Дивизия Груши (Первая империя)
Поделись знанием:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
(перенаправлено с «Дивизия Груши (Первая Французская Империя)»)
| Пехотная дивизия Груши | |
| фр. Division d'infanterie de Grouchy | |
 | |
| Годы существования |
27 октября 1803 — 17 сентября 1813 |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в |
Батавская армия (1803-05), |
| Тип | |
| Включает в себя |
Полки линейной и лёгкой пехоты |
| Численность |
5500 человек л/с (1805) |
| Войны | |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
Пехотная дивизия Груши (фр. Division d'infanterie de Grouchy) — пехотная дивизия Франции периода наполеоновских войн.
Сформирована Наполеоном как Пехотная дивизия Барбу (фр. Division d'infanterie de Barbou) в октябре 1803 года в Утрехте из войск, дислоцированных на территории Батавской республики.
С июня 1806 года — Пехотная дивизия Бруссье (фр. Division d'infanterie de Broussier).
С апреля 1812 года — 14-я пехотная дивизия (фр. 14e division d'infanterie).
Реорганизована в апреле 1813 года по причине огромнейших потерь понесённых в ходе Русской кампании.
17 сентября дивизия была слита с 13-й пехотной дивизией, и прекратила своё существование.
Содержание
Организация дивизии
На 25 сентября 1805 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Жозеф Дельзон)
- 84-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жозеф Сансе)
- 92-й полк линейной пехоты (командир – полковник Николя Грюарде)
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Франсуа Лакруа)
- 8-й батавский пехотный полк
На октябрь 1806 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Франсуа Лакруа)
- 9-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жозеф Пепен)
- 84-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жозеф Сансе)
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Жозеф Дессе)
- 92-й полк линейной пехоты (командир – полковник Николя Грюарде)
На 5 июля 1809 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Жак Кетар)
- 9-й полк линейной пехоты (командир – полковник Антуан Малле), 3 батальона
- 84-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жан Гамбен), 3 батальона
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Жозеф Дессе)
- 92-й полк линейной пехоты (командир – полковник Тома Нагль), 4 батальона
На 25 июня 1812 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Луи Бертран де Сивре)
- 18-й полк лёгкой пехоты (командир – полковник Луи Госсар)
- 53-й полк линейной пехоты (командир – полковник Пьер Гробон)
- Испанский полк Жозефа Наполеона (командир – майор Жан-Батист Дорей)
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Луи Альмера)
- 9-й полк линейной пехоты (командир – полковник Виктор де Вотре)
- 35-й полк линейной пехоты (командир – полковник Жан-Батист Пенан)
На 25 апреля 1813 года:
- 1-я бригада (командир – бригадный генерал Луи Леклер дез Эссар)
- 52-й полк линейной пехоты
- 137-й полк линейной пехоты
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Франсуа Энен)
- 5-й временный полк
- 156-й полк линейной пехоты
- Иллирийский полк
Подчинение и номер дивизии
- 2-я пехотная дивизия лагеря в Утрехте (27 октября 1803 года);
- 2-я пехотная дивизия 2-го армейского корпуса Великой Армии (29 августа 1805 года);
- 2-я пехотная дивизия 2-го армейского корпуса Армии Италии (27 декабря 1805 года);
- 2-я пехотная дивизия 5-го армейского корпуса Армии Италии (1809 год);
- 2-я дивизия Итальянского обсервационного корпуса (20 апреля 1811 года);
- 14-я пехотная дивизия 4-го армейского корпуса Великой Армии (1 апреля 1812 года);
- 14-я пехотная дивизия 12-го армейского корпуса Великой Армии (24 апреля 1813 года).
Командование дивизии
Командиры дивизии
- дивизионный генерал Габриэль Барбу (27 октября 1803 – 1 февраля 1804)
- дивизионный генерал Эмманюэль Груши (6 марта 1804 – 27 апреля 1806)
- дивизионный генерал Жан-Батист Бруссье (16 июня 1806 – февраль 1813)
- дивизионный генерал Гийом Латрий де Лорансе (17 марта – 22 мая 1813)
- дивизионный генерал Арман Гийемино (8 июля – 17 сентября 1813)
Начальники штаба дивизии
- полковник штаба Массабо (1803 – 1806)
- полковник штаба Жан-Франсуа Порсон (1806)
- полковник штаба Гийом-Мишель Сериз (1806 – 1810)
- полковник штаба Жозеф Сильвестр Бланке (1810 – 1813)
Награждённые
Великие офицеры ордена Почётного легиона
- Жан-Батист Бруссье, 21 июля 1809 – дивизионный генерал, командир дивизии
Напишите отзыв о статье "Дивизия Груши (Первая империя)"
Примечания
Литература
- Соколов О. В. Армия Наполеона. — СПб.: Империя, 1999. — ISBN 5-93914-001-7.
- Соколов О. В. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа. 1799—1805 гг. Т. 1-2. — М.: Русский импульс, 2006. — ISBN 5-90252521-7 ; 5-90252520-9 ; 5-90252522-5.
Ссылки
- [www.ancestramil.fr/darnault/militaires/armees_napo/armee_napoleon.php Армии Франции. 1800-15 гг.]
- [www.napolun.com/mirror/napoleonistyka.atspace.com/Battle_of_Wagram_1809.htm#battleofwagram7f Состав французской армии при Ваграме]
- [www.runivers.ru/doc/patriotic_war/1812/army/?SEC=7888 14-я пехотная на сайте Runivers]
- [www.museum.ru/museum/1812/War/Grande_Arme_1812/4_arm_corps.html 14-я пехотная на сайте интернет-проекта «1812 год»]
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Дивизия Груши (Первая империя)
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
