен в данном случае пример деколонизации Африки, которая в конечном итоге привела к увеличению сектора неформальной экономики, особенно в Западной Африке. Сам факт деколонизации по-разному оценивается экспертами в зависимости от политических взглядов, но её последствия, связанные с резким разрывом экономических связей и демонтажом работающих общественных институтов в условиях отсутствия национальных кадров управленцев, оказались зачастую фатальными. Исчезнувшие в один момент общественные институты нанесли серьёзный урон экономике стран Африки. Экономика Южной Африки в целом и к началу нового тысячелетия не достигла уровня, предшествующего деколонизации в 60-х годах.[35]

В развивающихся странах наибольшая доля неформальной экономики сконцентрирована в таких отраслях, как строительство, производство одежды, розничная торговля.[36]

Страны с переходной экономикой

При переходе к другой экономической системе во время распада СССР неформальные отношения позволили многим предприятиям продолжить своё функционирование, произошла переориентация неформального сектора с обеспечения населения дефицитной продукцией (в основном перераспределительная деятельность) на реализацию более дешёвой, распространённой, и зачастую менее качественной продукции, при этом старый неформальный сектор практически растворился в торговой деятельности. Контроль государства в странах с переходной экономикой гораздо более существенен, чем в странах развивающихся, и основную составляющую неформальной экономики составляют операции, скрываемые зарегистрированными фирмами от государства.

Если рассчитывать уровень налогового бремени как средневзвешенный для «белого» и «теневого» секторов экономики, то снижение ставок налогов может привести к повышению среднего налогового бремени за счёт уменьшения «теневого» сектора и увеличения собираемости налогов.[37] В 2004—2005 в России доля теневого сектора снизилась примерно на 6,2 % из-за введения упрощённой системы налогообложения.[38]

Развитые страны

Развитые страны — это государства с развитой рыночной экономикой, многолетними традициями существования рыночных институтов и стабильной политической системой с относительно высокими уровнями доходов населения и индустриализацией. Последнее время доля теневой экономики в развитых странах возрастает, что связывают с увеличением контроля со стороны государства.

В 60-е годы на фоне демонтажа колониальной системы продолжался процесс глобализации экономики развитых стран, недостаток неквалифицированной рабочей силы во многих из них был решён за счёт миграции из стран третьего мира. Данный процесс в значительной мере способствовал увеличению неформальной экономики в развитых странах, так как менее обеспеченные мигранты легче включаются в неформальную экономику.

Велика доля неформальной экономики в сфере услуг, это связано как с тем, что основной капитал занятых в неформальном секторе — человеческий,[39] так и с лёгкостью избежания налогообложения при непосредственном контакте с заказчиком.

Высокий уровень доходов населения развитых стран позволяет удовлетворять потребность в таких нелегальных предметах роскоши, как наркотики с высокой стоимостью (например, колумбийского или перуанского кокаина), но эти расходы составляют небольшую часть среди расходов на бытовые услуги, строительство и ремонт. На 1997 год оборот наркорынка в мировой торговле составлял 8 %.[40]

Методы оценки

В качестве прямых методов оценки возможно использование данных социологических опросов, например, о занятости в неформальном секторе. Существует также большое количество аналитических методов оценки масштабов скрываемой экономики.[41] Метод диспропорций позволяет установить вероятное наличие и примерный размер неформального сектора за счёт разных методик подсчёта одного и того же показателя — например, ВНП отдельно по доходам и по расходам.

Обычно неформальная экономика в полном масштабе прямо не наблюдается, её размеры оцениваются косвенно следующими методами:

  • По затратам электроэнергии. Затраты электроэнергии крайне сложно скрыть, поэтому, ориентируясь на динамику затрат электроэнергии и сравнивая её с динамикой производства можно выявить наличие неформального производства. Неприменим для огромного количества услуг, электроэнергии не требующих. При доминирующей доле энергоёмких производств в легальной сфере и относительно малой доле энергопотребления в неформальной экономике даёт большой разброс получаемых оценок.
  • По спросу на наличные деньги. В неформальной экономике практически нет безналичных переводов — платежи осуществляются наличными или бартером, поэтому чем больше в экономике необходимы наличные деньги, тем, при прочих равных, больше неформальный сектор экономики.

