Ямамура, Со
Поделись знанием:
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
(перенаправлено с «Со Ямамура»)
| Со Ямамура / Сатоси Ямамура | |||
| яп. 山村 聰 / 山村 聡 | |||
 Со Ямамура в фильме «Краболов» (1953) | |||
| Имя при рождении: |
Хиросада Кога | ||
|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||
| Место рождения: | |||
| Дата смерти: | |||
| Место смерти: | |||
| Гражданство: | |||
| Профессия: | |||
| Карьера: | |||
| Награды: |
Ряд премий за лучшие мужские роли 1-го и 2-го плана, а также лучший режиссёрский дебют
| ||
Со Ямамура (яп. 山村 聰 Ямамура Со:?), также Сатоси Ямамура (яп. 山村 聡 Ямамура Сатоси?), настоящее имя Хиросада Кога (古賀 寛定, 24 февраля 1910 года, Тэнри, префектура Нара — 26 мая 2000 года, Токио) — японский актёр театра, кино и телевидения, также режиссёр нескольких фильмов. Лауреат ряда кинематографических премий за лучшую мужскую роль (первого и второго плана) и режиссёрский дебют, а также нескольких государственных наград.
Содержание
Биография и карьера
Родился в Тэнри (префектура Нара) в феврале 1910 года.
Получил высшее образование на факультете искусств Токийского имперского университета, закончив его по специальности «Германская литература» в 1935 году. Тогда же, в начале-середине 1930-х годов, связал свою жизнь с театром, вступив в кансайскую труппу «нового театра» (симпа[en]) театральной компании Shochiku, впоследствии и исполняя роли, и режиссируя постановки. В 1936 и 1942 годах артист также участвовал в организации новых театральных групп Inoue Engeki Dojo и Bunka-za.
В 1944—1945 годах служил в армии. Вернувшись с военной службы и уже имея театральный опыт, Ямамура пробует свои силы в кинематографе, дебютируя в 1946 году в фильме Inochi arukagiri (яп. 命ある限り, букв. «Пока у меня есть жизнь») и сыграв в дальнейшем около 200 ролей, некоторые из которых были удостоены в совокупности призов всей японской «большой четвёрки» (премии Японской академии, «Кинэма Дзюмпо», «Майнити» и «Голубая лента»).
В 1950-х годах Со Ямамура также начал продюсировать и ставить фильмы, основав в 1952 киностудию «левой» направленности Gendai Production Company, а в 1953 году сделав свой дебют в режиссуре в фильме «Краболов» (яп. 蟹工船 Канико:сэн) по одноимённому пролетарскому роману Такидзи Кобаяси.
С середины 1950-х актёр, помимо отечественных, сотрудничал и с зарубежными кинематографистами. Начиная с 1964 года, Ямамура снимается также на телевидении, постепенно снижая активность в кино, но продолжая сниматься и там до преклонного возраста.
В течение всей жизни Со Ямамура активно увлекался рыбалкой, вплоть до того, что какое-то время владел магазинчиком рыболовных принадлежностей, а в 1974 году выпустил в издательстве Futami Shobo Publishing книгу «Рыбача в одиночку» (яп. 釣りひとり Цури хитори) — одновременно свои мемуары и пособие по рыбной ловле «старой закалки», без применения моторных лодок, троллинга и т. п.[1].
Со Ямамура продолжал сниматься вплоть до 1990-х годов. Умер в 90-летнем возрасте, в 4:40 вечера 26 мая 2000 года в больнице токийского района Накано от инфаркта миокарда.
Награды
Профессиональные
- 1951 (5-е вручение) — приз за лучшие мужские роли второго плана — в трёх фильмах: «Возвращение на родину» (яп. 帰郷), «Сестры Мунэката» (яп. 宗方姉妹) и «Речные заводи эпохи Тэмпо: Туманы Отонэ» (яп. 天保水滸伝 大利根の夜霧)[2]
- 1955 (9-е вручение) — приз за лучшие мужские роли — в двух фильмах: «Стон горы» (яп. 山の音) и «Чёрный прилив» (яп. 黒い潮)[3]
- 1951 (1-е вручение) — приз за лучшую мужскую роль — в фильме «Сестры Мунэката»[4]
- 1955 (5-е вручение) — приз за лучший режиссёрский дебют — в фильме «Чёрный прилив»[5]
- 1962 (12-е вручение) — приз за лучшие мужские роли второго плана — в двух фильмах: «Устье» (яп. 河口) и «Вот и огни порта» (яп. あれが港の灯だ)[6]
- Кинопремия «Кинэма Дзюмпо»
- 1965 — приз за лучшую мужскую роль — в фильме Kizudarake no sanga (яп. 傷だらけの山河)
- 1995 — приз Golden Glory по совокупности заслуг в кинематографе[7]
- 2001 — приз по совокупности заслуг в кинематографе (посмертно)[8]
Государственные
- 1977 — медаль Почёта с пурпурной лентой.
- 1983 — орден Восходящего Солнца 4 класса.
Фильмография
Фильмография скомпилирована по профилям Со Ямамуры в нескольким кинобазах, указанных в разделе «Ссылки»; при разночтении чтения названия/имени предпочтение отдавалось японоязычным базам как более близким к первоисточнику. Многие имена исполненных персонажей, по которым возникли проблемы из-за вариативности чтения иероглифов в японском, оставлены в японской записи до уточнения (помощь участников с хорошим знанием японской ономастики приветствуется).
Фильмы, отмеченные значимыми премиями или фестивалями, отмечены золотым фоном при наличии у них номинаций или наград, напрямую связанных с работой самого Ямамуры (как актёра, режиссёра или сценариста), и голубым фоном — для остальных случаев (с номинациями/призами за лучшие женские роли, в технических категориях и т. п.).
