BioShock

BioShock
Разработчик	Irrational Games (Windows, XBOX 360), 2K Marin (PS3), Feral Interactive (версия для Mac)
Издатели	2K Games 1C
Локализатор	1C
Дата выпуска	PC, Xbox 360: 21 августа, 2007 24 августа, 2007 24 августа, 2007 Азия 14 сентября, 2007 5 октября, 2007 PS3: 21 октября, 2008 17 октября, 2008 25 декабря, 2008 17 октября, 2008 Mac: 7 ноября, 2009
Версия	1.1 (4 декабря 2007)
Жанры	Шутер от первого лица
Возрастные рейтинги	ESRB: M — Mature OFLC: MA15+ BBFC: 18
Платформы	PC, Xbox 360, PS3, Mac, iOS
Игровой движок	Vengeance Engine 2
Режимы игры	Одиночная игра
Носитель	DVD-DL, Цифровая дистрибуция
Системные требования	2.5 ГГц ЦПУ, 1 ГБ ОЗУ, 128 МБ видеокарта с поддержкой Pixel Shader 3.0, DirectX 9.0c, 6.5 ГБ места на жёстком диске, Mac OS X Snow Leopard, Lion или Mountain Lion для Mac, Windows XP (кроме x64 bit) c Service Pack 2, Windows Vista
Управление	Клавиатура и мышка, Xbox 360 геймпад, или джойстик
Сайт	[www.bioshockgame.com/ www.bioshockgame.com]

BioShock— компьютерная игра в жанре шутера от первого лица с элементами RPG и научной фантастики. Разработана компанией 2K Boston (позднее Irrational Games), издана 2K Games для Windows и Xbox 360 в 2007 году. В 2008 году выпущена версия для PlayStation 3, в 2009-м — версия для OS X, разработанная компанией Feral Interactive. На русский язык игру перевела компания 1С, выход состоялся в октябре 2007 года.

Ведущий геймдизайнер Bioshock — Кен Левин. Игра является духовным наследником игр System Shock и System Shock 2. Она не связана с ними сюжетно, но черпает ряд тем и элементов геймплея. Кроме того, часть разработчиков Bioshock ранее занимались созданием System Shock 2. Сценарий Bioshock включает в себя критическое переосмысление творчества и философии Айн Рэнд, в частности её книги Атлант расправил плечи (1957).

Действие Bioshock происходит в 1960 году. Главный герой, молодой человек по имени Джек, в результате авиакатастрофы попадает в подводный город Восторг, скрытый на дне Атлантического океана. Восторг был создан миллионером Эндрю Райаном в качестве идеального, с его точки зрения, общества. Однако открытие вещества под названием «адам», дающего людям сверхчеловеческие силы, раскололо общество Восторга и в конечном счёте привело к падению утопии.

Джек под управлением игрока обследует заброшенные и населённые враждебными мутантами уровни Восторга. Кроме визуальных сцен, сюжет подается посредством найденных аудиозаписей, а также радиопереговоров с немногочисленными дружественными персонажами.

Будучи шутером от первого лица, Bioshock содержит и элементы ролевых игр. Игроку позволено улучшать своё оружие и способности, преодолевать препятствия несколькими способами, а также принимать неоднозначные с точки зрения морали решения — например, оставлять определённых персонажей в живых или убивать.

Bioshock снискала высокие оценки критиков. Игровая пресса похвалила философский сценарий игры и необычный, детально проработанный мир. Bioshock получила ряд наград, в том числе звание «Игра года» от BAFTA, Game Informer, Spike Video Game Awards и IGN. В 2010 году выпущено прямое продолжение — Bioshock 2, разработанная 2K Marin, а в 2013-м — «духовный наследник», игра BioShock Infinite, разработанная Irrational Games.

Сюжет

Предыстория

Я Эндрю Райан, и я здесь, чтобы задать вам один вопрос: разве не имеет права человек на заработанное в поте лица своего? Нет, говорят нам в Вашингтоне, всё принадлежит бедным. Нет, говорят нам в Ватикане, всё принадлежит Богу. Нет, говорят нам в Москве, это принадлежит всем. Я отверг эти ответы. Вместо этого я выбрал нечто иное. Я выбрал невозможное. Я выбрал... Восторг.

Вступление игры

Город Восторг был тайно построен промышленным магнатом Эндрю Райаном на дне Атлантического океана в 1946 году. Райан, изначально носивший имя Андрей Раяновский, родился в Минске в 1892 году. В 1930-е годы эмигрировал из СССР в США, где разбогател на производстве стали.

Атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки потрясли Райана. Для него эти события стали примером того, как наука и талант служат чужим интересам и становятся оружием уничтожения. Именно потому Восторг задумывался как убежище для великих художников, учёных и мыслителей, где они творят свободно, без гнета со стороны государства или религии, как место, где любой гражданин стремится к собственной выгоде, а не жертвует собой ради других.

Город имел автономную систему питания, основанную на геотермальной энергии, комплексы по очистке воды, добыче морепродуктов, охране правопорядка и другие. В 1950-е население Восторга составляло несколько тысяч человек (преимущественно беженцы из павшей Германии и разъединённой Кореи), каждого из которых Райан чтил и считал величественным человеком. Чтобы сохранить существование Восторга в тайне, Райан запретил общение с внешним миром.

В течение нескольких лет Восторг выглядел именно так, каким хотел видеть его Эндрю Райан, — «раем» для свободных и богатых граждан. Город был свободен от власти религии, правительства и других организаций, и жители могли реализовываться без ограничений. Однако в конечном счете немногие смогли позволить себе непрерывно заниматься творчеством. Райан не предусмотрел, что городу необходимы служащие, уборщики, снабженцы, строители, ремонтники — люди, которые обеспечивали бы город кислородом, провизией, ремонтировали дома, устраняли протечки в коридорах. Отсутствие в городе организаций по защите рабочих привело к тому, что в этой области стали процветать махинации, обман, эксплуатация обычных людей.

Из-за запрета на контакт с внешним миром возник чёрный рынок, который возглавил Фрэнк Фонтейн, бывший бандит и уголовный преступник. Путем незаконной деятельности Фонтейн за короткий срок накопил большое состояние.

Неожиданное научное открытие нарушило равновесие в городе. Немецкая учёная-генетик Бриджит Тененбаум обнаружила уникальные свойства одного из видов морских моллюсков, который вырабатывал вещество «адам», способное излечивать любые раны и болезни. Фонтейн согласился финансировать её исследования и создал компанию Fontaine Futuristics, которая стала разрабатывать на его основе серии генетических модификаций под названием «плазмиды», дающие людям сверхспособности (для их использования требовалась сыворотка под названием «ева»). Однако «адам» вызывал у принимающего сильную зависимость, замещая клетки человека своими. Чрезмерное употребление вещества приводило к изменению разума и внешности в худшую сторону. Растущее потребление «адама» привело к его нехватке. Тененбаум обнаружила, что моллюск, помещённый в тело хозяина, производит «адам» в 10-20 раз больше. Такими хозяевами стали маленькие девочки, которых стали называть «маленькими сестричками». Для этого Фонтейн создал приюты, куда поступали сироты, а также потерявшиеся или отнятые у родителей девочки. Впоследствии из них «изготавливали» «маленьких сестричек», имплантируя моллюска в брюшную полость и обучая собирать «адам» из трупов.