В рамках монетарного метода оценки по спросу на наличные деньги принимаются положения о том, что

  • в неформальной экономике рассчитываются наличными деньгами, так как платёжные документы могут являться доказательствами в суде,
  • в формальной и неформальной экономике одной страны скорость обращения денег примерно равна,
  • в течение определённого периода времени соотношение денежных агрегатов в официальной экономике остаётся неизменным
  • существует необходимый для сравнения период времени, когда неформальной экономики практически не было и ею можно было пренебречь.

Очевидна оспариваемость данного метода, так как

  • в неформальной экономике используются бартерные расчёты, другие средства платежа, например бумаги на предъявителя,
  • нет обоснования того, что соотношение денежных агрегатов в экономике остаётся неизменным,
  • есть основания полагать что в неформальной экономике с её прямой связью потребителя и производителя скорость обращения денег меньше,
  • корректность выделения и сравнения с базовым периодом не учитывает множества как социально-экономических так и исторически-политических факторов.

Тем не менее данный метод используется (анализ объёма денежных операций, метод Гунтманна, Файга), и даже развивается с применением корреляционно-регрессионных моделей, учитывающих доходы, налоги, процентные ставки и собственно функционирование неформального сектора.

Косвенные методы дают, как правило, завышенную оценку, прямые методы, наоборот, дают заниженную оценку,[42] предположительно потому что при прямом анализе индивиды склонны скрывать своё участие в неформальной экономике доступными им методами, а при косвенном на оценку влияет множество не поддающихся коррекции факторов.

Хотя встречаются оценки теневой экономики с точностью до долей процентов, но при этом различные даже комбинирование различных подходов оценки доли неформальной экономики явно не позволяет добиваться настолько точных результатов: например оценки доли неформальной экономики в США 1977—1978гг варьировались от 4,4 %[43] — 10 %[44] до трети[45] всего объёма экономики. Это связано с использованием косвенных методов изучения неформальной экономики, прямой сбор информации о которой в большинстве случаев неэффективен.

Трудности сбора информации для анализа неформальной экономики могут быть связаны, например, с трудностью достоверного разделения определённых экономических явлений на формальные и неформальные. Так, в 90-е годы в условиях переходной экономики в России был крайне распространён бартер как вид отношений, при этом зачастую бартер маскировал понятие, которое в уголовном законодательстве именуется как коммерческий подкуп: формально одна партия товара обменивалась на другую партию товара, на самом же деле параллельно сторона, которая больше была заинтересована в осуществлении данной сделки, платила другой.

Практические виды, специфика и меры борьбы

Среди нелегальных, но прибыльных видов деятельности есть такие, как

Среди видов деятельности, которые часто запрещаются, есть такие, как

спрос на которые толкает людей на нарушение законов.

Чем выше доходность отрасли и чем сильнее она регулируется, тем, при прочих равных, в ней будет больше доля неформальной экономики. Последнее время широкое распространение получили криптовалюты, например Bitcoin.

Незаконная торговля

Иногда запретительные меры приводят к обратному эффекту. В качестве примера часто приводят рост цен и объёмов торговли «чёрным деревом» (чернокожими рабами) во времена, когда рабство в США было разрешено, а ввоз рабов из Африки — запрещён; также приводят в пример ситуацию с запрещением наркотиков, значительный рост потребления которых произошёл именно после их запрещения. Экономический механизм при этом достаточно схож: первоначально запрет создаёт дефицит, из-за дефицита цены повышаются до уровня, компенсирующего возросший риск, возможность получить сверхвысокие прибыли стимулирует предложение, возросшая величина которого, в свою очередь, стимулирует спрос.

Из-за неэластичности спроса на наркотики[48] и алкоголь со стороны привыкших к ним потребителей запретительные меры зачастую оказываются малоэффективными, так как потребители готовы компенсировать риски производителей и распространителей. Одни исследователи «экономики наркотиков» в рамках экономики преступления и наказания утверждают, что усиление запретительных мер оправданно, другие — что необходимо полностью легализовать данную сферу, третьи — что медицинская легализация с сохранением контроля может декриминализовать данную сферу без негативных последствий.[49]

Нарушение авторских прав

Основная статья: Нарушение авторского права

В некоторых случаях запретительные меры сложно ввести из-за технических ограничений. Приобретение легальных версий проприетарного программного обеспечения, защищённых от распространения авторским правом фильмов и музыки связано с отчислением значительных сумм звуко- и кино- записывающим компаниям, но так как данные блага могут (после копирования) потребляться практически неограниченным числом потребителей без уменьшения полезности, которую каждый из них получает, и крайне сложно при массовых продажах ограничить доступ к ним других лиц, то это приближает упомянутые блага к общественным благам. Нормы авторского права должны находить баланс между стимулированием авторов к созданию произведений и положительным экономическим эффектом от свободного использования данных благ.

