Гордон (телепередача)
Поделись знанием:
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.
Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
| Гордон | |
| Жанр |
Научно-популярные и философские беседы |
|---|---|
| Автор(ы) | |
| Режиссёр(ы) |
Леонид Гюне |
| Производство | |
| Ведущий(е) | |
| Страна производства | |
| Язык | |
| Количество сезонов | |
| Производство | |
| Место съёмок | |
| Продолжительность |
30 — 90 мин. |
| Вещание | |
| Телеканал(ы) | |
| Период трансляции |
с 10 сентября 2001 по 25 декабря 2003 (последняя беседа) |
| Хронология | |
| Похожие передачи | |
| Ссылки | |
| [www.ntv.ru/gordon/about (сайт закрыт)] | |
«Гордо́н» («Диалоги») — научно-популярная телепередача (рабочее название — проект «00:30», по времени выхода в эфир[1]), выходившая на канале НТВ в ночное время с 10 сентября 2001 по 25 декабря 2003 года. Ведущий — Александр Гордон.
О программе
В передаче велись беседы со многими (почти 500 приглашённых участников) известными российскими учёными по вопросам физики, химии, космологии, биологии, истории, общим проблемам науки, религии, философии. Основные особенности программы — полностью чёрная студия, отсутствие открывающей заставки, титров и представления собеседников[2][3].
В программе разыгрывался самый крупный финансовый приз в истории российского ТВ — 1 миллион евро, предоставленный неизвестным спонсором.
Всего с 10.09.2001 по 25.12.2003 было проведено 335 передач. Почти все передачи, вышедшие в эфир в период с марта по декабрь 2003 года, участвовали в конкурсе «На лучшее объяснение ключевых вопросов строения мира». Победителем объявлен Дмитрий Сергеевич Чернавский (передача 257, «Возникновение биологической информации»). Позднее Чернавский разделил полученные деньги между всеми участниками программы (192 человека). За вычетом дополнительных расходов (услуги юристов и т. п.) каждый получил ~ 5000 евро[4].
Оформление студии отличалось особым минималистичным дизайном и оригинальным цветовым решением.
Формат, концепция, оформление студии — все это служит метафорой антителевидения, выходящего за привычные рамки массового ТВ.
В отличие от других проектов ночного эфира, программа Александра Гордона — это не развлекательное действо, скорее — научный опыт, наблюдение за процессом мышления и работой интеллекта. Это и есть главные герои, конфликт и сюжет происходящего. Александр Гордон не ведёт программу, а направляет процесс мышления, и поэтому сознательно остаётся за кадром.
«00:30» — не просто разговор на заданную тему: вектор беседы, заданный автором, в течение программы неоднократно меняет своё направление, превращая передачу в увлекательную интеллектуальную игру, цель зрителя в которой — не упустить ход мысли участников.— [www.ntv.ru/gordon/about с официального сайта программы]
В 2002 году НТВ-Дизайн получило приз от компании PROMAX&BDA в номинации «Лучшее оформление студии» (программа Гордона). Кроме того, несмотря на позднее время выхода в эфир, программа пользовалась популярностью у зрителей и имела неплохие телевизионные рейтинги[5][6]. Программа была положительно встречена многими телезрителями[7].
В конце 2003 года программа прекратила своё существование, поскольку, по высказыванию Александра Гордона, он сам утратил к ней интерес[8].
Список программ
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
| № | Дата | Тема | Гость | Примечания |
|---|---|---|---|---|
| 001 | 2001-09-10 | Сексуальность, как сублимированное деторождение | Сергей Савельев, биолог; Александр Сосланд, психолог | Тема первой программы затрагивает проблему обольщения. А. Гордон и его гости пытаются понять является ли обольщение сублимацией деторождения? |
| 002 | 2001-09-11 | Трагические события в США | Елена Супонина, к. философ. н; Аркадий Дубнов, обозреватель; Эдуард Иванов, д. истор. н; Самаль Джанаби, профессор Российского Университета дружбы народов | Одиннадцатого сентября в США произошла страшная трагедия. Через несколько часов в студии Александра Гордона собрался своеобразный совет. Собравшиеся вели оживленную полемику, пытаясь понять, что же произошло на самом деле, кому был выгоден этот теракт и можно ли винить в случившемся Ближний Восток? |
| 003 | 2001-09-12 | Контекст современного философствования в России | Александр Пятигорский, философ; Валерий Подорога, философ | Существует ли прогресс в развитии философии? Есть ли предел философской мысли? |
| 004 | 2001-09-13 | Философия боевика | Виталий Куренной; Олег Аронсон | Если принять то, что происходило в США 11 сентября 2001 года за кадры из художественного фильма… То, что по сценарию должно следовать дальше? |
| 005 | 2001-09-17 | Антропология стратегического | Олег Генисаретский, д. искусствоведения; Леонид Кроль, к. мед. н | Что такое «стратегия»? Способ осязания того, что происходит в мире? Возможность человека быть не тем, чем он является? Традиция и психопрактика, мирообразование и антропологическая катастрофа — что стоит за этими терминами? |
| 006 | 2001-09-18 | Трансцендентальная схема экономических коллапсов, 1 часть | Леонид Григорьев, экономист; Руслан Хестанов, д. философ. н | Что такое экономический кризис? Как с этим бороться? |
| 007 | 2001-09-19 | Трансцендентальная схема экономических коллапсов, 2 часть | Леонид Григорьев, экономист; Руслан Хестанов, д. философ. н | Леонид Григорьев и Руслан Хестанов продолжают свою полемику, касающуюся экономических кризисов |
| 008 | 2001-09-20 | Русское еврейство: 200 лет одиночества | Александр Степанский, д. истор. н.; Матвей Гейзер, д. философ. н; Лев Аннинский, писатель | Евреи в России — существует ли такая проблема? |
| 009 | 2001-09-24 | Элитарное и массовое | Олег Аронсон, искусствовед, философ; Борис Дубин, переводчик, социолог | Элитарное и массовое. Какие основные черты присущи этим понятиям? |
| 010 | 2001-09-25 | Природа бестселлера | Роман Арбитман, исследователь детективного жанра; Абрам Рейтблат, социолог | Что нужно написать, чтобы произведение признали бестселлером? Существует ли формула, в соответствии с которой можно выстроить «идеальный роман»? |
| 011 | 2001-09-26 | Преступления страсти: вариант Зюскинда | Александр Зверев, д. филолог. н., литературный критик | |
| 012 | 2001-09-27 | Конъюнктура в искусстве | Михаил Шемякин, скульптор, художник; Владимир Паперный, историк искусств | Современное искусство. Конъюнктура в искусстве |
| 013 | 2001-10-01 | Кризис фундаментального знания | Вадим Руднев, д. философ. н; Александр Иванов, к. философ. н. | Кризис фундаментальной культуры. Почему во времена так называемого «застоя» наука и культура переживала свой расцвет, а теперь, когда, казалось бы, столько возможностей и свободы действия, проявляется все больше бездарности? Связано ли это с потерей энергии сопротивления общества чему-то или кому-то? |
| 014 | 2001-10-02 | Россия против России | Игорь Яковенко, д. философ. н; Александр Янов, д. истор. н | Россия со времен Ивана Грозного до вступления на пост президента РФ Бориса Ельцина. Сможет ли наша страна выжить, не встав на Западный путь развития |
| 015 | 2001-10-03 | Восточный эрос и западный танатос | Артём Кобзев, д. философ. н; Валерий Подорога, д. философ. н | Понятие любви в Китае и на Западе. Имеет ли место любовь в китайском обществе или же это только способ выживания |
| 016 | 2001-10-04 | Ленин в современной культуре | Дмитрий Гутов, художник; Анатолий Осмоловский, художник | С нарастающей прогрессией идет возвращение Ленина в культуру. Его мысли и работы становятся все более актуальны в современном обществе. С чем это связано? |
| 017 | 2001-10-08 | Гипноз ислама | Ольга Бессмертная; к. истор. н. библейско-богословского института Св. Апостола Андрея Александр Жураевский | Все больше людей по всему миру принимают ислам. В чём его притягательность? |
| 018 | 2001-10-09 | Математика и современная картина Вселенной | д. ф.-м. н, Борис Воронов, д. ф.-м. н, Алексей Семихатов | Главный вопрос — существует ли то, чего нельзя доказать экспериментальным путём, а только лишь вывести, исходя из математических законов? |
| 019 | 2001-10-10 | Интерпретация в живописи | Пьер Сулаж, художник-абстракционист; Михаил Сидлин, искусствовед; Жан Клод Маркаде, художественный критик | Речь пойдет о свободе художественного изображения, о различии ортодоксальной и внутренней школы художника |
| 020 | 2001-10-11 | Космология - картина мира | Владимир Липунов, астрофизик МГУ, профессор; Роман Багдасаров, исследователь традиционной культуры | Чем закончится существование этого мира? |
| 021 | 2001-10-15 | Ностратическая лингвистика | член-корр. РАН, д. филол. н. Сергей Старостин, лингвист, компаративист; д. филол. н. Анна Дыбо, лингвист, компаративист; к. филол. н. Александр Милитарёв, лингвист, компаративист | Насколько оправдана нынешняя классификация языков и возможно ли сведение всех ныне существующих языков к единой языковой группе? |
| 022 | 2001-10-18 | Бред величия | Иосиф Зислин, психиатр; Вадим Руднев, д. философ. н | Что такое «бред величия»? Представление человека о том, что он, переставая быть собой, стал Наполеоном или Христом? Отказ от собственного «Я»? |
| 023 | 2001-10-22 | Поэтика и правда | Александр Жолковский, лингвист, семиотик | Существует ли обратная связь критики с поэтом, что такое поэтическая правда? |
| 024 | 2001-10-23 | Темная энергия | Алексей Старобинский, чл.-корр. РАН | Что было в «начале» нашей вселенной? |
| 025 | 2001-10-25 | Продолжение следует | Олег Проскурин, филолог, историк литературы; Андрей Немзер, филолог, литературный критик | Зачем продолжать роман Пушкина «Евгений Онегин»? Почему русскому народу так свойственно дотягивание, договаривание? |
| 026 | 2001-10-29 | Вампиры и Дракула | Татьяна Михайлова, д. филолог. н; Михаил Одесский, к. филолог. н | В ночь знаменитого Хэллоуина, когда вампиры, вурдалаки и прочая нечисть выходит «в свет» Александр Гордон пригласил в студию людей, которые знают о вампирах все |
| 027 | 2001-10-30 | Гены и культура | Надежда Лебедева, д. псих. н; Светлана Боргинская, к. б. н' | Какие отношения между генами и культурой? |
| 028 | 2001-10-31 | Сталинская архитектура | Владимир Паперный, писатель, дизайнер, искусствовед, культуролог, историк архитектуры, архитектурный критик; Григорий Ревзин, историк, искусствовед, архитектурный критик, журналист, колумнист | О стиле советской архитектуры, её абсурда и рациональности |
| 029 | 2001-11-01 | Сталин как писатель | Леонид Кацис, к. филолог. н; Михаил Вайнскопф, доктор философии Иерусалимского университета | Феномен «великого вождя». |
| 030 | 2001-11-05 | Драма интерпретации | Марина Тимашева, театральный критик, кандидат искусствоведения; Элла Весперова, к. филолог. н, переводчик | Прочтение пьесы может иметь бесконечное число интерпретаций на сцене. Режиссёрское видение зачастую расходится с написанным текстом и превращается в полнейшую противоположность авторской идеи. Существует ли вообще проблема сопротивления автора интерпретации или нет? |
| 031 | 2001-11-06 | Механизмы памяти и забвения | Константин Анохин, д. мед. наук; Павел Балабан, д. б. н | В чём секрет человеческой памяти? Вообще что это такое — память? |
| 032 | 2001-11-08 | Азбука революции | Михаил Одесский, д. филолог. н; Дмитрий Фельдман, к. филолог. н | Азбука революции, ритуальное убийство царской семьи, красная пятиконечная звезда, евреи и революция |
| 033 | 2001-11-12 | В стекле | Леонид Кроль, к. мед. н, психотерапевт; Сергей Попов, к. мед. н; Андрей Чабовский, к. б. н | О том, что мы видим «За стеклом» и как это скажется на нашем будущем и психологическом состоянии |
| 034 | 2001-11-13 | Реформа церкви | отец Михаил Ардов, писатель, публицист и клирик Российской православной автономной церкви; отец Иннокентий Лавров | Речь о «болезни» русской православной церкви. |
| 035 | 2001-11-14 | Русский пациент | Александр Палеев, психотерапевт, к. мед. н; Сергей Зимовец, психоаналитик, канд. философ. наук | Речь пойдет о российской психиатрической школе и отличиях российского пациента с его мышлением и менталитетом от пациентов западных и с восточных стран |
| 036 | 2001-11-15 | Агрессия сверчков (Истоки агрессивности) | Дмитрий Сахаров, д. биол. н; Варвара Дьяконова к. биол. н | Оказывается, агрессивность проявляется не только у нас, но и у всех биологических видов |
| 037 | 2001-11-19 | Норма в культуре | Николай Варакса, психолог, философ; Павел Пепперштейн, художник и писатель | Норма в культуре поведения, в культуре общения, да и вообще в культуре |
| 038 | 2001-11-22 | Древнеегипетская «Книга мёртвых» | Михаил Чегодаев, египтолог; Ольга Томашевич, египтолог, к. истор. н | О древнеегипетской книге мертвых её тайнах, истории Египетской цивилизации, а также историческом вкладе страны долины Нила |
| 039 | 2001-11-26 | Нулевой меридиан | Дмитрий Замятин, метагеограф, доцент, к. географ. н.; Андрей Балдин, писатель, художник, главный редактор «Путевого журнала» | Американская карта мира предполагает деление мира на западный и восточный. Причем восточная часть во внимание не принимается |
| 040 | 2001-11-27 | Метафизика футбола | Вадим Руднев, д. ф. н.; Алексей Плуцер-Сарно, философ; Юрий Лейдерман, художник | Футбол, как субститут мировой войны. Ритуально-мифологические корни футбола. Сексуальный, психоаналитический, непристойный подтекст футбола. Почему русские любят футбол, но не умеют в него играть? |
| 041 | 2001-12-03 | Коровье бешенство | Виктор Райхель, д. мед. н; Игорь Завалишин, д. мед. н | С 1954 года миру стало известно такое заболевание, как коровье бешенство. Инкубационный период этого заболевания длится долго, но в случае прогресса неизбежен летальный исход |
| 042 | 2001-12-06 | Мир как вакуум | Виталий Шелест, д. ф.-м. н.; Ростислав Полищук, д. ф.-м. н. | Вакуум как единственная физическая реальность. 3-х, 4-х, 5ти мерность пространства |
| 043 | 2001-12-10 | Пределы бесконечного | Сергей Бешенков, д. ф-м. н., зав. лаб. дидактики информатики [ismo.ioso.ru/ ИСМО] РАО; Владимир Катасонов, д. философ. н. | Осознание и признание бесконечности. Что собой представляет эта величина? |
| 044 | 2001-12-11 | Призвание варягов | Татьяна Джаксон, д. ист. н.; Федор Успенский, к. филолог. н. | Кто такие Варяги? Куда были призваны, как складывались их отношения с русскими? Кто такие русские? |
| 045 | 2001-12-13 | Красное и чёрное | Татьяна Михайлова, д. филолог. н.; Александр Гарусев, научный сотрудник МГУ | Речь пойдет о цвете. Что такое цвет, как он влияет на жизнь человека, почему дети не могут воспринимать оттенки? |
| 046 | 2001-12-17 | Психопатическая личность | Марк Бурно, д. мед. н.; Вадим Руднев, д. филолог. н. | Что это такое и чем личность такого плана отличается от обычной? |
| 047 | 2001-12-18 | Конец науки | Владимир Пономарёв, член-корр. РАН; академик РАН, д. филос. н. Вячеслав Стёпин, философ | Начался ли конец науки или нет? Почему все меньше людей желают прийти в науку? |
| 048 | 2001-12-19 | Два мозга | Татьяна Черниговская, д. биол. н.; Константин Анохин, д. мед. н. | Два полушария мозга. Левое и правое. Как они связаны между собой, за что отвечает каждое из них, как осуществляется симметрия звуковая и слуховая |
| 049 | 2001-12-20 | Галлюцинации | Иосиф Зислин, психиатр; Вадим Руднев, д. философ. н | Что такое галлюцинация? Является ли сны видом галлюцинации? Каковы виды галлюцинаций? |
| 050 | 2001-12-24 | Христос из Кумрана? | Игорь Тантлевский, д. философ. н., историк и библеист; [www.gesharim.org/authors/?id=40 Леонид Кацис], к. филолог. н., литературовед, библеист и химик | |
| 051 | 2001-12-25 | Нищие духом | Григорий Померанц, писатель, философ; Зинаида Миркина, писатель, поэт | Тема обсуждения — изречение Христа «Блажены нищие духом». Что под этим подразумевалось и как это понимать |
| 052 | 2001-12-26 | Церковь и государство | Леонид Тайван, доктор богословия; Андрей Зубов, доктор наук профессор института востоковедения | Переход от язычества к христианству, конфликт государства с верой. Отношения между церковью и государством |
