Неприятности с девушками
Поделись знанием:
К:Фильмы 1969 года
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
| Неприятности с девушками | |
| The Trouble with Girls | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Маури Грашин (сценарий) |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
97 мин. |
| Страна | |
| Год |
[1969 |
| IMDb | |
«Неприятности с девушками» (англ. The Trouble with Girls (And how to get into it)) — художественный фильм-комедия 1969 года, вошедшая в ленту кинозаписей Элвиса. Фильм снят на киностудии «Metro Goldwyn Mayer». Премьера фильма состоялась 3 сентября 1969 года.
Содержание
Сюжет
Действие фильма происходит в маленьком городе Айовы в 1927 году. Уолтер Хейл, работающий менеджером странствующей школы (Элвис Пресли) организовывает прибытие труппы молодых учителей-актёров в город, где к тому времени разгорается скандал после убийства местного фармацевта Харрисона Уилби (Дэбни Коулмен). Несмотря на то, что находится человек, которого арестовывают за смерть Уилби, Уолтер понимает, что настоящий убийца — Нита (Шири Норт), одна из служащих Уилби. Уолтер заставляет Ниту признаться в совершённом ею преступлении во время традиционного летнего сбора учителей. Как выясняется, Нита была подвергнута сексуальному домогательству со стороны Уилби. Однако, допустимая самооборона девушки спасает её от тюрьмы.
В ролях
- Элвис Пресли — Уолтер Хейл
- Мэрлин Мэйсон — Шарлин
- Николь Джаффе — Бетти
- Шири Норт — Нита Бикс
- Эдвард Эндрюс — Джонни
- Джон Кэрредин — Мистер Древколт
- Анисса Джонс — Кэрол
- Винсент Прайс — Мистер Моралити
- Джойс Ван Пэттен — Мод
- Пепе Браун — Вилли
- Дэбни Коулмен — Харрисон Уилби
- Билл Закерт — Майор Гилкрист
- Питт Херберт — Мистер Перпер
- Энтони 'Скутер' Тиги — Клоренс
- Мед Флори — Констебль
- Роберт Николс — Смит
- Хелен Уинстон — Ольга Прчильк
- Кевин О`Нил — Ял
- Фрэнк Уэлкер — Рутгерс
- Джон Рубинштейн— Присетон
- Чарльз Брайлз — Амхерст
- Пэтси Гаррет — Мисис Гилкрист
Саундтрек
Саундтрек фильма записан в октябре 1968 года на студии «United Recorders» в Лос-Анджелесе. Запись — «Clean Up Your Own Backyard», написанная Билли Стрэйндж и Маком Дэвисом была выпущена сразу с выпуском фильма. Запись была выпущена синглом («Б» сторона записи 1969 года, сделанной музыкантом в Мемфисе — «The Fair is Moving On»). Первая песня в трек-листе саундтрека — «Almost» вошла в альбом-компиляцию — «Let's Be Friends» 1970 года. Остальные песни оставались неизданными до смерти музыканта. Одна из них — «Swing Down Sweet Chariot» является перезаписанной версией песни Пресли, сделанной для его раннего госпел-альбома 1960 года — «His Hand in Mine». Эту песню песню часто ошибочно принимают за песню «Swing Low, Sweet Chariot» (известная композиция в жанре спиричуэлса). Однако, последняя совершенно различна по звучанию с первой.
Список композиций
- «Almost» (Бен Вейсман, Флоренс Кэй)
- «Clean Up Your Own Back Yard» (Билли Стренж, Мак Дэвис)
- «Swing Down Sweet Chariot» (арр: Элвиса Пресли)
- «Violet (Flower of NYU)» (Рой С. Беннетт, Сид Теппер)
Состав музыкантов
- Элвис Пресли — вокал
- The Mello Men — бэк-вокалы
- Геральд МакЖи, Мортон Маркер, Джозеф Гиббонс — гитара
- Макс Беннетт — бас-гитара
- Дон Рэнди — фортепиано
- Фрэнк Карлсон, Джон Гурин — барабаны
Съёмки
- Фильм основан на романе 1960 года «Летний сбор учителей» (Chautauqua) Дэй Кина и Дуайт В. Бабкока. Название романа стало рабочим названием фильма, однако впоследствии фильм был переименован на название «Неприятности с девушками». Это связано, в первую очередь с тем, что создатели фильма были обеспокоены возможностью непонимания зрителями оригинальных титров фильма.[1]
- Менеджер Пресли полковник Том Паркер предлагал актрису Джин Хейл для исполнительницы главной роли, но благодаря настойчивости режиссёра картины Питера Тьюксбери на роль была выбрана другая актриса (Мэрлин Мэйсон).[1]
- Анисса Джонс, известная по роли Баффи в телевизионной программе «Дело семейное» также исполнила роль в фильме.[2] (англ.)
- Фильм «Неприятности с девушками» был выпущен верхней половиной двойного сеанса, разделяя экран с драмой — Вспышка с участием Ракель Уэлч.[3] (англ.)
См. также
Напишите отзыв о статье "Неприятности с девушками"
Примечания
- ↑ 1 2 Том Лисанти. Drive-In Dream Girls: A Galaxy of B-movie Starlets of the Sixties (издание на англ.языке). — McFarland, 2003. — P. 118-122. — ISBN 0786415754.
- ↑ Роджер Гринспун. [movies.nytimes.com/movie/review?res=9F00E7DF1131EE3BBC4952DFB4678382679EDE «Trouble With Girls»], The New York Times (11 декабря 1969). Проверено 9 апреля 2009.
- ↑ Роджер Гринспун. [movies.nytimes.com/movie/review?res=9F00E7DF1131EE3BBC4952DFB4678382679EDE «Trouble With Girls»], The New York Times (11 декабря, 1969). Проверено 9 апреля 2009.
Ссылки
- The Trouble With Girls (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/work/the-trouble-with-girls-67414 «The Trouble with Girls»] на сайте «allmovie»
- [www.elvispresley.com.au/ For Elvis Fans Only] Веб-сайт, посвящённый фильмам Элвиса Пресли (англ.)
- [web.archive.org/web/20050111102009/www.geocities.com/elvismdb/thetroublewithgirls.html О фильме «The Trouble with Girls»] на сайте geocities.com (англ.)
Рецензии на фильм
- [www.badmovieplanet.com/3btheater/t/troublewithgirls.html Рецензия] Чэда Плембека на сайте [www.badmovieplanet.com/3btheater/ 3-B Theater] (англ.)
Рецензии на DVD
- [www.digitallyobsessed.com/showreview.php3?ID=6216 Рецензия] Жона Дэнжира на сайте [www.digitallyobsessed.com/index.php3 digitallyobsessed.com], 2 августа, 2004. (англ.)
- [www.dvdverdict.com/reviews/troublewithgirls.php Рецензия] Билла Тридвея на сайте [www.dvdverdict.com/ DVD Verdict], 23 июля 2004. (англ.)
Отрывок, характеризующий Неприятности с девушками
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