Производство плазмидов и генетических тоников на основе «адама» приносило большую прибыль Фонтейну, и с помощью этого вещества была создана армия мутантов. Ужаснувшись изменениям, произошедшим в городе по вине Фонтейна, Райан решает уничтожить его империю, люди Райана уничтожают Фонтейна в перестрелке с его бандитами. Райан прибирает к рукам все компании Фонтейна, нарушив свой же основной принцип свободного предпринимательства. Используя разработанные в Fontaine Futuristics технологии, Райан многократно увеличивает производство плазмидов, что ведёт к быстрой деградации горожан. Часть граждан города, возмущённых возрастающей диктатурой Райана, начинает вести отчаянную борьбу против него. Через некоторое время после смерти Фонтейна в Восторге появляется человек по имени Атлас. Он быстро завоёвывает популярность среди населения, доведённого до отчаяния репрессиями Райана. Атлас становится лидером Сопротивления, его власть быстро возрастает и начинает преобладать над властью Райана.

К тому моменту, как главный герой попадает в город, лишь немногие люди остались нормальными: они выжили, запершись в своих домах и лабораториях. Город населяют агрессивные сумасшедшие сплайсеры (англ. Splicers) — мутировавшие жители города. Сестрички, вышедшие из-под контроля учёных, продолжают свою работу собирания АДАМа из тел мёртвых, путешествуя по залам Восторга со своими Папочками-телохранителями.

Игра

Игрок управляет главным персонажем по имени Джек. В 1960 году Джек оказывается единственным выжившим пассажиром авиалайнера, который падает посредине Атлантического океана, рядом с тайным входом в Восторг. Джеку ничего не остаётся, как подплыть ко входу, представляющему собой высокий маяк, и спуститься в батисфере в город. Когда он прибывает в батисфере в неведомое ему место, с ним по рации связывается Атлас. Он предлагает помощь и становится для Джека единственной спасительной ниточкой в этом месте.

Джек узнаёт, что находится в городе, который погружен в хаос и населён мутантами и призраками. Атлас рассказывает Джеку, что человек, который создал этот город, Эндрю Райан, почему-то сейчас решил его разрушить. Райан следит за каждым движением Джека через камеры охраны, считая его агентом либо ЦРУ, либо КГБ и постоянно пытается уничтожить, активируя охранные системы и насылая на него агрессивных мутантов, которыми, по словам Атласа, управляет с помощью феромонов.

Чтобы Джеку было проще выжить, Атлас знакомит его с возможностями АДАМа и рассказывает ему о том, что это такое и что добыть его можно из Маленьких Сестричек. Когда Джек впервые встречается с Сестричкой, Атлас старается убедить его, что для выживания нужно их убивать, но неожиданно появляется Тененбаум, которая просит Джека освободить девочек от страданий. Для этого она даёт Джеку особый плазмид, который позволяет вернуть Маленьким Сестричкам человеческую сущность. Сделав это, Джек получает лишь часть от всей дозы АДАМа, содержащейся в Сестричке, но доктор Тененбаум обещает награждать Джека за спасение девочек. Решением убивать или спасти Сестричек игрок определяет концовку игры.

Атлас просит Джека помочь ему освободить его семью, которая заперта в батисфере в Дарах Нептуна. Но как только Джек по тайной тропе контрабандистов приходит к батисфере, Райан взрывает её. Обезумевший от горя Атлас клянется отомстить Райану и не сомневается, что Джек, уже настроенный против Райана, поможет ему. Джек попадает в Аркадию — парк, который обеспечивает кислородом весь город, где Райан вновь проявляет свою кровавую натуру: он отравляет деревья ядовитым газом, а потом на глазах Джека убивает Джулию Лангфорд, которая знала, как спасти деревья. Следуя рекомендациям Джулии, которые ей всё-таки удалось оставить, и советам Атласа, Джеку удаётся спасти Аркадию. Пройдя через Форт «Весёлый», Джек попадает в Гефест — место, где находится центр управления Восторгом. Атлас предупреждает Джека, что Райан теперь во всеоружии и Джеку ничего не остаётся, как пойти в офис Райана и разделаться с ним, иначе он убьёт их обоих.

Джеку удаётся взломать охранную систему офиса Райана. Но, когда тот видит Джека воочию, он понимает, что тот его собственная плоть и кровь — его сын. Он не может поднять руку на своего сына и решает с его помощью покончить с собой, но перед этим он открывает Джеку глаза на то, что тот лишь исполнял чужие приказы и демонстрирует это, приказав с помощью фразы «будь любезен» убить себя. После гибели Райана Джек с помощью генетического ключа Райана останавливает запущенную им процедуру разрушения города. Ощущая свой триумф и полную безнаказанность, Атлас, смеясь, признается Джеку, что никакого Атласа никогда не было и он на самом деле Фрэнк Фонтейн. А Джек был закодирован исполнять любые приказы, как только ему скажут «будь любезен». После остановки процедуры разрушения включается система безопасности офиса Райана, но Джека успевают спасти доктор Тененбаум и вылеченные Сестрички.

Джек попадает в дом Тененбаум, где живут Сестрички, излеченные от воздействия АДАМа. Тененбаум рассказывает Джеку, что он был послушным инструментом Фонтейна, а доктор Сушонг внедрил в мозг Джека фальшивые воспоминания и команды, с помощью которых Фонтейн руководил Джеком. Ей удаётся снять часть кодирования, с помощью которого Фонтейн мог руководить действиями Джека. Чтобы больше узнать о том, что с ним делали, Джек направляется в квартиру Сушонга.

Фонтейн, узнав, что Джек больше не подчиняется кодовой фразе, приходит в ярость. Но у него остаётся возможность приостанавливать работу сердца Джека, отнимая у него здоровье. Обыскав апартаменты Сушонга, Джек узнает, что тот сделал специальное средство под номером 192 по приказу Фонтейна, который боялся потерять свою власть. Это средство снимает ментальную зависимость от АДАМа. Тененбаум вспоминает, что украла какое-то секретное средство у Сушонга, и теперь понимает, что оно значило. Но в её квартире Джек средства не находит, потому что до этого её обыскали люди Фонтейна. Тененбаум предполагает, что средство находится в доме Фонтейна и её догадка оказывается верной: Джек, обыскав дом, находит средство. Но его оказывается слишком мало, что к тому же приводит к проявлению побочного эффекта: Джек больше не может контролировать активацию необходимых ему плазмидов и поэтому вынужден искать ещё одну дозу средства под номером 192. Тененбаум советует Джеку обыскать люксы Меркурия, где находилась лаборатория Сушонга. В лаборатории Сушонга Джек находит ещё одну дозу средства и после того, как принимает её, побочные эффекты устраняются.

Освободившись от влияния Фонтейна, Джек получает возможность наконец осуществить свою месть. Чтобы добраться до Фонтейна, Тененбаум предлагает Джеку замаскироваться под Большого папочку, тогда одна из сестричек проведёт его к нему. По прибытии Джека, Фонтейн принимает огромную дозу АДАМа, становясь похожим на Атланта. В конце концов, Джеку и Сестричкам удаётся победить Фонтейна.