| 053 | 2001-12-27 | Анатомия старения | Елена Петровская, д. биол. н.; Алексей Рязанов, д. биол. н. | Что отвечает за непосредственное старение организма? |
| 054 | 2002-01-14 | Общество и ритуал | Леон Тайван, доктор богословия, профессор Рижского университета; Андрей Зубов, профессор, д. истор. н., востоковедения РАН | Как рождается ритуал? Что лежит в основе? Сколько времени нужно для его принятия? Чем отличается от традиций? |
| 055 | 2002-01-15 | Обрезание | Зиновий Коган, раввин; Юрий Табак, религиовед, историк | |
| 056 | 2002-01-16 | Физика духа | Юрий Владимиров, д. физ-мат. н.; Валерий Захаров, к. физ-мат. н. | Разговор о противостоянии науки и религии и их возможном объединении. |
| 057 | 2002-01-17 | Евангелие от плащаницы | Мария Чегодаева, искусствовед; Александр Беляков, физик | |
| 058 | 2002-01-21 | Смерть автора | Дмитрий Липскеров, писатель и драматург; Алексей Зверев, д. филол. н., филолог, литературный критик и переводчик | Каково состояние современной литературы? Что это за образование? Кому она нужна? Кто её делает? Есть ли новые тенденции? И что значит «смерть автора» в литературе? |
| 059 | 2002-01-22 | Прогноз погоды | Никита Глазовский, член-корр. РАН; Дмитрий Люри, д. геогр. н. | Существенное изменение температуры на земле — миф или реальность? Какова вероятность того, что вследствие удаления земли от солнца, нас ожидает глобальное похолодание? Что нас ждет в ближайшие 50 −100 лет? |
| 060 | 2002-01-23 | Поток времени | Игорь Дмитриевский, к. техн. н., академик РАЕН; Владимир Горбачев, д. физ-мат. н., профессор | Время — понятие фундаментальное, но так ли оно неизменно и однородно? Что такое «реликтовое излучение»? Является ли «реликтовая физика» той «новой физикой, которая необходима для понимания сознания»? В чём причина существования двух механик: классической и квантовой? Едины ли физические законы для макро- и микромира? Меняется ли течение времени при эволюции Вселенной? |
| 061 | 2002-01-24 | Проект «Воскрешение» | Светлана Семенова, философ; Валентин Никитин, богослов | Об актуальности идей философа Фёдорова о воскрешении и об их влиянии на проекты по клонированию, о религиозной философии, борьбе со смертью и идеи условности и соборности |
| 062 | 2002-01-28 | Каббала и русское масонство | Константин Бурмистров, историк; Мария Эндель, религиовед | Каким образом учение каббалы связано с русским масонством? И какую роль сыграла еврейская мистика в идеологии русских тайн и духовной истории России? |
| 063 | 2002-01-29 | Биологическая эволюция | Николай Иорданский, биолог; Александр Раутиан, биолог | В чём суть и основное направление биологической эволюции? Каков смысл дарвиновского учения? Каким образом связаны между собой естественный отбор, борьба за существование и индивидуальное творчество? |
| 064 | 2002-01-30 | Феномен жизни | Эрик Галимов, академик РАН; Сергей Варфоломеев, профессор | Умение предвидеть или моделировать будущее отличает человека от животных. Но сможет ли он победить смерть, и как будут решаться задачи собственного размножения? |
| 065 | 2002-01-31 | История и идеология | Андрей Зорин, д. филолог. н., историк и филолог; Кирилл Рогов, к. филолог. н., историк и политолог | Чем Россия 18 века отличается от России сегодня? Что изменилось за 300 лет? Карта и периметры границ, флаг и эмблема, гимн и парады. Отражают ли они исторические события или сами формируют ход истории? |
| 066 | 2002-02-04 | Из лягушек в принцы | Леонид Кроль, д. мед. н.; Михаил Пелехатый, тренер НЛП | Можно ли ровно за три минуты излечиться от тяжелой психической травмы? Достаточно ли для того, чтобы добиться своей цели, лишь правильно сформулировать задачу? Что такое нейро-лингвистское программирование и как оно соотносится с семейной и гештальт-терапией, эриксоновским гипнозом? |
| 067 | 2002-02-05 | Виртуальные модели мира | Сергей Ениколопов, д. биол. н., д. филолог. н., Татьяна Черниговская, д. биол. н.; | Виртуальные миры-мифы, сновидения, компьютерные реальности, измененные состояния сознания — как они соотносятся друг с другом и какую роль в их формировании играет межполушарная асиметрия мозга? Существуют ли правый и левый миры? |
| 068 | 2002-02-05 | Хазары и Русь | Светлана Плетнева, д. истор. н.; Владимир Петрухин, д. истор. н. | Кто такие хазары и какова их роль в несостоявшемся завоевании Русью Великой Степи? Как и почему иудаизм победил в низовьях Волги в 6-9 веках нашей эры? |
| 069 | 2002-02-07 | Что есть время? | Александр Левич, д. биол. н.; Александр Коганов, к. физ-мат. н. | Почему все существующее бренно? Куда направлено время? Дискретно оно или непрерывно? Субъективны или объективны его категории, прошлое и будущее? Можно ли говорить о происхождении времени, его становлении и течении? |
| 070 | 2002-02-11 | Допинг | Виталий Семёнов, д. мед. н., директор Российского антидопингового центра; Савик Шустер, политический и спортивный журналист | Допинг и дисквалификация. Страшные слова для спортсмена. Особенно в период Олимпийских игр. Когда он появился? Опасен он или необходим? Не превратятся ли спортивные состязания в состязания фармакологов? |
| 071 | 2002-02-12 | Биогенез, физика, математика | Вадик Аветисов, д. физ-мат. н.; Игорь Волович, д. физ-мат. н. | Там где начинается физика и математика заканчивается биология… Есть ли у физики своя концепция возникновения жизни? И как она связана с проблемой измерения? Что такое реальность и может ли она быть независимой от наблюдателя? Предопределено ли будущее биологической эволюции? |
| 072 | 2002-02-13 | Феномен жизни-2 | Эрик Галимов, академик РАН; Сергей Варфоломеев, профессор | Возможно ли самозарождение жизни в результате эволюции простых молекул? Можем ли мы сконструировать искусственную «матрицу жизни»? Конечна ли эволюция и что ждет мир «после конца»? |
| 073 | 2002-02-14 | Музыкальные смыслы | Татьяна Чередниченко, музыковед, культуролог, критик и журналист; Владимир Мартынов, композитор, музыковед и философ | Борьба стилей и танец смыслов, форма и образ, структура и ритм… Музыка как смысло- и речепорождение. Возможна ли сегодня музыка композиторов или эта эпоха закончилась? |
| 074 | 2002-02-18 | Лабиринты генетики | Леонид Кочергин, д. мед. н.; Мария Александрова, д. биол. н. | Что стоит за клонированием? Сможет ли клонирование воссоздать точную копию человека? |
| 075 | 2002-02-21 | Солнечный ветер | Гор Иванов-Холодный, д. физ-мат. н.; Эдвард Кононович; к. физ-мат. н. | Солнце — звезда, дающая жизнь или смертельный враг Земли? Что защищает нас от Солнца и почему эта защита необходима? Что определяет циклы солнечной активности и почему человеческая цивилизация так зависима от этих циклов? Что происходит, когда солнечный ветер встречается с магнитным полем Земли? |
| 076 | 2002-02-28 | Биоизлучение | Владимир Воейков, к. биол. н.; Константин Коротков, д. техн. н., зам. глав. ред. журнала «Сознание и физическая реальность» | Почему из яйцеклетки человека получается именно человек, а не мышь? Какие факторы, помимо генетических, обеспечивают полноценный процесс развития? Зрителям будет предложено присоединиться к размышлениям о свойствах и концепциях биологических полей |
| 077 | 2002-03-04 | Биоэтика | Андрей Акопян, директор Республиканского Центра Репродукции Человека; Борис Юдин, философ, директор Института Человека | В современной клинической практике существует множество болезненных и спорных проблем. В какой момент начинается жизнь и наступает смерть? Есть ли пределы в поддержании жизни смертельно больного человека? |
| 078 | 2002-03-05 | День дельфина | Всеволод Белькович, биолог; Александр Супин, биолог | В чём загадка дельфинов? Почему их слух доминирует над зрением, а их мозг сопоставим с человеческим? Удастся ли людям расшифровать язык дельфинов? |
| 079 | 2002-03-06 | Эволюционная теория пола | Виген Геодакян, д. биол. н.; Валерий Иванов, д. физ-мат. н. | Для чего существуют два пола и почему мы не гермафродиты, а из всех войн неизбежна война между мужчиной и женщиной? Пол по-прежнему является главным вызовом и загадкой в теории эволюции, а мужчины — первыми жертвами экстремальных условий среды |
| 080 | 2002-03-07 | Мужское тело: от нагого к голому | Игорь Кон, д-р философии Института Этнологии и Андрологии РАН; Елена Петровская, сотрудник института философии; Андрей Россиус, д. филолог. н., проф. МГУ | |
| 081 | 2002-03-11 | Интеллект и наследственность | Николай Веракса, д. психол. н.; Инна Ревич-Щербо, к. психол. н. | Передается ли интеллект по наследству? Можно ли развить способности у умственно отсталых детей? Чем объясняется сходство в поведении близнецов — генами или воспитанием? |
| 082 | 2002-03-12 | Термоядерная реакция | Олег Крохин, академик РАН; Роберт Нигматулин, академик РАН | Дано ли сбыться мечте нескольких поколений ученых об управляемом термоядерном синтезе? Возможны ли здесь принципиально новые решения? Кто и когда эти решения предлагал и предлагает? |
| 083 | 2002-03-13 | Мужское и женское в языке | Максим Кронгауз, д. филолог. н.; Анна Дыбо, д. филолог. н. | Как в языке отражаются различия между полами? Насколько соответствуют языковые роли мужчин и женщин другим ролям: социальной, бытовой? |
| 084 | 2002-03-14 | Идея жизни и физика её воплощения | Владимир Горбачев, д. физ-мат. н.; Михаил Штеренберг, к. техн. н. | Что такое жизнь с точки зрения физики? |
| 085 | 2002-03-18 | Депопуляция | Анатолий Антонов, д. филос. н., социолог и демограф; Игорь Бестужев-Лада, д. и. н., историк, социолог и футуролог | Тема этой передачи изменение и уменьшение состава населения России. Нарастающий демографический кризис. Почему произошла потеря потребности в продолжении рода? |
| 086 | 2002-03-19 | Квантовые компьютеры и модели сознания | Игорь Волович, д. физ-мат. н.; Андрей Хренников, проф., Директор центра математического моделирования | Тема передачи — Сознание, как индивидуальный квантовый эффект. Квантовые компьютеры и их значение для мира науки |
| 087 | 2002-03-20 | Книга перемен | Андрей Крушинский, к. истор. н.; Павел Кошин, д. истор. н. | И-Цзин — самая почитаемая книга в обширной философской библиотеке Китая. Её история насчитывает почти три тысячи лет. Многие поколения мудрецов, включая великого Конфуция, потратили жизнь на изучение и трактование кратких афористических формул «Книги Перемен» |
| 088 | 2002-03-21 | Лавка древностей | Александр Копировский, искусствовед, церковный археолог; Леонид Беляев, д. истор. н. | Церковная археология не совсем похожа на обычную. Она не занимается непосредственно раскопками, чтобы доказать реальность того, или иного библейского факта… В большей степени она направлена на то, чтобы объяснить и осмыслить религиозные памятники и их становление в контекст богослужения |
| 089 | 2002-03-25 | Происхождение древнерусского города | Валентин Янин, академик РАН; Валентин Седов, член-корр. РАН; Николай Макаров, член-корр. РАН | И все же, откуда пошла русская земля? Почему бесперспективны поиски прародины древнерусской народности? Было ли новгородское вече колыбелью демократии? |
| 090 | 2002-03-26 | Природа сна | Владимир Ковальзон, д. биол. н.; Яков Левин, д. мед. н | Что такое сон и почему лишенные фазы парадоксального сна все животные, включая человека, умирают? |
| 091 | 2002-03-27 | Антропология Христа | Георгий Кочетков, священник; Григорий Гутнер, философ | Чем библейско-христианское учение о человеке отличается от других типов антропологий — антично-греческого или естественнонаучного? Как ими понимаются свобода и творчество, сознательное и бессознательное? |
| 092 | 2002-03-28 | Наука бессмертия | Левон Чайлахян, член-корр. РАН, д. биол. н.; Алексей Карнаухов, к. физ-мат. н. | Может ли человек жить вечно, и нужна ли ему вечная жизнь? Что нужно для этого: заменить его клетки на новые, пересадить ему компьютерные микрочипы или, может быть, заморозить? |
| 093 | 2002-04-01 | Концепты детства | ||
| 094 | 2002-04-02 | Пунктирный человек | Произошёл ли человек от обезьяны или от общего предка? Придумал ли человек мораль или она существовала до него у животных? | |
| 095 | 2002-04-08 | Природа бестселлера[2] | ||
| 096 | 2002-04-09 | Моисей: испытание возвращением | ||
| 097 | 2002-04-11 | Поэтика и правда (повтор) | ||
| 098 | 2002-04-15 | Эволюционная теория пола [2] | Виген Геодакян, д. биол. н | |
| 099 | 2002-04-16 | Демографический исход (Восстание масс) | д. ф.-м. н. Сергей Капица, демограф, телеведущий и популяризатор науки; д. и. н. Игорь Бестужев-Лада, историк, социолог и футуролог | |
| 100 | 2002-04-17 | Россия без Голливуда | д. иск. Михаил Швыдкой, министр культуры России; Джон Дейли, американский кинопродюсер | |
| 101 | 2002-04-18 | 100 (Юбилейный выпуск программы) | Сергей Шанович, главный дизайнер НТВ | |
| 102 | 2002-04-22 | Антарктида — ледниковое озеро | академик РАН, д. г. н. Владимир Котляков, гляциолог и географ; член-корр. РАН, д. г. н. [arctic.izvestia.ru/interview/5/ Игорь Зотиков], гляциолог и полярник | |
| 103 | 2002-04-25 | Морфология синапсов | Устройство запоминания, хранения памяти, забывания. | |
| 104 | 2002-04-29 | Страх перед женским телом | Почему с древних времен разные культуры сохранили страх мужчины перед женщиной? И «дающая жизнь» становилась символом смерти? Когда и где произошёл поворот и произошёл ли он? Об авантюристах-соблазнителях и амазонках — филологи Андрей Топорков и Александр Строев. | |
| 105 | 2002-05-06 | Комиссия по чудесам | Захаров Валерий кандидат физико-математических наук и доктор геологии и председатель комиссии по чудесам РПЦ Павел Флоренский и кандидат физико-математических Валерий Захаров | Что такое чудо? Как его определяют наука и религия? О чудесах истинных и ложных, о возможности научной интерпретации чуда |
| 106 | 2002-05-07 | Пасха | ||
| 107 | 2002-05-13 | Теория суперструн | академик РАН, д. ф.-м. н. Валерий Рубаков, д. ф.-м. н. Дмитрий Гальцов | Что такое теория суперструн? И почему струны? Что это — экстравагантная идея или новый вид материи, реальная физическая необходимость? Существуют ли другие подходы к построению полной картины фундаментальных законов физики? Откуда берется энтропия чёрной дыры и не противоречит ли существование черных дыр принципам квантовой теории поля? О том, что такое вторая суперструнная революция — академик Валерий Рубаков и доктор физико-математических наук Дмитрий Гальцов |
| 108 | 2002-05-14 | Причина времени | Что такое время и где его источник? Почему оно меняет свой ход: течет, идет, бежит? Чем отличается время относительное и абсолютное, истинное и обыденное, биологическое и кажущееся? Как время трактуется разными языками и культурами? О «неслучайности жизни» и парадоксах времени, сегодня после полуночи кандидат географических наук Геннадий Аксенов и доктор биологических наук Александр Левич | |
| 109 | 2002-05-16 | Границы Вселенной (Происхождение Вселенной) | д. ф.-м. н. Виктор Первушин и д. ф.-м. н. Борис Барбашов | Может ли современная физика объяснить творение времени-пространства и материи из "ничего"? Конечно ли время жизни Вселенной? Что было до её рождения и как проходили эти роды? Об этом - доктора физико-математических наук Борис Барбашов и Виктор Первушин |
| 110 | 2002-05-20 | Землетрясение | член-корреспонденты РАН Александр Соловьев и Алексей Николаев | |
| 111 | 2002-05-21 | Квантовая телепортация | профессор Римского Университета Луиджи Аккарди, д. ф.-м. н. Игорь Волович. | Что такое квантовая телепортация и возможно ли её применить для мгновенного переноса макрообъектов? Не противоречит ли квантовая телепортация принципам релятивистской причинности? О связях классической и квантовой реальности. |
| 112 | 2002-05-22 | Сверхтяжёлые элементы | чл.-корр. РАН Юрий Оганесян, д. ф.-м. н. Михаил Иткис | О границах существования элементов в природе, нейтронной материи и синтезе сверхтяжелых элементов.
