Кюхлер, Георг фон

Георг фон Кюхлер
Georg von Küchler
Дата рождения	30 мая 1881(1881-05-30)
Место рождения	Филиппсруэ, недалеко от Ханау, Гессен-Нассау, Германская империя
Дата смерти	25 мая 1968(1968-05-25) (86 лет)
Место смерти	Гармиш-Партенкирхен, Бавария, ФРГ
Принадлежность	Германская империя Германская империя (1910—1918) Веймарская республика Веймарская республика (1918—1933) Третий рейх Третий рейх (1933—1944)
Годы службы	1910—1944
Звание	генерал-фельдмаршал
Командовал	группа армий «Север»
Сражения/войны	Первая мировая война, Вторая мировая война Польская кампания, Французская кампания, Блокада Ленинграда
Награды и премии
Автограф

Георг Карл Фридрих Вильгельм фон Кю́хлер (нем. Georg Karl Friedrich Wilhelm von Küchler, 30 мая 1881 года — 25 мая 1968 года) — немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал (1942), участник Второй мировой войны. Участвовал в Польской кампании и Французской кампании, с 17 января 1942 года возглавлял Группу армий «Север» и руководил осадой Ленинграда.

Биография

Начало карьеры

Кюхлер родился в замке Филиппсруэ (недалеко от Ханау, Гессен-Нассау) в старинной прусской юнкерской семье и получил образование в кадетском корпусе. В марте 1900 года Кюхлер в звании фанен-юнкера (кандидат в офицеры) вступил в 25-й полк полевой артиллерии Имперской армии. В августе 1901 произведён в лейтенанты. В полку служил до 1907 года, после чего был переведён в кавалерийское училище в Ганновере. В 1910—1913 годах обер-лейтенант Кюхлер учился в академии Генерального штаба. По окончании академии служил в топографическом отделе Генерального штаба.

Первая мировая война

Участник Первой мировой войны. В октябре 1914 года Кюхлер произведён в капитаны и назначен командиром батареи 9-го резервного артиллерийского полка. В ноябре 1914 года награждён Железным крестом 2-й степени, в январе 1915 года — 1-й степени. С января 1915 года до лета 1916 года служил в штабах 4-го, затем 13-го армейских корпусов. Затем — начальник оперативного отдела штабов 206-й пехотной, потом 9-й резервной дивизий. Награждён ещё пятью орденами.

Между мировыми войнами

С декабря 1918 года по октябрь 1919 года капитан Кюхлер служил в штабе немецкого легиона «Курляндия». Затем был преподавателем тактики в Мюнхенском военном училище, потом в штабе 1-го армейского корпуса в Кёнигсберге.

С октября 1921 года — в военном министерстве (департамент подготовки войск), до 1932 года служил на разных должностях (в военном министерстве и в военных училищах). В 1924 году Кюхлер произведён в майоры, в 1929 — в подполковники, в 1931 — полковники.

С октября 1932 года по октябрь 1934 года — начальник артиллерии 1-го военного округа (Кёнигсберг). В апреле 1934 получил звание генерал-майора. Затем командовал 1-й пехотной дивизией, потом назначен инспектором военно-учебных заведений (Inspekteur der Kriegsschulen). В декабре 1935 произведён в генерал-лейтенанты.

С августа 1936 года по апрель 1937 года — заместитель председателя Имперского Военного Трибунала.

В апреле 1937 года Кюхлер назначен командующим 1-м военным округом и 1-м армейским корпусом (сменил Вальтера фон Браухича) и получил чин генерала артиллерии. 1-й корпусной округ (Третий рейх) располагался на территории Восточной Пруссии с центром в Кёнигсберге и с трёх сторон был окружён Польшей.

В марте 1939 года Германия потребовала от Литвы передачи Мемеля (Клайпеды) (Мемель до 1920 года принадлежал Германской империи). Литва поддалась давлению, и части Кюхлера без боёв оккупировали город.

Вторая мировая война

Польская и Французская кампании

После начала Польской кампании находившиеся под командованием Кюхлера войска были собраны в 3-ю армию (8 дивизий, в том числе 1 моторизированная дивизия СС). Перед армией, базировавшейся в Восточной Пруссии, стояла задача прорвать оборону на участке Нарев — Западный Буг и наступать на Варшаву, после чего вместе с 10-й армией окружить польские соединения, расположенные на северо-западе. По плану 3 сентября 3-я армия в битве под Млавой нанесла поражение польской армии «Модлин» под командованием бригадного генерала Эмиля Круковича-Пржемирского. Форсировав Нарев, 3-я армия вышла к Варшаве, обошла её с востока и замкнула кольцо окружения. После падения Варшавы входившая в состав 3-й армии 10-я танковая дивизия направилась на восток, где участвовала в занятии Бреста, который пал ровно в тот день, когда к нему с другой стороны подошли советские войска.

За Польскую кампанию Кюхлер награждён планками к Железным крестам (повторное награждение) и Рыцарским крестом.

