Хербергер, Зепп

Зепп Хербергер
Общая информация
Полное имя	Йозеф Хербергер
Родился	Мангейм, Германия
Гражданство
Позиция	нападающий; тренер
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Молодёжные клубы
1911—1914	Вальдхоф
Клубная карьера*
1914—1916	Вальдхоф
1919—1921	Вальдхоф
1921—1926	Маннхайм
1926—1930	Теннис-Боруссия
Национальная сборная**
1921—1925	Германия	3 (2)
Тренерская карьера
1930—1932	Теннис-Боруссия
1932—1933	Западная Германия
1933—1936	Германия	ассистент
1936—1942	Германия
1945—1946	Айнтрахт (Франкфурт)	исполняющий обязанности
1949—1964	ФРГ
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Йозеф «Зепп» Хербергер (нем. Joseph «Sepp» Herberger; 28 марта 1897, Мангейм — 28 апреля 1977, Вайнхайм) — немецкий футболист и тренер. Дважды тренировал сборную Германии, с которой в 1954 году выиграл чемпионат мира. Рекордсмен по числу появлений на чемпионатах мира в качестве главного тренера сборных команд.

Биография

Зепп Хербергер, сын рабочего, родился в городе Маннхайм. Его детство прошло в районах Вальдхоф и Луценберг. После того, как Хербергер закончил общеобразовательную школу в 1911 году, он вышел на работу, сначала как подсобный рабочий, а затем на металлобрабатывающую фирму. В 1916 году Хербергер был взят на фронт, участвуя в боях первой мировой войны. 30 апреля 1921 года Хербергер женился на Еве Мюллер из Маннхайма, которую он называл просто «Ев» на протяжении всей жизни. Двоюродный брат Зеппе, Йоханн Хербергер, также был футболистом и даже играл за сборную Германии.

Игровая карьера

В возрасте 14-ти лет Хербергер начал выступать за клуб «Вальдхоф Маннхайм», в которой он выступал сначала за молодёжную, а затем и за первую команду. После войны Хербергер вернулся в «Вальдхоф Маннхайм», а затем, в октябре 1921 года, перешёл в клуб «Маннхайм», за который выступал до 1926 года, параллельно работая в «Дрезднен банке». Трижды, в 1921, 1924 и 1925 годах Хербергер вызывался в сборную Германии и забил за неё два гола (оба в первой игре). С 1926 года по 1930 год Хербергер выступал за берлинский клуб «Теннис-Боруссия», работая в «Банкхаус Фюртернберг унд Глок». Наряду с этим, Хербергер учился в Немецком спортивном институте физкультуры, защитив диплом спортивного предподавателя в 1930 году по теме «Максимальной производительности в футболе».

Тренерская карьера

Зепп Хербергер начал свою карьеру в клубе «Теннис-Боруссия». В 1932 году он стал тренером Западногерманской сборной, а через год, вступив в НСДАП, стал помощником главного тренера Отто Нерца в сборной, но после проигрыша немецкой команды на Олимпиаде 1936, 10 октября 1936 года, Фелик Линнеманн пригласил Хербергера стать главным тренером сборной Германии, на что специалист ответил согласием. Перед Хербергером власти поставили задачу сделать команду из немцев и австрийцев, которые присоединились к Германии после Аншлюса, хотя сам Хербергер предлагал сделать две независимые от друг друга сборные Германии и Австрии. Но на чемпионате мира Германия ещё в первом раунде проиграла 2:4 Швейцарии и выбыла из турнира, однако, в связи с началом второй мировой войны, Хербрегер оставался «у руля» сборной до 1942 года. Сборная Германии под руководством Хербергера с 15 ноября 1936 года по 22 ноября 1942 года провела 65 матчей, в которых одержала 40 побед, 12 раз сыграла вничью и 13 раз проиграла.

С декабря 1945 года по январь 1946 года Хербергер был исполняющим обязанности тренером клуба «Айнтрахт (Франкфурт)». В 1946 году в рамках денафикации в Маннхайме, роль Хербергера в нацистской Германии была определена как «соучастник», но никаких мер к нему предъявлено не было, а уже через год Хербергер начал работать в Спортивном институте Кёльна в качестве доцента, преподавая на кафедре, на которой обучались будущие футбольные тренеры.

В 1949 году Хербергер вновь был назначен главным тренером сборной ФРГ. А в 1954 году привёл западногерманскую команду к завоеванию чемпионского звания на кубке мира, в финале одолев сборную Венгрии со счётом 3:2, что было названо «Бернским Чудом», по той причине, что венгры были явными фаворитами первенства, победив чемпиона и финалиста прошлого чемпионата мира, а на групповой стадии разгромив тех же немцев 8:3. На следующем первенстве мира в Швеции сборная ФРГ дошла до полуфинала, а ещё через 4 года ограничилась четвертьфиналом. В 1964 году Хербергер был уволен с поста сборной ФРГ, но попросил провести прощальный матч, который был сыгран 12 мая 1964 года со сборной Шотландии, но игра завершилась «лишь» со счётом 2:2 и Хербергер попросил сыграть вторую прощальную игру, состоявшуюся 7 июня в Хельсинки против сборной Финляндии, матч завершился «достойной» победой западных немцев 4:1. Сборная ФРГ под руководством Хербергера с 22 ноября 1950 года по 7 июня 1964 года провела 97 матчей, в которых 52 выиграла, 14 свела вничью и 31 проиграла. Всего сборная ФРГ с Хербергером во главе провела 162 игры, из которых: 92 победы, 26 ничьи и 44 поражения.

После окончания карьеры, Хербергер стал активным участником группы «Аугсбургский бенефис», которая была благотворительной организацией Фандрайзинга.

Фразы Хербергера

Зепп Хербергер был известен и своими фразами, которые вошли в футбольный лексикон Германии, а некоторые и всего мира:

• Мяч круглый.
• Следующий противник всегда самый тяжелый.
• Матч продолжается 90 минут.
• Конец матча — это начало следующего матча.
• Мяч всегда прав.

Также Хербергеру ошибочно приписывается фраза «Вы должны быть 11-ю друзьями», хотя она первоначально происходит из книги «Теория, Техника, Тактика» Рихарда Гирулатиса, изданной в 1920 году. А фраза «Вы должны быть 11-ю друзьями, если хотите добиться победы» выгравирована на цоколе кубка Виктории в 1903 году, турнире, который был предшественником чемпионата Германии.

Достижения и заслуги

• Чемпион мира в качестве тренера: 1954
• Почётный гражданин Вайнхайма
• Золотая награда Немецкой федерации футбола (высшее достижение в немецком футболе)
• Орден «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» (1-й степени): 1962
• Орден «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» (Командорский крест): 1967
• Специальный почтовый штемпель посвящённый Хербергеру: 1977
• Именем Хербергера назван поезд Intercity-Express, принадлежащий Deutsche Bahn: 1997
• Издана специальная почтовая марка с портретом Хербергера ценой в 100 пфеннигов.
• Член зала славы немецкого спорта

Ссылки

• [www.sueddeutsche.de/sport/467/314367/text/ Braune Flecken in der Ruhmeshalle]
• [d-nb.info/gnd/118549464 Каталог литературы о Хербергере]
• [www.seppl-herberger.de/ Сайт, посвящённый Хербергеру]
• [www.fussballdaten.de/spieler/{{{ID}}}/ Хербергер, Зепп] на сайте fussballdaten.de

Примечания

</div>

Отрывок, характеризующий Хербергер, Зепп

Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…