Сколько элементов в химической таблице Менделеева? Все ли они занимают стабильное, устойчивое и безусловное место? Границы существования элементов в природе. Нейтронная материя и синтез сверхтяжелых элементов. |
| 113 | 2002-05-23 | Диалектика кванта | д. ф.-м. н. Владимир Манько | Теория относительности и квантовая механика определили все фантастические результаты 20 века, включая атомную бомбу и лазерные технологии. Принципы квантовой физики чрезвычайно необычны и противоречат нашему повседневному опыту. О парадоксах классической и квантовой физики. |
| 114 | 2002-05-27 | Скверный анекдот | Что такое современный анекдот? И почему раньше, например, в брежневское времена, их было гораздо больше, чем сейчас? В чём особенности языковой структуры и коммуникационной функции анекдота? Об этом сегодня после ночных новостей филологи Елена и Алексей Шмелевы | |
| 115 | 2002-05-28 | Принцип Левинталя (Парадокс Левинталя) | Что общего между игрой в шахматы, фолдингом белка, спиновыми стеклами и возникновением жизни? Как выглядит биологическая реальность и изучают ли себя биологические молекулы? Существуют ли общие законы возникновения и эволюции иерархических систем? Об этом сегодня после полуночи доктор физико-математических наук Владик Аветисов и кандидат физико-математических наук Альберт Бикулов | |
| 116 | 2002-05-29 | Эволюционная экономика | Почему неравновесность экономики обеспечивает её прогресс? Чем ортодоксальная экономика отличается от эволюционной и почему она не может объяснить происходящее в России? Какая экономическая модель и концепция нужны России? О роли математических моделей в экономике развивающихся систем — доктор физ-мат наук Дмитрий Чернавский и академик РАН, доктор экономических наук Владимир Маевский | |
| 117 | 2002-05-30 | Эпидемиология алкоголизма | ||
| 118 | 2002-06-03 | Лики времени | д. б. н. Симон Шноль, биофизик | Каждый момент времени имеет свой облик. Время неодинаково. В чём состоит феномен макроскопической флуктуации и как эксперименты, которые можно воспроизвести в любой физической лаборатории, способны изменить наши фундаментальные представления о действительности? О состояниях мира и закономерностях его изменения — профессор МГУ Симон Шноль, недавно получивший в подарок планету в Крымской астрофизической обсерватории |
| 119 | 2002-06-04 | Культура и мозг | Как формируются в мозгу связи, обеспечивающие речевую деятельность? Что в способности говорить обусловлено генетикой, а что — опытом? Как тип культуры влияет на человеческую речь? Может ли «умение правильно говорить» научить человека «правильно мыслить»? О том, способен ли мозг человека к саморегуляции — профессор Санкт-Петербургского государственного университета Татьяна Черниговская и профессор Тартуского университета Пеэтер Тульвисте | |
| 120 | 2002-06-05 | Социум у приматов |
Есть ли у морали и нравственности эволюционные корни? И что лежит в основе человеческого поведения? Насколько условия обитания, среда обуславливают численность группы, а пища и диета — социальное поведение приматов? Согласно теории эволюции, что ждет человека, и можно ли проецировать на современных приматов цикличность истории? Об этом — доктора исторических наук Марина Бутовская и Андрей Коротаев | |
| 121 | 2002-06-06 | Шаровая молния | академик РАН, д. ф.-м. н. Самвел Григорян. | Шаровая молния - реальное физическое явление или оптическая иллюзия? Что общего у шаровой молнии с обычной линейной молнией? О том, насколько она опасна и связано ли её появление с грозой рассказывает действительный член Российской Академии наук Самвел Григорян |
| 122 | 2002-08-19 | СССР — США: конец истории | ||
| 123 | 2002-08-20 | Почему вымерли мамонты? | ||
| 124 | 2002-08-21 | Храм Христа Спасителя | Кем было задумано строительство Храма Христа Спасителя в Москве и в каком месте предполагалось первоначально его строить? Какие архитекторы принимали участие в разработке проекта строительства Храма? Об истории, строительстве и разрушении Храма Христа Спасителя — историк искусства из Кёльна (Германия) Григорий Козлов | |
| 125 | 2002-08-22 | Климат: глобальное потепление | С чем связан процесс глобального потепления и насколько серьёзно способен он повлиять на климат Земли? Что это: влияние деятельности человека или естественный процесс, связанный с астрономическими позициями Земли на солнечной орбите? Об этом — академики, директор института Физики Атмосферы РАН Георгий Голицын и член-корреспондент РАН, директор Иркутского Геохимического института Михаил Кузьмин | |
| 126 | 2002-08-26 | Жизнь вне Земли…? | Где искать внеземную жизнь? Астробиологи утверждают, что возникшую жизнь трудно уничтожить. Почему тогда мы не находим её признаков во Вселенной? Почему надежды встретить систему, подобную солнечной, тают с каждым днем? Об экзопланетах, их отличии от планет солнечной системы и о том, есть ли жизнь на Марсе — доктора физико-математических наук Леонид Ксанфомалити и Сергей Капица | |
| 127 | 2002-08-27 | Физика и свобода воли | д. ф.-м. н. Ростислав Полищук и к. б. н. Борис Режабек | Существует ли в мире предопределенность? Как связаны свобода и ответственность? Почему живое способно к усложнению и развитию, а неживое только лишь к устойчивым формам? Как связано творчество (появление нового) и процесс эволюции? О принципах устойчивого неравновесия и квантовой механики доктор физико-математических наук Ростислав Полищук и кандидат биологических наук Борис Режабек |
| 128 | 2002-08-28 | Секты | Почему люди идут в секты и что это такое? Попытка найти современные ответы на вечные вопросы, стремление заполнить духовную пустоту? Может, если бы традиционные религии могли удовлетворить эти потребности, секты не были бы так популярны? О современном состоянии религий, зомбировании и тоталитарных сектах историк Борис Фаликов и священник Георгий Кочетков | |
| 129 | 2002-08-29 | Нейроэволюция | Какова роль мозга и поведения в морфологической эволюции и эволюции генома? Как эта эволюция привела к возникновению сложного поведения и высших когнитивных функций мозга? О связи между генами, мозгом и поведением, факторах и механизмах нейроэволюции член-корреспондент Российской академии медицинских наук Константин Анохин | |
| 130 | 2002-09-02 | Интеллект муравьев | Оказывается, некоторые виды муравьев обладают развитым «языком» и способны передавать информацию, прибавляя и вычитая небольшие числа в пределах пяти. Насколько присущи животным такие процессы, как познание, запоминание и принятие решений, сегодня после полуночи ученые из Новосибирска — доктор биологических наук Жанна Резникова и доктор технических наук Борис Рябко | |
| 131 | 2002-09-03 | Астероиды и метеориты | академик РАН, д. ф.-м. н. Самвел Григорян. | |
| 132 | 2002-09-04 | Сквернословие | Анатолий Баранов, д. филолог. н.; Владимир Беликов, к. филолог. н. | Для чего в языке существует бранная лексика? Всегда ли употребление нецензурных выражений свидетельствует о грубости и некультурности говорящего? Где грань между нецензурным выражением и просторечием? Действительно ли все матерные слова в русском языке татарского происхождения? |
| 133 | 2002-09-05 | Движение континентов | д. геолог.-минерал. н. Н. А. Богданов, д. геолог.-минерал. н. Н. В. Короновский | Всегда ли континенты находились там, где сегодня мы видим их на карте? Являются ли они неподвижными или "дрейфуют" по поверхности Земли? О современных геодинамических исследованиях и теории литосферных плит член-корреспондент РАН Никита Богданов и доктор геолого-минералогических наук Николай Короновский. |
| 134 | 2002-09-09 | Антарктида: климат | В прошлом сезоне Вы смотрели программу, посвященную исследованиям в Центральной Антарктиде. Сегодня мы продолжим эту тему и поговорим о «глубоком бурении», позволяющем исследовать природные условия и климат прошлого. О том, почему бурение было приостановлено в 125 метрах от кромки подледного озера, — академик РАН Владимир Котляков и член-корреспондент РАН Игорь Зотиков | |
| 135 | 2002-09-10 | Постсоветизм | Можно ли дать научное определение социальной системе, в которой мы сегодня живем? Что это — гибрид коммунизма с капитализмом в лице новой власти, имитация Запада или возрождение русского национального дореволюционного фундаментализма? О гомо советикусе, катастройке, глобальном человейнике и путях к сверхобществу сегодня после полуночи философ и писатель Александр Зиновьев | |
| 136 | 2002-09-11 | Трансформация элементов (Алхимия) | проф. [fr.wikipedia.org/wiki/Georges_Lochak/ Жорж Лошак (Georges Lochak)] д. ф.-м. н. Леонид Уруцкоев | Алхимия - она есть или её не может быть? Что меняется со временем - результаты экспериментов или их трактовка? О магнитных монополях и эволюции теоретических представлений в физике профессор, президент фонда Луи де Бройля Жорж Лошак (Франция) и доктор физико-математических наук Леонид Уруцкоев. |
| 137 | 2002-09-12 | Интуиция | Зачем китайскому гадальщику камешки и косточки? Можно ли научиться ловить руками в темной комнате стрелу, особенно когда её там нет? О «логике» интуиции и этапах интуитивного прозрения доктор исторических наук Алексей Маслов и историк культуры Дмитрий Попов | |
| 138 | 2002-09-16 | Квантовый регулятор клетки | Требует ли новое понимание биологии клетки изменения физики и математики? Можно ли экспериментально доказать наличие влияния процесса вычисления на решаемую живой системой задачу? Какова цена действия в личном самоосознании человека? О том, следует ли искать физические законы природы в текстах ДНК, биофизик Ефим Либерман и биолог Дмитрий Машков | |
| 139 | 2002-09-17 | Поиск внеземных цивилизаций | Является ли поиск внеземных цивилизаций предметом научного исследования, если сам предмет все ещё не найден? И так ли важен контакт с ними, если мы все равно вряд ли сможем применить знания цивилизации, обогнавшей нас на миллионы лет? О методах поиска братьев по разуму в «Ночном эфире» Александра Гордона астрономы Владимир Сурдин и Лев Гиндилис | |
| 140 | 2002-09-18 | Голоса | Какие грани личности писателя открываются в авторском чтении его произведений? Что добавляет голос писателя к «немому» тексту? Собеседники «Ночного эфира» сегодня — Лев Толстой, Иван Бунин, Сергей Есенин. О «стихах для глаза» и «стихах для слуха», о том, что ускользает из текста и оживает в движении голоса, историк литературы, звукоархивист, директор музея Чуковского в Переделкино Лев Шилов | |
| 141 | 2002-09-19 | Голоса…[2] | Продолжение разговора, посвященного Александру Блоку и Анне Ахматовой. Какие грани личности писателя открываются в авторском чтении его произведений? Что добавляет голос писателя к «немому» тексту? О «стихах для глаза» и «стихах для слуха», о том, что ускользает из текста и оживает в движении голоса, историк литературы и звукоархивист, директор музея Чуковского в Переделкино Лев Шилов | |
| 142 | 2002-09-23 | Христос: версии жизни и смерти | Что рассказывают об Иисусе Христе античные тексты и в том числе талмудические традиции? Была ли историческая, фактологическая основа у этих сказаний? О том, когда и как возникли эти легенды и версии жизнеописаний Христа, историки Анастасия Скогорева и Борис Деревенский | |
| 143 | 2002-09-24 | Человек и Солнце | Можно ли однозначно считать Солнце источником жизни на Земле? Как влияет солнечная активность на историю войн и революций? Мог ли человек быть выходцем с планет с другим суточным и годовым циклами? О солнечно-биосферных связях, магнитных бурях, мелатонине и биоритмах физик Виктор Ораевский и доктор Семен Рапопорт | |
| 144 | 2002-09-25 | Нелинейный мир | Ризниченко Галина Юрьевна -- д. ф.-м. н., профессор, зав. сектором информатики и биофизики сложных систем биологического факультета МГУ им. Ломоносова
Буданов Владимир Григорьевич—физик, философ, к. ф.-м. н., старший научный сотрудник Института философии РАН, зав. кафедрой синергетики и образования Удмурдского государственного университета |
Мир един, сложен и нелинеен - что мы понимаем под определением «нелинейности» и почему она является основой изменчивости? Возможен ли порядок в хаосе? О том, можно ли малыми воздействиями управлять ходом событий, физик и философ Владимир Буданов и доктор физико-математических наук Галина Резниченко. |
| 145 | 2002-09-26 | Восприятие красоты | Что такое красота с точки зрения современной науки о мозге и зрительных процессах? Почему одно нам видится красивым, а другое нет? Существуют ли универсальные признаки прекрасного? О том, как человеческое зрение воспринимает красоту, академик Российской Академии Наук, директор института Высшей нервной деятельности — Игорь Александрович Шевелев | |
| 146 | 2002-09-30 | Мифологема пира | Что такое пир? Странная привычка или обычай, смысл которого все забыли? Застолье до умопомрачения, пьянка, устроенная в подъезде: чего здесь больше — «химии» или семантики? О пире как о древней антропологически первичной форме человеческого состояния философы Андрей Игнатьев и Леонид Ионин | |
| 147 | 2002-09-18 | Преодоление язычества | Александр Борисов, протоиерей, к. биол. н.; Али Вячеслав Полосин, д. философ. н., к. полит. н. | Что такое язычество с точки зрения православия, мусульманства, атеизма? Почему ислам трактует христианство как язычество? |
| 148 | 2002-10-02 | Синдром гиперактивности | Синдром гиперактивности с нарушением внимания — в чем его суть и причина? Ребенок не хочет, не умеет или не может быть внимательным, сдержанным, усидчивым и послушным? Что это? Минимальная мозговая дисфункция или проявление индивидуальности? Лечить или терпеть? О том, являются неуправляемые дети проблемой воспитания или жертвой нарушения работы мозга, доктор медицинских наук Юрий Шевченко. | |
| 149 | 2002-10-03 | Странности квантового мира | д. ф.-м. н. Михаил Менский и профессор Тель-Авивского университета Лев Вайдман | Можно ли переслать секретный код с полной гарантией того, что он не будет перехвачен? Насколько реально построить компьютер, способный к вычислениям, для которых современным суперкомпьютерам не хватит времени жизни Вселенной? Может ли один объект находиться сразу в нескольких местах? О странных закономерностях квантового мира, о вытекающих из этого новых технологических возможностях и трудных концептуальных проблемах физики Михаил Менский и Лев Вайдман (Израиль). |
| 150 | 2002-10-07 | Редактирование истории | Как царское правительство скрывало от собственной Думы операции с золотом? О чем говорили Ленин с Юровским после расстрела царской семьи по материалам сохранившейся в архивах стенограмме? Кто положил начало советской исторической школе, превратившись во всесильного диктатора в области исторической науки? О «двойной бухгалтерии» царского правительства и завещании Ленина историк Юрий Буранов. | |
| 151 | 2002-10-08 | Биотерроризм | Как часто нужно мыть руки и сколько килограммов микробов носит в себе каждый из нас? Благодаря чему одноклеточные организмы так устойчивы в любой среде? Грозит ли нам эпидемия оспы? О том, какие микроорганизмы наиболее опасны с точки зрения использования их биотеррористами, — ведущие специалисты в области микробиологии, вирусологии и молекулярной генетики академики Анатолий Воробьев и Евгений Свердлов. | |
| 152 | 2002-10-09 | Код идентичности | Кем впервые был разработан метод молекулярно-генетической индивидуализации? Что такое генетический паспорт? Может ли молекулярная генетика помочь в раскрытии преступлений? Об этом — генетик Павел Иванов — один из авторов научного метода, с помощью которого в начале 90-х годов им были идентифицированы останки царской семьи. | |