Работы в кинематографе (для «большого экрана»)
1940-е годы
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1946 | 命ある限り | Inochi arukagiri | букв. Вся жизнь / Пока я жив | DVD | ||
| 1947 | 地下街二十四時間 | Chikagai nijūyo-jikan | букв. 24 часа в магазине в подземке / Круглосуточный магазин в подземке |
босс | ||
| 女優須磨子の恋 | Joyū Sumako no koi | The Love of the Actress Sumako | букв. Любовь актрисы Сумако | Хогэцу Симамура[en] | DVD | |
| 1948 | 第二の人生 | Daini no jinsei | букв. Вторая жизнь | |||
| 男を裁く女 | Otoko wo sabaku onna | прокурор Исигами | ||||
| 颱風圏の女 | Taifūken no onna | The Woman in the Typhoon Area | букв. Женщина/девушка в области тайфуна | Кодзима | DVD | |
| 緑なき島 | Midori naki shima | возм. Зелёный поющий остров | Дзиро Хосокава | |||
| 遊侠の群れ | Yūkyō no mure | букв. Группа благородных | Ийока Сукэгоро[ja] | DVD | ||
| 1949 | 女の闘い | Onna no tatakai | ||||
| 斬られの仙太 | Kirare no Senta | Гэндзиро Ката | ||||
| 流星 | Ryūsei | букв. Метеор | Ёсио Мацуи | |||
| 海の野獣 | Umi no yajū | букв. Морское чудовище | Кэндзи Ивата | |||
| 大都会の顔 | Daitokai no kao | букв. Лицо большого города | Аоки | |||
| まぼろし夫人 | Maboroshi fujin | букв. Жена-призрак | Домото Сэнго | |||
| 影法師 寛永坂の決闘 | Kagebōshi: Kan’eizaka no kettō | Одаяма Тэцуми | DVD |
1950-е годы
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1950 | 処女宝 | Shojo-dakara | букв. Сокровище девственности | Ёситаро Ханава | ||
| 続影法師 龍虎相搏つ | Zoku kagebōshi: Ryūkoaiutsutsu | Одаяма Тэцуми | ||||
| 母椿 | Haha tsubaki | Такаси Ясиро | ||||
| 東京無宿 | Tōkyō mushuku | букв. Бездомные Токио | Сагава | |||
| 白昼の決闘 | Hakuchū kettō | букв. Поединок в полдень / средь бела дня | прокурор | DVD | ||
| 女性対男性 | Josei tai dansei | букв. Женское против мужского | Исодзи Эномото | |||
| 愛の山河 | Ai no sanga | букв. Горы и реки любви | отец Ёсихико | |||
| 毒牙 | Dokuga | букв. Ядовитое жало / зло / коварство | ||||
| 白い野獣 | Shiroi yajū | White Beast | букв. Белый зверь/чудовище | Рюсюкэ Идзуми | ||
| 南海の情花 | Nankai no jōka | букв. Цветок любви южного моря | Сохэй Такуно | |||
| 恋しかるらん | Koi shikaru ran | |||||
| 宗方姉妹 | Munekata kyōdai | The Munekata Sisters | букв. Сёстры Мунэката | Рёсукэ Мимура (муж Сэцуко) | DVD | |
| 戦火を越えて | Senka wo koete | |||||
| 軍艦すでに煙なし | Gunkan sudeni kemuri nashi | Сампэй Наруки | ||||
| 雪夫人絵図 | Yuki-fujin ezu | Portrait of Madame Yuki | букв. Портрет госпожи Юки | Татэока | DVD | |
| 天保水滸伝 大利根の夜霧 | Tenpō Suikoden: Ōtone no yogiri | букв. Речные заводи эры Тэмпо: Туманы Отонэ | мечник Хиратэ Мики[ja] | |||
| 帰郷 | Kikyō | букв. Возвращение на родину | Онги | VHS | ||
| 情熱のルムバ | Jōnetsu no rumuba | букв. Румба страсти | адъюнкт-профессор Хирано | DVD |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1951 | えりことともに | Eriko to tomoni | букв. Эрико вместе с… (в 2-х частях) | Сотаро (отец Эрико) | ||
| 熱砂の白蘭 | Nessa no hakuran | букв. Белая орхидея пустыни/горячих песков | Сабу | |||
| 自由学校 | Jiyū gakkō | букв. Школа свободы | Таку Хэнми | VHS | ||
| その人の名は云えない | So no hito no na wa ienai | Синъя Саваки | ||||
| 誰が私を裁くのか | Dare ga watashi o sabaku no ka | Миядзоно | ||||
| せきれいの曲 | Sekirei no kyoku | букв. Мелодия трясогузки | Нобуюки Симада | |||
| 舞姫 | Maihime | Dancing Girl | букв. Танцовщица | Яги Мотоо | ||
| 武蔵野夫人 | Musashino fujin | The Lady of Musashino | Госпожа Мусасино | Эйдзи Оно | DVD | |
| ひばりの子守唄 | Hibari no komoriuta | Hibari’s Lullaby | букв. Колыбельная Хибари | отец Хибари и Сумирэ | Webrip | |
| 炎の肌 | Honoo no hada | букв. Огненный нрав | отец Юкиэ | |||
| 平手造酒 | Hirate Miki | букв. Хиратэ Мики | мечник Хиратэ Мики[ja] | DVD | ||
| めし | Meshi | Repast | букв. Еда | Рюитиро Окамото | DVD | |
| 拳銃地獄 | Kenjū jigoku | букв. Ад огнестрельного оружия | Сонояма |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1952 | 慶安秘帖 | Keian hi-chō | букв. Секретные записи периода Кэйан[en] | Масаюки Юи | ||
| 群狼の街 | Gunrō no machi | букв. Квартал волчьей стаи | Сэндзо Сугита | |||
| 青春会議 | Seishun kaigi | букв. Совет юных/молодых | Харуки | |||
| 風ふたゝび | Kaze futatabi | 道原敬良 | ||||
| 魚河岸帝国 | Uogashi teikoku | букв. Империя рыбного рынка | Горо Кавагиси | |||
| お国と五平 | Okimi to Gohei | букв. Окими и Гохэй | Томонодзё | TVrip[9] | ||