Персонажи

Главные

• Джек — протагонист игры. Он единственный выживший пассажир авиалайнера, который потерпел катастрофу рядом с тайным входом в Восторг.
• Эндрю Райан — основатель города Восторг и глава компании «Райан Индастриз» (Ryan Industries). Убит Джеком.
• Бриджит Тененбаум — немецкая учёный-генетик, открывшая уникальные свойства АДАМа.
• Атлас — житель Восторга, который первым связался по рации с Джеком, когда тот прибыл в город. По сюжету игры выясняется, что Атлас играет важную политическую роль в жизни города.
• Фрэнк Фонтейн — глава компании «Рыболовство Фонтейна» (Fontaine Fisheries). Создатель компании «Фонтейн Футуристикс» (Fontaine Futuristics). Один из главных антагонистов игры, антипод Эндрю Райана. Убит Джеком.
• Сандер Коэн — глава «Форта Весёлый» (Fort Frolic). Популярный артист, композитор и художник. Может быть убит Джеком.
• Доктор Штайнман — пластический хирург. Заведующий «Медицинского павильона». Убит Джеком.
• Джулия Лэнгфорд — американская учёный-ботаник, создавшая в Восторге сад «Аркадия». Убита Райаном.
• Пич Уилкинс — лидер банды контрабандистов Фонтейна. Убит Джеком.

Второстепенные

• Ян Сушонг — корейский учёный-генетик. Создатель Больших Папочек и некоторых плазмидов (Телекинез и Ярость). Убит Большим Папочкой.
• Салливан — бывший гангстер «Маленькой Италии». Был назначен Райаном главой службы безопасности Восторга.
• Кибурц — австралийский инженер, решивший убить Эндрю Райана.
• Диана МакКлинток — любовница Райана. По сюжету игры Диана присоединилась к Атласу, чтобы бороться с диктатурой Райана. Убита Фонтейном.
• Билл МакДонаг — английский инженер. Входил в Совет Восторга. Во время Гражданской войны он решил убить Райана из-за национализации «Фонтейн Футуристикс». Убит мутантами.
• Анна Калпеппер — известный музыкант Восторга, которая писала песни где критиковала Эндрю Райана и Сандера Коэна. Входила в Совет Восторга. Была против политики Райана. Убита Салливаном.
• Альберт Милонакис — малоизвестный рабочий. Занимался в Восторге приготовлением гамбургеров. Был знатоком сигарет марки Нико-тайм.
• Дитер Зоннекальб — молодой житель Восторга. Встречался с Анджелиной в Чайном саду «Аркадии». В игре появляется в виде призрака.
• Жасмин Джолин — вторая любовница Райана. Была известной танцовщицей в Восторге. Убита Райаном.
• Аня Андерсдоттер — дизайнер женской обуви. Она решила убить Эндрю Райана, чтобы отомстить за свою дочь. Также она хотела убить его за диктатуру. Убита мутантами.
• Маришка Лютц — мама одной девочки, которую забрали люди Райана сказав, что она нужна для «спасения» города (на самом деле из неё сделали Маленькую Сестричку). После этого события покончила жизнь самоубийством.
• Таша Дену — пчеловод, которая продавала свой мёд на «Продуктовом рынке». Она недолюбливала Лэнгфорд из-за того, что та любила смотреть на её ульи.
• Пьер Гобби — житель Восторга, который был недоволен условиями жизни в Восторге и называл её «дырой». Также он негативно относился к винокурне Уорли, в которой вино разбавляли дистиллированной водой.
• Пабло Наварро — работник обслуживания в «Гефесте». Относился с презрением к Кибурцу. Воровал в офисе Кибурца ценные вещи.
• Кайл Фицпатрик — первый ученик Сандера Коэна. Встречается во «Флит Холле», где он прикован к фортепиано, обвязанному взрывчаткой. Может быть убит Джеком или Коэном.
• Мартин Финнеган — второй ученик Сандера Коэна. Заключён Коэном в замороженном туннеле, ведущим в «Посейдон Плаза». Убит Джеком.
• Силас Кобб — третий ученик Сандера Коэна. Является владельцем студии звукозаписи «Восторг Рекордс». Убит Джеком.
• Гектор Родригеc — четвёртый ученик Сандера Коэна. Считал искусство Коэна «мошенничеством». Убит Джеком.
• Стив Баркер — владелец театра «Рампа». Жаловался Бренде за дыру в стене между балконом театра и туалетом ресторана.
• Брэнда — менеджер и владелец ресторана «Кашмир». От злоупотребления АДАМа она стала мутантом. Может быть убита Джеком.
• Чарли — житель Восторга, пытающийся взять АДАМ у Бренды. Может быть убит Джеком.
• Роза — мутант-паук. Появляется в начале игры. На батисферной станции пытается убить главного героя, но безуспешно, её прогоняет Атлас системой безопасности. Может быть убита в «Дарах Нептуна».
• Джонни — помощник Атласа. Был послан Атласом, чтобы встретить Джека. Убит Розой.
• Папарацци — репортёр газеты «Трибуна Восторга». Был заинтересован общественной жизнью Фрэнка Фонтейна.

Игровой процесс

Особенности

Как и в System Shock 2, в BioShock игрок может использовать RPG-подобные модификации для улучшения способностей персонажа.

Игрок собирает оружие, аптечки и плазмиды, дающие ему сверхспособности, такие как телекинез или электрошок, всё время отбиваясь от сумасшедшего населения подводного города Восторг. Иногда игроку необходимо использовать скрытность, чтобы проскользнуть мимо камер системы безопасности и врагов, также есть возможность взламывать различные механические системы для получения различных бонусов.

Основными ресурсами в игре являются АДАМ (англ. ADAM), ЕВА (англ. EVE), деньги и боеприпасы разного типа различных модификаций для всех видов оружия (патроны для огнестрельного, взрывчатые снаряды для гранатомета, топливо для химического распылителя, болты для арбалета, фотопленка для фотосканера). АДАМ используется при покупке генетических модификаций и плазмидов для игрока, ЕВА позволяет использовать активные плазмиды, а деньги позволяют игроку приобретать особые предметы и боеприпасы, залечивать раны при помощи автоматических медицинских станций, а также подкупать электронные системы вместо взлома.

Для адаптирования и продвижения персонажа игрок может тратить АДАМ для приобретения плазмидов, чтобы генетически модифицировать себя и получить новые или улучшенные способности и оружие. Они разделены на группы: боевые, инженерные, активные и физические. «Активные» плазмиды, по сути, являются альтернативным оружием, напоминающим магию. Другие классы плазмидов, названные генетическими тониками, являются пассивными увеличителями способностей. Например, тоник «Камуфляж» делает невидимым стоящего на месте игрока.

Разработчики игры предлагают игроку использовать воображение, применяя плазмиды. Многие из них могут быть по-разному использованы. Например, одним из первых боссов является сумасшедший хирург. Игрок может использовать плазмид «Сжигание» чтобы воспламенить хирурга, а когда он попытается потушить себя в воде, игрок может оглушить его электроударом. Пока он стоит в шоке, игрок может взломать медицинскую станцию, чтобы она отравила хирурга, когда тот попытается ей воспользоваться. Телекинез позволяет игроку оперировать чем угодно, что не прибито к полу; игрок может не только поймать гранату или ракету и отправить её обратно, но и притянуть горящий объект (возможно, подожжённый соответствующим плазмидом) и бросить его во врага. Телекинезом также можно обезвреживать или устанавливать ловушки. В общем, телекинез — биологическая версия гравипушки из Half-Life 2. У игрока ограниченное количество ячеек для различных групп плазмидов, что требует тактических решений: какими стоит вооружаться, а какие оставить на потом (полученные плазмиды не исчезают, а хранятся до востребования игроком в Gene Bank).

