Криулень

Город-резиденция Криуляны рум. Criuleni Страна МолдавияМолдавия Район Криулянский район Координаты 47°13′00″ с. ш. 29°09′41″ в. д.47.21667° с. ш. 29.16139° в. д. / 47.21667; 29.16139    Первое упоминание 1607 Высота 19 м Население 9,5 тыс. человек (2010) Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3 Телефонный код +373 248 xxxxx Почтовые индексы MD-4800, MD-4801 Автомобильный код CR Показать/скрыть карты

Криуля́ны (рум. Criuleni, рус. Криуляны) — город в Молдавии, центр Криулянского района.

География

Криуляны расположены в 43 км к северо-востоку от Кишинёва, на реке Днестр. Высота над уровнем моря — 19 м. В подчинении Криулян находятся сёла Охринча и Золончены.

История

О происхождении названия существует следующая легенда. В соседних сёлах жили парень Криу и девушка Ленуца. Они были влюблены друг в друга, но родители запретили им жениться. Не найдя другого выхода, влюблённые бросились в Днестр. Родственники влюблённых поняли всю глубину трагедии и со временем переселились на то место, рядом с которым утопились Криу и Ленуца. Поселение назвали Крио-Ляна. Позже название преобразовалось в Криулень, или Криуляны.

Первое документальное упоминание датируется 1607 годом, когда село за 100 татарских золотых и трёх хороших коней приобрел Никоарэ Донич.

Перепись, проведенная русской военной администрацией в 1774 году, показала, что Криуляны насчитывали 28 хозяйств. В 1796 году в селе была возведена деревянная церковь, а в 1814 году — каменная.

Согласно Спискам населенных мест Бессарабской губернии за 1859 год, Криуляны — местечко владельческое и резешское при реке Днестр в 350 дворов. Население составляло 1100 человек (560 мужчин, 540 женщин). Село входило в состав Оргеевского уезда Бессарабской губернии.

В середине XIX века в селе действовала переправа через Днестр, плавучая мельница, четыре фабрики по покраске шерсти, спиртовой завод и пекарня. В 1866 году открылась приходская школа, работал еврейский молитвенный дом. В Криулянах проводились две большие ярмарки — Свято-Георгиевская и Покровская.

По данным справочника «Волости и важнейшие селения Европейской России» за 1886 год, Криуляны — административный центр Криулянской волости Оргеевского уезда.

В начале XX века в Криулянах действовала земская школа, при которой была библиотека с 289 наименованиями книг, была установлена телефонная связь, открыт медпункт.

Летом 1941 года здесь проживали 1852 человека, однако к лету 1949 года население сократилось до 1323 человек.

В 1944—1970 годах Криуляны входили в состав Дубоссарского района Молдавской ССР. В 1970-ом году из части Дубоссарского и Новоанненского районов был выделен отдельный Криулянский район Молдавской ССР с районным центром в Криулянах.

16 июня 1967 года село Криуляны получило статус посёлка городского типа. В 1970 году население посёлка составляло 4,9 тыс. жителей. В начале 1990-х годов Криуляны становятся городом.

Во времена Молдавской ССР в Криулянах работал комбикормовый завод.

Уроженцы

• Гавриков, Виктор Николаевич (род. 1957) — советский литовский шахматист.
• Каменщик, Александра (род. 1988) — молдавская лыжница и биатлонистка.
• Клещенко, Сергей Викторович (род. 1972) — молдавский футболист.
• Мунтян, Юрий Викторович (род. 1972) — исполнительный секретарь Центрального Комитета Партии коммунистов Республики Молдова.

Отрывок, характеризующий Криулень

– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.