| 森林泥棒 | Shinrin dorobo | букв. Лесной грабитель | напарник Китадзавы | |||
| 金の卵 | Kin no tamago | Kin no tamago: Golden girl | букв. Золотое яйцо / Золотая дебютантка | ассистент | ||
| 安宅家の人々 | Atakake no hitobito | букв. Люди рода Атака / Семейство Атака | Тамаки Юдзиро | DVD | ||
| 女のいのち | Onna no inochi | букв. Жизнь женщины / девушки | Мидзуками | |||
| こんな私じゃなかったに | Konna watashi ja nakatta ni | Ядзима Такэси | ||||
| 現代人 | Gendaijin | букв. Современный человек | отец Мори | VHS | ||
| チョイト姐さん思い出柳 | Choito neesan omoide yanagi | Косимура | ||||
| 足にさわった女 | Ashi ni sawatta onna | The Woman Who Touched Legs | букв. Женщина, коснувшаяся ног | романист Ясукити Сакадо | ||
| 丘は花ざかり | Oka wa hanazakari | букв. Цветущий холм | Норо Рёдзо | VHS | ||
| リンゴ園の少女 | Ringo-en no shōjo | Girl of Apple Park | букв. Девочка из яблоневого сада | Тэцуро Номура | DVD | |
| 情火 | Jōko | букв. Пламя любви | Комматаро Окуда |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1953 | 吹けよ春風 | Fukeyo harukaza | букв. (По)дует весенний ветер | муж | ||
| 村八分 | Murahachibu | букв. Изгнание (из сельской общины) | журналист Хонда | |||
| 縮図 | Shukuzu | Epitome / Miniature | Миниатюра | Вакабаяси | DVD | |
| 岸壁 | Ganpeki | Гиндзиро | ||||
| 落葉日記 | Ochiba nikki | букв. Дневник листопада | Рэнсукэ | |||
| 蟹工船 | Kanikōsen | The Cannery Boat | Краболов[10] | Мацуки | DVD | |
| 東京物語 | Tōkyō monogatari | Tokyo Story | Токийская повесть | ст. сын Коити Хираяма | DVD | |
| にごりえ | Nigorie | An Inlet of Muddy Water | букв. Мутный поток | Асаносукэ | DVD |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1954 | 山の音 | Yama no oto | Sound of the Mountain | Стон горы[11] | Синго Огата[11] | DVD |
| 燃える上海 | Moeru Shanhai | букв. Пылающий Шанхай | романист Сёфу Мурамацу[en] | |||
| 真実一路 | Shinjitsu ichiro | букв. честный (прямой) путь, путь искренности | Ёсихира Морикава | VHS | ||
| 裸形家族 | Rakei kazoku | букв. Семья Ракэй | Кодзо Сугихара | |||
| ママの新婚旅行 | Mama no shinkonryokō | букв. Мамино свадебное путешествие | Рюдзо Асакура | |||
| 風立ちぬ | Kaze tachinu | The Wind Has Risen | букв. Ветер крепчает[12] | Сотаро Фусими | ||
| かくて夢あり | Kakute yume ari | Утитака Огава | ||||
| どぶ | Dobu | Dobu / Ditch | Канава | директор | DVD | |
| 黒い潮 | Kuroi ushio | Black Tide | букв. Чёрный прилив | журналист Такуо Хаями | VHS | |
| 日本敗れず | Nihon yabuzu | министр иностранных дел | DVD | |||
| からたちの花 | Karatachi no hana | букв. Цветок понцируса | Тётаро Китабара | |||
| お月様には悪いけど | Otsukisama niwa waruikedo | Я-сан |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1955 | 美男お小姓 人斬り彦斎 | Binan okoshō: hitokiri gensai | Кондо Исами | |||
| 愛すればこそ 第三話 愛すればこそ | Aisureba koso 3: aisureba koso | Когда любишь | дядя Горо | |||
| 姿三四郎 第一部 第二部 | Sugata Sanshirō 1,2 | букв. Сугата Сансиро 1,2 | Яно Сёгоро | |||
| 戦国秘聞 | Sengoku hi mon | Хосокава Тадаоки | ||||
| 生きとし生けるもの | Ikitoshiikerumono | букв. Все твари живые | Сюсаку Сонэдзаки | |||
| 坊ちゃん記者 | Botchan kisha | букв. Барчук-журналист | Косукэ Канамару | |||
| 愛のお荷物 | Ai nō nimotsu | Burden of Love | букв. Бремя любви | министр здравоохранения Дзёдзабуро Араки | DVD | |
| 森蘭丸 | Mori Ranmaru | букв. Мори Ранмару[en] | Ода Нобунага | |||
| 雪の炎 | Yuki no honō | букв. Снежное пламя / Пламя в снегу | Аоянаги | |||
| 青春怪談 | Seishun kaidan | Ghost Story of Youth | букв. Привиденческая история юности | Тэцуя Окумура | ||
| 楊貴妃 | Yōkihi | Princess Yang Kwei-Fei | Ёкихи / букв. Ян-гуйфэй (имя-титул) | цзедуши Ань Лушань | DVD | |
| あした来る人 | Ashita kuru hito | Till We Meet Again | Дайсукэ Кадзи | DVD | ||
| 多羅尾伴内シリーズ 第八話 復讐の七仮面 | Tarao Bannai series 8: Fukushū no nana kamen | букв. Тарао Баннай[en] 8: Семь масок мщения | Киётака Имаодзи | VHS | ||
| 沙羅の花の峠 | Sara no hana no tōge | букв. Перевал цветов сала | Сакакибара Гунносин |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
| 1956 | 早春 | Sōshun | Early Spring | букв. Ранняя весна | Ютака Кавай | DVD |
| 魔の季節 春のみづうみ | Ma no kisetsu: Haru no midzūmi | Такудзи Ицуки | ||||
| 満ちて来る潮 | Michite kurushio | Ясухико Урю | ||||
| 真昼の暗黒 | Mahiru no ankoku | Darkness at Noon | Мрак среди дня[13][14][15] | Юдзи | DVD | |