| 153 | 2002-10-10 | Код идентичности[2] | Можно ли с помощью молекулярно-генетического анализа «стопроцентно» доказать идентичность или родство? В чем состоит неоднозначность судебно-медицинской экспертизы с привлечением ДНК? Существуют ли иные версии (в противовес официальным) о гибели и захоронении царской семьи? О сути разногласий среди генетиков с ДНК-идентификацией «екатеринбургских останков» доктора биологических наук Евгений Рогаев и Лев Животовский. | |
| 154 | 2002-10-14 | Метафизика бренда | При ручном труде мастер ставит личное клеймо, тем самым подчеркивая свою личную ответственность и гарантию. Машинное производство, напротив, размывает эту ответственность по всей длине производственной цепочки. О том, что же такое брэнд — современная форма средневекового клейма, возникшая как оправдание обезличенного труда, новая мифология или культурный феномен, — историк Виктор Сергеев и маркетолог Самвел Аветисян. | |
| 155 | 2002-10-15 | Великая Отечественная как гражданская | На стороне Германии во Вторую мировую войну воевало больше миллиона граждан СССР и русских эмигрантов. Позволяет ли это считать, что для значительной части населения СССР Великая Отечественная война носила характер гражданской? О том, что заставило этих людей взять в руки оружие и сражаться на стороне диктатора, не помышлявшего о восстановлении свободной России, — историки Николай Коняев и Юрий Цурганов. | |
| 156 | 2002-10-16 | Мышление о мышлении | Александр Пятигорский, философ; Владимир Калиниченко, философ | Сороконожка, задавшись вопросом, сколько у неё ног, не смогла сдвинуться с места. Стоит ли задаваться вопросом: «что вы думаете о мысли, что вы сейчас думаете»? О том, что такое познание и мышление. |
| 157 | 2002-10-17 | Квантовая математика | д. ф.-м. н. Александр Яковлевич Хелемский | Что характеризует "квантовую", или "некоммутативную", математику, которая на самом деле родилась вместе с квантовой механикой, но никто этого не заметил? Каким образом квантовая математика пыталась помирить двух великих физиков, да не смогла? О том, почему "настоящая" теорема отвечает не только на поставленный вопрос, но и на ряд ещё не поставленных, - доктор физико-математических наук Александр Хелемский. |
| 158 | 2002-10-21 | Зелёная химия | В России всего 7% (по другим оценкам 10–12%) мирового запаса нефти, которая является кровью химической промышленности. Зависимость индустрии от нефти ведет к зависимости от нефти экономики вообще. Побочные продукты переработки и сжигания оказывают отрицательное воздействие на экологию, возможно усиливая парниковый эффект. О том, что такое возобновляемое сырье и насколько мы готовы стать независимыми от нефти, — член-корреспондент РАН Владимир Дебабов и доктор химических наук Сергей Варфоломеев. | |
| 159 | 2002-10-22 | Квантовые игры | Можете ли вы представить двухцветное ожерелье с четным числом бусин, в котором каждые соседние бусинки имеют разные цвета, но тем не менее первая и последняя имеют один и тот же цвет? Как с помощью квантовых экспериментов можно почти убедиться в существовании таких невозможных ожерелий? В рамках серии программ о странностях квантового мира сегодня после полуночи — квантовые игры с участием доктора физико-математических наук Михаила Менского и израильского физика Льва Вайдмана. | |
| 160 | 2002-10-28 | Евангелие от Иоанна | Это евангелие было принято называть «духовным», потому что в нем есть многое из того, что мы не найдем в других евангелиях. Раньше говорили, что это влияние гностических сект, сейчас говорят, что иудейских. Что это за тайна и особенность? Кто автор этой книги? О том, возможно ли и нужно препарировать этот текст, — священник Георгий Чистяков. | |
| 161 | 2002-10-29 | Структура Вакуума | Верешков Григорий Моисеевич, к. ф.-м. н., Доцент кафедры теоретической и вычислительной физики физического факультета РГУ, Заведующий лабораторией фундаментальных взаимодействий НИИ физики РГУ | Вакуум — пустота или сложная система с внутренней структурой? Почему исследование вакуума превышает по сложности задачу изучения свойств и структуры вещества? Что сложнее — Вакуум или человек? Почему познание Вакуума приведет к изменению качеств личности и устройства мозга? О самоорганизации вакуума, Мировом Разуме как имманентном свойстве Вселенной сегодня после полуночи физик Григорий Верешков.
Смотрите также выпуск № 42 «Мир как вакуум». |
| 162 | 2002-10-30 | Символы пространства | Почему для древних китайцев священной страной света считался юг, а для их соседей — древних индийцев — север? Какой смысл скрывается в извечных символах древних культур — кресте и свастике? Почему древние греки хоронили умерших головой к востоку, индийцы — к югу, христиане — к западу, а мусульмане — в сторону Мекки? О том, почему женщины застегивают одежду на одну сторону, а мужчины на другую и какое отношение этот факт имеет к движению небесной сферы, — историк Александр Подосинов. | |
| 163 | 2002-10-31 | Стволовые клетки человека | Стволовые клетки человека: в чем значение их открытия? Что такое тканевая инженерия? В чем состоит уникальность фетальных и стволовых клеток? О терапевтическом механизме фетальной медицины и различных подходах американских и российских ученых к культуре стволовых клеток — член-корреспондент Российской Академии Наук Леонид Корочкин и член-корреспондент Российской Академии Медицинских наук Геннадий Сухих. | |
| 164 | 2002-11-04 | Мышление животных и культура | Оказывается, такие, казалось бы, специфические человеческие черты, как речь и культура имеют свой «прообраз» у животных. Почему животные не говорят? Возможна ли речь без культуры и культура без речи? Чем языки животных отличаются от речи человека? Говорил ли неандерталец? Об элементарном мышлении животных как предпосылке человеческого мышления и эволюционных основах культуры, — биолог Зоя Зорина и историк Марина Бутовская. | |
| 165 | 2002-11-05 | Моделирование происхождения интеллекта | Каким образом в биологической эволюции появились системы, способные управлять процессом жизнедеятельности организма? Почему логический вывод, сделанный человеком, применим к реальному объекту в природе? Почему эволюционное развитие познавательных способностей животных привело к возникновению интеллекта человека? О моделировании работы мозга и искусственном интеллекте, — математики Владимир Редько и Михаил Бурцев. | |
| 166 | 2002-11-10 | Философия денег | Есть ли в деньгах какая-то философия? Стыдно ли зарабатывать деньги и зачем иметь больше, чем можешь потратить? Возможны ли деньги как реализация необходимой потребности нужного уровня комфорта и свободы? И насколько это реально для каждого, ведь деньги сами по себе закабаляют? О деньгах как эквиваленте власти, славы и успеха, денежной ренте и саморегулировании, — экономисты Александр Аузан и Андрей Глушецкий. | |
| 167 | 2002-11-11 | Когнитивная наука | д. б. н., д. филолог. н. Татьяна Черниговская, д. псих. н.Борис Величковский | Что такое когнитивная наука и как язык влияет на категориальное восприятие мира? Действительно ли рационален человек в своём поведении и выборе? Почему наши знания о мире антропоморфны? О том, чем человеческий язык отличается от коммуникационных систем животных, а интеллект человека от "интеллекта" компьютера, сегодня после полуночи доктор биологических и филологических наук Татьяна Черниговская и профессор Дрезденского университета Борис Величковский |
| 168 | 2002-11-12 | Макроскопические феномены спина | проф. МГУ, д. ф.-м. н. Юрий Михайлович Лоскутов | Что такое самоускорение нейтронных звёзд и насколько универсален закон нарушения зарядовой и пространственной четности? Есть ли у нашей Метагалактики выраженные центр и периферия или она изотропна? В ночном эфире - гипотеза доктора физико-математических наук Юрия Лоскутова о новом виде гравитационных взаимодействий с нарушенной четностью и их роли в гравидинамике и электродинамике. |
| 169 | 2002-11-14 | Парниковая катастрофа | Карнаухов Алексей Валерьевич, к. ф.-м. н., с. н. с. Института биофизики клетки РАН; Владимир Михайлович Липунов, д. ф.-м. н., проф. Государственного астрономического института им. Штернберга, главный редактор журнала «Русский переплет» | В последнее время разговоры о погоде все больше напоминают сводки с линии фронта. Количество жертв одних только наводнений в когда-то благополучной Европе исчисляется сотнями человек, а ущерб от разрушений десятками миллиардов долларов. Что это? Гигантская флуктуация капризной погоды или первые признаки надвигающейся климатической катастрофы? О том, как и почему меняется климат Земли, об истории вопроса и современных научных взглядах на проблему "парниковой катастрофы", - физики Владимир Липунов и Алексей Карнаухов. |
| 170 | 2002-11-18 | Наука и гипотеза | д. ф.-м. н. Леонид Ирбекович Уруцкоев, чл.-корр. РАН, д. ф.-м. н. Леонид Иванович Пономарев | Когда система заблуждений преподносится под видом научной теории, её называют лженаукой. К сожалению, это слово часто употребляли лжеученые, порочившие подлинные научные достижения, например, пытавшиеся привесить ярлык лженауки кибернетике, молекулярной биологии, генетике, теории относительности. Но другого слова не придумано. О том, как найти грань между наукой и лженаукой, особенно если речь идет об истинах, ещё не установленных окончательно. |
| 171 | 2002-11-19 | Формула рака | Что означает слово «рак» в медицине и обиходе? Чем отличается злокачественная опухоль от доброкачественной? Что такое «некроз клеток» и каковы внутренние, молекулярные механизмы рака? О бинемной модели хромосом и новых подходах к лечению злокачественных опухолей, — доктор биологических наук Андрей Лучник. | |
| 172 | 2002-11-20 | Иммунотерапия рака | Накануне в нашей программе была озвучена гипотеза биолога Андрея Лучника, делающая попытку подвести под механизм возникновения злокачественных опухолей некую единую формулу. По мнению современных онкологов такой формулы нет и она вряд ли возможна. В классической онкологии помимо таких давно известных методов, как оперативное лечение, лучевая и химиотерапия, становится наиболее актуальным способ лечения рака, направленный на усиление противоопухолевой активности иммунной системы. О том, способен ли организм самостоятельно контролировать рост опухоли, — иммунолог, доктор медицинских наук Михаил Киселевский. | |
| 173 | 2002-11-21 | Миры Андрея Платонова | Хочешь быть свободным — будь им. По мнению Андрея Платонова, залог свободы человека — согласие с совестью. Как удалось гениальному писателю остаться свободным? О том, что такое «народ без языка» и в чем особенности языка самого Платонова, — филологи Наталья Корниенко и Евгений Яблоков. | |
| 174 | 2002-11-25 | Физические поля человека | Вокруг любого биологического объекта в процессе его жизнедеятельности возникает сложная картина физических полей. Какие это поля и какую информацию несет их распределение в пространстве и времени? Возможно ли с помощью пространственно-временного-амплитудного кода создание технологии превентивной медицины? О квантовании общеорганизменных состояний и современных подходах к контролю системной устойчивости организма академик РАН Юрий Гуляев и доктор физико-математических наук Эдуард Годик. | |
| 175 | 2002-11-26 | Творец и творение | рав Михаэль Лайтман, каббалист | Каббала — это наука или религия? Если Творец есть общий закон мироздания, то в чем смысл существования его творения — человека? О том, как внутри Каббалы толкуются отношения между Творцом и творением и возможен ли не просто диалог, а сотворчество между ними, — рав, каббалист Михаэль Лайтман. |
| 176 | 2002-11-27 | Природа смеха | Диапазон смешного необычайно широк. Смех может быть признаком остроумия или симптомом идиотизма. Разгадать тайну смеха, конечно, задача труднейшая — вроде как проблема восстановить Чеширского кота по его улыбке. Отчего и почему человек смеется? Какова природа смешного? Для тех, кому не до смеха, — в поисках Чеширского кота в ночном эфире о природе смеха размышляет поэт Григорий Кружков. | |
| 177 | 2002-11-28 | Черные курильщики | чл.-корр. РАН, д. б. н. Владимир Малахов, зоолог; к. б. н. Андрей Гебрук, океанолог | Оказывается, в основе жизни лежит не только фотосинтез. На океанском вулканическом пепелище на глубине более 2,5 км тоже существует жизнь - жизнь без Солнца. Какие виды энергии питают её? О новых открытиях морской биологии - сообществе живых организмов, существующих не за счет энергии Солнца, а за счет тектонической энергии Земли, - зоолог Владимир Малахов и океанолог Андрей Гебрук |
| 178 | 2002-12-02 | Гипноз и сознание | Что такое гипноз? Уникальное состояние мозга, не имеющее аналогов в психической деятельности человека? Может, это просто фаза быстрого сна, неглубокое изменение сознания или вариант артистической игры, основанный на представлении о том, как должен вести себя человек в состоянии гипноза? В чем секрет амнезии, так часто имеющий место в гипнозе? Можно ли загипнотизировать животное? О гипнозе, сознании и самореализации личности — член-корреспондент РАН Виктор Петренко и психотерапевт Владимир Кучеренко. | |
| 179 | 2002-12-03 | Биосфера и ноосфера | д. г.-м. н. Сергей Горшков; д. г.-м. н. Георгий Наумов | В чем суть учения о биосфере и ноосфере, созданного в начале прошлого века и приобретающего все большую актуальность в наши дни? Является ли переход от биосферы к ноосфере неизбежным, и может ли Мысль служить залогом устойчивого развития цивилизации (вопреки нынешним представлениям об исключительно негативном воздействии антропогенного фактора), — доктора геолого-минералогических наук Сергей Горшков и Георгий Наумов. |
| 180 | 2002-12-04 | 25-й кадр | д. т. н. С. Немцова, д. психол. н. Ч. Измайлов. | Можно ли извне повлиять на наше подсознание? Чем надпороговые стимулы восприятия отличаются от подпороговых? Что такое «эффект 25-го кадра» и как он используется в рекламе? О том, насколько реально «зомбирование» телезрителей и следует ли принимать закон об экологической охране средств массовой информации, — психолог Светлана Немцова и психофизиолог Чингиз Измайлов. |
| 181 | 2002-12-05 | Запрограммированная смерть | академик РАН, д. б. н. Владимир Скулачёв, биохимик | Явления запрограммированной смерти уже доказаны для клеток многоклеточных организмов, а также для их органелл — митохондрий. Примеры коллективного самоубийства уже описаны для высших животных и растений. Может быть, старение организмов есть растянутый во времени процесс биохимического самоубийства, способствующий выживанию и эволюции сообществ этих организмов? О реальной перспективе отмены старения и, стало быть, возможности резкого увеличения продолжительности жизни людей, — академик РАН Владимир Скулачев. |
| 182 | 2002-12-09 | Малые дозы радиации | По проблеме воздействия малых доз радиации на человеческий организм в первые годы после чернобыльской аварии возникали разные, порой противоположные мнения. Например, среди них были даже такие (по-видимому, представлявшие интересы атомного ведомства), которые убеждали, что выпавшие после чернобыльской аварии радиационные вещества можно сравнивать с целительным действием радоновых ванн. О влиянии малых доз радиации на человеческий организм — ученые-радиобиологи Давид Спитковский и Владимир Шевченко. | |