Хотя самого игрока не видно в игре, некоторые плазмиды изменяют его внешний вид (например, при использовании плазмида «Заморозка», рука игрока покрывается ледяной коркой и сосульками), что походит на изменения внешности сплайсеров, но в меньшей степени. «Улучшенные» версии плазмидов более сильно изменяют вид игрока (с увеличением уровня плазмида «Заморозка» увеличивается длина сосулек). Всего в игре более 40 плазмидов и тоников, некоторые из которых имеют несколько уровней. Генотоники одного вида можно использовать совместно, тогда они усиливают друг друга.

Игрок также может модифицировать оружие в особых станциях усовершенствования оружия, названных «Власть народу» (англ. Power to the People). Модификации предоставляют большие магазины, улучшенную огневую мощь, и т. п. Количество станций в игре позволяет произвести именно столько улучшений, сколько возможно (два для каждого оружия). Игрок также может менять тип боеприпасов для каждого оружия (кроме разводного ключа); например, револьвер может стрелять обычными, противопехотными и бронебойными пулями. В игре также есть особый фотосканер (англ. «Research camera»), который позволяет при съёмке на генетическом уровне изучать слабости врагов.

Игрок может найти особый тип машины под названием «Универсальный конвертер» (англ. U-Invent), при помощи которой игрок может использовать различные детали и химикаты, найденные в Восторге, чтобы создавать боеприпасы, ловушки, устройства для взлома, и т. д. После гибели игрок возрождается в ближайшей «Вита-камере» (англ. «Vita-chamber»). После установки патча версии 1.1 возрождение в вита-камерах можно отключить.

Несмотря на то что BioShock представляет собой линейный шутер, геймплей предполагает определённые степени свободы для игрока. Игрок может вернуться на любой уровень, благодаря системе батисфер. Игрок может выполнять миссию, состоящую из нескольких этапов, меняя этапы местами. Для приобретения АДАМа игроку предоставляется две возможности: освободить Сестричку от слизняка-симбионта с помощью плазмида Тененбаум, получив половину от всего АДАМа, или же просто вырвать слизняка, тем самым опустошив (убив) её. Также он может вообще не собирать АДАМ у Сестричек, хотя в таком случае выполнение последнего этапа игры значительно усложняется.

Уровни сложности

Для PC/Xbox 360 игра предполагает 3 уровня сложности — лёгкий (Easy), средний (Medium) и тяжёлый (Hard). Все уровни отличаются увеличением уязвимости главного персонажа и усилением мощи противника. При установке патча 1.1 для PC/Xbox 360 прохождение уровней можно усложнить, отключив вита-камеры, в которых главный герой возрождается, если погибнет. При полном прохождении на Xbox 360 на уровне сложности Hard с выключенными вита-камерами начисляется самый высокий балл. Для PlayStation 3 был включён дополнительный уровень сложности Survivor, на котором главный персонаж ещё более уязвим, чем на 3-х предыдущих уровнях, враги ещё сильнее, каждый трофей ещё более ценен.

Концовки

Игра предполагает три концовки, две из которых практически одинаковы.

• Если игрок спасал Сестричек по просьбе доктора Тененбаум, то в финале они нападают на Фонтейна и убивают его своими шприцами. Затем Маленькие Сестрички покидают Восторг вместе с Джеком, чтобы начать нормальную жизнь на поверхности. Финальная сцена показывает пожилого Джека при смерти, которого за руку держат выросшие Маленькие Сестрички. Доктор Тененбаум говорит при этом, что Джек обрёл семью, которой был лишён.
• Если игрок опустошал (убивал) Сестричек (опустошение по меньшей мере двух Сестричек обеспечит эту концовку), то после смерти Фонтейна он забирает ключ от города, получая полную власть. К месту гибели самолёта подходит подлодка. Вокруг неё начинают всплывать батисферы. Из них выпрыгивает множество мутантов-пауков и убивают изумлённых матросов. Мутанты захватывают подлодку, и финальный кадр указывает на баллистическую ракету, готовую к запуску.
• Третья концовка (опустошение именно первой Сестрички обеспечивает эту концовку) является полной копией второй, но Тененбаум говорит финальный монолог с сожалением в голосе, сочувствуя судьбе главного героя.

История разработки

Согласно заявлениям разработчиков, BioShock имеет нечто общее с игрой System Shock 2. На выставке E3 2006 Кен Левин рассказал о сходстве между двумя этими играми. Плазмиды в BioShock выполняют ту же функцию, как и «Psionic Abilities» в System Shock 2, игрок имеет дело с камерами охраны, турелями и так же, как в SystemShock 2, может их взломать. Аудиодневники в BioShock напоминают логи e-mail сообщений в System Shock 2. В обеих играх есть «призраки». В BioShock также можно модифицировать оружие, как и в System Shock 2. Атлас ведёт игрока, как это делает Доктор Джанис Полито в System Shock 2. В обеих играх существует возможность выполнить задание разными способами.

По воспоминаниям Криса Клайна, ведущего программиста игры, в начале 2002 года, когда Irrational Games приняла решение начать разработку крупнобюджетного проекта, задача изначально была поставлена так: «Давайте просто сделаем [еще один] System Shock 2 — это будет просто, потому что мы уже один раз сделали System Shock 2». Разработчики рассчитывали, что смогут повторить в новой игре все те же элементы, которые принесли System Shock 2 признание критиков, и избежать тех, которые стали причинами коммерческого провала этой игры. Было решено привнести в общую концепцию System Shock 2 инновации в двух областях: в повествовании и в сфере искусственного интеллекта — разработчики поставили перед собой задачу создать окружение, которое управлялось бы AI и не занималось бы исключительно попытками уничтожить игрового персонажа. Разработка игры была прервана в 2002 году и возобновлена лишь два года спустя.

Сюжет игры несколько раз подвергался изменениям и первоначально был мало похож на то, что получилось в результате. На ранних этапах разработки сюжет Bioshock включал в себя темы экспериментов нацистов над людьми; его действие происходило в близком будущем на тропическом острове, в заброшенной лаборатории времен Второй мировой войны, а противниками игрока должны были выступать химерические существа — жертвы экспериментов, совмещающие в себе фрагменты человеческой анатомии и поведение животных. Не все существа на острове должны были быть враждебны к игроку; так, существа-«сборщики» должны были заниматься поиском трупов, их поеданием и переработкой в генный материал, а существа-«солдаты» — сопровождать сборщиков и защищать их. Этот же самый генный материал должен был использоваться в качестве денег для продажи и покупки каких-то предметов, а также в виде «генетических имплантатов» для усиления игрового персонажа и придания ему новых способностей.

Хотя концепция «сборщиков», извлекающих из трупов ценную субстанцию под охраной более сильных существ, оставалась неизменной в процессе разработки, дизайнеры несколько раз меняли внешний вид и историю этих персонажей: по словам программиста игры Криса Клайна, существа, в окончательной версии игры ставшие Маленькими Сестричками, первоначально имели вид насекомых, позже лягушек в бутылках и даже собак в инвалидных колясках.

