Осада Компьена

Осада Компьена
Основной конфликт: Столетняя война
Памятник Жанне д'Арк в Компьене, Франция.
Дата	20 мая — 26 октября 1430
Место	Компьень, Франция
Итог	Победа французов
Противники
Франция Бургундия Англия
Командующие
Жанна д’Арк, Гильом де Флави Филипп III Добрый, Жан II Люксембург
Силы сторон
?  ?
Потери
? значительные

Осада Компьéна (фр. Siège de Compiègne, англ. Siege of Compiègne) — боевая операция Столетней войны, продолжавшаяся с мая до конца октября 1430 года. Суть её заключалась в обороне жителей и гарнизона города Компьень и пришедших к ним на помощь французских отрядов от войск бургундского герцога Филиппа.

Оборона Компьена стала последним сражением Столетней войны, в котором принимала участие Жанна д’Арк. Её боевой путь завершился захватом её в плен бургундцами в ходе одной из небольших стычек у городских стен 23 мая 1430 г. Хотя конечном итоге осада Компьена завершилась поражением бургундцев, эта победа досталась Франции слишком высокой ценой: потеря самого успешного и харизматичного командира была весьма тяжелым ударом.

Предыстория

На этом этапе Столетней войны фактически независимое герцогство Бургундия находилось в военном союзе с Англией. Английским регентом Франции был Джон, герцог Бедфорд. Вместе с бургундским герцогом Филиппом III Добрым (правил в 1419—1467 гг.) в течение десяти лет они завоевали почти всю Францию к северу от Луары. Однако в 1429 г. англичане и бургундцы понесли ощутимые потери в боях с французскими отрядами под предводительством Жанны д’Арк и герцога Алансонского.

В битве при Пате 18 июня 1429 года французы нанесли англичанам сокрушительное поражение и продолжили движение на северо-восток, не встречая никакого сопротивления. Все города на этом пути встречали их с миром. Компьень был в стороне от этого направления, к северу от Парижа, но вместе с несколькими другими городами заявил о своей верности Карлу VII сразу после его коронации в Реймсе. До этого Компьень находился под контролем бургундцев.

Накануне осады

В марте 1430 года у французского командования появилась информация, что Филипп Добрый планирует осадить город. Жители Компьена выразили бурное нежелание вновь оказаться под властью бургундцев. Командир французского гарнизона города Гильом де Флави начал готовиться к бою.

Жан II Люксембург, граф Линьи 4 апреля 1430 года возглавил авангард бургундских войск. Сам герцог Филипп Добрый 22 апреля направился к Компьену с севера. Герцог Бедфорд тем временем ожидал в Кале прибытия своего девятилетнего племянника, недавно коронованного Генриха VI Английского.

Филипп Добрый планировал восстановить контроль над городами по течению Уазы. Король Франции Карл VII понимал, что Компьену требуется серьёзная и незамедлительная военная помощь.

Жанна д’Арк ещё в марте начала готовиться к походу, но после неудачной попытки штурма Парижа в сентябре 1429 года её не допускали до командования сколько-нибудь значимыми силами. К апрелю ей удалось собрать лишь отряд из 300—400 добровольцев. Она отправилась в Компьень (возможно, даже не дождавшись санкции короля) и прибыла в город 14 мая 1430 года.

Начало осады. Захват в плен Жанны д’Арк

В последующие дни произошло несколько столкновений. Филипп Добрый подошел к Шуази (небольшой крепости, защищавшей Компьень с северо-востока) и мощной бомбардировкой выбил оттуда отряд Луи де Флави (брата коменданта Компьена). 18 мая Жанна д’Арк предприняла попытку застать бургундцев врасплох у Суассона, отправив туда отряд. Однако комендант крепости и жители города отказали им в поддержке и заявили о своей лояльности бургундцам.

23 мая Жанна решила нанести внезапный удар по позициям бургундцев в Марньи (к северо-западу от Компьена). Позиции бургундцев на этом участке были, по её мнению, наиболее уязвимы. Однако внезапного нападения не получилось. Жан Люксембург, проводя объезд территории, заметил приготовления французов и успел развернуть войска. Французы оказались в численном меньшинстве. К Марньи подходили свежие бургундские части и Жанна д’Арк приказала отступать, а сама осталась во главе арьергарда.

Последующие события остаются предметом споров. Городские ворота оказались закрытыми перед Жанной и её небольшим отрядом, прикрывавшим общее отступление. Что это было — разумная и единственно возможная мера защиты города от захвата или предательство как способ избавиться от назойливого присутствия Жанны? Американский военный историк Келли Девриз (Kelly DeVries) считает, что «сторонники обеих версий должны последовательно оценить все положительные и отрицательные стороны той роли, которую сыграл в этой ситуации комендант Гильом де Флави.» Так или иначе, французский арьергард, вероятно, был обречен.

В плен Жанну взял Лионель, бастард Вандомский, который был на службе у графа Линьи. Вместе с ней был захвачен один из её братьев, оруженосец и ещё несколько человек.

Дальнейший ход событий. Итоги битвы

Несмотря на трагедию, произошедшую 23 мая, большая часть защитников Компьена успела укрыться за стенами города. Между тем, положение города продолжало ухудшаться. В июне-июле к бургундцам присоединился крупный отряд английских лучников (1-2 тыс. солдат). В последующие недели англо-бургундское войско ещё туже затянуло кольцо осады: были захвачены все ключевые укрепления и форты в окрестностях Компьена.

Наконец, в октябре к Компьену подошло долгожданное войско под предводительством маршала Франции Жана де Бросса (барона де Буссака) и Потона де Сентрайля. 23 октября воодушевленные горожане своими силами пошли на штурм одного из захваченных фортов. Жан Люксембург, опасаясь возможности оказаться зажатым меж двух неприятельских отрядов, не решился контратаковать. Части де Буссака вошли в Компьень.

Боевой дух в бургундских частях упал, началось массовое дезертирство. В ночь 25-26 октября Жану Люксембургу пришлось отдать приказ об отходе. Бургундцы и англичане отступали в большой спешке, французам досталось огромное количество военных трофеев, в том числе и почти все артиллерийские орудия и боезапасы бургундцев.

Осада Компьена, продолжавшаяся немногим менее полугода была снята. Французы овладели всеми близлежащими крепостями и прочно закрепились к северу от Парижа.

Литература

• Kelly deVries, Joan of Arc: a Military Leader (Sutton Publishing, 1999)

Ссылки

• [100yearswar.xlegio.ru/Main/compiegn.htm В.Тропейко. Осада Компьена (22 Мая — 26 Октября 1430 г.)]
• [pagesperso-orange.fr/musee.jeannedarc/compiegne.htm Путь Жанны д’Арк. Компьень. (фр.)]
• [www.authorama.com/book/jeanne-d-arc.html Жанна д’Арк. Её жизнь и смерть by Mrs. Oliphant (англ.)]
• [books.google.fr/books?id=ohlbAAAAQAAJ&pg=PA48 Histoire des Français, par Jean-Charles-Léonard Simonde de Sismondi, 1837 (фр.)]

Отрывок, характеризующий Осада Компьена

– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.