| 183 | 2002-12-10 | Вечная мерзлота | Почти 65% площади России занимает вечная мерзлота. Когда она образовалась? В чем секрет её геологической и биологической жизни? Как вечная мерзлота меняла климатическую картину мира и чем грозит человечеству её пробуждение от ледяного сна? О том, какую роль играет вечная мерзлота в развитии нашей планеты и жизни человека, — доктор географических наук Вячеслав Конищев. | |
| 184 | 2002-12-15 | Диалектическое мышление | психологи Николай Веракса, Игорь Шиян | Является ли аристотелевская логика единственно верной? Есть ли иные, более продуктивные способы мышления? О том, почему не всякое оперирование противоположными понятиями является диалектической структурой, — психологи Николай Веракса и Игорь Шиян. |
| 185 | 2002-12-16 | Технология творчества: Данелия | Зачем фильму нужен режиссёр? Поэтический взгляд сценариста, камера оператора, музыка композитора, обаяние актеров — как собрать этот разнородный оркестр, формируя собственное лицо, которое назовут впоследствии режиссёрским авторским стилем? О технологии без технологии и интуитивных подходах к творческому процессу — в цикле «Технология творчества» кинорежиссер Георгий Данелия. | |
| 186 | 2002-12-17 | Технология творчества: Шемякин | Почему для развития художника необходимо ощущать, с одной стороны, востребованность, а с другой — бежать от неё? Как попытка найти новое направление может быть противопоставлена коммерческой философии? Почему технология творчества основана на постоянном усилии, необходимости преодоления и противостоянии окружающим? О возможности выразить Бога в яблоке и метафизическом синтетизме — в цикле «Технология творчества» художник Михаил Шемякин. | |
| 187 | 2002-12-18 | Технология творчества: Чухонцев | Можно ли создавать сегодня поэзию, зная сотни шедевров — двухстопников и трехстопников, смешанных и свободных стихов? Как писать, технологически создавая нечто новое, когда устойчивые обороты и ходовые словечки сами лезут под руку, и надо иметь великое мужество, или большую одержимость, или полную слепоту и забывчивость, чтобы вышло что-нибудь путное — хотя бы случайно? О непредумышленной случайности как верном признаке новизны, — в цикле «Технология творчества» поэт Олег Чухонцев. | |
| 188 | 2002-12-19 | Технологии творчества: Норштейн | С какого момента начинается феномен изображения на экране? Где та первая точка, после которой можно говорить: здесь начинается чудо мультипликации? Почему в таинстве соединения ритмов и рифм левая рука не знает, что творит правая, а творчество возможно только после пути, проработанного знанием? Об искусстве мультипликации, заставляющем в ужасе и упоении сочинять все — от первой линии на белом поле до последнего наслоения звука при перезаписи, — в цикле «Технология творчества» кинорежиссер и художник Юрий Норштейн. | |
| 189 | 2002-12-23 | Истоки происхождения сознания | Для чего в ходе эволюции от примитивных форм живых существ к более сложным появились ощущения — боль, голод, чувство наслаждения? Можно ли управлять мозгом изнутри, на основе рассудочной и интеллектуальной деятельности самой живой системы, исходя из её интересов, её «Я»? Об истоках происхождения сознания на основе самоорганизации и информационно-энергетического взаимодействия, и о том, что же делает человека человеком, — в цикле программ «Диалог со зрителем», член-корреспондент РАН Левон Чайлахян и зритель из Самары Леонид Чекалов. | |
| 190 | 2002-12-24 | Креационизм и эволюция | Способна ли теория эволюции объяснить механизмы возникновения жизни, происхождения человека и самое главное — смысл этого возникновения и происхождения? Что лежит в основе мироздания — промысел Божий или закономерности биологической эволюции, во многих отношениях хорошо согласующиеся с поведением неравновесных термодинамических систем, описанных в последние десятилетия? О том, возможно ли сегодня примирение двух давних врагов — эволюционизма и креационизма, — биолог Сергей Ивницкий и зритель программы из Одессы Сергей Дмитриев. | |
| 191 | 2002-12-25 | Миры и Вселенные | Возможен ли сегодня Циолковский? Как построить коммунизм в отдельно взятой стране, а модель Вселенной — на острове Робинзона? И можно ли попробовать создать новую физику без учета тех фундаментальных законов, которые сформировали её лицо за последние несколько десятков лет? О пиксельной модели концентрической Вселенной — в цикле программ «Диалог со зрителем» школьный учитель из поселка Шашково Ярославской области Владимир Осипов и кандидат физико-математических наук Александр Берков. | |
| 192 | 2002-12-26 | Язык физики | Что есть «книга природы» и на каком языке она написана? Насколько зрел язык современной науки и чем он отличается от других языков? Способна ли философия сыграть определяющую роль в разрешении кризиса естественнонаучного знания? Что является элементарной структурой языка науки и какова его модель в семиотике? О проблеме наблюдателя в современной физике сегодня после полуночи в цикле «Диалог со зрителем» Сергей Шилов и Андрей Севидов. | |
| 193 | 2002-12-30 | Сексуальная жизнь божьей коровки | Старое народное название, повторяющееся в разных вариантах на нескольких европейских языках и даже санскрите, называет этих ярко окрашенных и симпатичных жуков «божьими коровками». Несмотря на игрушечно-миловидную внешность и возвышенное название, эти создания настолько сексуально не воздержаны, что им как виду грозит вымирание от болезней, вызываемых этой самой невоздержанностью. О сексуальной жизни божьих коровок сегодня после полуночи член-корреспондент РАН Илья Захаров. | |
| 194 | 2003-01-04 | Технология творчества: Шанович, Шмидт | Телевизионному дизайну нельзя научиться по книжкам. Изучив теорию компьютерной графики и студийного оформления, художник отложит книгу и приступит к практической работе, и только тогда все неисчерпаемые возможности для творческой фантазии откроются ему во всей полноте. Но все-таки в чем специфика работы художника на телевидении? О том, влияет ли упаковка на качество телевизионной продукции, и почему российские дизайнеры заставляют западных коллег с удивлением следить за развитием телевизионного дизайна в России, — арт-директор НТВ Сергей Шанович и известный телевизионный дизайнер из Германии Маркус Шмидт. | |
| 195 | 2003-01-05 | Технология творчества: Леонович | Многие люди считают, что переводить литературу может каждый, кто знает иностранный язык. Какие требования к себе должен предъявлять переводчик, взявшийся за языковую интерпретацию чужого текста? Почему перевод для поэта — всегда возможность обогащения собственной поэтической палитры? О даре перевоплощения и умении вслушаться в другого — в цикле «Технология творчества» поэт и переводчик Владимир Леонович. | |
| 196 | 2003-01-13 | Поисковое поведение животных | биолог Валентин Непомнящих, математик Александр Жданов | Традиционный подход к созданию роботов — как в шахматной игре — основан на формализации задач, когда информация, необходимая для её решения, доступна роботу, а внешняя среда вполне предсказуема. Однако в жизни внешняя среда грешит непредсказуемостью, а информация — не всегда доступна. О новых подходах к созданию систем искусственного интеллекта, в которых поведение роботов основано на принципах поискового поведения живых организмов, — биолог Валентин Непомнящих и математик Александр Жданов. |
| 197 | 2003-01-14 | Феномен близнецов | Что такое «феномен близнецов»? Отождествление себя с близнецовым партнером, стремление ничем не отличаться от него или болезненная зависимость, переходящая в ненависть? Почему для психогенетики близнецовый метод по-прежнему остается практически единственным при решении многих научных и практических задач? Что такое близнецовый регистр и почему во время Второй мировой войны Дания вывозила его вместе с другими национальными культурными ценностями страны? О том, что же определяет развитие интеллекта — наследственность или условия, — академик РАН Евгений Лильин и психолог Марина Егорова. | |
| 198 | 2003-01-15 | Стрела времени | к. ф.-м. н. [compmech.math.msu.su/pers/pers_kukh.php Юрий Кухаренко] | Фейман как-то заметил, что всю физику можно изложить на одной странице. А можно ли описать весь материальный мир одной строчкой, оперируя только одной формулой? Способна ли квантовая механика обойтись без волновой функции? Под силу ли современной физике объяснить эволюцию мира и возникновение необратимости? О квантовой механике как классическом случайном процессе, стреле времени и квантовом хаосе - физик Юрий Кухаренко |
| 199 | 2003-01-16 | Личность преступника | Кто-то из криминалистов заметил, что преступник — не тот, кто ощущает себя таковым, а тот, кого рассматривают в этом качестве другие. Так в чем все-таки психологическое отличие преступника от законопослушного гражданина? Возможно ли абсолютное раскаяние у человека, совершившего не одно тяжкое преступление? О том, можно ли научно объяснить девиантное поведение преступника, прогнозируя его дальнейшие варианты, — психологи Валерия Мухина и Михаил Дебольский. | |
| 200 | 2003-01-20 | Квантовая гравитация | д. ф.-м. н. Алексей Старобинский, д. ф.-м. н. Дмитрий Гальцов | Гравитационное взаимодействие занимает особое место в физике. Оно одинаково в любой среде, несводимо к другим видам взаимодействий. Мощность его столь мала, что оно сложно поддается измерению земными приборами. Тем не менее именно оно определяет движение космических тел. Какова природа гравитации? Законченной теории гравитации на данный момент нет, но попытки создать её активно ведутся многими учеными. О квантовой теории гравитации, альтернативных поисках и теории тяготения Ньютона, которая, как ни странно, вполне удовлетворяет геофизиков в их расчетах, - в цикле программ «Гравитация» |
| 201 | 2003-01-21 | Релятивистская теория гравитации | академик РАН, д. ф.-м. н. Анатолий Логунов, | Созданная Эйнштейном общая теория относительности дает общепризнанное объяснение гравитации. Однако у ОТО есть ряд проблем, которые заставляют искать альтернативные теории гравитации. Фактически сложилась ситуация, что в сфере теории гравитации наука разделена на два клана, которые практически не взаимодействуют друг с другом. О том, как структурирует мир релятивистская теория гравитации, видоизменяя законы общей теории относительности, - академик РАН Анатолий Логунов |
| 202 | 2003-01-22 | Модель Вселенной | академик РАН, д. ф.-м. н. Самвел Самвелович Григорян | Есть ли у нынешней Вселенной некая стройная «модель»? Что было до начала Большого Взрыва, и почему собственно этот Взрыв произошёл? Удаляются ли галактики друг от друга или они стационарны в космическом пространстве? О видоизменении законов общей теории относительности, релятивистской теории гравитации и новой крупномасштабной модели Вселенной - академик РАН Самвел Григорян |
| 203 | 2003-01-23 | Земля и гравитация | чл.-корр. РАН, д. физ.-мат. н. Юрий Авсюк, д. геол.-минерал. н. Виктор Шолпо | Историческая геология и биология неоднократно ставили перед физикой вопрос: почему многие природные процессы на Земле происходят циклически? Оказывается, их можно решить, исходя из принципов теории тяготения Ньютона и законов классической механики. |
| 204 | 2003-01-27 | Гений и безумие | Действительно ли каждый гений в той или иной степени безумен? И справедливо ли обратное — можно ли быть гением, не будучи безумным? Иными словами, гений и безумие совместны или неразрывны? Где граница между увлеченностью и помешательством, одержимостью делом жизни и навязчивыми идеями? О том, справедлива ли мысль, что разница между гением и маньяком лишь в значительности достижений, — академик РАМН Александр Тиганов. | |
| 205 | 2003-01-28 | Эпигенетика | Что такое эпигенетика? В чем разница между эпигенетическими и генетическими механизмами наследования? Какую роль в работе генов играет хроматин? Как влияют эпигенетические механизмы на клонирование животных? О связи эпигенетики и работы мозга — профессор Эдинбургского университета Эдриан Бёрд и биолог Егор Прохорчук. | |
| 206 | 2003-01-29 | Становление древнерусского государства | Право, правда — одна из начальных и главных тем древнейшей русской истории и, соответственно, Начальной летописи. Деяния первых русских князей закреплялись в правовых актах, превращая события в важнейшие прецеденты становления государства, его идеологии и права. О том, «откуду есть пошла Руская земля» и как складывались правовые основы древнерусского государства, — историки Андрей Дворниченко и Владимир Петрухин. | |
| 207 | 2003-01-30 | Нравы древней Руси | доктор ист. наук Андрей Юрганов; доктор фил. наук Андрей Каравашкин | Понятие «нравы» характеризует все те формы поведения людей, которые бытуют в данном обществе и могут быть подвергнуты нравственной оценке. Но с какой точки зрения? Как трансформировались взгляды на нравственное и безнравственное, правильное и неправильное, праведное и неправедное? Кто был носителем закона, власти, традиции, обычая? О том, можно ли осмысливать эпоху Ивана Грозного в рациональных исторических терминах, если сам он оценивал свои деяния в эсхатологических критериях веры, — историк Андрей Юрганов и филолог Андрей Каравашкин. |
| 208 | 2003-02-03 | Биоакустика | Биоакустика (наука о звуках, которые издают животные) с появлением новых приборов и компьютерных программ, анализирующих звуки животных, переживает своё второе рождение. В каком направлении, и какими способами идет расшифровка значений звуков, издаваемых животными? Многие хозяева домашних любимцев утверждают, что животные отлично понимают их речь. Как животное понимает человека? Может ли человек говорить на языке животных? О языке зверей как эмоциональном подтексте языка человека — биологи Елена и Илья Володины. | |
| 209 | 2003-02-04 | Сущность и ценность права | Право — форма свободы воли человека или продукт произвола государства? В теории и философии права давно сложились принципиально различные подходы, по-разному трактующие место права в социальной жизни общества. Один из них авторитарно представляет право как продукт государства, другой — как суть физической, социальной и духовной природы человека. Эти трактовки — как противоположные полюса в понимании сущности права, а возможна ли здесь «золотая середина»? О либертарно-юридической концепции права — академик РАН Владик Нерсесянц. | |
| 210 | 2003-02-05 | Мифологизация истории | доктор ист. наук, профессор И. С. Свенцицкая и доктор ист. наук, профессор М. А. Бойцов | Происхождение и развитие исторических мифов и их разоблачение. Как формировалась научная история нашей цивилизации? Первоначальная устная традиция постепенно заполняла лакуны истории, прибавляя новые подробности применительно к потребностям аудитории. Факт становится фикцией, а фикция воспринималась как факт. О том, как формируются исторические мифы и чем мифологизация истории отличается от её фальсификации, — историки Ирина Свенцицкая и Михаил Бойцов. |
| 211 | 2003-02-06 | Экология геофизических полей | Земля — авансцена, на которой идет непрерывный обмен потоками энергии с космической средой. Человек вторгается в эту авансцену, расплачиваясь 35 разбивающимися воздушными судами в год. Существуют ли системы прогноза, позволяющие оценивать опасность и безопасность воздушного пространства? О влиянии геофизических полей Земли и Космоса на работу технических средств и поведение людей, — географ Вячеслав Никифоров и эксперт службы безопасности полетов Андрей Гусев. | |
