Сильвестрини, Акилле

Его Высокопреосвященство кардинал Акилле Сильвестрини Achille Silvestrini<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-священник с титулом церкви pro hac vice S. Benedetto fuori Porta S. Paolo.</td></tr>
Префект Верховного Трибунала Апостольской Сигнатуры
1 июля 1988 года — 24 мая 1991 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Аурелио Сабаттани
Преемник:	Кардинал Джильберто Агустони
Префект Конгрегации по делам восточных церквей
24 мая 1991 года — 25 ноября 2000 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Дурайсами Симон Лурдусами
Преемник:	Кардинал Игнатий Мусса I Дауд
Рождение:	25 октября 1923(1923-10-25) (100 лет) Бризигелла, королевство Италия
Принятие священного сана:	13 июля 1946 года
Епископская хиротония:	27 мая 1979 года
Кардинал с:	28 июня 1988 года

Акилле Сильвестрини (итал. Achille Silvestrini; род. 25 октября 1923, Бризигелла, королевство Италия) — итальянский куриальный кардинал и ватиканский дипломат. Титулярный архиепископ Новаличианы с 4 мая 1979. Секретарь Совета по общим делам Римской курии с 4 мая 1979 по 28 июня 1988. Префект Верховного Трибунала Апостольской Сигнатуры с 1 июля 1988 по 24 мая 1991. Префект Конгрегации по делам Восточных Церквей и великий канцлер Папского Восточного Института с 24 мая 1991 по 25 ноября 2000. Кардинал-дьякон с дьяконством S. Benedetto fuori Porta S. Paolo с 28 июня 1988. Кардинал-священник с титулом церкви pro hac vice S. Benedetto fuori Porta S. Paolo с 9 января 1999.

Ранняя жизнь, образование и священство

Родился Акилле Сильвестрини 25 октября 1923 года, в Бризигелле, что в диоцезе Фаэнца, Итальянское королевство. Получил образование в семинарии Фаэнцы, в Болонском университете (докторантура в классической филологии), а также в Папском Латеранском университете, в Риме (докторантура in utroque iuris, в каноническом и гражданском праве) и Папской Церковной Академии, там же.

Обучаясь в Риме, Сильвестрини был рукоположён в священника 13 июля 1946 года, рукоположение состоялось в кафедральном соборе Фаэнцы, епископом Фаэнцы Джузеппе Батталья. И после нескольких лет 1946—1953 годах продолжения своего образования в Риме, через обучение богословию, каноническому праву и истории Церкви, Сильвестрини начал свою очень длинную карьеру в Государственном секретариате Святого Престола.

Куриальный сановник

Ватиканский дипломат

1 декабря 1953 года поступил на дипломатическую службу Святого Престола, секция чрезвычайных церковных дел Государственного секретариата Святого Престола; отвечал за дела Вьетнама, Китая, Индонезии и юго-восточной Азии в общем. Тайный внештатный камергер с 1 декабря 1957 года и с 28 октября 1958 года.

Ко времени смерти папы римского Пия XII он был известным служащим Государственного секретариата Ватикана, а после того, как избрали папу римского Иоанна XXIII в 1958—1969 годах Сильвестрини стал личным секретарём кардиналов Доменико Тардини и Амлето Джованни Чиконьяни — Государственных секретарей Святого Престола. Почётный прелат Его Святейшества с 21 декабря 1965 года.

При папе римском Павле VI, он продолжал быть личным секретарём кардинала Жана-Мари Вийо. В Совете по общим делам Церкви в 1969—1979 годах; отвечал за секцию по международным организациям, миру, разоружению и правам человека; посетил Москву с Агостино Казароли, титулярным архиепископом Картаджине, секретарём Совета по общим делам Церкви, чтобы поставить подпись для присоединения Святого Престола к договору о нераспространении ядерного оружия в 1971 году; помощник-делегат для консультаций в Хельсинки, чтобы готовить конференцию по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1972 году.