| 朱と緑 前篇朱の巻 後篇緑の巻 | Shu to midori: 1. Shu no maki. 2. Midori no maki |
букв. Красное и зелёное (1,2) | Мотохико Мацудзава | |||
| 忘れえぬ慕情 | Wasure enu bojō | Typhon sur Nagasaki (фр.)  |
букв. Тайфун над Нагасаки (с франц.) / прим. Терять и находить любовь (с яп.) |
Хори | ||
| 鶴八鶴次郎 | Tsuruhachi Tsurujirō | букв. Цурухати и Цурудзиро (имена) | Кэйдзи Мацудзаки | VHS | ||
| 日蝕の夏 | Nisshoku no natsu | букв. Лето солнечного затмения | Кодзо Мисима | |||
| 月形半平太 花の巻 嵐の巻 | Tsukigata Hanpeita: hana no maki, arashi no maki? | букв. Цукигата Хампэйта: книга цветов, книга бури | Кацура Когоро | DVD | ||
| 四十八歳の抵抗 | Shi jū hachi-sai no teikō | букв. 48-летнее сопротивление | Котаро Нисимура | |||
| 花ふたたび | Hana futatabi | Синъити Фудзикава | ||||
| 恐怖の空中殺人 | Kyōfu no kūchū satsujin | букв. Ужасное убийство в небе | Мотоаки Рю |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1957 | 白磁の人 | Hakuji no hito | букв. Фарфоровый человек / Фарфоровые люди | отец Дзэнсукэ | DVD | |
| 「婦警日誌」より 婦人科医の告白 | 「Fukei nisshi」 yori fujinkai no kokuhaku | бизнесмен Микуни | ||||
| 東京暮色 | Tōkyō boshoku | Tokyo Twilight | букв. Токийские сумерки | Сэки Сэкигути (друг Сюкити) | DVD | |
| 土砂降り | Doshaburi | When It Rains, It Pours | букв. Проливной дождь | Вакити Окубо | ||
| 地獄花 | Jigoku-bana | букв. Адский цветок | Умасукэ-из-долины | |||
| 智恵子抄 | Chieko shō | букв. Избранное от Тиэко[16] | Котаро Такамура | DVD | ||
| 夜の蝶 | Yoru no chō | букв. Ночная бабочка / совр. Бар-хостес | Итиро Сиросава | DVD | ||
| 初恋物語 | Hatsukoi monogatari | First Love Story | букв. Повесть о первой любви | Сёхэй Ганмару | ||
| 爆音と大地 | Bakuon to daichi | букв. Земля и взрывы | Кэнтаро Укасима | |||
| 穴 | Ana | The Hole / Hole in One / The Pit | Кэйкити Сирасу | VHS |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1958 | 杏っ子 | Anzukko | Anzukko / Little Peach | букв. Андзукко (имя) / Абрикос | Хэйсиро Хираяма (отец) | |
| 現代無宿 | Gendai mushuku | Син Нономия | ||||
| 奴の拳銃は地獄だぜ | Yatsu no kenjū wa jigokuda ze | The Left Handed Gun | Сигэя | |||
| 大番 完結篇 | Ōban kanketsu-hen | букв. Обан: завершение | Кавада | |||
| ひばりの花形探偵合戦 | Hibari no Hanagata tantei gassen | Detective Duel | букв. Состязание звёзд сыска[17] | Хидэсукэ Онигасира | DVD | |
| 紫頭巾 | Murasaki Zukin | The Purple Hooded Man | букв. Мурасаки Дзукин / Пурпурный Клобук (прозвище) | Танума Окицугу | VHS |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1959 | 忠臣蔵 桜花の巻 菊花の巻 | Chūshingura: Ōka no maki, kikka no maki | The 47 Masterless Samurai / The Great Avengers | букв. Тюсингура: книга сакуры, книга хризантем | каро Тисака Хёбу[en] | DVD |
| 人間の条件 第一部 純愛篇、第二部 激怒篇 | Ningen no jōken: 1. Jun’ai-hen, 2. Gekido-hen |
The Human Condition. I. No Greater Love / II. Road to Eternity | букв. Условия человеческого существования[18]: 1. Книга чистой любви, 2. Книга ярости |
Окисима | DVD | |
| たつまき奉行 | Tatsumaki bugyō | The Whirlwind Magistrate | букв. Магистрат-смерч | Тодо Садо-но-ками | VHS | |
| 夜の配役 | Yoru no haiyaku | букв. Вечерний развод | Эйго Нагасава | |||
| 無法街の野郎ども | Muhō-gai no yarō-domo? | букв. Парни из беззаконного квартала | Идзюин | |||
| 黒船 | Kurofune | The Barbarian and the Geisha  |
букв. Варвар и гейша (англ.) / Чёрные корабли (яп.) | губернатор Тамура | DVD | |
| 母子草 | Hahakogusa | букв. Сушеница[en] (ритуальное растение) | Фудзимото-сэнсэй | |||
| 地獄の底までつき合うぜ | Jigoku no soko made tsukiau ze | букв. Вместе до глубин ада | Сэндзо | |||
| ジャン有馬の襲撃 | Jan Arima no shūgeki? | букв. Нападение Дзян Аримы | Сабуробэй Обата | VHS | ||
| 新吾十番勝負 第二部 | Shingo jūban shōbu 2 | букв. Десять поединков Синго-2 | Ниппондзаэмон | VHS | ||
| 静かなる兇弾 | Shizukanaru kyōdan | букв. Бесшумный выстрел | священник | |||
| 鹿島灘の女 | Kashimanada no onna | букв. Девушка из Касиманады | Мидзута Соэмон | |||
| 闇を横切れ | Yami o yokogire | Across Darkness | букв. Разрезая тьму | Такадзава |
1960-е годы
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1960 | 続べらんめえ芸者 | Zoku beranmē geisha | The Prickly Mouther Geisha 2 | Остроязыкая гейша: продолжение | Осима | DVD |
| 浪人市場 朝やけ天狗 | Rōnin ichiba: Asa yake tengu | Ябэ Суруга-но-мори | ||||
