Православие в Латвии

Православие в Латвии — одна из трёх крупнейших религиозных конфессий Латвии наряду с католицизмом и лютеранством, к каждой из которых причисляет себя около трети жителей страны.

В современной Латвии православие главным образом исповедует русскоязычное население страны, хотя в стране много православных латышей.

История

Хотя греческий обряд впервые пришёл на земли современной Латвии с территории Псковской и Новгородской Руси, проникнув в страну с востока и юга в XI веке. Примечателен тот факт, что православие явилось исторически первой формой христианского вероисповедания на землях Латвии и в Прибалтике в целом. После 1201 года, во время усиления влияния крестоносцев (меченосцы) и немецких баронов, большинство латышей на западе и севере страны приняло католичество, затем перешло в лютеранство(одна из ветвей протестантизма). На востоке страны (область Латгалия), вошедшем в состав Речи Посполитой, распространилось католичество. Его исповедуют в основном латгальцы и латвийские поляки. В некоторых латгальских общинах сохранялось и православие.

Возрождение православной традиции в латвийских землях началось после присоединения Прибалтики к Российской империи в XVIII веке.

Середина XIX века ознаменовалась массовым переходом латышей в православие. Крестьяне — латыши и эстонцы, эксплуатируемые помещиками-немцами, потомками ливонских рыцарей, находились в бедности и унижении. Ф. М. Достоевский характеризовал положение латышей-крестьян как значительно худшее, чем положение негров рабов на американских плантациях. Лютеранская господствующая церковь была в полной зависимости от господ-помещиков. В неурожайный, голодный 1841 год, 9 июня, группа крестьян, ища защиты и справедливости, обратилась к епископу Иринарху (Попову), первому рижскому викарию Псковской епархии за помощью. Последний дал им милостыню и посочувствовал, выразив милосердие. Сочувствие епископа Иринарха к бедам латышского населения привело к тому, что уже в июле со всей Лифляндии крестьяне подали епископу Иринарху около 30 прошений о защите и переводе в Православие от нескольких тысяч крестьян. Подобные действия вызвали крайнее недовольство в среде помещиков-немцев и лютеранских пасторов, стремившихся удержать латышей. Генерал губернатор Матвей Пален при поддержке шефа жандармов лифляндского немца Бенкендорфа добивается от императора Николая I 12 октября 1841 года удаления епископа Иринарха под негласный арест в Псково-Печерский монастырь якобы «для предотвращения крестьянских волнений».

По данным на 1850 год, православие исповедовала примерно восьмая часть латышей и эстонцев Прибалтики. Помимо этого, на востоке страны появилась и старообрядческая община русских поселенцев.

См. также

• Латвийская православная церковь

Литература

• [www.russkije.lv/ru/pub/read/rizhskie-starovery/ Рижские староверы] = Rīgas vecticībnieki = Old believers of Riga. Сост. И. Иванов, Н. Пазухина, автор текста А. Подмазов. Rīga: FSI, Latvijas Vecticībnieku biedrība, 2010. 136 lpp. ISBN 978-9984-49-020-5

Ссылки

• [www.patriarchia.ru/db/text/116242.html/ Православие в Латвии]
• [www.russkije.lv/ru/lib/oldbelief/-/ Старообрядчество на сайте «Русские Латвии»]
• [www.pravoslavie.lv/index.php?newid=41&id=43 История Рижской Духовной семинарии]
• [www.staroverec.lv/ Староверцы Даугавпилса]
• Асе И. [www.rusojuz.lv/ru/archive/2004/12485-/ Тысяча лет латвийского православия] «Ракурс», 2004

Отрывок, характеризующий Православие в Латвии

– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».