ФК «Манчестер Юнайтед» в сезоне 1968/1969
Поделись знанием:
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
 Манчестер Юнайтед
| |||
| Сезон | 1968/1969 | ||
| Тренер |  сэр Мэтт Басби
| ||
| Председатель | Луис Эдвардс
| ||
| Стадион | Олд Траффорд | ||
| Первый дивизион | 11-е | ||
|---|---|---|---|
| Кубок Англии | 6 раунд | ||
| Кубок чемпионов | Полуфинал | ||
| Межконтинентальный кубок | Финалист | ||
| Лучший бомбардир | Лига: Джордж Бест (19)Всего: Денис Лоу (30)
| ||
| Макс. кол-во зрителей | 63 500 против «Эстудиантес» (16 октября 1968) | ||
| Мин. кол-во зрителей | 36 638 против «Куинз Парк Рейнджерс» (19 марта 1969) | ||
| Среднее кол-во зрителей | 53 271 | ||
| |||
Сезон 1968/69 стал для «Манчестер Юнайтед» 67-м сезоном в Футбольной лиге и 24-м сезоном подряд в высшем дивизионе чемпионата Англии[1].
В чемпионате «Юнайтед» занял 11-е место. В Кубке европейских чемпионов команда не смогла во второй раз подряд сыграть в финале, уступив в упорной борьбе в полуфинале «Милану».
По окончании сезона, 4 июня 1969 года, сэр Мэтт Басби покинул пост главного тренера, который он занимал на протяжении 24 лет. Он объявил о своём решении 14 января. На смену ему пришёл Уилф Макгиннесс.
Лучшим бомбардиром в чемпионате стал Джордж Бест с 19 голами. Денис Лоу стал лучшим бомбардиром во всех турнирах с 30 забитыми мячами.
Содержание
Первый дивизион Футбольной лиги
См. также: Футбольная лига Англии 1968/1969
| Дата | Соперник | Д / В | Счёт | Авторы голов за «Юнайтед» | Зрители |
|---|---|---|---|---|---|
| 10 августа 1968 | Эвертон | Д | 2:1 | Бест, Чарльтон | 61 311 |
| 14 августа 1968 | Вест Бромвич Альбион | В | 1:3 | Чарльтон | 38 299 |
| 17 августа 1968 | Манчестер Сити | В | 0:0 | 63 052 | |
| 21 августа 1968 | Ковентри Сити | Д | 1:0 | Райан | 51 201 |
| 24 августа 1968 | Челси | Д | 0:4 | 55 114 | |
| 28 августа 1968 | Тоттенхэм Хотспур | Д | 3:1 | Фицпатрик (2), Бил (авт.) | 57 380 |
| 31 августа 1968 | Шеффилд Уэнсдей | В | 4:5 | Лоу (2), Бест, Чарльтон | 50 490 |
| 7 сентября 1968 | Вест Хэм Юнайтед | Д | 1:1 | Лоу | 63 274 |
| 14 сентября 1968 | Бернли | В | 0:1 | 32 935 | |
| 21 сентября 1968 | Ньюкасл Юнайтед | Д | 3:1 | Бест (2), Лоу | 47 262 |
| 5 октября 1968 | Арсенал | Д | 0:0 | 61 843 | |
| 9 октября 1968 | Тоттенхэм Хотспур | В | 2:2 | Креранд, Лоу | 56 205 |
| 12 октября 1968 | Ливерпуль | В | 0:2 | 53 392 | |
| 19 октября 1968 | Саутгемптон | Д | 1:2 | Бест | 46 526 |
| 26 октября 1968 | Куинз Парк Рейнджерс | В | 3:2 | Бест (2), Лоу | 31 138 |
| 2 ноября 1968 | Лидс Юнайтед | Д | 0:0 | 53 839 | |
| 9 ноября 1968 | Сандерленд | В | 1:1 | Херли (авт.) | 33 151 |
| 16 ноября 1968 | Ипсвич Таун | Д | 0:0 | 45 796 | |
| 23 ноября 1968 | Сток Сити | В | 0:0 | 30 562 | |
| 30 ноября 1968 | Вулверхэмптон Уондерерс | Д | 2:0 | Бест, Лоу | 50 165 |
| 7 декабря 1968 | Лестер Сити | В | 1:2 | Лоу | 36 303 |
