Грамматика эсперанто
Поделись знанием:
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
Грамма́тика эспера́нто — грамматика планового языка эсперанто. Благодаря логичности своей структуры менее сложная, чем большинство грамматик национальных языков. Кроме того, простая система аффиксов облегчает изучение эсперанто: при помощи неё можно на основе знакомых слов самому создать новые слова, понятные для других, следовательно нет необходимости учить много различных корней.
Фундаментальная грамматика эсперанто
Алфавит
В Викитеке есть полный текст Fundamento de Esperanto
Aa, Bb, Cc, Ĉĉ, Dd, Ee, Ff, Gg, Ĝĝ, Hh, Ĥĥ, Ii, Jj, Ĵĵ, Kk, Ll, Mm, Nn, Oo, Pp, Rr, Ss, Ŝŝ, Tt, Uu, Ŭŭ, Vv, Zz. Примечание: типографии, которые не поддерживают буквы ĉ, ĝ, ĥ, ĵ, ŝ, ŭ могут вместо них использовать h-систему: ch, gh, hh, jh, sh, uh; или x-систему: cx, gx, hx, jx, sx, ux.
Правила
Шестнадцать правил, которыми была описана грамматика эсперанто в первом учебнике языка, в вольном изложении выглядят так[1]:
- Неопределённого артикля нет; есть только определённый артикль (la), равный для всех полов, падежей и чисел. Примечание: употребление данного артикля такое же, как в других языках. Люди, для которых употребление артикля является сложным, могут первое время не использовать его совсем.
- Существительные имеют окончание -o. Для формирования множественного числа прибавляется окончание -j. Существует только два падежа: именительный и винительный; для получения последнего к слову в именительном падеже добавляется окончание -n. Остальные падежи получаются с помощью предлогов (родительный падеж — de, дательный падеж — al, аблатив — per или другими предлогами в зависимости от смысла).
- Прилагательные оканчиваются на -a. Падеж и число как у существительных. Сравнительная степень создаётся при помощи слова pli, превосходная степень — plej; при сравнительной степени используют союз ol.
- Фундаментальными (не склоняющимися) числительными являются: unu (один), du (два), tri (три), kvar (четыре), kvin (пять), ses (шесть), sep (семь), ok (восемь), naŭ (девять), dek (десять), cent (сто), mil (тысяча). Десятки и сотни формируются с помощью простого присоединения числительных (dudek (двадцать), sescent (шестьсот)). Для порядковых числительных добавляется окончание прилагательного; для множественных — суффикс -obl-, для дробных — -on-, собирательных — -op-. Предлог po используется аналогично с русским: po du pomoj (по два яблока). Кроме того, числительные могут использоваться как существительные (с добавлением окончания o) и как наречия (окончание e).
- Личные местоимения: mi (я), vi (ты, вы), li (он), ŝi (она), ĝi (оно, обычно применяется для объекта, животного или ребёнка), si (возвратное местоимение 3-го лица), ni (мы), ili (они), oni (соответствует 3-му лицу множественного числа); притяжательные местоимения образуются с помощью добавления окончания прилагательного. Склонение как у существительных.
- Глаголы не изменяются по лицам и числам. Формы глагола: настоящее время принимает окончание -as; прошедшее время — -is; будущее время — -os; условное наклонение — -us; повелительное наклонение — -u; инфинитив — -i. Причастие (отглагольные прилагательные или наречия): суффикс действительных причастий настоящего времени -ant-; действительных причастий прошедшего времени — -int-; действительных причастий будущего времени — -ont- страдательных причастий настоящего времени — -at-; страдательных причастий прошедшего времени — -it-; страдательных причастий будущего времени — -ot-.
- Наречия оканчиваются на -e; степени сравнения как у прилагательных.
- Все предлоги сами по себе требуют именительного падежа.
- Каждое слово читается так, как оно пишется.
- Ударение всегда на предпоследнем слоге.
- Сложные слова создаются путём простого слияния слов (главное слово пишется в конце).
- Нет двойного отрицания. То есть вариант neniu ne venis (никто не пришёл) будет неверным, а neniu venis (дословно: никто пришёл) — верным (в слове никто и так имеется не). Примечание. Строго говоря, вариант "neniu ne venis" является правильным, но он означает: "не нашлось никого, кто бы не пришел", то есть "все пришли". Однако этот вариант не рекомендуется употреблять в обычной речи именно потому, что может вызывать трудности у носителей тех языков, где двойное отрицание есть.
- Для указания направления к словам прибавляется окончание винительного падежа (sur tablo «на столе», sur tablon «на стол»).
- Все предлоги имеют определённое постоянное значение. Если из смысла предложения невозможно определить необходимый предлог, тогда употребляется не имеющий собственного определённого смысла предлог je (например, в сравнениях: je du metroj pli alta «на два метра выше»). Также может употребляться винительный падеж без предлога (du metrojn pli alta «на два метра выше»).
- Слова, которые большинством языков заимствованы из одного источника, употребляются в эсперанто без изменений, «как есть», но только следуя орфографии эсперанто. При наличии однокоренных слов заимствуется только словообразующая основа, а остальные слова образуются от неё.
- Окончание существительного -o и -a в артикле la могут быть отброшены и заменены апострофом (не произносится).
Напишите отзыв о статье "Грамматика эсперанто"
Примечания
- ↑ [akademio-de-esperanto.org/fundamento/gramatiko_rusa.html Точный оригинальный текст первой грамматики] на сайте Академии эсперанто
Ссылки
- [www.akademio-de-esperanto.org/fundamento/index.html Fundamento de Esperanto] на сайте Академии эсперанто
- [ru.lernu.net/lernado/gramatiko/konciza/index.php Краткая грамматика]
- [ru.lernu.net/lernado/gramatiko/detala/index.php Детальная грамматика] (на эсперанто)
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Esperanto grammar (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Грамматика эсперанто
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