Сухой закон

Масштабы неформальной экономики ликёро-водочного сектора позволяют представить следующие данные: в 1996 году мощности всех российских водочных заводов составляли 230 млн декалитров, а их официальная загрузка составляла 30 %, в то же время, за 1996 год в России было продано 214 млн декалитров водки и ликероводочной продукции.[50] Таким образом, около двух третей продаваемой водки были произведены нелегально.

Во время «полусухого» закона в СССР продажа одеколона возросла в полтора раза, реализация клея — более чем на 30 %, а жидкости для очистки стёкол — на 15 %.[51] При этом, в связи с введёнными ограничениями, потребление спиртных напитков в пересчёте на этанол уменьшилось примерно на 40 %.[52] Самопроизводство было сильно ощутимо в масштабах всей экономики — потребление сахара в связи с самогоноварением возросло на 20 %. Затраты на легальное получение алкогольных напитков складывались из сравнительно невысокой стоимости алкоголя и сильно возросших трансакционных издержек.

Сквоттинг

В условиях жёстких ограничений на приобретение земли в собственность может развиваться её самозахват. Незаконный захват земли может производиться как одиночками, так и в массовом порядке. При этом особое внимание уделяется скорости возведения временных строений и ограждения. Люди, отчаявшиеся получить землю законным образом, заранее готовят запасы, стройматериалы, с тем чтобы успеть основать поселение до того, как им смогут помешать представители власти. Крупные поселения даже имеют подобие суда — его, обычно, совершает выбранный людьми лидер, который может также представлять поселение перед властями с тем, чтобы они его легализовали.[20]

Рэкет и государство

Сицилийские мафиози занимались рэкетом и крышеванием бизнеса на протяжении столетий, практически дублируя систему государственной власти. Само существование мафии в значительной степени основывалось на слабости государственной власти на исторически обособленном от Италии острове Сицилия и многовековой традиции. В период диктатуры Муссолини мафия практически была подавлена в условиях усилившегося диктаторского государства.

Однако в период после падения режима Муссолини, в послевоенный период, в связи с ослаблением роли центрального правительства, мафия опять стала играть доминирующую роль на острове. В конечном счёте, после стабилизации экономики Италии в 60-е годы и усилении роли государства, при участии религиозного ордена иезуитов был реализован оригинальный способ борьбы с мафией:

  • воспитание кадров для региональных государственных и политических структур, которые осуществляли эту борьбу,
  • конфискованные средства мафии направлялись в специальный фонд, и, например, в случае если мафиози сжигали лавку, мастерскую или магазин, хозяин которого отказывался платить им «за защиту», потери таких пострадавших компенсировались из этого фонда (даже с некоторым превышением).

Таким образом, были созданы условия, когда во властные структуры пришли люди, обеспечивающие реальное исполнение законов, создающих у людей экономические стимулы не поддерживать рэкет так, что мафиози не смогли больше осуществлять данную деятельность в прежних масштабах.

Напишите отзыв о статье "Неформальная экономика"