| 14 декабря 1968 | Ливерпуль | Д | 1:0 | Лоу | 55 354 |
| 21 декабря 1968 | Саутгемптон | В | 0:2 | 26 194 | |
| 26 декабря 1968 | Арсенал | В | 0:3 | 62 300 | |
| 11 января 1969 | Лидс Юнайтед | В | 1:2 | Чарльтон | 48 145 |
| 18 января 1969 | Сандерленд | Д | 4:1 | Лоу (3), Бест | 45 670 |
| 1 февраля 1969 | Ипсвич Таун | В | 0:1 | 30 837 | |
| 15 февраля 1969 | Вулверхэмптон Уондерерс | В | 2:2 | Бест, Чарльтон | 44 023 |
| 8 марта 1969 | Манчестер Сити | Д | 0:1 | 63 264 | |
| 10 марта 1969 | Эвертон | В | 0:0 | 57 514 | |
| 15 марта 1969 | Челси | В | 2:3 | Джеймс, Лоу | 60 436 |
| 19 марта 1969 | Куинз Парк Рейнджерс | Д | 8:1 | Морган (3), Бест (2), Астон, Кидд, Стайлз | 36 638 |
| 22 марта 1969 | Шеффилд Уэнсдей | Д | 1:0 | Бест | 45 527 |
| 24 марта 1969 | Сток Сити | Д | 1:1 | Астон | 39 931 |
| 29 марта 1969 | Вест Хэм Юнайтед | В | 0:0 | 41 546 | |
| 31 марта 1969 | Ноттингем Форест | В | 1:0 | Бест | 41 892 |
| 2 апреля 1969 | Вест Бромвич Альбион | Д | 2:1 | Бест (2) | 38 846 |
| 5 апреля 1969 | Ноттингем Форест | Д | 3:1 | Морган (2), Бест | 51 952 |
| 8 апреля 1969 | Ковентри Сити | В | 1:2 | Фицпатрик | 45 402 |
| 12 апреля 1969 | Ньюкасл Юнайтед | В | 0:2 | 46 379 | |
| 19 апреля 1969 | Бернли | В | 2:0 | Бест, Уолдрон (авт.) | 52 626 |
| 17 мая 1969 | Лестер Сити | Д | 3:2 | Бест, Лоу, Морган | 45 860 |
Итоговая турнирная таблица
| № | Клуб | М | В | Н | П | МЗ | МП | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 10 | Вест Бромвич Альбион | 42 | 16 | 11 | 15 | 64 | 67 | 43 |
| 11 | Манчестер Юнайтед | 42 | 15 | 12 | 15 | 57 | 53 | 42 |
| 12 | Ипсвич Таун | 42 | 15 | 11 | 16 | 59 | 60 | 41 |
Кубок Англии
| Дата | Раунд | Соперник | Д / В | Счёт | Авторы голов за «Юнайтед» | Зрители |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 4 января 1969 | Раунд 3 | Эксетер Сити | В | 3:1 | Фицпатрик, Кидд, Ньюман (авт.) | 18 500 |
| 25 января 1969 | Раунд 4 | Уотфорд | Д | 1:1 | Лоу | 63 498 |
| 3 февраля 1969 | Раунд 4. Переигровка | Уотфорд | В | 2:0 | Лоу (2) | 34 000 |
| 8 февраля 1969 | Раунд 5 | Бирмингем Сити | В | 2:2 | Бест, Лоу | 52 500 |
| 24 февраля 1969 | Раунд 5. Переигровка | Бирмингем Сити | Д | 6:2 | Лоу (3), Креранд, Кидд, Морган | 61 932 |
| 1 марта 1969 | Раунд 6 | Эвертон | Д | 0:1 | 63 464 |
Кубок европейских чемпионов
См. также: Кубок европейских чемпионов 1968/1969
| Дата | Раунд | Соперник | Д / В | Счёт | Авторы голов за «Юнайтед» | Зрители |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 18 сентября 1968 | Раунд 1. Первый матч | Уотерфорд Юнайтед | В | 3:1 | Лоу (3) | 48 000 |
| 2 октября 1968 | Раунд 1. Ответный матч | Уотерфорд Юнайтед | Д | 7:1 | Лоу (4), Бернс, Чарльтон, Стайлз | 41 750 |
| 13 ноября 1968 | Раунд 2. Первый матч | Андерлехт | Д | 3:0 | Лоу (2), Кидд | 51 000 |
| 27 ноября 1968 | Раунд 2. Ответный матч | Андерлехт | В | 1:3 | Сартори | 40 000 |