| 212 | 2003-02-10 | Жизнь звёздных систем | д. ф.-м. н. [lnfm1.sai.msu.ru/~rastor/ Алексей Сергеевич Расторгуев], к. ф.-м. н. Владимир Георгиевич Сурдин | Совместная жизнь звёзд, оказывается, намного богаче событиями, чем эволюция каждой из них поодиночке. Может ли взаимная близость звёзд продлить их активный возраст? Какова природа звёздных ассоциаций и почему погибают скопления звёзд? Может ли взаимодействие светил привести к катастрофам? Почему свою Галактику мы знаем хуже, чем соседние? О том, как астрономы изучают жизнь звёздных коллективов, и что любопытного, а порой и загадочного, в ней обнаруживается, - астрономы Алексей Расторгуев и Владимир Сурдин, сотрудники ГАИШ МГУ |
| 213 | 2003-02-11 | Технология творчества: Бакши | Что такое Театр Звука и в чем его отличие от традиционных статусных жанров: оперы, оперетты, мюзикла? Как можно построить театр, в котором персонажи обмениваются не репликами, а интонациями, а любой звук — шарканье ногами, покашливанье, становится музыкальным сопровождением действия? И возможно ли действие, если у него нет сценария, либретто, краткого изложения содержания? О поисках иных форм бытования музыки в пространстве разноликой полифонии мира, — в цикле «Технология творчества» композитор Александр Бакши. | |
| 214 | 2003-02-12 | Раскол | Как можно определить церковный раскол (схизму) и как связаны понятия «раскол» и «ересь»? Может ли церковь жить без расколов — это аномалия или закономерность? Что лежит в основе разделения западной и восточной церквей? Какое значение имел раскол старообрядчества для русской культуры? Можно ли считать экуменизм преодолением церковных расколов? О том, возможно ли сохранить в церкви единство многообразий, в том числе и многообразие мнений, — историки Елена Белякова и Алексей Юдин. | |
| 215 | 2003-02-13 | Биогенная нефть | Если внимательно рассмотреть все точки зрения на родословную нефти, то окажется, что их можно разбить на две основные группы. В первой — гипотезы органического происхождения нефти, согласно которой нефть образовалась из остатков животных и растений, во второй — минерального (абиогенного), отстаивающей точку зрения синтеза нефти в природе из неорганических соединений. Почему нефть по-прежнему остаётся загадкой для науки? Почему ни одна гипотеза нас не устраивает? О биогенном происхождении нефти — академики РАН Анатолий Дмитриевский и Алексей Конторович. | |
| 216 | 2003-02-17 | Нанохимия | Когда появилась «нано-наука» как область теоретического знания? Существуют ли органические наноструктуры — не синтезированные, а созданные природой? Как при помощи математических моделей, описывающих наноструктуры, можно воздействовать на живую клетку? Что такое «магические числа» наноструктуры? О том, где проходит граница между физическим миром и наномиром, — химики Игорь Мелихов и Виктор Божевольнов. | |
| 217 | 2003-02-18 | Неформальное христианство | До середины 20 века можно было по пальцам пересчитать памятники древнего гностицизма — религиозного течения, пытавшегося сочетать Евангелие с восточно-эллинистической теософией, оккультизмом и мифологией. Но в 1945 году в Египте, возле поселка Наг Хаммади, была найдена спрятанная на монашеском кладбище целая гностическая библиотека, собранная в конце 4 века иноками первых монашеских поселений. О предполагаемом владельце этой библиотеки, роли гностицизма, астрологии и магии в раннем христианстве — Евгения Смагина и историк Глеб Ястребов. | |
| 218 | 2003-02-19 | Братья Вавиловы | д. б. н. Симон Шноль | В истории российской науки драматические траектории движения мысли часто сочетаются с трагическими судьбами исследователей. Именно Николаю Вавилову - ученому с мировым именем - пришлось прокладывать дорогу невежде Лысенко, а Сергею Вавилову - физику, создателю ФИАНа - клеймить буржуазную квантовую механику и Эйнштейна. Правда, первый заплатил за это голодной смертью в Саратовской тюрьме, а второй - девятью рубцами после инфарктов на сердце. Оба брата пытались спасти российскую науку, оба шли до возможного предела на компромиссы. О том, где проходит грань, отделяющая конформиста от предателя или героя, сегодня после полуночи биофизик Симон Шноль |
| 219 | 2003-02-24 | Культ змеи | Почему практически у всех народов в той или иной форме существует культ змей? Действительно ли змеи расселены по всей планете или есть места, где их никогда не было? Как описываются змеи в фольклоре разных народов? Правда ли, что кобры замирают при звуке дудочки или это один из многочисленных мифов о змеях? О змеях в природе и в мифологии — филолог Александр Гура и зоолог Алексей Соколов. | |
| 220 | 2003-02-25 | Великое Княжество Литовское | «Дранг нах Остен» — «Натиск на Восток» XIII века от Рождества Христова на Руси привел к тому, что в течение столетия после нашествия Батыя на месте нескольких десятков земель и княжеств Древней Руси выросли два мощных государства, две новых Руси: Русь Московская и Русь Литовская. Три четверти древнерусских городов — Киев, Полоцк, Смоленск, Чернигов — попали в состав Великого Княжества Литовского. О том, как развивалась «внутренняя» история этого огромного региона Восточной Европы, — историк Андрей Дворниченко. | |
| 221 | 2003-02-26 | Юродивые | Что такое юродство и были ли попытки расшифровать этот феномен? Если это не сумасшествие и не природная глупость, то откуда взялась трактовка юродства как притворного безумия с религиозными целями, содержащего элементы провокации и агрессии? О парадигме юродства как синтезе и одновременно глубокой трансформации элементов двух ранее противопоставленных — иудейской и греческой — религиозных традиций — историки Сергей Иванов и Виктор Живов. | |
| 222 | 2003-02-27 | Свобода | Рубен Апресян, д. филос. наук; Давид Гзгзян, канд. филол. наук | Свобода... Мы не свободны в рождении и замираем в неведении, думая о смерти. Если детерминированы изначально заданные координаты, то возможна ли свобода внутри них? Всегда ли мы выбираем то, что выбираем, или выбранное нами выбирает нас? О свободе выбора свободы, свободе-самоограничении, свободе-предопределенности и возможности её избежать, — философ Рубен Апресян и филолог Давид Гзгзян. |
| 223 | 2003-03-03 | Теории антропогенеза | Когда и где возникла первая человеческая популяция? Был ли неандерталец нашим предком? Насколько физические и интеллектуальные способности современного человека ниже, чем у кроманьонца? И, наконец, что же сделало человека человеком? О хронологии заселения земного шара и будущем человечества — антрополог Александр Зубов. | |
| 224 | 2003-03-04 | Генетическая история человечества | 95% генома человека и генома наших ближайших родственников — шимпанзе и гориллы — одинаковы. Тогда что это за 5% разницы, в которых эволюция зашифровала свою следующую ступень? Можно ли, изучая спираль ДНК людей разных стран, сказать, где и когда впервые появился человек? О митохондриальной Еве, неандертальцах и нашей истории, закодированной в текстах ДНК, — генетики Эльза Хуснутдинова и Лев Животовский. | |
| 225 | 2003-03-05 | Сотворение человека | Мы все знакомы, более или менее, с библейским рассказом о сотворении человека. Но наше представление об этом рассказе опосредовано, во-первых, привычным толкованием. Насколько это адекватно подлинному звучанию древнего текста? Не оказывается ли искажённым или упрощённым истинный смысл оригинала? О сотворении человека в библейской версии и мифах Древнего Востока в цикле «Происхождение человека» — историк Владимир Якобсон и филолог Михаил Селезнёв. | |
| 226 | 2003-03-06 | Древо языков | Генетическая классификация языков — аналог биологической классификации видов, систематизируя все множество человеческих языков, пришла к цифре в 6000. Но это разнообразие произошло из сравнительно небольшого числа языковых семей. По каким параметрам можно судить о времени, отделяющем язык от праязыка, или два родственных языка друг от друга? О том, можно ли с помощью древа языков установить прародину всех современных языков и реконструировать единый праязык, сегодня после полуночи филологи Сергей Старостин и Александр Милитарёв. | |
| 227 | 2003-03-11 | Биологическое разнообразие | По разным оценкам экспертов общее число видов растений, животных и микроорганизмов на Земле составляет от 5 до 30 млн. Принимая во внимание, что каждая форма жизни уникальна, вымирание лишь одного дикого вида означает безвозвратную потерю от 1 000 до 10 000 генов с неизвестными потенциальными свойствами. О том, что такое биологическое разнообразие и почему человечество обязано его сохранить, — биологи академик РАН Александр Алимов и Дмитрий Гельтман. | |
| 228 | 2003-03-12 | Мифология повседневности | Как соотносится внешне безобидная детская игра в жмурки с похоронным и свадебным обрядом? Что означает чихание с точки зрения мифологической традиции? В чем заключался метафизический смысл стояния в советской очереди? О том, что приходит на смену старым формам фольклора — былинам, обрядам, песням, — филологи Александр Панченко и Константин Богданов (Германия). | |
| 229 | 2003-03-17 | Синергетика | чл.-корр. РАН,д. ф.-м. н Сергей Курдюмов, д. ф.-м. н Георгий Малинецкий | Есть ли у науки пределы? Ещё в пятидесятые годы XX века один из отцов квантовой механики Юджин Вигнер впервые поставил этот вопрос, а в 60-е Станислав Лем в книге "Сумма технологий" предсказал отказ от научных исследований "по всему фронту", спад интереса к науке, снижение социального статуса ученых и уменьшение влияния науки на общество уже к концу XX века. Как ни странно, они оказались правы. В чём причина этого спада? О том, есть ли будущее у науки, сегодня после полуночи классики синергетики в России Сергей Курдюмов и Георгий Малинецкий. |
| 230 | 2003-03-18 | Загадки детских рисунков | Когда трехлетний ребенок берет в руки карандаш, у первых нарисованных им человечков ноги часто растут прямо из головы. Психологи утверждают, что каждому психологическому возрасту между двумя и двенадцатью годами соответствует определенная манера рисовать. О том, как эволюционирует рисунок с возрастом ребенка, — психолог Александр Венгер. | |
| 231 | 2003-03-19 | Страх | Что такое страх и в чем причины его возникновения? Чем здоровый страх отличается от разрушительного и даже опасного для жизни? Как бороться со страхом и что отличает страхи человека и животного? Являются ли агрессия, гнев, жестокость проявлениями страха? О том, что же происходит в организме человека, когда его охватывает страх, — психолог Александр Тхостов и философ Павел Тищенко. | |
| 232 | 2003-03-24 | Онтогенез хищных млекопитающих | В экспериментах по размножению животных в неволе и последующем возвращение их в природу ученые столкнулись с рядом проблем. Как у хищных млекопитающих сформировать в условиях неволи полноценное охотничье поведение и научить избегать их посторонних людей? Об онтогенезе хищных млекопитающих — биологи Ясон Бадридзе и Никита Овсяников. | |
| 233 | 2003-03-25 | Поиски чёрных дыр | д. ф.-м. н. Дмитрий Гальцов,
д. ф.-м. н. Анатолий Черепащук |
Чёрная дыра - это область пространства-времени, в которой гравитационное поле столь сильно, что даже свет, самый быстрый переносчик энергии, не может вырваться из неё. Предсказываемые свойства черных дыр столь фантастичны, что в их существование верится с трудом. Однако сейчас открыто свыше ста массивных и чрезвычайно компактных объектов, свойства которых очень похожи на свойства черных дыр. |
| 234 | 2003-03-26 | Природа запаха | Что такое запах? Можно ли создать искусственный нос? Что происходит в собачьем носу и в собачьей голове, когда в считанные секунды она по запаху идентифицирует человека? Что такое феромоны и какова их биология, химия, семиотика, механизм действия и обонятельный образ? Генотипичен ли запах индивидуума? О природе запаха и химической коммуникации животных — химик Эдуард Зинкевич. | |
| 235 | 2003-03-27 | Теория резонансного пения | Исследования вокального искусства привело ученых к выводу, что секрет превращения голосового аппарата в уникальный музыкальный инструмент скрыт отнюдь не в опасных манипуляциях голосовыми связками, а в интуитивном (по большей части) использовании энергии, которую дает голосу резонанс и резонаторы. Об искусстве резонансного пения — профессор Московской государственной консерватории Владимир Морозов. | |
| 236 | 2003-03-31 | Ринограденции | Софья Степаньянц, канд. биол. наук; Владимир Малахов, член-корр. РАН | Первоапрельский выпуск, посвященный серьёзному обсуждению вымышленного отряда млекопитающих. |
| 237 | 2003-04-01 | Ископаемые ящеры | Владимир Алифанов, палеонтолог; Алексей Лопатин, палеонтолог | Можно ли назвать современных ящериц потомками динозавров, некогда населявших нашу Землю? Что в них общего и чем они принципиально отличаются? Можно ли с биологической точки зрения считать ящерами птеродактилей и каковы генетические связи ящеров и птиц? |
| 238 | 2003-04-02 | Гравитация и космология | Александр Петров, астрофизик; Владимир Липунов, астрофизик | Почему тяготение предпочитают объяснять теорией гравитации Эйнштейна? Может ли пустое пространство существовать само по себе и с чем связана инерция тел? Что сближает космические тела — сила тяготения или кривизна пространства? В чём проявляет себя гравитационная энергия и как её определять? Что такое космический вакуум и космологическая постоянная? |
| 239 | 2003-04-03 | Технологии виртуальной реальности | Александр Томилин, математик; Валерий Афанасьев, математик | Что такое виртуальная реальность в научном смысле (конечно, речь не идет о компьютерных играх и не о кино)? Возможно ли создание человеко-машинного интерфейса, в котором будут использоваться все или почти все системы взаимодействия с внешним миром? |
| 240 | 2003-04-07 | Клональные позвоночные | Екатерина и Виктор Васильевы, биологи | Могут ли самки позвоночных размножаться без участия самцов? В чём отличие клонирования высших видов млекопитающих от схемы возникновения естественных клонов низших позвоночных? Что такое сетчатая эволюция? В чём основа видообразования у бисексуальных особей? |
| 241 | 2003-04-09 | Экономическое пространство будущего | Сергей Артоболевский, географ; Андрей Трейвиш, географ | Россия — царство пространства, в котором жизнь центров зависит от курса доллара или евро, а периферии — от погоды и урожая картошки. Это царство недолюбливает эксперименты и экспериментаторов, часто оказываясь сильнее |
| 242 | 2003-04-14 | Формула эмоций | Владимир Раевский, биолог | Возможна ли формула у эмоций? Если да — то как проверить справедливость этой формулы в прямом эксперименте? Почему эмоция возникает тогда, когда появляется рассогласование между потребностью и информацией о возможности её удовлетворения? |
| 243 | 2003-04-15 | Внутреннее строение Земли | Арнольд Кадик, д. геол-минерал. н.; Олег Кусков, д. геол-минерал. н. | Что представляет собой Земля на больших глубинах? Каков химический состав нашей планеты, из каких элементов преимущественно состоит Земля? Какие процессы происходят в мантии и ядре сегодня? Какова природа геомагнитного поля Земли? |
| 244 | 2003-04-16 | Физика и метафизика | Юрий Владимиров, д. физ-мат. н.; Владимир Кречет, д. физ-мат. н. | В течение XX века были затрачены огромные усилия на попытки объединения закономерностей общей теории относительности и квантовой теории, но они оказались тщетными. Физики-теоретики имели дело с теориями, построенными в рамках принципиально различных метафизических парадигм, а найти более общую парадигму, позволяющую взглянуть на их основания с единых позиций, так и не удалось |