Примечания

  1. ↑ Николаева М. И., Шевяков А. Ю. Теневая экономика: методы анализа и оценки. [www.biblus.ru/Default.aspx?book=478i3m2i1 М.: ЦЭМИ АН СССР, 1987.]
  2. ↑ 1 2 [www.polit.ru/lectures/2008/04/17/ten.html Элла Панеях — Экономика и государство: подходы социальных наук]
  3. ↑ 1 2 3 [corruption.rsuh.ru/magazine/2/n2-12.shtml С. Генри — Может ли скрытая экономика быть революционной?]
  4. ↑ [www.rg.ru/2003/10/14/ekonomika.html Дина Горшкова — Четверть экономики в тени // «Российская газета» — Федеральный выпуск № 3320 от 14 октября 2003 г.]
  5. ↑ [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/ekonomika_i_pravo/EKONOMIKA_TENEVAYA.html Юрий Латов Экономика и право — теневая экономика]
  6. ↑ [corruption.rsuh.ru/magazine/2/n2-20.shtml И. Ю. Жилина — «Неформальная экономика — для России и мира»]
  7. ↑ Enrique Ghersi (1997). [www.cato.org/pubs/journal/cj17n1/cj17n1-8.pdf «The Informal Economy in Latin America»]. Cato Journal 17
  8. ↑ Росстат РФ ориентирован прежде всего на статистический учёт, а не на исследование экономики.
  9. ↑ [newasp.omskreg.ru/bekryash/ch1p1.htm Теневая экономика и экономическая преступность (учебник) — Понятие и структура теневой экономики]
  10. ↑ Некорпорированные предприятия — предприятия, принадлежащие отдельным лицам или домашним хозяйствам, в основе которых лежат неформальные отношения между участниками производства и которые часто не оформляющиеся в установленном порядке
  11. ↑ Утверждённые постановлением Госкомстата России от 31 января 1998 г N 7, Методологические положения по расчёту основных параметров скрытой (неформальной) экономики п. 6
  12. ↑ [society.polbu.ru/tsygankov_political/ch18_i.html А. П. Цыганков — «Постнаучные» подходы и девелопментализм]
  13. ↑ K. Hurt. [www.jstor.org/pss/159873 Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana] // Journal of Modern African Studies. 1973, N 11.
  14. ↑ Coase R. H. Comment. -«Journal of Institutional and Theoretical Economics», 1984, v.140, N1
  15. ↑ Becker G. [www.ww.uni-magdeburg.de/bizecon/material/becker.1968.pdf Crime and Punishment: An Economic Approach] // Journal of Political Economy. 1968. Vol. 76. № 2. Беккер Г. Преступление и наказание: экономический подход // Истоки. Вып. 4. М.: ГУ-ВШЭ, 2000. С. 28 — 90.
  16. ↑ Г. Гроссман [corruption.rsuh.ru/magazine/4-1/n4-03.shtml “Вторая экономика” в СССР]. 1977. // Журнал "Экономическая теория преступлений и наказаний" №4
  17. ↑ А. Каценелинбойген [corruption.rsuh.ru/magazine/4-2/n4-02.html#1 Цветные рынки и советская экономика]. 1977. // Журнал "Экономическая теория преступлений и наказаний" №4
  18. ↑ [www.mirrossii.ru/ons/msg/324911.html В. Н. Титов — Неформальная экономика в России: исторические традиции // Общественные науки и современность. — 2008. — № 5. — С. 100—110.)]
  19. ↑ [web.archive.org/web/20011224123158/ie.boom.ru/Latov/Monograph/Chapter4.htm Латов Ю. В. Экономика вне закона.]
  20. ↑ 1 2 3 Эрнандо де Сото. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире — Перевод издательства «Catallaxy», 1995
  21. ↑ [www.ecsocman.edu.ru/ons/msg/153726.html В. Н. Титов — Социально-психологические аспекты функционирования неформальной экономики // Общественные науки и современность. — 2002. — № 5. — С. 67-77.)]
  22. ↑ [www.kara-murza.ru/referat/Neoliberal/dokladRus012.html Кара-Мурза — Неолиберальная реформа: создание бедности в благополучной стране]
  23. ↑ [www.utro.ru/articles/2008/09/09/765830.shtml Владимир Гурвич — В объятиях «серого спрута»]
  24. ↑ [echo.msk.ru/programs/all/595024-echo/ echo.msk.ru «Наше всё» — Александр Чаянов]
  25. ↑ [www.old.kspu.ru/ffec/soc/soc14.html Шафранов-Куцев Г. Ф. Социология девиантного поведения]
  26. ↑ [www.rosbalt.ru/2007/10/10/421178.html Владимир Лукин: Смертная казнь не сокращает преступность]
  27. ↑ [www.narcom.ru/ideas/socio/67.html О. В. Афанасьева — Неформальная экономика в Санкт-Петербурге (социолого-криминологическое исследование)]
  28. ↑ [www.ecsocman.edu.ru/db/msg/138062.html Г. Н. Гредин — Контрактная организация функционирования теневой экономики]
  29. ↑ [inetem.ru/rtile_mes282.html Порождение текстов на естественном языке]
  30. ↑ [www.proza.ru/2008/12/12/397 Бубон Константин Владимирович — Имитация законотворчества. Конфискация имущства]
  31. ↑ [www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/09/791/21.html Газета «Завтра» — Кризис общества — Иерархия]
  32. ↑ Л. А. Колесникова. Неформальный сектор: издержки «переходности» или отражение социального самосознания? // Общественные науки и современность. — 2002. — № 5.
  33. ↑ [sj.obliq.ru/article/657?print=yes Барсукова С. Ю. — Структура и институты неформальной экономики]
  34. ↑ CIA — [www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/af.html The World Factbook — Afghanistan]
  35. ↑ [society.polbu.ru/torkunov_relations/ch68_i.html А. В. Торкунов — Африка в современных международных отношениях]
  36. ↑ [old.e-xecutive.ru/publications/analysis/article_2673/ Вестник McKinsey — Скрытые угрозы неформальной экономики]
  37. ↑ [www.mfit.ru/economic/obzor/ob26-12-02-2.html МФИТ — Государственное регулирование экономики, Обзор по материалам СМИ № 26, часть 1]
  38. ↑ [www.rg.ru/2007/05/08/biznes.html Жанна Трофимова — Бой с «тенью»]
  39. ↑ Латов Ю. [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/ekonomika_i_pravo/EKONOMIKA_TENEVAYA.html Экономика теневая] // Онлайн Энциклопедия «Кругосвет»
  40. ↑ World Drug Report. United Nation International Drug Control Programme. Oxford University Press, 1997, p. 124.
  41. ↑ [newasp.omskreg.ru/bekryash/ch1p8.htm Бекряшев А. К. — Основы теневой и криминальной экономики]
  42. ↑ Бекряшев А. К., Белозеров И. П. [kiev-security.org.ua/b/x232/intro.shtml Теневая экономика и экономическая преступность], 2003
  43. ↑ Tanzi V. The Underground Economy in the United States and Abroad. Lexington, Mass.: Heath, 1982.)
  44. ↑ Gutmann P. M. Statistical Illusions, Mistaken Policies // Challenge. 1979. Vol. 6. № 22. Р. 14 — 17.
  45. ↑ Feige E. L., Feige E. [ideas.repec.org/p/wpa/wuwpma/0404005.html How big is the irregular economy?] // Challenge. 1979. Vol. 6. № 22. Р. 5 — 13
  46. ↑ [strateg.novo-sibirsk.ru/4-4-1.htm Стратегический план устойчивого развития города Новосибирска]
  47. ↑ Часть психоактивных веществ разрешена, часть — ограничивается в обороте.
  48. ↑ [web.archive.org/web/20011224120527/ie.boom.ru/Latov/Monograph/Chapter1.htm Латов Ю. В. — Экономика вне закона. (Очерки по теории и истории теневой экономики). М.: Московский общественный научный фонд, 2001.]
  49. ↑ Koch J. V., Grupp S. E. Op. cit. P. 344—348.
  50. ↑ по данным Госкомстата России
  51. ↑ Терех К. З. Министр торговли СССР в Совет Министров СССР. Информация о состоянии торговли отдельными товарами. 2 декабря 1987г ГА РФ. Ф. Оп. 148. Д. 950. Л. 7, 8
  52. ↑ Синельников С. Г. [www.iet.ru/ru/byudzhetnyi-krizis-v-rossii-1985-1995-gody.html Бюджетный кризис в России: 1985—1995гг]