Согласно интервью, данному Кеном Левином сайту Shacknews в 2007 году, сюжет об острове с нацистской лабораторией не был проработан должным образом — на ранних порах разработки Левин довольно туманно представлял себе, о чём будет рассказывать игра. Он также развивал другой вариант сценария, никак не связанный с первым: в этом варианте главный герой должен был стать «депрограммером» — специалистом по «возвращению» членов сект к нормальной жизни, который похищает людей и подвергает их психологическому давлению. Этот вариант также не разрабатывался детально и со временем был отброшен.

По словам дизайнера Джо Макдонаха (англ. Joe McDonagh), принимавшего участие в работе над игрой, Кен Левин годами пытался предложить игру различным компаниям-издателям, но получал отказы. Сам Макдонах, начавший работу в Irrational Games в конце 2004 года в должности директора по развитию бизнеса, предлагал игру некоему издателю и из вторых рук получил отзыв издателя о ней: «очередной гребаный шутер для ПК, который продастся тиражом в 250 тысяч копий».

Как признавался Кен Левин в своём интервью, на сюжет игры его вдохновили книги Айн Рэнд, Джорджа Оруэлла, и другие книги об утопиях и антиутопиях, созданные в XX веке.

Отсылки и влияние

Джон Галт был миллионером. Он был сказочно богат. Однажды ночью, пересекая на своей яхте просторы Атлантики, он попал в страшный шторм. Тогда-то он и нашел её. В глубине океана он увидел остров, который затонул, став недосягаемым для людей. Он увидел сиявшие на дне океана башни Атлантиды. Это было зрелище, однажды взглянув на которое, человеку больше не хотелось видеть остальной мир. Джон Галт затопил свой корабль и пошел ко дну вместе со всей командой.

Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи»,
пер. Д. Костыгина.

Книги Айн Рэнд явно оставили в сюжете гораздо более заметный след, чем остальные. Имена Фонтейна и Атласа были взяты из названий двух самых известных книг Рэнд: The Fountainhead («Источник») и Atlas Shrugged («Атлант расправил плечи»), идеалы Эндрю Райана были основаны на объективизме Айн Рэнд, имя Эндрю Райана обыгрывает имя писательницы. Биография Эндрю Райана напоминает как биографию писательницы, так и биографию основателя могущественной корпорации «Таггарт Трансконтинентал», описанной в её книге «Атлант расправил плечи» — Нэта Таггарта. В этой же книге есть глава, которая называется «Цепь» («Великая цепь» Эндрю Райана является аллюзией, отсылающей к ней). Бюст Эндрю Райана в холле тайного входа в Восторг напоминает описание вестибюля корпорации «Таггарт Трансконтинентал» и памятника Нэту Таггарту. Плакаты «Who is Atlas?», развешанные в огромных количествах на стенах в Восторге, отсылают к сюжету книги, где персонажи в различных обстоятельствах, обычно от безысходности и отчаяния, постоянно задают вопрос: «Кто такой Джон Голт?» («Who is John Galt?»). По сюжету книги Джон Голт был гением, чьи идеи в мире «паразитов» оказались не нужны, поэтому он решил построить «рай на земле для богатых» — создателей материальных ценностей, вдали от мировой цивилизации, которую пожирают «паразиты» — люди, которые призывают богатых жертвовать своим делом ради мнимого «общественного блага». Джон Голт является прообразом как Эндрю Райана, построившего свой город-рай по тем же причинам, что и Джон Голт, так и антипода Райана — Атласа, который внешне напоминает мужественных суперменов Айн Рэнд и считается символом освобождения от деспотии. На мысль о создании подводного города авторов скорее всего натолкнула одна из легенд, рассказанных в книге о Джоне Голте о том, что он нашёл Атлантиду и, увидев «сиявшие на дне океана башни», больше не захотел возвращаться в обычный мир.

Кен Левин, однако, отрицал прямую связь между Голтом и Райаном, указывая на то, что Райан — не сверхчеловек, а обычный смертный, способный совершать ошибки и раскаиваться в них. По его словам, образ Эндрю Райана представляет собой комбинацию нескольких исторических личностей, в том числе самой Айн Рэнд и реального миллионера и новатора Говарда Хьюза.

Другим важным источником вдохновения Левин называл роман «Сияние» Стивена Кинга — как образец литературы ужасов. Действие книги Кинга происходит в мрачном отеле «Оверлук», закрытом на время межсезонья. По словам Левина, он пытался перенести зловещую атмосферу отеля «Оверлук» в игру, сделав подводный город Восторг таким же «местом, затерявшимся во времени».

Название города «Rapture» («Восторг») перекликается с «теорией о восхищении Церкви до великой скорби», идеи которой изложены в Scofield Reference Bible (Библия с комментариями Сайруса Скоуфилда), которая очень популярна в США. Когда земля и человечество будут разрушены в ужасном огне Армагеддона, предсказанном в Апокалипсисе, «спасённые» христиане «истинной» церкви, так называемые «рождённые заново», будут избавлены от семи лет кровавой бойни и Армагеддона, и подняты в небо на божественном корабле. Это явление в своих комментариях Скоуфилд назвал «Rapture». В каноническом тексте Библии этот термин не встречается.

Игровой движок

Системные требования

Минимальные Рекомендуемые Windows Операционная система Windows XP с Service Pack 2 или Windows Vista Центральный процессор Pentium 4 2.5 ГГц (одно ядро) Intel Core 2 Duo или AMD Athlon 64 X2 Объём RAM 1 ГБ 2 ГБ Объём свободного места на жёстком диске 8 ГБ свободного места Видеокарта DirectX 9.0c совместимые карты с 128 МБ ОЗУ (NVIDIA 6600/ATI X1300 или выше, excluding ATI X1550), должна поддерживать Pixel Shader 3.0 DirectX 9.0c совместимые карты с 512 МБ ОЗУ (NVIDIA 7900GT или выше) или DirectX 10 совместимые карты (NVIDIA 8600 или выше) Звуковая плата 100% DirectX 9.0c совместимые карты Sound Blaster X-Fi (Оптимизировано для EAX ADVANCED HD 4.0/5.0 совместимых карт) Сеть Интернет соединение для активации

Игра была создана на изменённой версии движка Unreal Engine 3. Кен Левин (Ken Levine (англ.) на сайте Internet Movie Database), креативный режиссёр 2K Games, рассказывал в своём интервью, что для создания воды и всего, что было связано с ней, компанией были специально наняты программист и художник для создания основной темы игры. Игра поддерживает DirectX 9 и DirectX 10. BioShock использует физику Havok. Сценарий сюжета написала Сьюзан О’Коннор (Susan O'Connor (англ.) на сайте Internet Movie Database).

Демо-версия

Демо-версия для Xbox 360 была выпущена 12 августа 2007 года, для ПК — 20 августа 2007 года. Она включала в себя первый уровень игры «Добро пожаловать в Восторг» (немного отличавшийся от уровня в полной версии игры), знакомила игрока с тремя видами оружия (гаечным ключом, револьвером и автоматом), плазмидами «Электроразряд», «Сжигание», камерами и роботами охраны, турелями, которые можно было взломать, и мутантами (громилами и стрелками). Уровень сложности «Hard» и сохранение игры были заблокированы. После прохождения первого уровня, демонстрировался ролик с расширенными возможностями игры: использование других видов оружия (дробовика, гранатомёта, арбалета), плазмидов «Циклон-ловушка», «Сжигание», «Телекинез», также были предложены стратегии по борьбе с противниками. В данном ролике некоторые виды оружия и плазмиды становились доступными игроку раньше, чем это потом было предложено в игре. Демо-версия для PS3 была выпущена 2 октября 2008 года.