Участвовал во всех стадиях конференции в Хельсинки и Женеве; помощник главы делегации воссоединения в Белграде для проверки и развития Заключительного хельсинкского акта в 1977 году; глава делегации Святого Престола на конференции Организации Объединённых Наций по использованию в мирных целях ядерной энергии, в Женеве, 1971 год, и на конференции по согласию с договором относительно нераспространения ядерного оружия, так же в Женеве, 197 год. Заместитель секретаря по общим делам Церкви с 28 июля 1973 года. Капеллан Его Святейшества с 1 декабря 1977 года. Его опыт был учтён приглашением Иоанна Павла II занять крупный пост в Курии, после того, как он стал папой римским в 1978 году.

Титулярный архиепископ

4 мая 1979 года назначен титулярным архиепископом Ночалицианы и секретарём Совета общих дел Церкви. Хиротонисан во епископа 27 мая 1979, а патриаршей Ватиканская базилике, папой римским Иоанном Павлом II, которому помогали Эдуардо Мартинес Сомало — заместитель Государственного Секретаря по общим вопросам и Дурайсами Симон Лурдусами — бывший архиепископ Бангалора, секретарь Священной Конгрегации Евангелизации Народов, которые должны были играть важные административные роли в длинном понтификате Иоанна Павла II. На этой же самой церемонии был посвящён Джон Джозеф О’Коннор, будущий архиепископ Нью-Йорка и кардинал.

Пересмотр Латеранских соглашений

Глава ватиканской делегации по пересмотру Латеранских соглашений с итальянским правительством в 1979—1984 годах. Он тогда направил свои центральные усилия в период следующих пяти лет на возобновление Латеранских соглашений относительно их пятидесятой годовщины, и его дипломатические навыки разрешили ему подписать пересмотренное соглашение, которое отразило быструю секуляризацию Италии начиная с 1960-х годах.

Миротворец и переговорщик

Ватиканский представитель на встрече по европейской безопасности и сотрудничества, в Мадриде, в 1980—1983 годах; на Мальте, 1981 год; по кризису на Фолклендских островах, в Буэнос-Айресе, 1982 год; в Никарагуа и Сальвадоре, 1983 год; на Гаити для модификации конкордата, 1984 год. К X годовщине подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, Хельсинки, 1985 год; на Мальте для соглашения по религиозным школам, 1985 год; в Ливане и Сирии, 1986 год; на Мальте для вопросов относительно государственно-церковных отношений, 1986 год; в Польше, 1987 год.

Кардинал

Кардинал-префект

Возведён в кардиналы-дьяконы на консистории от 28 июня 1988 года и получил кардинальскую шапку и дьяконство S. Benedetto fuori Porta S. Paolo. Префект Верховного Трибунала Апостольской Сигнатуры с 1 июля 1988 года. Префект Конгрегации по делам восточных церквей и великий канцлер Папского Восточного Института с 24 мая 1991 год.а Возведён в сан кардинала-священника и его дьяконство был повышено pro hac vice до титулярной церкви с 9 января 1999 года.

Папабиль

Когда, в середине 1990-х, начались самые ранние спекуляции относительно того, кто наследовал бы за Иоанном Павлом II, Сильвестрини был популярным выбором среди либеральных наблюдателей, потому что он был замечен как человек в большей мере умеренного стиля Павла VI, чем скорее бескомпромиссого стиля Иоанна Павла II. Хотя всегда отмечалось ватиканскими наблюдателями, что его возраст будет очень слабым шансом для этого.

Разное

В 1999 году Сильвестрини был папский представителем на похоронах короля Иордании Хусейна. Он удалился со своего поста префекта Конгрегации и великого канцлера 25 ноября 2000 года.

25 октября 2003 года, когда ему исполнилось восемьдесят лет и таким образом он стал кардиналом-невыборщиком, то есть потерявшим право на участие и голоса на Конклаве, Сильвестрини стал известен, наряду со своим давним коллегой-кардиналом Джованни Кели, самым сильным критиком этого правила среди кардиналов, которым больше восьмидесяти лет в период Конклава 2005 года. Сильвестрини фактически не принимал никакого участия в этом Конклаве даже в период предконклавных обсуждение.

Ссылки

• [www.fiu.edu/~mirandas/bios-s.htm#Silvestrini Биография кардинала Сильвистрини]

Отрывок, характеризующий Сильвестрини, Акилле

– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.