Кремо, Майкл
Поделись знанием:
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.
В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
| Майкл Кремо | |
| Michael A. Cremo | |
 | |
| Майкл Кремо даёт лекцию в Юго-западном университете в городе Благоевграде, Болгария (2003 год). | |
|---|---|
| Род деятельности: |
писатель, исследователь, индуистский креационист |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Отец: |
Сальваторе Кремо |
| Сайт: |
[mcremo.com com] |
Майкл Кре́мо (англ. Michael A. Cremo, также известен как Друтака́рма Да́са; род. 15 июля 1948, Скенектади, Нью-Йорк, США) — американский писатель и исследователь, один из наиболее известных пропагандистов идей ведического креационизма. Член Всемирного археологического конгресса,[1] Европейской ассоциации археологов[1] и Американской ассоциации антропологов.
В своих работах Майкл Кремо утверждает, что современные люди жили на Земле миллионы лет.[2] Кремо называет себя «ведическим археологом», так как, по его мнению, его находки и исследования доказывают историю человечества, описанную в индуистских священных текстах.[3] Кремо в течение многих лет собирал сведения об археологических находках, по его мнению, скрываемых от общественности по причине того, что «они не вписываются в принятую дарвинистами шкалу развития человечества».[4] Кремо утверждает, что именно поэтому «о них не пишут в учебниках, не выставляют в музеях».[4] В начале 1990-х годов, Кремо в соавторстве с американским учёным-математиком Ричардом Л. Томпсоном написал книгу «Запрещённая археология: неизвестная история человечества», в которой изложил свои идеи и описал археологические находки, поддерживающие их. Книга привлекла большое внимание и стала бестселлером.[3] Однако изложенные в книге гипотезы и археологические доказательства древности человечества были восприняты научным сообществом как псевдонаучные.[5][6][7][8] Пропагандируя свои идеи, Кремо прочитал сотни лекций и провел десятки конференций по всему миру, в том числе в России и на Украине. В 2006 году Мира Нанда в статье в индийском журнале Frontline назвала Майкла Кремо и Ричарда Томпсона «интеллектуальной силой, ведущей вперёд ведический креационизм» и выступила с критикой их идей.[9]
Майкл Кремо также является автором таких книг, как «Влияние запретной археологии», «Божественная природа: духовная альтернатива в кризисе окружающей среды» (в соавторстве с Мукундой Госвами) и ряда статей.
Содержание
Биография
Ранние годы
Майкл Кремо родился 15 июля 1948 года в городе Скенектади (штат Нью-Йорк, США),[10] в семье с итальянскими корнями. Отец Майкла, Сальваторе Ф. Кремо, был старшим сыном эмигранта из Сицилии Антонио Кремо (1896—1965) и Роуз Джермано Кремо.[11] Сальваторе Кремо избрал карьеру военного лётчика. После окончания военной академии принял участие во Второй мировой войне, затем служил в разведывательном подразделении Военно-воздушных сил США, где дослужился до полковника. Младший брат Сальваторе, Уильям, был городским прокурором Скенектади.[11]
С юных лет Майкл Кремо мечтал стать писателем.[10] По воспоминаниям его матери, в раннем детстве, когда она кормила его «алфавитным супом» (супом с лапшой в виде букв алфавита), Майкл подолгу читал плававшие в тарелке буквы.[10] Из этого Кремо делает вывод, что, возможно, в своих прошлых жизнях он был писателем.[10]
Военная служба заставляла Сальваторе и его семью часто переезжать с места на место. Бо́льшую часть своего детства и юности Майкл Кремо провёл в ФРГ, где учился в англоязычной американской школе, и во время летних каникул путешествовал по Европе. Впечатления от своих путешествий Майкл заносил в дневник. Он также сочинял стихи и даже попытался написать автобиографию. В это время у Майкла, как и многих других молодых людей его поколения, проснулся интерес к восточной философии и культуре. Весной 1965 года в Стокгольме Майкл встретил группу молодых людей, которые незадолго до этого совершили путешествие в Индию и назад по суше. Майкл решил при первой же возможности последовать их примеру.
В 1966 году, после окончания старшей школы в Сент-Питерсберге во Флориде, Кремо получил стипендию на обучение в Университете Джорджа Вашингтона, где изучал международные отношения и русский язык. Во время учёбы в университете Майкл «погрузился в контркультуру» и решил отказаться от карьеры государственного служащего. Одновременно с учёбой, он продолжал изучение восточной философии и эзотерических учений.