Challenge Room

20 ноября 2008 года специально для PlayStation 3 было выпущено дополнение в виде трех «Challenge Rooms», включающие элементы новых локаций, объектов и арт-дизайна, никогда не используемые ранее в игре. Каждая комната предлагает игроку использовать своё логическое мышление для решения задач. Дополнение продавалось в США по цене $9.99.

• Краткое описание 3-х комнат:
  • A Shocking Turn of Events — Маленькая Сестричка оказалась в ловушке наверху Колеса Обозрения в одном из тайных мест Восторга. Игрок, используя только инструменты и предметы, которые валяются рядом, должен восстановить электроснабжение Колеса и спасти Маленькую Сестричку.
  • The I in Team — В распоряжении игрока попадает ограниченное количество предметов и он должен победить Большого Папочку, используя своё логическое мышление, а не огнестрельное оружие.
  • Worlds of Hurt — Игрок должен пройти через 8 комнат с Большими Папочками, мутантами и ещё другими врагами. Собирая АДАМ, создавая арсенал из плазмидов, гентоников и оружия, игрок должен справиться со всеми трудностями и спасти Маленькую Сестричку.

Продолжения

В сентябре 2007 года Штраусс Цельник (англ. Strauss Zelnick), председатель компании 2K, объявил на пресс-конференции, что, учитывая высокие продажи игры и положительные отзывы в прессе, компания рассматривает игру как часть медиафраншизы, планируя выход других игр и связанных с ними продуктов. Он также предположил, что компания может организовать поточную разработку игр серии, наподобие серии Grand Theft Auto, и выпускать по новой части BioShock каждые два-три года. В 2009 году президент 2K Кристоф Хартманн (англ. Christoph Hartmann) утверждал, что в будущем может выйти ещё пять продолжений BioShock, проводя аналогию с серией кинофильмов «Звёздные войны». 5 июня 2008 года Штраусс Цельник на квартальном совещании 2K по финансовым вопросам заявил, что у компании есть планы и на разработку игры Bioshock 3, причём также находящийся в разработке фильм-экранизация Bioshock должен выйти к тому же времени. BioShock 2 выйдет одновременно с выходом фильма, созданного по мотивам игры.

BioShock 2

11 марта 2008 года 2K официально заявила о разработке студией 2K Marin сиквела игры, BioShock 2. В интервью, данном в августе 2008 года, Кен Левин (англ. Ken Levine) сообщил, что студия 2K Boston, работавшая над оригинальной игрой, не будет принимать участия в разработке прямого продолжения, поскольку решила «замахнуться на нечто большее», «совсем-совсем иное». Первой ласточкой стал тизер-трейлер, добавленный в версию Bioshock для PS3; в этом тизере продолжение фигурировало с подзаголовком BioShock 2: Sea of Dreams, хотя позже этот подзаголовок был удалён из названия. Игра BioShock 2 была выпущена 9 февраля 2010 года одновременно для Microsoft Windows, PlayStation 3 и Xbox 360. Её действие происходит в Восторге в 1968 году, спустя восемь лет после событий оригинальной игры; после гибели Эндрю Райана власть в городе захватила София Лэмб, бывший психиатр и идеологический противник Райана, вместо эгоистического объективизма проповедующая доведенный до абсурда коллективизм. Главным героем игры является Объект Дельта — один из «Больших Папочек», пытающийся воссоединиться со своей «Маленькой Сестричкой».

BioShock Infinite

29 марта 2013 года вышла третья часть серии, BioShock Infinite, разработанная компанией Irrational Games (бывшей 2K Boston) под руководством Кена Левина. Игра имеет не прямое отношение к BioShock и BioShock 2, но использует схожие темы и образы. Её действие происходит в 1912 году в вымышленном, как и Восторг, летающем городе Колумбия; главный герой BioShock Infinite, частный детектив Букер Девитт посещает Колумбию в поисках девушки по имени Элизабет, обладающей сверхъестественными способностями. Игра обращается к тематике параллельных миров, и в ходе путешествий между мирами и во времени герои посещают и город Восторг из BioShock. Действие двух эпизодного дополнения Burial at Sea к BioShock Infinite тесно связано с BioShock и происходит в Восторге до начала событий оригинальной игры.

Саундтрек

Темы звукового оформления игры были написаны композитором Гарри Шайманом. Для создания атмосферы 50-х годов использованы хиты известных исполнителей того времени, а также на уровне Форт «Весёлый» звучит музыка Петра Чайковского.

Оригинальные темы игры

Композитор Гарри Шайман (Garry Schyman)

1. «The Ocean on His Shoulders» (Главная тема Bioshock)
2. «Welcome to Rapture»
3. «Doctor Steinman»
4. «The Docks»
5. «The Dash»
6. «Step Into My Gardens»
7. «Dancers on a String»
8. «Cohen’s Masterpiece»
9. «The Engine City»
10. «Empty Houses»
11. «This is Where They Sleep»
12. «All Spliced Up»

«Звуки Восторга»

1. «The Ocean on His Shoulders»
2. «Andrew Ryan — Tauchfahrt»
3. «Welcome to Rapture»
4. «Andrew Ryan — Hohn»
5. «Dr. Steinman»
6. «Dr. Steinman — Schwster, Skalpell!»
7. «The Docks»
8. «Geist — Schönheit versprochen»
9. «The Dash»
10. «Atlas — Little Sisters»
11. «Step into My Gardens»
12. «Dr. Suchang — Zarn-Versuch»
13. «Dancers on a String»
14. «Atlas — Die ganze Stadt Geht zum Teufel»
15. «Cohen’s Masterpiece»
16. «Martin Finnegan — Der Eismann kommt»
17. «The Engine City»
18. «Geist — Total verspliced»
19. «Empty Houses»
20. «Dr. Suchong — Bewussteinskontrolle»
21. «This is Where They Sleep»
22. «Andrew Ryan — Natur der Dinge»
23. «All Spliced Up»

«Я Восторг — Восторг это я»

1. «Ocean on His Shoulders»
2. «Welcome to Rapture»
3. «Dancers on a String»
4. «Cohen’s Masterpiece»
5. «Step into My Garden»
6. «The Docks»
7. «This is Where They Sleep»
8. «The Engine City»
9. «All Spliced Up»
10. «Dr. Steinman»
11. «Empty Houses»
12. «Lost Soul»
13. «The Good One»
14. «Rapture Daily News»
15. «Busted Sub»
16. «Spliced Aphrodite»
17. «Diseased Medical»
18. «Cohen is Lurking»
19. «Haunted Slums»
20. «Bowels of the City»
21. «Becoming One of Them»
22. «Combat Medly»
23. «Rise, Rapture, Rise»
24. «Gameplay Cues»