После завершения Польской кампании войска Кюхлера были отправлены на запад. Его 18-я армия входила в Группу армий «Б» (нем. «B», командующий Федор фон Бок) и включала 7 дивизий, в том числе одну танковую и одну моторизованную, и полк СС «Адольф Гитлер», и поддерживалась с воздуха авиацией. Задачей Группы армий «Б» было вторжение в нейтральные Бельгию и Нидерланды. Граница была перейдена 10 мая 1940 года, к 15 мая 18-я армия заняла Роттердам и Гаагу. Таким образом, Нидерланды были оккупированы за пять дней. После этого Кюхлер двинул 18-ю армию в Бельгию, где уже вела бои группа армий под командованием фон Рунштедта. 18 мая Кюхлер взял Антверпен. Затем, пока основные силы немецкой армии вели наступление на юг, он завершал операцию по окружению французских и британских войск в Северной Франции (наступление на Дюнкерк). После эвакуации британских войск 18-я армия была переброшена на юг, в направлении Парижа. После того, как французы оставили город, 14 июня 1940 года 18-я армия без боя вошла в столицу. Самого Кюхлера иногда называли «покорителем Парижа».

По результатам кампаний в Польше и Франции Кюхлер был произведён в июле 1940 в генерал-полковники (нем. Generaloberst).

Группа армий «Север»

В начале Великой Отечественной войны 18-я армия, которой продолжал командовать Кюхлер, входила в Группу армий «Север» генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба. По Плану «Барбаросса» Группа армий «Север» должна была захватить Прибалтику и (вместе с финскими войсками) Ленинград. В сентябре 1941 года замкнулось кольцо вокруг Ленинграда и началась блокада. Немецкие войска не сумели взять Ленинград осенью 1941 года, а в октябре—декабре потерпели поражение в крупном сражении под Тихвином. В январе 1942 года советские войска провели наступательную операцию в районе Демянска и Старой Руссы (Новгородская область). Незадолго до того у фон Лееба возникли разногласия с Гитлером: фон Лееб из-за опасности окружения II корпуса настаивал на отступлении, а Гитлер приказывал стоять на месте. В результате фон Лееб ушёл в отставку. 17 января 1942 года Группу армий «Север» возглавил Кюхлер. 18-я армия перешла под руководство Георга Линдемана. Помимо неё в Группу армий «Север» входила 16-я армия (командующий Эрнст Буш).

II корпус оказался в так называемом «демянском котле», и попавшие в окружение части долгое время снабжались только по воздуху. Одновременно попал в окружение немецкий гарнизон в Холме. Кюхлер не имел возможности вести наступательные действия, но при этом Группе армий «Север» удалось отбить попытки наступления Красной Армии, целью которых было снятие блокады Ленинграда. В марте Кюхлер сумел перейти к активным действиям. В апреле немецкие войска ударом одновременно снаружи и изнутри (Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах) котла сумели создать коридор для выхода из окружения. В мае было прорвано и окружение Холма. Тогда же 18-я армия начала наступление, целью которого было отсечь и разгромить выдвинутую вперёд 2-ю Ударную армию генерала Власова. К концу июня 2-я Ударная армия была de facto уничтожена: из окружения вышло около 10 000 человек, было захвачено 32 759 пленных, 649 орудий, 171 танк. В июле попал в плен и сам Власов. За этот успех 30 июня 1942 года Кюхлер был произведён в фельдмаршалы.

Начиная с осени 1942 года стратегическая инициатива на участке, на котором действовала Группа армий «Север», перешла к советским войскам. В январе 1943 года была проведена операция «Искра», результатом которой стало восстановление сообщения с Ленинградом. Поскольку ленинградское направление считалось наименее значимым, в течение 1943 года из подчинения Кюхлера были выведены (и переброшены на другие участки) 14 дивизий, включая обе танковые дивизии и 2 из 3 мотопехотных. В январе 1944 года советские войска нанесли тяжёлое поражение Группе армий «Север». Кюхлер был вынужден организовать генеральное отступление, несмотря на прямой запрет Гитлера. 31 января Кюхлер был снят с поста командующего Группой армий (его сменил Вальтер Модель) и больше не занимал постов в вермахте.

После войны

30 декабря 1947 года Кюхлер предстал перед американским военным трибуналом в Нюрнберге вместе с несколькими высшими военными чинами вермахта (в том числе генерал-фельдмаршалами Вильгельмом фон Леебом и Гуго Шперле). Кюхлер обвинялся в ведении агрессивной войны, военных преступлениях и преступлениях против мирного населения. Он был оправдан по обвинению в ведении агрессивной войны (было признано, что военачальники исполняли приказы руководства страны) и признан виновным в совершении военных преступлений и преступлений против мирного населения. Кюхлер был приговорён к 25 годам заключения, но вышел на свободу уже через семь лет. В 1968 году он умер в своём доме в Гармиш-Партенкирхене.

Литература

• Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. — Смоленск: Русич, 1995. — 480 с. — (Тирания). — 10 000 экз. — ISBN 5-88590-287-9.

Отрывок, характеризующий Кюхлер, Георг фон

В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.