| 俺から行くぞ | Ore kara iku zo | Сюсаку Накагава | ||||
| 勝利と敗北 | Shōri to haiboku | букв. Победы и поражения | Кимпэй Минэгиси | |||
| 旗本退屈男 謎の暗殺隊 | Hatamoto taikutsu otoko: Nazo no ansatsu-tai? | букв. Скучающий хатамото: Загадочная группа для тайных убийств | Токугава Кунимунэ | DVD | ||
| 悪魔の札束 | Akuma no satsutaba | букв. Дьявольская пачка денег | фермер | |||
| ふんどし医者 | Fundoshi isha | The Country Doctor | букв. Врач в небедренной повязке | доктор Мэйкай Икэда | DVD | |
| 砂漠を渡る太陽 | Sabaku o wataru taiyō | 石上静山 |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1961 | べらんめえ芸者罷り通る | Beranmē geisha makaridōru | Идёт остроязыкая гейша | Синтаро Комура | VHS | |
| 俺が地獄の手品師だ | Ore ga jigoku no tejina-shi da | букв. Я фокусник из ада | Ли Дайе | DVD | ||
| あれが港の灯だ | Are ga minato no hi da | That Is the Port Light | букв. Вот и огни порта | рыбак Гото | DVD | |
| 斑女 | Hanjo | букв. Женщина в крапинку | Сёити Кагами | |||
| 五人の突撃隊 | Gonin no totsugekitai | букв. Штурмовой отряд из 5 человек | генерал-майор Сонэ | DVD | ||
| 旗本喧嘩鷹 | Hatamoto kenka-daka | Samurai Hawk | Кояма Суруга-но-мори | DVD | ||
| わが恋の旅路 | Waga koi no tabiji | Epitaph to My Love | букв. Путешествие моей/нашей любви | Кимура-добряк | DVD | |
| はやぶさ大名 | Hayabusa daimyō | букв. Даймё-сокол | Токугава Мунэхару | DVD | ||
| 安寿と厨子王丸 | Anju to Zushiōmaru | The Littlest Warrior / The Orphan Brother | букв. Андзю и Дзусиомару (имена детей) | Фудзивара но Мородзанэ[en] (озвучка в мультфильме) | VHS DVD | |
| 河口 | Kakō | букв. Устье | Горо Татэбаяси | |||
| 女は二度生まれる | Onna wa nido umareru | букв. Женщина рождается дважды | Киёмаса Цуцуи | DVD | ||
| 背徳のメス | Haitoku no mesu | букв. Развращённая самка | Наоюки Нисидзава | VHS | ||
| 熱愛者 | Netsuaisha | букв. Приверженец | Мураи | |||
| 八百万石に挑む男 | Hachi hyakumangoku ni idomu otoko | букв. Восемь миллионов коку провоцируют мужчин | Мацудайра Идзу-но-ками[en] | DVD | ||
| 世界大戦争 | Sekai daisensō | The Last War | букв. Великая мировая война | премьер-министр | DVD | |
| 愛情の系譜 | Aijō no keifu | Record of Love / Love’s Family Tree | букв. Генеалогия любви | Сюдзо Суги |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1962 | 家庭の事情 | Katei no jijō | букв. Семейные обстоятельства | Хэйтаро Мисава | ||
| 夢でありたい | Yume de aritai | букв. Это сон | отец Такахико | |||
| からみ合い | Karami-ai | The Inheritance | Сэндзо | VHS | ||
| 娘と私 | Musume to watashi | My Daughter and I | букв. Дочь и я | Сиро Иватани | DVD | |
| 太平洋戦争と姫ゆり部隊 | Taiheiyōsensō to Himeyuri butai | The Pacific War and Himeyuri Corps | букв. Тихоокеанская война и отряды Химэюри[en] | начштаба тайваньских войск | VHS | |
| 秋津温泉 | Akitsu onsen | Akitsu Springs | букв. Онсэн Акицу | Миками | DVD | |
| 香港の星 | Honkon no hoshi | Star of Hong Kong | букв. Звезда Гонконга | Гэнтаро Сугимото | ||
| 山の讃歌 燃ゆる若者たち | Yama no sanka: Moyuru wakamonotachi | Glory on the Summit / Burning Youth | букв. Горный гимн: Меч пламенного юноши | Хироока Эйдзё | ||
| 義士始末記 | Gishi shimatsu-ki | лингвист Ооки Хаяси[en] | ||||
| 涙を、獅子のたて髪に | Namida o, shishi no tategami ni | Tears on the Lion’s Mane | букв. Слёзы на львиной гриве | Кохэй Мацудайра | DVD | |
| 瘋癲老人日記 | Fūten rōjin nikki | букв. Дневник сумасшедшего старика | старик Токусукэ | VHS | ||
| 河のほとりで | Kawa no hotori de | Born in Sin | букв. Родом с речных берегов | Синдзо Тагая |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1963 | あの橋の畔で 第３部 | Ano hashi no tamoto de 3 | Юносукэ | DVD | ||
| あの人はいま | Ano hito wa ima | Ицусаки | ||||
| 花の咲く家 | Hana no saku ie | Кодзо Ная | ||||
| 続・忍びの者 | Zoku shinobi no mono | Shinobi No Mono 2: Vengeance / Ninja 2 / Return of Ninja | букв. Ниндзя: продолжение | Акэти Мицухидэ | DVD | |
| ギャング忠臣蔵 | Gyangu Chūshingura | Gang Chushingura | глава полиции Татибана | VHS | ||
| 鬼検事 | Oni-kenji | букв. Дьявольский прокурор / законник | отец Рётаро | |||
| 暁の合唱 | Akatsuki no gasshō | букв. Хор утренней зари | Синго | |||
| 傷だらけの山河 | Kizudarake no sanga | Кацухэй Арима | VHS |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1964 | 肉体の学校 | Nikutai no gakkō | School for Sex / School of Love | букв. Школа плоти | Тосинобу Хира | |
