Лёгкие крейсера типа «Лейпциг»
Лёгкие крейсера типа «Лейпциг» — тип лёгких крейсеров, входивших в состав ВМС Германии (до 1935 — Рейхсмарине, после 1935 — Кригсмарине) в 1930-е гг и в годы Второй мировой войны. Всего было построено 2 единицы: «Лейпциг» (Leipzig) и «Нюрнберг» (Nürnberg), которые, в силу некоторых различий, иногда не рассматриваются как единый тип.
Содержание
История создания и конструкция
В течение 1920-х годов состав Рейхсмарине пополнился 4 лёгкими крейсерами — «Эмден», «Кёнигсберг», «Карлсруэ» и «Кёльн», причём если первый из них представлял собой фактически изменённый вариант крейсеров военной постройки типа «Konigsberg II», то последняя тройка, принадлежащая к типу «К», являлась эталоном в мировом судостроении того времени. Это демонстрировали такие конструктивные элементы, как трёхорудийные башни, комбинированная главная энергетическая установка (паротурбинная установка + дизельный двигатель), а также технологии, применённые в процессе постройки: сварка и облегченные алюминиевые конструкции надстроек[2].
В 1928 году немецкий конструктор Блешчмидт получил задание на проектирование очередного легкого крейсера для Рейхсмарине — будущего крейсера «Лейпциг»[2]. Основа проекта — крейсера типа «К», но с некоторыми изменениями. К числу важнейших следует отнести: добавление третьего вала, сведение дымоходов котлов в одну трубу (для вывода выхлопа дизелей была предназначена небольшая труба возле возвышенной кормовой башни), усиление конструкции корпуса, применение булей, охватывавших броневой пояс и бульбообразную носовую оконечность. На средний вал работали дизели, развивавшие суммарную мощность 12 600 л. с. и обеспечивавшие скорость 18-19 узлов[1].
Второй крейсер, «Нюрнберг» (проект разработан тем же инженером Блешчмидтом), был заложен на 5 лет позже своего собрата и вошёл в строй последним из лёгких крейсеров германского флота. В дальнейшем этот класс кораблей в Кригсмарине пополнялся лишь тяжёлыми крейсерами (или «Вашингтонскими»). В его проект по сравнению с прототипом внесены лишь незначительные изменения — в частности, проектное водоизмещение выросло на 100 тонн, корпус стал несколько длиннее и шире. Это позволило улучшить прочность корпуса, усилить бронирование башен, погребов боезапаса, зенитную артиллерию. Энергетическая установка осталась без изменений, а вследствие увеличившегося «верхнего» веса ухудшилась остойчивость корабля[1].
Корпус
Корпус набирался по продольной системе. Он подразделялся на 16 водонепроницаемых отсеков, двойное дно проходило на 75 % его длины (на 83 % от длины и более усиленную конструкцию на «Нюрнберге»). Как и у предшественников — крейсеров типа «К», существенным недостатком стала недостаточная прочность корпуса[2].
Энергетическая установка
Энергетическая установка новых кораблей была смешанной дизель-паротурбинной. В отличие от предшественников типа «К», новые корабли стали трёхвальными — на центральный вал работали 4 дизеля фирмы MAN мощностью по 3150 л. с. На крайние валы работали 2 паротурбинные установки, питавшиеся паром от 6 военно-морских котлов производства Germaniawerft в Киле[2].
Бронирование
Толщина главного пояса по ватерлинии составляла 50 мм, в кормовой части в районе румпельного отделения 25 мм, в носовой части 20-мм (по другим данным, 18 мм). Бронированная палуба имела толщину в 20 мм и закругленный 25-мм скос к нижней кромке пояса (никелевая сталь завода Круппа). Протяженность броневой цитадели составляла около 70 % длины корабля. Бронирование второго корабля серии, «Нюрнберга» по схеме от прототипа не отличалось, но толщина пояса в носовой части уменьшена до 18 мм, в оконечностях палуба платформы имела 10-мм бронирование, толщина лобовой плиты башен увеличена до 80 мм, а кормовой — до 32 — 35 мм. Улучшено бронирование барбетов[1].
Вооружение
Вооружение главного калибра крейсеров составили девять 150-мм 60-калиберных орудий С/25 (вес снаряда 45,5 кг, дальность стрельбы 25,7 км), как и на предшественниках типа «К», но расположение башен ГК несколько изменилось — их перевели в диаметральную плоскость вместо расположения уступом. На «Нюрнберге» зенитное вооружение усилено путём добавления ещё одной спаренной 88-мм пушки[1].
Служба
Крейсера типа «Лейпциг» являлись важнейшим элементом ВМС Германии в межвоенные годы., Они сыграли важнейшую роль в обучении личного состава германского флота, совершая дальние походы и визиты в самые разные порты. Во время Гражданской войны в Испании в 1936—1938 гг. активно действовали у берегов этой страны. С начала Второй мировой войны и до её конца активно участвовали в боевых действиях. После войны «Лейпциг» был затоплен союзниками в Скагерраке, а «Нюрнберг» по репарациям отошёл СССР. В Советском Военно-морском флоте крейсер служил до 1959 года, в 1960 разобран на металл[1].
Список кораблей типа[3]
| Название | Название в период постройки | Верфь-строитель | Дата закладки | Дата спуска на воду | Дата вступления в состав флота |
Дата вывода из состава флота/гибели |
Судьба |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Лейпциг» (Leipzig) | Kreuzer «E»,
«Ersatz Amazone» |
[en.wikipedia.org/wiki/Kriegsmarinewerft_Wilhelmshaven Kriegsmarinewerft Wilhelmshaven] | 18 апреля 1928 | 18 октября 1929 | 8 октября 1931 | 1945 | После войны 16 декабря 1946 затоплен союзниками в Скагерраке |
| «Нюрнберг» (Nürnberg) | Kreuzer «F»,
«Ersatz Nymphe» |
[en.wikipedia.org/wiki/Deutsche_Werke Deutsche Werke] | 4 ноября 1933 | 8 декабря 1934 | 2 ноября 1935 | 1945 | По репарациям передан СССР как «Адмирал Макаров», слом в 1960 г. |
Напишите отзыв о статье "Лёгкие крейсера типа «Лейпциг»"
Примечания
Литература
- Ненахов Ю. Ю. Энциклопедия крейсеров 1910—2005. — Минск, Харвест, 2007.
- Патянин С. В. Дашьян А. В. и др. Крейсера Второй мировой. Охотники и защитники — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946.- Annapolis, Maryland, U.S.A.: Naval Institute Press, 1996.
- С. Б. Трубицын. Часть II: «Лейпциг» и «Нюрнберг» // Лёгкие крейсера Германии (1921-1945 гг.). — Р. Р. Муниров. — (Боевые корабли мира).
- Патянин С. В. Часть 1 // Корабли Второй мировой войны. ВМС Германии. — «Моделист-Конструктор». — («Морская Коллекция», № 8, 2005).
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Лёгкие крейсера типа «Лейпциг»
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лёгкие крейсера типа «Лейпциг»
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