Духовные поиски и обращение в гаудия-вайшнавизм
Летом 1968 года Кремо отправился «в путешествие в поисках себя». Сначала он посетил Европу, а затем через Хайфу на корабле прибыл в Истамбул, где начал путешествие по суше в Индию. Однако, проделав половину пути и добравшись до Тегерана, он отказался от идеи и вернулся назад в Америку. Вскоре после возвращения на родину Кремо поступил на службу в Военно-морские силы США.
Однажды на концерте The Grateful Dead Кремо встретил кришнаитов, которые продали ему экземпляр «Бхагавад-гиты как она есть» — комментированный перевод индуистского священного текста «Бхагавад-гиты» авторства Бхактиведанты Свами Прабхупады.[12] Кремо привлекла философия «Бхагавад-гиты», и в 1975 году он присоединился к Международному обществу сознания Кришны, приняв монашеский образ жизни. В январе 1976 года в Майами Кремо получил духовное посвящение от Бхактиведанты Свами Прабхупады, который дал ему духовное имя на санскрите «Друтакарма Даса».
Работа в издательстве «Бхактиведанта Бук Траст» и другая деятельность в ИСККОН
В конце 1970-х — 1980-е годы Друтакарма Даса жил в Лос-Анджелесе, работая редактором и автором в «Бхактиведанта Бук Траст» — официальном издательстве Международного общества сознания Кришны. Отредактированные и написанные им книги впоследствии были переведены на десятки языков и распроданы многомиллионными тиражами.
В 1990-е годы Майкл Кремо написал серию книг, рассчитанных как на академическую, так и на широкую аудиторию. Первым его трудом стал вышедший в 1993 году бестселлер «Запрещённая археология: неизвестная история человечества» («Forbidden Archeology: The Hidden History of the Human Race»), написанный в соавторстве с учёным-математиком Ричардом Томпсоном, который был одним из основателей Института Бхактиведанты. Майкл Кремо также написал ряд статей по тематике индуизма, многие из которых были опубликованы под его духовным именем Друтакарма Даса в официальном журнале Международного общества сознания Кришны Back to Godhead.[13]
В конце 1990-х годов Майкл Кремо возглавил организованную в Международном обществе сознания Кришны кампанию против так называемого ритвикизма — схизма, связанного с интерпретацией наставлений Бхактиведанты Свами Прабхупады в отношении продолжения цепи ученической преемственности.[14] Он также выступил автором публикации, в которой отражалась официальная позиция Международного общества сознания Кришны по вопросу смертной казни.[15] Другой важной публикацией Кремо была научно-исследовательская статья «Пуранический период и археологические свидетельства» («Puranic Time and the Archaeological Record»), опубликованная в ISKCON Communications Journal.[16]
В 2000-е годы Майкл Кремо организовал ряд конференций, на которых учёные, занимающиеся изучением Международного общества сознания Кришны и гаудия-вайшнавизма, обменивались своими взглядами и опытом.[17]
2000-е годы
В 2002 году Кремо встречался с тогдашним министром науки Индии Мурли Манохар Джоши, обсудив с ним раскопки и датировку затонувшего древнего города, обнаруженного у берегов Гуджарата и отождествляемого индуистскими исследователями националистического толка с описанной в Пуранах Дваракой — легендарной столицей Кришны, погрузившейся на дно океана после его смерти.[18]
В марте 2009 года Кремо появился в документальном сериале «Ancient Aliens», вышедшем в эфир на телеканале History.[19] В июле 2011 года Майкл Кремо появился в цикле документальных телефильмов телеканала «Россия-Культура» «По следам тайны». В настоящее время Кремо трудится над своей новой книгой «Пураны и история человечества».[20]
«Ведический археолог»
Майкл Кремо считает себя «ведическим археологом», так как, по его мнению, его находки и исследования доказывают историю человечества, описанную в индуистских священных текстах.[3] По словам Майкла Кремо, его главные интересы заключаются в исследовании и популяризации «ведического» взгляда на происхождение и возраст человека.[20] В 2006 году в журнале Frontline индийский историк науки Мира Нанда назвала Майкла Кремо и Ричарда Томпсона «интеллектуальной силой, ведущей вперёд ведический креационизм», и выступила с критикой их идей.[9]
Деятельность и книги Кремо привлекают внимание индуистских креационистов, исследователей паранормальных явлений и любителей теорий заговора.[3] Майкл Кремо часто выступает на американском радио ток-шоу Coast to Coast AM, которое специализируется на этой тематике.[21]
Запрещённая археология
В 1993 году Майкл Кремо в соавторстве с американским учёным-математиком и одним из членов-основателей Института Бхактиведанты Ричардом Томпсоном написал книгу «Запрещённая археология: неизвестная история человечества» («Forbidden Archeology: The Hidden History of the Human Race»). Кремо и Томпсон бросают в книге вызов теории эволюции Дарвина, приводя свидетельства того, что современные люди существовали на Земле многие миллионы лет назад.[12] Появлению книги на свет предшествовали многолетние изыскания Кремо и Томпсона, собиравших сведения об археологических находках, по их мнению, скрываемых научным сообществом от общественности по причине того, что «они не вписываются в принятую дарвинистами шкалу развития человечества».[4] В «Запрещённой археологии» Кремо и Томпсон утверждают, что в научном мире существует так называемый «фильтр знания», из-за которого об этих находках не пишут в учебниках, не выставляют их в музеях.[12]
Из «Запрещенной археологии» была взята бо́льшая часть материала для создания вызвавшего много полемики документального телефильма американского канала NBC «Таинственное происхождение человека» (1996).