| 1965 | 美しさと哀しみと | Utsukushisa to kanashimi to | With Beauty and Sorrow / With Beauty and Sadness |
букв. И грусть, и красота | Тосио Оки | DVD |
| 太平洋奇跡の作戦 キスカ | Taiheiyō kiseki no sakusen: Kisuka | Kiska / Retreat from Kiska | букв. Чудесная кампания в Тихом океане: Кыска | вице-адмирал Кавасима | DVD | |
| 1967 | 日本のいちばん長い日 | Nihon no ichiban nagai hi | Japan’s Longest Day / The Emperor and a General |
букв. Самый долгий день Японии | Мицумаса Ёнай, премьер-министр и глава ВМФ Японии | DVD |
1970—1990-е годы
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1970 | 激動の昭和史 軍閥 | Gekido no showashi: gunbatsu | Turning Point of Showa History: The Militarists | букв. Потрясения истории Сёва: военщина | премьер Мицумаса Ёнай | |
| トラ・トラ・トラ！ | Tora Tora Tora! | Tora! Tora! Tora! | Тора! Тора! Тора! | адмирал Исороку Ямамото | DVD | |
| 1972 | 子連れ狼 親の心子の心 | Kozure Ōkami: Oya no kokoro ko no kokoro | Lone Wolf and Cub: Baby Cart in Peril / Shogun Assassin 3: Slashing Blades of Carnage | букв. Одинокий волк: Сердце отца… сердце ребёнка | 2-й ведущий актёр Гомунэ | DVD |
| 1973 | 必殺仕掛人 | Hissatsu shikakenin | Отовая Ханъэмон | |||
| 必殺仕掛人 梅安蟻地獄 | Hissatsu shikakenin: Baian arijigoku | Assassin’s Quarry | ||||
| 1974 | 必殺仕掛人 春雪仕掛針 | Hissatsu shikakenin: Shunsetsu shikake hari | Professional Killers | |||
| ノストラダムスの大予言 | Nosutoradamusu no daiyogen | Prophecies of Nostradamus / The Last Days of Planet Earth / Catastrophe: 1999 | букв. Великое предсказание Нострадамуса | премьер-министр Куроки | ||
| 1975 | 動脈列島 | Dōmyaku rettō? | сосай Нагата | |||
| 1978 | 犬笛 | Inubue | Shag | букв. Собачий свисток | глава Агентства морской безопасности Японии |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1980 | 影の軍団 服部半蔵 | Kage no gundan: Hattori Hanzō | букв. Отряд теней: Хаттори Хандзо | Хосина Масаюки[en] | ||
| 1982 | ウィーン物語 ジェミニ・YとS | Iīn monogatari Jemini Y to S? | букв. Венская история: Близнецы Y и S | Бундзаэмон («мистер Бун») | ||
| 1983 | 南極物語 | Nankyoku monogatari | Antarctica | букв. Антарктическая история / повесть | капитан Ивакири | DVD |
| 1985 | 山下少年物語 | Yamashita shōnen monogatari | Сигэёси Мацумаэ[en] | |||
| 二代目はクリスチャン | Nidaime wa kurisuchan | The Second Is a Christian | букв. Второй — христианин | Накацугава | BD | |
| 1986 | ガン・ホー | Gan hō | Gung Ho |
Энтузиаст | директор Сакамото | DVD |
| 1987 | 吉原炎上 | Yoshiwara enjō | букв. Огни Ёсивары | Исабуро Окура |
| Год | Японские названия | Транскрипции | Международные или ориг. западные названия |
Русские названия или Смысловые переводы оригинала |
Роли | Релиз |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1991 | ゴジラvsキングギドラ | Gojira vs Kingugidora | Godzilla vs. King Ghidorah | Годзилла против Кинга Гидоры | премьер-министр Хаясида | DVD |
| 1994 | さくら | Sakura | букв. Сакура | д-р Синтаро «Сакура» Сасабэ[ja] | ||
| 1997 | GOING WEST 西へ… | Going West — Nishi e… | Going West | букв. На запад… | Сёго Кавахара |
Работы на телевидении
| Годы, сеть | Японские названия | Транскрипции | Международные названия | Смысл названия | Роли |
|---|---|---|---|---|---|
| 1964-1967, TBS | ただいま11人 | Tadaima 11 nin | букв. 11 человек, прямо сейчас! | ||
| 1968, Nippon TV | われら弁護士 | Warera bengoshi | букв. Мы адвокаты/юристы | Сакагути | |
| 1969, KTV[en] | あゝ忠臣蔵 | Aa, Chūshingura | букв. Ах, Тюсингура![en] | каро[en] Оиси Ёсио[en] |
| Годы, сеть | Японские названия | Транскрипции | Международные названия | Смысл названия | Роли |
|---|---|---|---|---|---|
| 1970, Tokyo-12, Toei | 江戸川乱歩シリーズ 明智小五郎 | Edogawa Ranpo series Akechi Kogorō | букв. Серия Эдогавы Рампо: Когоро Акэти[en] | профессор Хираи | |
| 1970, TBS | 女と味噌汁 | Onna to misoshiru | букв. Женщина и суп с мисо | (приглашённая звезда) | |
| 1971, NHK | 春の坂道 | Haru no sakamichi | букв. Весенняя дорога | Токугава Иэясу | |
| 1971, Fuji TV, Toho | おらんだ左近事件帖 | Oranda sakin jiken-chō | Токугава Наритомо[ja] | ||
| 1972-1973, ABC 1 | 必殺仕掛人 | Hissatsu shikakenin | прим. Убийцы | Отовая Ханъэмон | |
| 1973-1974, Nippon TV | 水滸伝 | Suikoden (яп.) / Shuǐhǔzhuàn (кит.) | Речные заводи | Лу Цзюньи[en] | |
| 1973-1974, ABC 1 | 助け人走る | Tasukenin hashiru | букв. Спасатели мчатся | Сэйбэй | |
