Плещеев, Алексей Львович

Алексей Львович Плещеев
Московский губернатор
28 февраля 1727 — 6 марта 1730
Предшественник:	Кирилл Алексеевич Нарышкин
Преемник:	Василий Фёдорович Салтыков
Сибирский губернатор
февраль 1731 — 30 января 1736
Предшественник:	Долгоруков, Михаил Владимирович
Преемник:	Бутурлин, Пётр Иванович
Рождение:	20 (30) мая 1691(1691-05-30)
Смерть:	17 (28) ноября 1741(1741-11-28) (50 лет) Москва
Место погребения:	Богоявленский монастырь
Род:	Плещеевы
Отец:	Лев Богданович Плещеев
Супруга:	Анна Васильевна (ур. Долгорукова)
Военная служба
Годы службы:	1711—1718
Принадлежность:	Российская империя Российская империя
Звание:	генерал-майор

Алексе́й Льво́вич Плеще́ев (20 (30) мая 1681 — 17 (28) ноября 1740, Москва) — сенатор, тайный советник, московский губернатор (1727—1730).

Биография

В 1711 году капитан Плещеев, в числе 33-х офицеров, предназначенных для охраны Азова и Украйны, был послан в Воронеж и в марте того же года был предоставлен в распоряжение генерал-адмирала графа Ф. М. Апраксина.

9 июня 1715 года императором Петром I было велено Сенату исполнять требования Плещеева в отношении вызова к делам царедворцев, отставных офицеров, дьяков и подьячих. В этом же году он был произведён в капитан-поручики.

В 1718 году капитан Плещеев был назначен в адмиралтейское комиссарство в Москве, однако назначение не состоялось. Вместо него на эту должность был назначен князь Василий Юрьевич Одоевский.

7 апреля 1719 года по представлению сибирского губернатора князя A. M. Черкасского, Плещеев был определён к нему в губернаторские товарищи.

30 января 1723 года состоялась резолюция императора «О бытии Плещееву президентом Камер-Коллегии».

После смерти императора Петра I, его преемница, Екатерина I в 1725 году произвела Плещеева в генерал-майоры.

14 июля 1726 года по распоряжению Верховного тайного совета, Плещееву было велено присутствовать в Камер-Коллегии (налоговым органом, см. Коллегии) на полгода — это обстоятельство было мотивировано тем, что «впредь Плещеев имеет быть определенным к другим знатным делам». 22 сентября того же года состоялся Высочайший указ о подчинении Штатс-конторы (ведение государственных расходов и составление штатов по всем ведомствам) ведению Камер-Коллегии.

28 февраля 1727 года Плещеев, переименованный в действительные статские советники, был назначен в Москву губернатором и в этой должности вторично утверждён в том же году указом Петра II от 8 мая. А 18 сентября 1727 года в ведение Плещеева, в качестве московского губернатора, поступил и Московский монетный двор.

24 февраля 1728 года, в день коронования Петра II, Плещеев был произведён в тайные советники, а 18 мая — был назначен в Сенат, причём должность губернатора была оставлена за ним.

28 сентября 1730 года был назначен снова сибирским губернатором и в этой должности оставался в течение пяти лет — до 1735 года, когда Сибирская губерния, по своей обширности, была разделена на две: Иркутскую и Тобольскую, Плещеев был оставлен тобольским губернатором. Вследствие доноса, сделанного бывшим вице-губернатором Иркутской провинции, обвинявшимся в «противозаконных поступках», 14 апреля 1735 года состоялась резолюция о производстве следствия «над действиями» и Плещеева, вслед за этим, 30 января 1736 года, он был уволен с должности «за слабостью здоровья», с отпуском в Москву.

6 мая 1738 года Плещеев был назначен главным судьей Судного Приказа вместо отстранённого от этой должности действительного статского советника князя Алексея Голицына.

Два года спустя, 2 марта 1740 года, Плещеев, вследствие перемен, происшедших в административном персонале, был назначен президентом Сибирского Приказа.

Умер Плещеев, оставаясь в должности президента Сибирского Приказа, 17 ноября 1741 года в Москве, где и погребён в Богоявленском монастыре.

Литература

• М. С. Леонидов. Плещеев, Алексей Львович // Русский биографический словарь : в 25 томах / Под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцева. — СПб., 1905. — Т. 14: Плавильщиков — Примо. — С. 95—96.

Отрывок, характеризующий Плещеев, Алексей Львович

Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.