Forbidden Archeology’s Impact
В вышедшей в 1998 году книге «Forbidden Archeology’s Impact» Кремо провёл анализ влияния «Запрещённой археологии» в научном сообществе и в обществе в целом. Он привёл положительные и отрицательные отзывы критиков, учёных и общественных деятелей и опубликовал ответы на критику своей теории. В 2003 году Кремо издал книгу под названием «Деволюция человека» («Human Devolution»), в которой представил «ведическую альтернативу» теории эволюции Дарвина.
Критика
В «Запрещённой археологии», по мнению критиков, Кремо, не представив простые гипотезы, сразу перешёл к сложным теориям, что является нарушением методологического принципа бритвы Оккама. Критики также указывают на то, что многие из представленных в книге артефактов являются устаревшими, обнаруженными в XIX — начале XX века.[22] Кандидат философских наук, доцент кафедры истории и антропологии Дагестанского института экономики и политики Белоусов Е. В. отмечает, что в наиболее достоверных и детально описанных случаях можно найти чисто эволюционистское объяснение присутствия следов человека в «аномально» древних слоях, не прибегая к гипотезе креационизма.[23]
Кенийский палеоантрополог, потомственный учёный и автор многих антропогенетических открытий Ричард Лики весьма критично высказался о книге «Неизвестная история человечества»:
|
Книга ваша — совершенный вздор, и только полный идиот воспримет её всерьёз. А таковые, к сожалению, имеются, но это лишь вопрос естественного отбора, и тут уж ничего нельзя поделать.[24] | 
|
Индийский историк науки Мира Нанда отмечала: «Несмотря на то, что Кремо утверждает, что предлагает научную альтернативу Дарвину, почти все его доказательства основываются на паранормальных явлениях, включая исследования экстрасенсорного восприятия, исцеление верой, реинкарнацию и регрессию прошлой жизни, НЛО и похищение пришельцами.»[9]
Библиография
- Книги на английском
- Drutakarma Dasa & Mukunda Goswami. [books.google.com/books?id=jr2BRQAACAAJ Chant and be Happy... The Story of the Hare Krishna Mantra]. — 1st ed. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Trust, 1982. — xvi, 108 p. — (Contemporary Vedic Library Series). — 700 000 экз. — ISBN 0892131187.
- Drutakarma Dasa & Mukunda Goswami. [books.google.com/books?id=nM3gAAAAMAAJ The Higher Taste: A Guide to Gourmet Vegetarian Cooking and a Karma-Free Diet]. — 1st ed. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Trust, 1983. — xi, 156 p. — (Contemporary Vedic Library Series). — ISBN 0892131284.
- Michael A. Cremo & Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=pm-BQgAACAAJ Forbidden Archeology: The Hidden History of the Human Race]. — 1st ed., illustrated. — San Diego: Bhaktivedanta Institute, 1993. — 914 p. — ISBN 0963530984.
- Michael A. Cremo & Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=vhV9AAAAMAAJ Forbidden Archeology: The Hidden History of the Human Race]. — 1st ed., revised. — San Diego: Bhaktivedanta Book Publishing, 1996. — 914 p. — ISBN 0892132949.
