Халибы

Ха́либы (греч. Χάλυβες, греч. Χάλυβοι) — народ, живший в Малой Азии на побережье Черного моря между племенами моссинойков на востоке и тибаренов (обитавших в районе Синопа) на западе. Сыграл роль в этногенезе грузинского народа.

От черноморских халибов отличны халибы, жившие восточнее и называвшиеся у древних писателей также халдеями (это лингвистическая путаница), которые несколько отличались от вавилонских халдеев и армено-халибов.

Сообщения античных авторов

В V веке до н. э. — Геродот перечисляет халибов в числе эллинских племён Малой Азии, подвластных Крезу, жили они у побережья Чёрного моря возле устья реки Галис (современный г. Самсун в Турции). Халибы возможно были потомками хатто-хеттской державы, в троянской войне они воевали на стороне троянцев.

В V веке до н. э. — Эсхил в одной из своих трагедий писал:

Прежде всего поверни отсюда к восходу солнца и иди по невспаханным степям; ты придешь к кочевникам-скифам, …. К ним ты не приближайся, но удались из этой страны, идя вдоль шумного и утесистого морского берега. По левую руку живут обрабатывающие железо халибы, … Далее ты достигнешь Буйной реки, …; не переправляйся через неё, …, пока не придешь к самому Кавказу, …. Перевалив через поднимающиеся до звезд высоты, ты вступишь на конную дорогу, по которой придешь к враждебной мужам рати амазонок, которые со временем поселятся в Фемискире у Термодонта, где находится суровая Салмидесская бухта, …; амазонки очень охотно укажут тебе дорогу. За ними ты достигнешь у самых узких врат озера до Киммерийского перешейка; смело миновав его, переплыви Мэотийский пролив …. Покинув европейскую землю, ты вступишь на азиатский материк…

В II веке до н. э. Аполлоний Родосский, ссылаясь на других античных авторов, писал:

«… Полифем окончил жизнь в сражении с халибами. Это народ скифский.

… Халибы — скифский народ за Термодонтом; они, открыв железные рудники, занимаются их разработкою. Халабами они названы от Аресова сына Халиба. Упоминает о них и Каллимах; „да погибнет род халибов, которые открыли это злое творение, поднимающееся из земли“.»

Аристотель оставил описание халибского способа получения железа:

«… халибы несколько раз промывали речной песок их страны, добавляли к нему какое-то огнеупорное вещество, и плавили в печах особой конструкции; полученный таким образом металл имел серебристый цвет и был нержавеющим».

К IV веку н. э. относится одно из последних упоминаний халибов, которое сделал Руф Фест Авиен, в своем произведении «Описание земного круга» где он писал:

Далее тибарены, а выше их халибы, где богатые гибельным железом поля оглашаются стуком высоких наковален. За ними расстилаются десятины земли ассирийской и Териодонт, берущий начало с Арменийского хребта, лижет нивы племени амазонид (…)

Выплавка железа

Халибам приписывалось изобретение технологии выплавки железа: от их названия происходит греч. Χάλυβας — «сталь», «железо».

В качестве сырья для выплавки железа использовались магнетитовые пески, запасы которых встречаются по всему побережью Чёрного моря — эти магнетитовые пески состоят из смеси мелких зёрен магнетита, титано-магнетита, ильменита, и обломков других пород, так что выплавляемая халибами сталь была легированной, и, видимо, обладала высокими качествами.

Такой своеобразный способ получения железа не из руды говорит о том, что халибы, скорее, открыли железо как технологический материал, но не способ его повсеместного промышленного производства. Видимо, их открытие послужило толчком для дальнейшего развития металлургии железа, в том числе из руды, добываемой в копях.

Во II веке н.э. Климент Александрийский в своём энциклопедическом труде «Строматы» (глава 21) упоминает, что по греческим преданиям железо было открыто на горе Иде — так называлась горная цепь возле Трои, напротив острова Лесбос (в Илиаде она упоминается как гора Ида, с которой Зевс наблюдал за битвой греков с троянцами).

В хеттских текстах железо обозначается словом «раr-zi-lum» (ср. ивр. "ברזל" - "барзель", лат. ferrum и рус. железо), известно что железные изделия изготовлялись хаттами в начале второго тысячелетия до нашей эры. Об этом свидетельствует текст хеттского царя Анитты (около 1800 г. до н. э.) в котором сказано - «Когда на город Пурусханду в поход я пошёл, человек из города Пурусханды ко мне поклониться пришёл. Он мне железный трон и железный скипетр в знак покорности преподнёс».

Кроме того, халибы добывали золото и серебро. Среди окружающих народов они слыли мастерами кузнечного дела, и имели большое уважение, так что по их названию сложились некоторые имена: например, в Библии упоминается Халев (Калеб) из колена Иуды — участник исхода евреев из Египта, бывший активным сторонником и лазутчиком Моисея (Чис. 13:7, Нав. 15:13). В Сирии был широко известен крупный город Халеб (Алеппо), построенный хеттами.

См. также

• Халиб — арабский военачальник X века (Кордовский халифат).

Литература

• Геродот, История 1:28
• Аристотель, О невероятных слухах, II, 48. ВДИ, 1947, № 2, стр. 327.
• Г. Г. Гиоргадзе. «Текст Анитты» и некоторые вопросы ранней истории хеттов (см. annals.xlegio.ru)
• Хахутайшвили Д. А. К хронологии колхидско-халибского центра древнежелезной металлургии. «Вопросы древней истории (Кавказско-ближневосточный сборник)». V, Тбилиси, 1977, с. 119 и сл.
• Р. М. Абрамишвили, К вопросу об освоении железа на территории Восточной Грузии,ВГМГ,ХХII-В, 1961.
• Арутюнян, Б. А. // [hpj.asj-oa.am/4905/1/1998-1-2%28233%29.pdf К вопросу об этнической принадлежности населения бассейна реки Чорох в VII—IV вв. до н. э.] // Պատմա-բանասիրական հանդես, № 1-2 . pp. 233-246. ISSN 0135-0536

Отрывок, характеризующий Халибы

– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.