| 245 | 2003-04-17 | Михаил Булгаков | Мариетта Чудакова, филолог; Владимир Немцев, филолог | Написав одну из первых своих пьес, Михаил Булгаков записал в дневнике: «Когда я перечитал её у себя в нетопленой комнате, ночью, я, стыжусь признаться, заплакал! В смысле бездарности — это было нечто совершенно особенное. Что-то тупое и наглое глядело из каждой строчки… Я начал драть рукопись, но остановился, потому что вдруг сообразил, что написанное нельзя уничтожить» |
| 246 | 2003-04-21 | Гордон | — | Если бы сегодня нашёлся сумасшедший, который захотел бы посмотреть все программы «Гордон», снятые до сегодняшнего момента, ему понадобилось бы пять рабочих недель при восьмичасовом рабочем дне без перерыва. О том, как мы живем и почему до сих пор живы |
| 247 | 2003-04-28 | Размерность пространства в микромире | Эдуард Боос, физик; Игорь Волобуев, физик | Пространство, в котором мы живем, геометрически трёхмерно; координата времени представляет собой ещё одно измерение. То есть наше — макроскопическое — пространство-время четырёхмерно. Какую размерность имеет пространство-время в микромире? Точного ответа на этот вопрос пока нет, потому что структура пространства-времени в микромире непосредственно не наблюдаема |
| 248 | 2003-04-29 | Формы жизни бактерий | Михаил Иванов, микробиолог; Саббит Абызов, биолог | Насколько обоснованы гипотезы ученых о занесении жизни на Землю из космоса? Способны ли имеющиеся на поверхности метеоритов микроорганизмы сохранять свою жизнеспособность? Если на поверхности Марса жизни нет, стоит ли пытаться искать её в толще марсианской породы? |
| 249 | 2003-04-30 | Отражение Апокалипсиса | Леонид Кацис, филолог | Что ожидает нас после завершения земной жизни человека, после гибели общества и человечества? Сколько концов уже было в истории? |
| 250 | 2003-05-12 | Регресс в эволюции многоклеточных | Владимир Алешин, биолог | Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский как-то заметил: «Что есть человек — венец творения или всего лишь питательная среда для чумной палочки?» По каким признакам строится эволюционная лестница существ? Справедливо ли предположение, что в эволюции вымирают низшие формы и развиваются высшие? Можно ли реконструировать эволюцию, не зная её законов? |
| 251 | 2003-05-13 | Художественная антропология | Валерий Мильдон, филолог | В чём причина популярности русской литературы в мире? В необычности её взгляда, который казался новинкой для западноевропейского читателя, или в архаичности отношения к слову как мироустроительной силе, отчего Западная Европа давно отвыкла? |
| 252 | 2003-05-14 | Сталин | Борис Илизаров, историк | Кто такой Сталин? «Мастер революции», творивший из подручного материала личную сталинскую «вселенную», в которой все было возможно? Или Великий Инквизитор, как «величайший практик», использовавший «созидающую» силу зла? |
| 253 | 2003-05-15 | Космос будущего | Георгий Гречко, д. физ-мат. н.; Александр Платонов, д. физ-мат. н. | Являются ли известные достижения космической техники покорением космоса или лишь неудачной попыткой приспособиться к условиям взаимного сосуществования? И так ли важны космические исследования для основной массы жителей Земли — не есть ли это выбор небольшого числа энтузиастов и учёных? |
| 254 | 2003-05-19 | РНК-мир | Алексей Рязанов, доктор биологических наук | Открытие принципа структурной организации — ДНК — дало ключ к механизму точного воспроизведения генного вещества. Но почему генетическая информация, записанная в ДНК, реализуется в виде белков не напрямую, а через посредство родственного полимера — рибонуклеиновую кислоту (РНК)? |
| 255 | 2003-05-20 | Асимметрия и возникновение жизни | Владик Аветисов, д. физ-мат. н.; Рэм Костяновский, д. хим. н. | Есть ли у живой материи особое реликтовое свойство, оставшееся в наследство от предбиологической эволюции? Свойство, которое могло бы играть такую же роль в построении картины возникновения жизни, какую играет «реликтовое излучение» при отборе моделей эволюции Вселенной? Ученые полагают, что таким свойством может быть хиральная чистота биоорганического материала |
| 256 | 2003-05-21 | Живая и неживая материя | Мстислав Крылов, биолог; Михаил Либенсон, физик | Существует ли общая закономерность в эволюции живой и неживой материи? Можно ли подходить к оценке живого с позиции физики и рассматривать формирование жизни как высшее проявление происходящих в природе процессов самоорганизации? |
| 257 | 2003-05-22 | Возникновение биологической информации | Дмитрий Чернавский, д. физ-мат. н., физик, биолог и экономист; Нина Чернавская, биолог | Для описания процессов, протекающих на ранних стадиях биологической эволюции, достаточно знания законов физики и химии открытых систем. По каким законам происходило дальнейшее её развитие? Можно ли в рамках современной науки понять и описать процессы, лежащие в основе возникновения жизни? Почему в современной биосфере господствует один вариант генетического кода и отсутствуют другие? |
| 258 | 2003-05-26 | Виртуальное картографирование | Александр Берлянт, географ | Что такое карта? Графическая модель, канал информации или текст, составленный на языке картографических знаков? |
| 259 | 2003-05-27 | Великое молчание Вселенной | Владимир Липунов, д. ф.-м. н.; Александр Тутуков, д. ф.-м. н. | Почему основной кризис современного естествознания смыкается с будущим кризисом нашей цивилизации? |
| 260 | 2003-05-28 | Третий тайм | Савик Шустер, журналист; Александр Ткаченко, писатель; Виктор Прокопенко, футбольный тренер | Обсуждение и комментарии А. Гордона и его гостей о финальном матче Лиги чемпионов по футболу «Ювентус» — «Милан» |
| 261 | 2003-05-29 | Модели эффекта Харста | Вячеслав Найденов, математик; Ирина Кожевникова, математик | Как с помощью математических моделей вычислить с высокой долей вероятности возникновение природных катастроф? Если природные системы Земли нелинейные и нестационарные, то какие природные явления являются причиной потери равновесия? |
| 262 | 2003-06-02 | Истоки этноса | Павел Долуханов, д. геогр. н. | Как развивалась европейская интеллектуальная традиция в истории археологической мысли? Что такое постпроцессуализм? Можно ли восстановить историю языков на основании данных археологии? Как формировался этнос славян? |
| 263 | 2003-06-03 | Программирование недетерминированных игр | Борис Мельников, математик; Алексей Радионов, математик | Действительно ли шахматы являются самой интеллектуальной игрой, как это принято считать? Могут ли самообучаться игровые программы? В чём отличие недетерминированных игр от детерминированных с точки зрения программирования? |
| 264 | 2003-06-04 | Гравитационные волны | Владимир Брагинский, физик; Михаил Сажин, физик | |
| 265 | 2003-06-05 | Коммуникация у птиц | Владимир Иваницкий, биолог | Кто дирижирует ансамблем певчих птиц? Носит ли их песня врожденный характер, или птицы учатся друг у друга? Как зависит пение от времени года и суток? Обращают ли птицы внимание на пение других видов и возможно ли использование ими чужой песни в корыстных целях? |
| 266 | 2003-06-10 | Возникновение биосферы | Георгий Заварзин, академик РАН | Биосфера как система отношений микроорганизмов возникла и существует в неизменном виде задолго до возникновения растений, животных и человека. Зачем тогда мы ей — биосфере — нужны, и нужны ли? |
| 267 | 2003-06-11 | Витгенштейн и современная философия | Вадим Руднев, философ; Олег Аронсон, философ | Как отличить логический позитивизм от аналитической философии? Уместен ли вопрос, что первично — материя или сознание — в контексте современной философии? |
| 268 | 2003-06-16 | Доказательность в математике | академик РАН, д. ф.-м. н. Юрий Ершов, | Доказательность — главнейшая особенность математики, науки, представляющей образцы точности рассуждений. Но понятие доказательства долгое время не имело точного математического определения |
| 269 | 2003-06-17 | Суперпарамагнетизм | Анатолий Звездин, физик; Константин Звездин, физик | В последние десять лет плотность записи информации в магнитных дисках, непосредственно связанная с быстродействием компьютеров, удваивается каждые 18 месяцев. Какие физические ограничения на размер магнитного зерна памяти существуют сегодня? Можно ли говорить об определении достижимых границ миниатюризации электронных приборов и элементов памяти? |
| 270 | 2003-06-18 | Нейробиологические механизмы агрессии | Наталья Кудрявцева, д. биолог. н. | Способствует ли знание нейробиологии агрессии у животных пониманию агрессии у человека? Как влияет повторный опыт агрессии на нейрохимию, поведение и физиологию победителей? |
| 271 | 2003-06-19 | Зачем философия? | Анатолий Ахутин, философ; Владимир Калиниченко, философ | Уже Гегелем в XIX веке был поставлен вопрос о «конце философии»: философия, по Гегелю, не умирает, но она уже и не развивается. Почему, несмотря на более чем 2000-летнюю историю, существование философии снова и снова ставится под вопрос? Как идентифицирует себя сама философия, едина ли она, или мы имеем дело с несоизмеримыми «философиями»? |
| 272 | 2003-06-23 | Фотосинтез и флуоресценция | Андрей Рубин, биофизик, член-корр. РАН | Каким образом свет, поглощаемый растением, трансформируется и перераспределяется в нём? Может ли испускаемая растением слабая флуоресценция служить индикатором «самочувствия» растений? |
| 273 | 2003-06-24 | Математика и ботаника | Алексей Оскольский, биолог; Дмитрий Соколов, математик | Насколько хорошо мы знаем разнообразие окружающих нас растений, и насколько адекватно можем его описать? Можно ли применить методы современной математики для анализа информации о природе растений? |
| 274 | 2003-06-25 | Вселенная и Человек | Юрий Ефремов, астрофизик; Артур Чернин, астрофизик | Говорят ли недавние достижения астрофизики, преобразившие наше представление о Вселенной и открывшие новые горизонты в физике макромира, о беспредельных возможностях научного познания? |
| 275 | 2003-06-26 | Иуда: версии предательства | Валентина Кузнецова, текстолог-переводчик; Яков Кротов, историк | Что скрыто в поступке апостола-отступника Иуды: подвиг, провокация или предательство? Какое место занимал Иуда в общине учеников? Если Бог действительно всемогущ и всезнающ, то как объяснить избрание в число апостолов будущего предателя? |
| 276 | 2003-08-05 | Квантовая космология | Андрей Гриб, физик; Михаил Фильченков, физик | В связи с понятием волновой функции Вселенной и рождением Вселенной из ничего возникает множество вопросов об интерпретации такой квантовой теории. Тогда вместо одной Вселенной можно говорить о многих Вселенных, проявляющих себя через микромир |
| 277 | 2003-08-06 | Динамическая нестабильность воды | Дмитрий Селивановский,физик; Владимир Воейков, биолог | Каким образом в Мировом Океане и атмосферных осадках появляется пероксид водорода, обычная концентрация которого в природной воде ничтожно мала? Можно ли рассматривать воду как динамически нестабильную полимерную систему, предположив, что в ассоциатах воды происходит процесс обмена молекулами, при котором часть молекул воды «ломается»? Является ли атмосферный кислород исключительно продуктом биологического фотосинтеза? |
| 278 | 2003-08-07 | Окраска рыб | Александр Микулин, биолог; Жерар Черняев, биолог | Зачем рыбам нужны яркие краски? Каково происхождение разнообразной пигментации рыб? Что такое мимикрия? Кто видит яркие краски рыб на глубине, где царит вечная тьма? |
| 279 | 2003-08-12 | Молекулы и информация | Лев Грибов, член-корреспондент РАН | Может ли «думать» компьютер? Чем «электронный мозг» отличает от человеческого? В чём специфика обработки нечеткой информации? Можно ли создать компьютер на молекулярной основе? Что нужно «алгебре», чтобы действительно научиться «проверять гармонию»? |
| 280 | 2003-08-13 | Критическая соленость | Владислав Хлебович, биолог; Вадим Федоров, биолог | Почему кровь по составу солей близка к морской воде? Почему, выходя из океана в пресные воды и на сушу, наши далекие предки сохранили внутри себя такую же среду, которая в море была вокруг них? |
| 281 | 2003-08-14 | Боги Древнего Египта | Элеонора Кормышева, египтолог; Андрей Зубов, историк | Религия древнего Египта моно- или политеистична? Какую роль играла религия в жизни и культуре древних египтян? Были ли древнеегипетские боги отдельными сущностями или проявлениями единого верховного божества? |
| 282 | 2003-08-19 | Перенос излучения | Юрий Барабаненков, физик | Электромагнитное излучение пронизывает мир. Оно рассеивается на неоднородностях, которые встречаются на его пути. Как изменялись представления о переносе излучения в связи с предсказанием и открытием явления слабой локализации излучения и изучением фотонных кристаллов? |
| 283 | 2003-08-20 | Дно океана | Александр Лисицын, академик РАН | Можно ли считать дно океана просто частью суши, залитой соленой водой? В чём отличия геологической структуры и толщины земной коры океанической и континентальной зон? Влияет ли на геологию океанического дна специфика климатических зон? |
| 284 | 2003-08-21 | Погода и биржевые цены | Алексей Бялко, д. физ-мат. н. | Погода изменчива, а её катастрофические отклонения — засухи, наводнения — надолго запоминаются. Оказывается, статистика биржевых колебания цен весьма сходна со статистикой погоды |
| 285 | 2003-08-26 | Гамма-всплески | Борис Штерн, астрофизик; Алексей Позаненко, астрофизик | Космические гамма-всплески на протяжении 30 лет остаются самым загадочным явлением в астрофизике. Превосходя по своей взрывной светимости все, что происходит в наблюдаемой Вселенной, они являются одним из самых дерзких вызовов ученым и продолжают преподносить сюрпризы |
| 286 | 2003-08-27 | Паразиты в живых системах | Людмила Гиченок, биолог; Сергей Беэр, биолог | Насколько правомерно понятие вреда как биологической категории? Можно ли считать любую форму паразитизма проявлением симбиотических взаимоотношений и наоборот? |
| 287 | 2003-08-28 | Сакральная физика | Юрий Кулаков, физик | Исторически возникшие из опыта «снизу», различные разделы физики (механика, термодинамика, электродинамика, теория относительности и квантовая механика) сохранили свой, характерный для каждого раздела, полуэмпирический язык |
| 288 | 2003-09-01 | Эффекты сверхмалых доз | Елена Бурлакова, биолог | С точки зрения классической теории биологической активности веществ зависимость «доза-эффект» должна иметь вид кривой, монотонно возрастающей от нуля до некоторого максимума, после которого наступают опасные последствия передозировки |
| 289 | 2003-09-02 | Рождение художественного текста | Наталья Великанова, филолог | С чего началась «Война и мир»? Как рождался замысел и развивались образы, мотивы, идеи, формировался стиль и жанровая структура книги? Всегда ли печатный текст равносилен авторскому замыслу и воплощению? |
| 290 | 2003-09-03 | Предел времени | Ростислав Полищук, физик; Юрий Шалаев, физик | Предел применимости понятия времени вытекает из двух фундаментальных физических теорий — теории относительности, в которой время как бы останавливается для световых движений, и от квантовой механики, которая отрицает существование пространства-времени в квантовом фундаменте классического мира |