| 1973-1974, TV Asahi | 狼・無頼控 | Ōkami buraikō | Атобэ Идзуми-но-мори | ||
| 1973-1977, TV Asahi | 非情のライセンス | Hijō no license | суперинтендант полиции | ||
| 1974, TBS | 事件狩り | Jiken kari | букв. Происшествие на охоте | ||
| 1974, TV Asahi | ご存じ金さん捕物帳 | Gozonji Kin-san torimonochō | |||
| 1974-1975, TV Asahi | 華麗なる一族 | Kareiru ichizoku | Дайсукэ Мандавара | ||
| 1974-1975, TBS | 日本沈没 | Nihon chinbotsu | Japan Sinks | Гибель дракона / букв. Япония тонет | премьер Мацукава |
| 1974-1975, YTV[en] | 氷紋 | Kori mon | |||
| 1975, TBS | はじめまして | Hajimemashite | трад. Приятно познакомиться | Юсаку Сайко | |
| 式場の微笑 | Shikijō no bishō | прибл. Улыбка для церемоний | |||
| 1976—1977, TBS | 白い秘密 | Shiroi himitsu | букв. Тайны в белом | профессор Фудзимори | |
| ほんとうに | Hontō ni | букв. На самом деле | Масато Камидзё | ||
| 1977, TV Asahi, Toei | Jiguzagu burūsu | Zigzag Blues | начальник полиции Асахина | ||
| 1977 | 野望 | Yabō | комиссар «Чарри» | ||
| 1977-1978, TV Asahi | 新幹線公安官 | Shinkansen kouankan | букв. Транспортная полиция «Синкансэн» | начальник участка Сибацудзи | |
| 1977-1978, TBS | 家族 | Kazoku | букв. Семья | профессор Синсукэ Тогава | |
| 1977-1978, Toei | 人間の証明 | Ningen no shōmei | букв. Поверка человека | Йохэй Кори | |
| 1978, ABC 2 | Pearl |
прим. Жемчужина | адмирал Тюити Нагумо | ||
| 1978-1979, KTV | 柳生一族の陰謀 | Yagyū ichizoku no inbō | The Yagyu Conspiracy | букв. Заговор клана Ягю | мечник Ягю Мунэнори[en] |
| 1979, Fuji TV | 午後の恋人 | Gogo no koibito | букв. Послеполуденный возлюбленный | Хадзимэ Цубои | |
| 1979, TV Asahi | 赤穂浪士 | Akō roushi | букв. Ронины из Ако | Тисака Такафуса[en] | |
| 1979, TBS | 女たちの忠臣蔵 | Onna-tachi no Chūshingura | букв. Тюсингура женщин | Онодэра Хидэкадзу[ja] |
| Годы, сеть | Японские названия | Транскрипции | Международные названия | Смысл названия | Роли |
|---|---|---|---|---|---|
| 1980, Fuji TV, KTV | 服部半蔵 影の軍団 | Hattori Hanzō: Kage no gundan | Shadow Warriors | букв. Хаттори Хандзо: Отряд теней | Хосина Масаюки[en] |
| 1980-1981, TBS | 心 | Kokoro | букв. Сердце / душа | Сандзё | |
| 1980-1981, TV Asahi | 柳生あばれ旅 | Yagyū abaretabi | Ягю Мунэнори | ||
| 1980-1982, ABC 1 | ザ・ハングマン | The Hangman | букв. Палач | Ясудзо Канасима / «Бог» | |
| 1981, TBS, MBS | うわさの淑女 | Uwasa no shukujo | букв. ' | глава департамента Кэйдзо Судзухата | |
| 1981-1982, Fuji TV | 影の軍団II | Kage no gundan II | Shadow Warriors II | букв. Отряд теней II | Хирага Гэннай |
| 1981-1982, TBS | ちょっといい姉妹 | Chottoii shimai | букв. Миленькая сестрёнка | Такаси | |
| 1982-1983, TV Asahi | 柳生十兵衛あばれ旅 | Yagyū Jūbee abaretabi | букв. ' | Ягю Мунэнори | |
| 1983 | 出逢い・めぐり逢い | Deai meguri ai? | |||
| 1983, Fuji TV | 大奥 | Ōoku | Ōoku | букв. Ооку (японский «гарем») | Араи Хакусэки |
| 1984, TV Asahi | 西部警察 III | Seibu keisatsu III | букв. Полиция Западного района III | председатель Саэки | |
| 1986, TV Tokyo | 一休さん・喝! | Ikkyūsan Katsu | |||
| 1987, TV Asahi | 若大将天下ご免! | Wakadaishō tenkagomen | Мидзуно Тадакуни | ||
| 1989, Fuji TV | さよなら李香蘭 | Sayonara Ri Kōran | букв. Прощай, Ри Коран! | первый секретарь Ли | |
| 1989 | 眠狂四郎 | Nemuri Kyōshirō | Nemuri Kyoshiro | букв. «Сонный» Кёсиро | Сэндзюро Такэути |
| Годы, сеть | Японские названия | Транскрипции | Международные названия | Смысл названия | Роли |
|---|---|---|---|---|---|
| 1991, Fuji TV | しゃぼん玉 | Shabondama | букв. Мыльные пузыри | Эйсукэ Нандзё | |
| 1992, YTV, NTV | 珠玉の女 | Shugyoku no onna | |||
| 1996, TV Asahi | 高橋英樹の船長シリーズ | Takahashi Hideki no senchō series | букв. Капитанская серия Хидэки Такахаси[en] | Эйносукэ Обаяси | |
| 1997 | 新春時代劇スペシャル 弁慶 | Shinshun jidaigeki special: Benkei | букв. Новогодный дзидайгэки: Бэнкэй |
Напишите отзыв о статье "Ямамура, Со"
Примечания
- ↑ Сатоси Ямамура (山村聡). へら竿のすべて // [www.tsurihitori.com/fulltext/herazaonosubete_saoiwaikimono.html «Рыбача в одиночку»] = 釣りひとり. — Futami Shobo Publishing[ja], 1974.
- ↑ [mainichi.jp/enta/cinema/mfa/etc/history/5.html Лауреаты премий за работы 1950 года] (яп.) на официальном сайте премии «Майнити».
- ↑ [mainichi.jp/enta/cinema/mfa/etc/history/9.html Лауреаты премий за работы 1954 года] (яп.) на официальном сайте премии «Майнити».
