Диктатура Центрокаспия
| Диктатура Центрокаспия | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
| Столица | Баку | ||||||
Диктатура Центрокаспия — правительство, действовавшее в Баку с момента отставки Бакинского СНК 26[1] (или 31) июля 1918 и до взятия Баку Кавказской исламской армией под командованием Нури-паши 15 сентября 1918 года.[2]
Название происходит от сокращения Центрокаспий — Центральный комитет Каспийской военной флотилии. Это был высший выборный орган Каспийской военной флотилии, созданный в Баку 18 ноября 1917 года, на съезде флотилии, одновременно с одобрением власти Советов в Баку.
В первом составе Центрокаспия преобладали эсеры и меньшевики. С апреля 1918 из 12 членов Центрокаспия пятеро были большевиками во главе с председателем Центрокаспия Кузьминским, остальные 7 — беспартийные матросы, сочувствовавшие большевикам.
После отставки Бакинского Совнаркома, в начале августа избран третий состав Центрокаспия, состоявший из эсеров, меньшевиков и дашнаков. Этот состав поддержал Временный исполнительный комитет Бакинского Совета.
Диктатура опиралась на поддержку британских военных соединений, находившихся в регионе.
Напишите отзыв о статье "Диктатура Центрокаспия"
Примечания
- ↑ Dunsterville Lionel Charles. [books.google.com/books?id=4BkDAAAAMAAJ&pg=PA207 The adventures of Dunsterforce]. — E. Arnold, 1920. — P. 207.
- ↑ Companjen Françoise. [books.google.com/books?id=ifHj0xaf7hMC&pg=PA119 Exploring the Caucasus in the 21st Century: Essays on Culture, History and Politics in a Dynamic Context]. — Amsterdam University Press, 2011. — P. 119. — ISBN 978-90-8964-183-0.
Ссылки
[dic.academic.ru/dic.nsf/sie/5591/%D0%94%D0%98%D0%9A%D0%A2%D0%90%D0%A2%D0%A3%D0%A0%D0%90 «ДИКТАТУРА ЦЕНТРОКАСПИЯ И ПРЕЗИДИУМА ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОВЕТА РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ»]
[books.google.ru/books?id=Zzjchdi2qtUC&pg=PA48&lpg=PA48&dq=%D0%94%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0+%D0%A6%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D1%81%D0%BF%D0%B8%D1%8F&source=bl&ots=2MGKPLXsi-&sig=ky7GyZRMTsSwJCzR0LwvdCU3UNU&hl=ru&sa=X&ei=fyoYUODFBYGy8ASz7IGYDQ&ved=0CDIQ6AEwAA#v=onepage&q=%D0%94%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0%20%D0%A6%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D1%81%D0%BF%D0%B8%D1%8F&f=false К истории Карабахского вопроса, стр.48]
Отрывок, характеризующий Диктатура Центрокаспия
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