| 26 февраля 1969 | Четвертьфинал. Первый матч | Рапид | Д | 3:0 | Бест (2), Морган | 61 932 |
| 5 марта 1969 | Четвертьфинал. Ответный матч | Рапид | В | 0:0 | 52 000 | |
| 23 апреля 1969 | Полуфинал. Первый матч | Милан | В | 0:2 | 80 000 | |
| 15 мая 1969 | Полуфинал. Ответный матч | Милан | Д | 1:0 | Чарльтон | 63 103 |
Межконтинентальный кубок
| Дата | Соперник | Д / В | Счёт | Авторы голов за «Юнайтед» | Зрители |
|---|---|---|---|---|---|
| 25 сентября 1968 | Эстудиантес | В | 0:1 | 55 000 | |
| 16 октября 1968 | Эстудиантес | Д | 1:1 | Морган | 63 500 |
Статистика игроков
| Поз. | Имя | Лига | Кубок Англии | Еврокубки[2] | Прочие[3] | Итого | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Игры | Голы | Игры | Голы | Игры | Голы | Игры | Голы | Игры | Голы | ||
| Вр | Джимми Риммер
|
4 | –5 | 1 | –1 | 2+1 | –2 | 0 | 0 | 7+1 | –8 |
| Вр | Алекс Степни
|
38 | –48 | 5 | –6 | 6 | –5 | 2 | –2 | 51 | –61 |
| Защ |  Шей Бреннан
|
13 | 0 | 0 | 0 | 3 | 0 | 1 | 0 | 17 | 0 |
| Защ | Фрэнсис Бернс
|
14+2 | 0 | 1 | 0 | 3+1 | 1 | 1 | 0 | 19+3 | 1 |
| Защ | Тони Данн
|
33 | 0 | 6 | 0 | 6 | 0 | 2 | 0 | 47 | 0 |
| Защ | Фрэнк Копел
|
7+1 | 0 | 1 | 0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 9+1 | 0 |
| Хав | Пэт Креранд
|
35 | 1 | 4 | 1 | 8 | 0 | 2 | 0 | 49 | 2 |
| Хав | Джон Фицпатрик
|
28+2 | 3 | 6 | 1 | 4 | 0 | 0 | 0 | 38+2 | 4 |
| Хав | Билл Фоулкс
|
10+3 | 0 | 0 | 0 | 5 | 0 | 2 | 0 | 17+3 | 0 |
| Хав | Стив Джеймс
|
21 | 1 | 6 | 0 | 2 | 0 | 0 | 0 | 29 | 1 |
| Хав | Нобби Стайлз
|
41 | 1 | 6 | 0 | 8 | 1 | 1 | 0 | 56 | 2 |
| Нап | Джон Астон
|
13 | 2 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 13 | 2 |
| Нап | Джордж Бест
|
41 | 19 | 6 | 1 | 6 | 2 | 2 | 0 | 55 | 22 |
| Нап | Бобби Чарльтон
|
32 | 5 | 6 | 0 | 8 | 2 | 2 | 0 | 48 | 7 |
| Нап | Алан Гоулинг
|
2 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 0 | 2 | 0 |
| Нап | Брайан Кидд
|
28+1 | 1 | 5 | 2 | 7 | 1 | 1 | 0 | 41+1 | 4 |
| Нап | Денис Лоу
|
30 | 14 | 6 | 7 | 7 | 9 | 2 | 0 | 45 | 30 |
| Нап | Вилли Морган
|
29 | 6 | 5 | 1 | 4 | 1 | 2 | 1 | 40 | 9 |
| Нап | Джимми Райан
|
6 | 1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 7 | 1 |
| Нап | Дэвид Сэдлер
|
26+3 | 0 | 0+1 | 0 | 5 | 0 | 2 | 0 | 33+4 | 0 |
| Нап |  Карло Сартори
|
11+2 | 0 | 2 | 0 | 2 | 1 | 0 | 0 | 15+2 | 1 |
Напишите отзыв о статье "ФК «Манчестер Юнайтед» в сезоне 1968/1969"
Примечания
- ↑ [www.stretfordend.co.uk/seasons/season1969.html Manchester United Season 1968/69] (англ.). StretfordEnd.co.uk.
- ↑ Кубок европейских чемпионов.
- ↑ Межконтинентальный кубок по футболу.
Ссылки
- [www.stretfordend.co.uk/seasons/season1969.html Сезон 1968/69] на сайте StretfordEnd.co.uk (англ.)
Отрывок, характеризующий ФК «Манчестер Юнайтед» в сезоне 1968/1969
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.
Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