Лицензированная музыка

1. Бобби Дарин (Bobby Darin) — «Beyond the Sea»
2. Бинг Кросби (Bing Crosby) — «Brother, Can You Spare a Dime?»
3. Бинг Кросби — «Wrap Your Troubles In Dreams»
4. Билли Холидей (Billie Holiday) — «God Bless The Child»
5. Билли Холидей — «Night and Day»
6. Джанго Рейнхардт и Стефан Граппелли (Django Reinhardt & Stéphane Grappelli) — «La Mer»
7. Джанго Рейнхардт и Стефан Граппелли — «Liza (All the Clouds’ll Roll Away)»
8. Джанго Рейнхардт и Стефан Граппелли — «Jitterbug Waltz»
9. Джанго Рейнхардт и Стефан Граппелли — «It Had to Be You»
10. Джанго Рейнхардт и Стефан Граппелли — «Please Be Kind»
11. The Ink Spots — «The Best Things in Life are Free»
12. The Ink Spots — «If I Didn’t Care»
13. Коул Портер (Cole Porter) — «You’re the Top»
14. Марио Ланца (Mario Lanza) — «Danny Boy»
15. Ноэл Кауард (Noel Coward) — «Twentieth Century Blues»
16. Ноэл Кауард — «The Party’s Over Now»
17. Перри Комо (Perry Como) — «Papa Loves Mambo»
18. Патти Пейдж (Patti Page) — «(How Much Is) That Doggie in the Window?»
19. Петр Чайковский — «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик»
20. Розмари Клуни (Rosemary Clooney) — «It’s Bad for Me»
21. Сёстры Эндрюс (The Andrews Sisters) — «Bei Mir Bistu Shein»

Дополнительная лицензированная музыка

1. Джонни Рэй (Johnnie Ray) — «Just Walking In The Rain» (находится в файлах игры)
2. Ноэл Кауард (Noel Coward) — «World Weary» (находится в файлах игры)
3. Клифф Айделмен (Cliff Eidelman) — «Ballroom Waltz» (играет когда Сандер Коэн спускается по лестнице после завершения Квадриптиха)
4. Бадди Рич (Buddy Rich) и Гарри Эдисон (Harry Edison) — «You’re Getting to be a Habit With Me» (эксклюзив для PS3, играет в загрузочном экране BioShock)
5. Faux Frenchmen — «Wild Ride»

Издание с нумерованным тиражом (Bioshock EP)

1. Moby and Oscar the Punk — «Beyond the Sea»
2. Moby and Oscar the Punk — «God Bless the Child»
3. Moby and Oscar the Punk — «Wild Little Sisters»

Обзоры в прессе

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
GameRankings	(X360) 95.07% (PC) 94.58% (PS3) 93.66%
Metacritic	(X360) 96/100 (PC) 96/100 (PS3) 94/100
MobyRank	(X360) 95/100 (PC) 94/100
Иноязычные издания
Издание	Оценка
1UP.com	A+
Edge	8/10
EGM	10/10
Eurogamer	10/10
Game Informer	10/10
GameSpot	9/10
GameTrailers	9.5/10
IGN	9.7/10
OXM	10/10
PC Gamer (UK)	95%
Русские издания
Издание	Оценка
Игромания	9,5
Награды
Издание	Награда
AIAS (2008): Art Direction, Original Music Composition, Sound Design
BAFTA (2007): Best Game
Game Informer (2007): Game of the Year
IGN (2007): PC Game of the Year
Spike TV (2007): Best Game
X-Play (2007): Game of the Year

Оценки в зарубежной прессе

По данным сайта Gamerankings.com средняя оценка, поставленная более 40 изданиям, посвящённым играм — 9,5 из 10. 10 изданий (1UP, Game Industry News, Gameguru Mania, Game Chronicles, VideoGamer, G4 — X-Play, Gamer 2.0, GameSpy, GameTap, GameDaily, Jolt UK) поставили игре максимальную оценку. 19 изданий (GamingExcellence, Netjak, IC-Games, GameAlmighty, IGN, Fragland, PC Zone UK, Cheat Code Central, 2404 — PC Gaming, PC Format UK, Play Magazine, GameShark, GameZone, Gaming Age, Game Revolution, Gametrailers, GamerNode, UGO, PC Gamer) поставили оценку от 95 до 99 %.

Награды

До выхода игры она уже была названа «Игрой года» разными сетевыми сайтами игр, GameSpot, IGN, GameSpy. GameTrailers назвал трейлер к игре лучшим трейлером года. BioShock получил премию, как лучшая игра для Xbox 360 в Лейпциге на Games Convention.

После того, как игра была выпущена для Xbox360 и ПК Spike TV Awards (североамериканская кабельная сеть, подразделение MTV Network) назвал BioShock лучшей игрой года, лучшей игрой года для Xbox 360, и номинировала игру на 4 награды: Лучший шутер, Лучшая графика, Лучшая игра для ПК, Лучший саундтрек. Игра также была названа лучшей игрой года британской академией BAFTA. Игра была названа X-Play (ТВ программа о компьютерных играх, выходящая в США, Канаде, Австралии, Израиле) Игрой года, а также получила награды за Лучший оригинальный саундтрек, Лучший сценарий, и Лучший арт-дизайн.

Оценки в российской прессе

Журнал «Игромания» поставил игре 9,5 балов из 10, и назвал её «Игрой года» (2007). Отметив, что изо всех игр 10-ки лучших игр года «BioShock — самое цельное и законченное произведение. Это зрелая, продуманная работа людей, которые знали, что делают. И джаз, и платья, и плазмиды — все это здесь выглядит не нагромождением, несомненно, приятных элементов, а внятной, стройной концепцией. BioShock, как ни одна другая игра в 2007 году, вплотную подходит к понятию „интерактивное искусство“». Также по итогам года момент встречи с Эндрю Райаном занял второе место среди «10-ти лучших моментов года»

Журнал Лучшие компьютерные игры дал игре оценку 93 % и присудил награду «Абсолютный шедевр», а также серебро (второе место) в номинации «игра года». Вердикт: «Bioshock заново открывает забытый жанр, рассказывая нам захватывающую историю о слепом безумии и безрассудной надежде в гибнущем подводном городе.» 10 баллов из 10 был удостоен звук, 9 баллов — графика, в частности было отмечены «эффекты воды, высокое качество работы художников, картинки в стиле иронического ретро, архитектура ар-деко». Среди недостатков игры: однообразие врагов, предсказуемые задания и «местами однообразные интерьеры».

Журнал Страна игр дал игре оценку 9 из 10, сделав вывод, что игра — это «бездна очарования и разочарования одновременно. Произведение искусства, экскурс в философию объективизма, отличная аудиокнига и монотонный линейный „шутер 2.0“ в одном флаконе. Ощущение сладкой тоски и смутные надежды на что-то большее — наверное, на Bioshock 2».

Журнал PC игры поставил игре оценку 9 из 10, отметив «отменные визуальные эффекты, потрясающий дизайн уровней, интригующий сюжет с философским подтекстом и впечатляющий музыкальный ряд».

Журнал Навигатор Игрового Мира оценил Bioshock в 8.8, отметив, что уникальный и прекрасно проработанный антураж, отлично передающего атмосферу глубоководного трындеца, вместе с ретро-музыкой и фантасмагорией генной инженерии в состоянии снести башню как фанатам System Shock 2, так и простым смертным.

Игровой портал Absolute Games поставил игре оценку 9,2 из 10 назвав игру претендентом на «Игру года».