| 291 | 2003-09-08 | Солнечная система | Михаил Маров, член-корреспондент РАН | Что мы знаем о Солнечной системе — её возникновении и эволюции? Какие планеты и спутники в Солнечной системе представляют наибольший интерес с точки зрения сравнительной планетологии? |
| 292 | 2003-09-09 | Луна | Владислав Шевченко, астрофизик | Изучая фотографии поверхности Луны, полученные с космических аппаратов, ученые обнаружили след древнейшей катастрофы на её поверхности. До сих пор популярна гипотеза об ударном происхождении самой Луны, когда тело величиной с Марс косым ударом вырвало «кусок» Земли |
| 293 | 2003-09-11 | 911 | Владислав Иноземцев, д. эконом. н., экономист и социолог | «911» — по странному стечению обстоятельств телефон российский службы спасения и в западной календарной инверсии дат — одиннадцатое сентября… Почему 21 век входит в историю как эпоха террористов и камикадзе? Что это — действительно борьба религий или новый территориальный передел? |
| 294 | 2003-09-15 | Солнечная активность | Владимир Обридко, физик | Долгое время исследования солнечной активности опирались в основном на изучение локальных полей на Солнце — солнечных пятен. Предполагалось, что за пределами локальных образований солнечной активностью можно пренебречь |
| 295 | 2003-09-16 | Венера | Александр Базилевский, д. геолого-минерал. н.; Борис Иванов, д. физ-мат. н. | Что мы знаем о процессах, происходящих на поверхности Венеры и в её глубинах? Передача о том, можно ли знания о Венере экстраполировать на наши представления о геологии и эволюции Земли, и наоборот |
| 296 | 2003-09-17 | Судьбы планет | Леонид Ксанфомалити, астрофизик | Был ли древний Марс теплым, с открытыми водоемами — реками, озёрами, может быть, морями — и с более плотной атмосферой? Если — да, то как давно началась и закончилась эпоха теплого и влажного климата, была ли она однократным событием или повторялась? |
| 297 | 2003-09-22 | Астероидная опасность | Георгий Ефимов, астрофизик; Леонид Латышев, астрофизик | Как часто на Землю падали астероиды, способные коренным образом изменить ход жизни на Земле? Умное человечество — способно ли оно сегодня противостоять незваному космическому пришельцу? |
| 298 | 2003-09-23 | Грибы | Юрий Дьяков, биолог; Елена Феофилова, биолог | Грибы — это растения или животные? Что такое «грибы» в обыденной представлении и в понимании ученых-микологов? Как грибы приспосабливаются к изменениям в окружающей среде? |
| 299 | 2003-09-24 | Класс интеллектуалов | Владислав Иноземцев, д. э. н., экономист и социолог | Существует ли разница между интеллектуалами и интеллигенцией? Какова роль класса интеллектуалов, появляющегося в постэкономическом обществе? Кто составляет этот класс и чем он опасен для остальных? |
| 300 | 2003-09-29 | Математика нелинейного мира | Александр Виноградов, математик | Всякое точное объяснение того или иного явления — математично и, наоборот, все, что точно — математика. Любое же точное описание — это описание на соответствующем математическом языке. Дифференциальное исчисление — математический язык классической физики |
| 301 | 2003-09-30 | Синхротронное излучение | Виталий Михайлин, физик; Владислав Халилов, физик | Что такое синхротронное излучение и каковы его свойства? Почему излучение электронов в циклических ускорителях в последнее время стало основным инструментом в исследовании взаимодействия электромагнитного излучения с веществом? |
| 302 | 2003-10-01 | Этология любви | Марина Бутовская, д. и. н., антрополог | Когда и почему в эволюции появляется пол? Для чего нужны первобытному человеку устойчивые связи между мужчиной и женщиной? Существует ли любовь в животном мире и зачем она необходима человеку? |
| 303 | 2003-10-07 | Парадигма современной генетики | Леонид Корочкин, член-корр. РАН | Так все-таки: наследуются ли приобретенные индивидуумом признаки? Остаются ли незыблемыми основные положения, сформулированные в классической генетике, или современная генетика уже давно теснит классическую? |
| 304 | 2003-10-08 | Нейтрино | Владимир Лобашев, физик; Семен Герштейн, физик | Можно ли взвесить нейтрино? Что это за частица, кем и когда она была открыта? Почему вопрос о массе нейтрино является одним из центральных в физике? |
| 305 | 2003-10-09 | Миграции индоевропейцев | Вячеслав Иванов, академик РАН | Где находилась прародина индоевропейцев? Когда произошёл распад праиндоевропейских диалектов? По каким направлениям разошлись индоевропейские племена? Что такое «ямная культура» и где находится её колыбель? |
| 306 | 2003-10-15 | Квантовый мир и сознание | Михаил Менский, физик | Как и почему в одной из интерпретаций квантовой механики возникает представление о параллельных мирах? Может ли сознание человека влиять на то, в каком из миров он окажется? |
| 307 | 2003-10-16 | Пульсирующие ледники | Владимир Котляков, гляциолог; Лев Десинов, гляциолог | Пульсирующий ледник… Стометровая масса льда и воды, ползущая со скоростью 100-200-300 метров в сутки… Почему пульсации на одном и том же леднике повторяются примерно через равные промежутки времени? |
| 308 | 2003-10-22 | Феномен марганца | Елена Базилевская, геолог; Азарий Баренбаум, физик | Падение крупных космических тел на Землю в далеком геологическом прошлом могло вызывать не только разрушение тонкой океанической коры, извержение мантии, изменение состава морской воды |
| 309 | 2003-10-23 | Культурный ландшафт | Владимир Каганский, географ | Распространено мнение, что существует чисто природный ландшафт, добавив к которому продукты человеческой деятельности, мы получаем нечто другое — ландшафт культурный. Это важное недоразумение |
| 310 | 2003-10-28 | Нейрональная пластичность | Алексей Семьянов, нейробиолог | Существуют ли пределы развития человеческой цивилизации — если да, то можем ли мы определить их, поняв возможности и механизмы работы нашего мозга? Как нервные клетки общаются друг с другом? Что мы знаем о внесинаптической передаче информации в нейрональных сетях? |
| 311 | 2003-10-29 | Эктоны | Геннадий Месяц, академик РАН | Открытая двести лет назад электрическая дуга давно видоизменила наш мир. Активное применение в технике тем не менее не означало, что физики до конца разобралась в сути этого явления. Что происходит в процессе зарождения электрической дуги и как обеспечивается её непрерывное горение? |
| 312 | 2003-10-30 | Три кризиса Розанова | Виктор Сукач, историк | В чём состоит парадоксальность личности Розанова? Почему начинать читать Розанова можно с любого места? А с какого места можно начинать изучать этого «мага слова», творческое наследие которого насчитывает более пятидесяти томов? |
| 313 | 2003-11-04 | Число, время, свет | Владимир Кассандров, физик | Существует ли единый «Код Природы»? Может ли число порождать свет, а свет — материю? В чём суть основных принципов «неопифагорейского» подхода к построению физических теорий? |
| 314 | 2003-11-05 | Антропный принцип | Вадим Казютинский, философ; Андрей Павленко, философ | Появление человека — уникальный эксперимент или нелепая случайность? Почему Вселенная такова, какой мы её наблюдаем? В чём отличие антропоморфизма от древнегреческого космического принципа? |
| 315 | 2003-11-06 | Учение Христа | Георгий Чистяков, священник; Анна Шмаина-Великанова, религиовед | Известно, что Христос учил о Царстве Небесном (или Царстве Божьем). Но в Евангелии не говорится о нём как о царстве, не объясняется что это. Оно «подобно тому как…» — то есть скорее некоему процессу или состоянию |
| 316 | 2003-11-11 | Биокосмические «часы» археологии | Евгений Черных, историк | Любое изложение исторического процесса бессмысленно, если не существует отсчета времени, в котором события протекают и которым они замеряются. По каким шкалам строятся относительная и абсолютная хронологии в истории? |
| 317 | 2003-11-12 | Палеонасекомые | Александр Расницын, палеонтолог; Кирилл Еськов, палеонтолог | Правда ли, что наши соседи — тараканы — самые древние из существующих насекомых, даже стрекоз, и переживут нас? Что изменилось в строении насекомых за миллионы лет их существования на Земле? |
| 318 | 2003-11-13 | Философские основания физики | Владимир Буданов, физик, философ; Владимир Аршинов, физик, философ | Физика как лидер естествознания изначально играла определяющую роль в формировании научного знания. Но каждая физическая теория рождается в уникальной культурной среде, влияние которой может быть осмыслено только в рамках философии |
| 319 | 2003-11-18 | Биотический круговорот | Владимир Малахов, член-корреспондент РАН, | Какие этапы биотического круговорота и его эволюции известны науке? Можно ли говорить о закономерности появления человеческой цивилизации с точки зрения эволюции биосферы? Насколько неизбежно умирание нашей цивилизации? |
| 320 | 2003-11-19 | Турбулентность | Владимир Захаров, академик РАН, д. ф.-м. н., физик и поэт | Что такое вихревая турбулентность и чем она отличается от волновой? Чем определяется порядок величины диссипации энергии в турбулентном потоке? Почему турбулентность до сих пор остается «белым пятном» в классической механике? |
| 321 | 2003-11-20 | Бабочки | Владимир Мурзин, физик, д. ф.-м. н.; Олег Горбунов, биолог, к. биол. н | Какова минимальная предельная численность, необходимая для выживания вида? Сколько видов бабочек, или — чешуекрылых, известно науке? Что выделяет их из всего многообразия насекомых? Сколько «фаз» жизни проживает бабочка? |
| 322 | 2003-11-26 | Механизмы адаптации у животных | Валентин Пажетнов, биолог; Инга Полетаева, биолог | Как формируется интеллект животного и что важнее в этом процессе — врожденные задатки или приобретение опыта? Какую роль играет страх перед человеком в формировании поведения животных? |
| 323 | 2003-11-27 | Микроквазары | Сергей Фабрика, астрофизик; Валерий Сулейманов, астрофизик | Мощные вспышки рентгеновского излучения в двойных звёздах, содержащих черные дыры, начали наблюдать сравнительно недавно |
| 324 | 2003-12-02 | Эгоизм и альтруизм нейрона | Константин Анохин, нейрофизиолог; Юрий Александров, психолог | Чем поведение нейрона отличается от поведения целого организма? Существуют ли нейроны эмоций, сознания и внимания? Как и чему учатся нейроны и кто ими управляет? Когда и почему гибнут нейроны в здоровом мозге? |
| 325 | 2003-12-03 | Межзвёздные радиопослания | Лилия Филиппова, астроном; Александр Зайцев, астроном | Отправление межзвёздных радиопосланий с Земли — для чего и кому? Зачем передавать сообщения, если «они» ответят на него в лучшем случае не через один десяток лет? |
| 326 | 2003-12-04 | Биорегуляция сообществ | Александр Исаев, биолог; Сергей Остроумов, биолог | Природные химические вещества — это регуляторы в экологии популяций, химический язык, на котором «говорят» живые организмы. Но вещества в биосфере могут выступать в двоякой роли — как факторы её стабилизации и дестабилизации |
| 327 | 2003-12-09 | Теория асимметрии мозга | Виген Геодакян, д. биол. н. | Что означает видовая праворукость и индивидуальная леворукость человека? Можно ли считать, что прогрессивная эволюция сопровождалась закономерной утратой симметрии — асимметризацией, и эволюция шла от симметрии к асимметрии? Какая логика, какой принцип лежит в её основе? |
| 328 | 2003-12-10 | Современная палеонтология (Микроорганизмы в марсианском метеорите) | Алексей Розанов, палеонтолог, член-корр. РАН | Существуют ли в метеоритном материале признаки примитивных бактериальных форм? Почему останки многоклеточных организмов находят все в более древних слоях? |
| 329 | 2003-12-11 | Биосемиотика | Сергей Чебанов, филолог; Александр Седов, биолог | Знаки, значения, смыслы, интерпретации… Существует ли язык животных, растений, бактерий? И что такое собственно язык? |
| 330 | 2003-12-16 | Геном человека | Николай Янковский, генетик; Владислав Баранов, генетик | Впервые ученым удалось секвенировать молекулу ДНК, прочесть генетический текст, только 1 % из которого нам более-менее понятен |
| 331 | 2003-12-17 | Истоки мышления и сознания | Зоя Зорина, биолог; Анна Смирнова, биолог | Одни формы мышления достаточно примитивны и встречаются у низкоорганизованных животных, другие — более сложные и доступны видам, наиболее продвинутым в эволюционном развитии. На каких этапах развития они возникли, как происходило их усложнение в эволюционном ряду? |
| 332 | 2003-12-18 | Новая антропология | Сергей Хоружий, физик, философ | Главная особенность современной ситуации в проблеме Человека — «антропологический кризис», выраженный в банкротстве метафизической и прагматической Антропологических Моделей. Человек не понимает, кто он такой, в какой контекст можно вписать происходящее с ним |
| 333 | 2003-12-23 | Цивилизационные кризисы | Андрей Коротаев, историк; Акоп Назаретян, философ, психолог | Общество не первый раз в своей истории сталкивается с особым типом кризисов, вызванных несбалансированной деятельностью людей. Почему они периодически повторяются и какую роль играют в развитии общества и природы? |
| 334 | 2003-12-24 | Структура научных революций | Вячеслав Степин, академик РАН | Что мы называем наукой? Действительно ли наука определяет нашу жизнь, или наше понятие о жизни определяет то, что следует признать наукой? Что такое революция в науке и можно ли в ближайшее время ожидать глобальный научный переворот? |
| 335 | 2003-12-25 | Душа (Связь духа с душой и телом) | Владимир Зинченко, д. психолог. н. | Когда-то психология рождалась как наука о душе, а в ХХ веке стала наукой о её отсутствии. Можно ли объективно изучить предмет, предварительно расчленив его? Какие отношения связывают душу с духом и телом? |
| 336 | 2004-03-01 | Финальный выпуск | — |
На официальном сайте программы выложены аннотации всех передач.[4sale.ntv.ru/ru/item/1773/series/]
См. также
- ACADEMIA (цикл лекций на канале Россия 24)
- Список выпусков телепередачи «Гордон»
Напишите отзыв о статье "Гордон (телепередача)"
Примечания
- ↑ [www.newsru.ru/russia/23aug2001/ntv_newseason.html Новости NEWSru.com:: НТВ стало "Новым Теле Видением", заявляет генеральный продюсер канала]
- ↑ [www.novayagazeta.ru/society/12708.html СТИЛЬ ДОРОЖЕ СУТИ? — Общество — Новая Газета]
- ↑ [www.womanhit.ru/archive/103582-osennee-obostrenie.html Осеннее обострение - Журнал "МК-Бульвар" - МК]
- ↑ [izvestia.ru/news/287489 Гордон отдал ученым миллион евро] - Известия
- ↑ [www.itogi.ru/archive/2002/22/97263.html/ Просвещать и провоцировать ] // itogi.ru №22 (312)
- ↑ [newsru.com/russia/29nov2001/night_programms.html Рейтинги ночного эфира Москвы: лидирует программа ТВ-6 "Без протокола" ]:: NEWSru.com
- ↑ [www.ng.ru/tv/2001-10-06/12_chorus.html Снова хор единомыслия?] Независимая газета, 6 октября 2001
- ↑ [izvestia.ru/news/293755 Александр ГОРДОН: "За "Стресс" я буду получать меньше денег, чем за ночную программу" - Известия]. Проверено 25 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GDeBpzRD Архивировано из первоисточника 28 апреля 2013].
Ссылки
- [gordon0030.narod.ru/ Копия закрытого сайта программы Гордона] (содержит дополнительную информацию по каждому выпуску: списки участников, обзоры обсуждаемых тем, ссылки на стенограммы эфира, библиография)
- [4sale.ntv.ru/ru/item/1773/series/ Список программ на сайте НТВ]
- [www.ntv.ru/gordon/about Официальный сайт передачи] (закрыт)
- [www.zipsites.ru/abooks/gordon/ Аудиозаписи передач]
- [intellect-video.com/gordon/ Записи передач] (видео)
Отрывок, характеризующий Гордон (телепередача)
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.
Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