Литература и ссылки

  • [corruption.rsuh.ru/magazine/index.shtml Экономическая теория преступлений и наказаний] (рус.). — интернет-журнал. Проверено 17 мая 2009. [www.webcitation.org/655NQcfe6 Архивировано из первоисточника 30 января 2012].
  • Гэри Беккер. [www.ww.uni-magdeburg.de/bizecon/material/becker.1968.pdf Преступление и наказание: Экономический подход] = Ed. by G.S. Becker, W.M. Landes. N.Y., 1974. — Перевод: Е.И. Николаенко, 2000.
  • Эрнандо де Сото. [www.libertarium.ru/libertarium/way Иной путь]. — Catallaxy, 1995. — 1000 экз. — ISBN 5-86366-009-0.
  • С. Ю. Барсукова. Неформальная экономика: экономико-социологический анализ. — Высшая школа экономики, 2004. — 448 с. — 1000 экз. — ISBN 5-7598-0268-2.
  • Рябушкин Б.Т., Чурилова Э.Ю. Методы оценки теневого и неформального секторов экономики. — 144 с. — ISBN 978-5-279-02754-5.
  • Л. М. Тимофеев, Ю. В. Латов. Неформальный сектор экономики за рубежом. — РГГУ, 2000. — 147 с.
  • под ред. Р. М. Нижегородцева. Неформальные институты в современной экономике России. — Доброе слово, 2007. — 223 с. — ISBN 978-5-91450-007-5.

Отрывок, характеризующий Неформальная экономика

Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Неформальная_экономика&oldid=80878886»