Проект CNews «Боевой народ» дал игре оценку 9 из 10. Игра, по словам автора статьи, «альтернативный мир, маленькая вселенная, которую хочется изучить, раскрыть её тайны, и при этом выжить здесь». Также отмечено, что «практически все компоненты BioShock выполнены на должном уровне, что в совокупности демонстрирует высочайшую планку качества, которой редко достигали другие игры». К достоинствам отнесены сюжет, геймплей, интерьеры, саундтрек, актёрская игра и звуковое оформление среды. К недостаткам «урезанные возможности морального выбора», «недостатки графики» и геймплея, который во второй половине «напоминает мясорубку».

Портал 3DNews в своей статье об игре заметил: «…именно такие изделия … придают слову „игроиндустрия“ новое значение, зачастую граничащее с понятием „искусство“. Здесь есть всё, о чём только может мечтать рыцарь клавиатуры и мышки, — отличный сюжет и творческая его подача; великолепная атмосфера; потрясающая графика, насыщенная самыми современными технологиями, и запоминающаяся музыка», «особой похвалы заслуживает графика, работающая в режимах DirectX 9.0 и DirectX 10. Главным её достоянием является проработанная до мелочей вода и все эффекты, с нею связанные», «BioShock ориентирован … на сюжетное прохождение, которое затягивает, словно водоворот» и сделал вывод, что игра — одна из лучших за последние годы.

В Ferra.ru сделали вывод, что игра обладает стильной обстановкой, отличным музыкальным сопровождением, «создаёт новые рамки для экшенов от первого лица».

Обозреватель Lenta.ru Игорь Белкин отметил, что поначалу Bioshock кажется заурядным шутером или «ужастиком», подобным Condemned: Criminal Origins, но позже игра оказывается настолько захватывающей, что от неё невозможно оторваться. Он счел механику плазмидов самым примечательным достоинством игры, отметив также хорошую стилизацию под 60-е годы, проработанный сюжет, хорошую графику и озвучку. При этом Белкин раскритиковал в качестве «самого главного недостатка игры» не слишком разборчивые радиопереговоры и аудиодневники, сознательно записанные разработчиками «с эффектом „старины“», в духе радиотрансляций шестидесятых.

Издания для любителей

Коллекционное издание

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

2K Games, выполняя просьбы поклонников игры, собиралось выпустить специальную коллекционную коробку с игрой, которая комплектуется фигуркой Большого Папочки (15 см), DVD-Video диском, рассказывающий о создании игры и CD с саундтреком к игре. Перед тем, как коллекционное издание было выпущено, CD с саундтреком был заменён на сингл с 3-мя композициями к игре (Beyond the Sea, God Bless the Child и Wild Little Sisters). Поскольку многие фигурки Большого Папочки оказались повреждёнными, компания заменила их на Art Book с арт-дизайном к игре.

В России игра вышла только в Jewel упаковке.

Art Book

13 августа 2007 года 2K Games выпустила артбук, в котором был продемонстрирован процесс создания Мира игры, приведены разные модификации противников, машин, интерьера города. Эта книга доступна в 2-х форматах — в низком и высоком качестве.

Локализованная версия на русском языке

Роли озвучивали

Ниже приведены имена актёров, участвующих в озвучивании русской версии BioShock.

• Джек — Дмитрий Полонский (в начале игры) и Дмитрий Филимонов (в аудиодневнике Тест на управление чужим разумом)
• Эндрю Райан, Доктор Штайнман, Дитер Зоннекальб, Мартин Финнеган — Андрей Ярославцев
• Бриджит Тененбаум — Елена Ивасишина
• Атлас, сплайсеры (мутанты) — Владимир Антоник
• Сандер Коэн, Джонни — Дмитрий Полонский
• Ян Сушонг, Пабло Наварро, Билл МакДонаг, Гектор Родригес — Никита Прозоровский
• Кибурц — Борис Репетур
• Фрэнк Фонтейн, некоторые сплайсеры — Олег Щербинин
• Джулия Лэнгфорд, Роза — Марина Бакина
• Салливан, Стив Баркер — Вадим Максимов
• Жасмин Джолин, Маришка Лютц — Елена Кищик
• Пьер Гобби, сплайсеры — Юрий Маляров
• Папарацци, Чарли, сплайсеры-офицеры охраны — Дмитрий Филимонов
• Пич Уилкинс — Юрий Брежнев
• Силас Кобб, сплайсеры — Владислав Копп

Отменённая экранизация

Сразу же после выхода игры в прессе появились слухи о том, что в будущем может быть снят фильм-экранизация игры, активно использующий компьютерную графику и съёмки на фоне зелёного экрана, подобно фильму «300 спартанцев», для воссоздания фантастических декораций Восторга. 9 мая 2008 года компания Take-Two объявила о том, что заключила с кинокомпанией Universal Studios договор о съёмках экранизации BioShock с участием Гора Вербински в качестве режиссёра и Джона Логана в качестве сценариста. Ожидалось, что фильм выйдет на экраны в 2010 году, но его производство затянулось из-за проблем с бюджетом. 24 августа 2009 года было объявлено, что Вербински покинул место режиссёра в связи с решением кинокомпании снимать фильм не в США, а за рубежом с целью снижения расходов на съёмки. Как пояснил Вербински, зарубежные съёмки помешали бы его работе над анимационным фильмом «Ранго». Тем не менее, Вербински остался участвовать в проекте в качестве продюсера, а в качестве режиссёра был выбран Хуан Карлос Фреснадильо.

В январе 2010 года проект находился на стадии препродакшна, при этом над ним работали режиссёр Хуан Карлос Фреснадильо и актёр Брейден Линч, ранее озвучивавший мутантов-«пауков» в BioShock 2. Вербински сообщал, что экранизация испытывает трудности с бюджетом, но выражал уверенность, что эти проблемы будут преодолены. Он также утверждал, что фильм будет однозначно иметь рейтинг R. По словам Кена Левина, Вербински намеревался сделать чрезвычайно кровавый фильм со многими сценами насилия. Вербински позже пояснял, что его желание сделать фильм рассчитанным исключительно на взрослую аудиторию (рейтинг R) вошло в конфликт с планами представителей кинокомпании, рассчитывавших на более мягкий рейтинг PG-13 и, следовательно, более широкую аудиторию, включая подростков. Примечательно, что сама игра в США имеет рейтинг Mature и не предназначена для подростков младше 17 лет.

В марте 2013 года Кен Левин подтвердил, что фильм официально отменен. Он сообщил, что после коммерческого неуспеха «Хранителей» (2009), также кровавого «взрослого» фильма с рейтингом R и высоким бюджетом, продюсеры обеспокоились завышенным 200-миллионным бюджетом экранизации Bioshock. Опасаясь, что фильм себя не окупит, Universal Studios попыталась добиться снижения бюджета до более скромных 80 миллионов долларов США, что и привело к уходу Вербински и Фреснадильо из проекта. В дальнейшем для фильма был найден неназванный новый режиссёр, готовый работать с меньшим бюджетом, но Левин и 2K Games отвергли эту кандидатуру, и Левин в конечном счёте принял решение закрыть проект, считая, что с учётом всех накопившихся в процессе разработки проблем и компромиссов фильм выйдет неудачным.

Ссылки

• [www.bioshockgame.com/ Официальный сайт BioShock]  (англ.)
• [forums.2kgames.com/forums/forumdisplay.php?f=16 Официальный форум игры]  (англ.)
• [www.take2games.com/ Официальный сайт Take-Two]  (англ.)
• [games.1c.ru/bioshock/ Локализатор 1C]

Отрывок, характеризующий BioShock

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.


Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.