Православие в Африке

Православие в Африке появилось с первыми христианами в Египте и Эфиопии в I веке по Р.Х. После отпадения нехалкидонитских церквей от Вселенской Церкви православной в Африке остались в основном общины Карфагена и Александрии. Именно последняя вплоть до XX века представляла собой весь Александрийский патриархат. Ситуация стала меняться с конца 1930-х, когда в странах чёрной Африки православие начало распространяться среди негреческого коренного населения. К 2009—2010 годам насчитывается уже более 6 000 000 православных коренных африканцев, и их число растёт.

Православие в Африке южнее Сахары

Первые православные в Африке к югу от Сахары появились лишь в XX веке на востоке континента почти одновременно в трёх странах. Первой была Уганда, затем Кения и Танзания. Позднее появились общины в Заире, Камеруне, Гане, Нигерии, ЮАР, Зимбабве, на Мадагаскаре и Маврикии.

Появилась также православная община в Народной Республике Конго, состоявшая долгое время исключительно из греков. Со временем число православных стало увеличиваться и за счёт конголезцев, особенно после обретения независимости Конго.

Довольно стабильная община существует в Замбии, которая входит в Зимбабвийскую митрополию. 25 февраля 2001 года сюда был хиротонисан епископ Петр (Каратрупкос). Таким образом, появилась Замбийская епархия с кафедрой в столице страны городе Лусаке.

К концу XX века православие охватило весь континент. В состав Александрийского патриархата входят: Александрийская архиепископия, 14 митрополий, 4 епископии. Существует множество отдельных общин и приходов. В «чёрной» Африке пока нет монастырей, которые, как известно, играли и играют большую роль в распространении православия.

В 2013 году к Русской православной старообрядческой церкви присоединился приход в столице Уганды. Приход составляет около 600 человек.

Возникновение и развитие

Православие в Африке к югу от Сахары появилось разными путями.

Один из путей — это греческая экономическая иммиграция: диаспоры, которые возникали на протяжении всего XX века, во всё большем числе и по всему континенту. Понятно, что там, где появлялись греки, они обязательно ставили храм — как часть своей религии и культуры. Эти греки, в основном, не занимались миссией, хотя не могли не привлекать интереса африканцев к православию.

Другой путь — это активная миссионерская деятельность, которую проводят до сего дня Александрийские Патриархи, начиная с Мелетия II (1926—1935). Немалую роль играет братская помощь Элладской, Кипрской, Русской и Финской Церквей, а также Греческой Православной Архиепископии в Америке.

И третий путь — автохтонный. «Как утверждает Вальберт Бюльманн, её (Церкви Африки) происхождение не является результатом деятельности греческих православных миссий. Скорее можно говорить о консолидации трёх разрозненных групп под харизматическим началом. Объединившись, эти группы обратились к Патриарху Александрийскому и всей Африки с просьбой об официальном признании. Хотя это было сделано в 1945 году, никаких действий по учреждению епископата не предпринималось вплоть до 1958 года, когда Патриарх Александрийский назначил туда митрополита. И даже митрополит пребывал там не постоянно, его резиденцией оставался Египет».

Первым (в 1920-е) обратившимся к православию местным духовным лидером был священник Эфиопской Церкви Даниел Александер (Daniel William Alexander), который вступил в сношения с «Африканской Православной Церковью», незадолго до того образованной в США, и был рукоположён в епископа данной юрисдикции. В начале 1930-х епископ Александер поехал в Уганду по приглашению двух бывших англикан, которые в результате духовного поиска вознамерились стать членами православной церкви. Возвратившись из Танганьики в ноябре 1935 года в восточную Африку, он основал семинарию, где подготовил 8 студентов и впоследствии рукоположил 2-х священников и 2-х диаконов. «Африканская Православная Церковь» была принята в состав Александрийского Патриархата в 1946 году.

Современное положение

Основа миссии — финансовая и духовная поддержка со стороны братских Церквей и обучение студентов из Африки в православных учебных заведениях США и Греции.

С основанием в 1982 году в Найроби (Кения) Православной Патриаршей семинарии (Александрийский Патриархат) имени Архиепископа Кипрского Макария III последняя стала главным источником православного просвещения.

Характерный для стран Африки низкий уровень жизни обусловливает необходимость наряду с миссионерской деятельностью и катехизацией организовывать и медицинские центры, и школы, и технические училища, и аграрные училища, что требует серьёзных дополнительных усилий и затрат.

Крупнейшая православная община Африки существует в Кении, где в начале 2000-х насчитывалось около 300 приходов и 67 групп; в их ведении 10 детских садов, 5 начальных школ, одна средняя школа и 3 клиники. Паства насчитывала по данным Всемирного совета церквей — 620 000 человек.

В 2016 году Православная Церковь получила официальный статус в Габоне.

Литература

• Голубцов В. Православие в «чёрной» Африке
• История Александрийской Православной Церкви // Поместные Православные Церкви. М., 2004.
• Ростислав (Колупаев), иг. Чёрное православие.
• Суслов П. А. Православие в Африке
• Хейз С. Православная миссия в тропической Африке // Альфа и Омега № 1 (15), 1998.
• Шишкин М. Торжествующая церковь африканских святых.
• F.B. Welbourn. East African Rebels. London, 1961.
• Епархии Александрийской Церкви — www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/39945.htm

См. также

• Православие в Гане
• Православие в Демократической Республике Конго
• Православие в Зимбабве
• Православие в Камеруне
• Православие в Кении
• Православие на Маврикии
• Православие на Мадагаскаре
• Православие в Нигерии
• Православие в Танзании
• Православие в Уганде
• Православие в ЮАР
• Список русских православных храмов и приходов Африки

Ссылки

• C. Хейз. [ao.orthodoxy.ru/arch/015/015-afric.htm Православная миссия в тропической Африке.] Сокращённый перевод: Hayes, Stephen. Orthodox Mission in Tropical Africa // Sourozh. A Journal of Orthodox Life and Thought. № 65. August 1996. — pp. 30–37.
• [www.sedmitza.ru/?did=51936 Митрополит Центральноафриканский Игнатий выжил после авиакатастрофы в Конго]
• [www.pravmir.ru/pravoslavnaya-missiya-v-tropicheskoy-afrike/ Православная миссия в тропической Африке] // «Альфа и Омега», № 15, 1998

Отрывок, характеризующий Православие в Африке

– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.