- ↑ [cinemahochi.yomiuri.co.jp/b_award/1950/ 今井正監督の「また逢う日まで」が2冠で初代王者に] (яп.). Официальный сайт кинопремии «Голубая лента» (22 марта 1951). — Описание и лауреаты 1-й церемонии вручения. Проверено 1 июня 2014. [web.archive.org/web/20130415173856/cinemahochi.yomiuri.co.jp/b_award/1950/ Архивировано из первоисточника 15 апреля 2013].
- ↑ [cinemahochi.yomiuri.co.jp/b_award/1954/ 初代男優賞の山村聰が監督で新人賞] (яп.). Официальный сайт кинопремии «Голубая лента» (9 февраля 1955). — Описание и лауреаты 5-й церемонии вручения. Проверено 1 июня 2014. [web.archive.org/web/20090207075514/cinemahochi.yomiuri.co.jp/b_award/1954/ Архивировано из первоисточника 7 февраля 2009]. Награждение Со Ямамуры (имя выделено в заголовке) проходит как главная тема церемонии.
- ↑ [cinemahochi.yomiuri.co.jp/b_award/1961/ 美空ひばりが念願の大衆賞] (яп.). Официальный сайт кинопремии «Голубая лента» (25 января 1962). — Описание и лауреаты 12-й церемонии вручения. Проверено 1 июня 2014. [web.archive.org/web/20130121074807/cinemahochi.yomiuri.co.jp/b_award/1961/ Архивировано из первоисточника 21 января 2013].
- ↑ [jmc-award.com/award/1900.html Лауреаты премий 1991—1999 годов] (яп.) на официальном сайте премии Ассоциации Кинокритиков Японии.
- ↑ [jmc-award.com/award/1900.htmlwww.japan-academy-prize.jp/prizes/?t=24 Лауреаты премий 2001 года] (яп.) на официальном сайте кинопремии Японской академии.
- ↑ Ряд фильмов 1950-х годов не издавался на носителях кинокомпанией-правообладателем, однако доступно на DVD, сделанных в своё время из TVrip’ов с японского канала гавайского телевидения, с двойственным статусом, так как большинство соответствующих фильмов к настоящему времени в общественном достоянии по законам Японии (но не США, вследствие URAA (англ.)).
- ↑ По одноимённому роману Такидзи Кобаяси.
- ↑ 1 2 По одноимённому роману Ясунари Кавабаты, удостоенной премией Номы. Название и имя персонажа сверены по переводу на русский В. Гривнина. Сам актёр за работу в этом фильме и «Чёрном приливе» был удостоен премии Майнити в категории «Лучший актёр/лучшая мужская роль».
- ↑ Аналогично одноимённому фильму Миядзаки по мотивам того же литературного первоисточника — рассказу писателя Тацуо Хори[en].
- ↑ [www.persons-info.com/index.php?res_mode=740&v_round=1&sort=yb&sord=d&dateday=8&datemonth=1&pid=21244&p_tab=246 Статья о Тадаси Имаи] на сайте persons-info.com
- ↑ Акира Ивасаки, Р.Х. Журенева, Ростислав Н. Журенев. [books.google.com/books?id=IGdWPwAACAAJ Современное японское кино]. — изд-во "Искусство", 1962. — 520 с.
- ↑ Тадаси Имаи — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ По одноимённому сборнику Такамуры 1941 года, наиболее известному его творению.
- ↑ В отличие от «Колыбельной Хибари» (1951, где имя относится к одной из героинь), Hibari no (ひばりの) в японских названиях этого и ряда других фильмов относится не к сюжету или персонажу фильма, а к актрисе-главной «звезде» фильма — Хибари Мисоре (то же делалось и для некоторых других звёзд). Вследствие этого, из русской версии имя исключено.
- ↑ Также согласно русскоязычному названию книги-первоисточника Дзюмпэя Гомикавы (изд. 1964 года в пер. И. Львовой, Я. В. Берлина, Зеи Абдул Карима).
Ссылки
- Со Ямамура (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.jmdb.ne.jp/person/p0146480.htm Со Ямамура] (яп.) в кинобазе Japanese Movie Database
- [movie.walkerplus.com/person/84545/ Со Ямамура] (яп.) в кинобазе MovieWalker
- [www.filmreference.com/Actors-and-Actresses-Wi-Z/Yamamura-So.html Со Ямамура] (яп.) на сайте FilmReference.com. Профиль включает копию мемориальной статьи киноведа Кёко Хирано.
Дополнительная литература
- Gianni Canova. Yamamura So // [books.google.com/books?ei=jeWHU_ySH-vZ8AGOvIDwCw&id=XDsbAQAAIAAJ&dq=So+Yamamura Enciclopedia del cinema]. — Garzanti Libri, 2002. — P. 1251. — 1266 p. — ISBN 9788811504986..
- Beverley Bare Buehrer. [books.google.com/books?id=SKuFMAEACAAJ Japanese Films: A Filmography and Commentary, 1921-1989]. — McFarland & Company, 2012. — 328 p. — ISBN 9780786473793..
- Собственные книги
- 山村聡. [www.tsurihitori.com/ 釣りひとり]. — Futami Shobo Publishing[ja], 1974. (Гибрид пособия по рыбалке — главному хобби артиста — и его ранних мемуаров с тематическим уклоном)
- 山村聡. [books.google.com/books?id=IjUnAAAACAAJ 迷走千里: 年々歳々今を尊く生きる]. — 廣済堂出版, 1997. — 285 p. — ISBN 9784331505960. (мемуары артиста).
Отрывок, характеризующий Ямамура, Со
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 24 февраля
- Родившиеся в 1910 году
- Родившиеся в префектуре Нара
- Умершие 26 мая
- Умершие в 2000 году
- Умершие в Токио
- Актёры по алфавиту
- Актёры Японии
- Актёры XX века
- Кинорежиссёры по алфавиту
- Кинорежиссёры Японии
- Кинорежиссёры XX века
- Награждённые медалью Почёта (Япония)
- Кавалеры ордена Восходящего солнца 4 класса
- Умершие от инфаркта миокарда