- Michael A. Cremo & Richard L. Thompson. Forbidden Archeology: The Hidden History of the Human Race. — 2nd ed. — San Diego: Bhaktivedanta Book Publishing, 1998. — 914 p. — ISBN 0892132949.
- Michael A. Cremo & Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=POyxNwAACAAJ The Hidden History of the Human Race]. — 1st ed., illustrated. — Badger, CA: Govardhan Hill Publishing, 1994. — 322 p. — ISBN 0963530968.
- Michael A. Cremo & Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=JDYlWzY2SqMC The Hidden History of the Human Race]. — 2nd ed., illustrated. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Publishing, 1999. — 322 p. — ISBN 0892133252.
- Michael A. Cremo & Mukunda Goswami. [books.google.com/books?id=17B1OAAACAAJ Divine Nature: A Spiritual Perspective on the Environmental Crisis] / Foreword by William McDonough. — 1st ed. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Trust, 1995. — 128 p. — 5000 экз. — ISBN 0892132973 (hc). — ISBN 0892132965 (pbk).
- Michael A. Cremo. Forbidden Archeology’s Impact: how a controversial new book shocked the scientific community and became an underground classic. — 1st ed. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Publishing, 1998. — 569 p. — ISBN 0892132833.
- Michael A. Cremo. [books.google.com/books?id=HiBMRAAACAAJ Forbidden Archeology’s Impact: how a controversial new book shocked the scientific community and became an underground classic]. — 2nd ed. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Publishing, 2001. — 569 p. — ISBN 0892132833.
- Michael A. Cremo. [books.google.com/books?id=k1wSAQAAIAAJ Human Devolution: A Vedic Alternative to Darwin’s Theory]. — 1st ed. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Publishing, 2003. — ISBN 0892133341.
- Michael A. Cremo. [books.google.com/books?id=255-QwAACAAJ The Forbidden Archeologist: The Atlantis Rising Columns of Michael Cremo]. — 1st ed. — Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Trust, 2010. — ISBN 0892133376.
- Статьи и главы в книгах
- Michael A. Cremo Forbidden Archeology: Evidence for Extreme Human Antiquity and the Ancient Astronaut Hypothesis // Ancient Skies. — Highland Park, IL, 1995. — Вып. 22. — № 4. — С. 1-4.
- Michael A. Cremo Screams from the Stream: Mainstream Science Reacts to Forbidden Archeology // The Anomalist. — 1996. — Вып. 4. — С. 94—103.
- Michael A. Cremo The Reception of Forbidden Archeology: An Encounter Between Western Science and a Non-Western Perspective on Human Antiquity // ISKCON Communications Journal. — 1997. — Вып. 5. — № 1.
- Drutakarma Dasa [books.google.com/books?id=KfLiPAAACAAJ The Real Final Order: Same As All His Other Orders] // Danavir Goswami Dīkṣā Dīkṣā. — Kansas City: Rupanuga Vedic College, 1999. — С. 27—40. — ISBN 0965089940.
- Michael A. Cremo [books.google.com/books?id=UTzqv7KHVTgC&printsec=frontcover Puranic Time and the Archeological Record] // Tim Murray Time and Archaeology. — London: Routledge, 1999. — С. 38—48. — ISBN 0415117623.
- Michael A. Cremo [books.google.com/books?id=Mv8QAQAAIAAJ Vedic Ethical Principles and the Solution to the Environmental Crisis] // T. D. Singh Thoughts on Synthesis of Science and Religion. — Calcutta: Bhaktivedanta Institute, 1999. — С. 209—221. — ISBN 8190136909.
- Michael A. Cremo [books.google.com/books?id=-snaAAAAMAAJ The Later Discoveries of Boucher de Perthes at Moulin Quignon and Their Impact on the Moulin Quignon Jaw Controversy] // Goulven Laurent Earth Sciences, Geography and Cartography: Volume 10 of Proceedings of the XXth International Congress of History of Science (Liège, 20 - 26 July 1997). — Turnhout, Belgium: Brepols, 2002. — С. 39—56. — ISBN 2503513603.
- Michael A. Cremo [books.google.com/books?id=qXF-OAAACAAJ Foreword] // Balázs Hornyánszky & István Tasi Nature's IQ: How Extraordinary Animal Behaviors Defy Evolution. — Torchlight Publishing, 2009. — ISBN 0981727301.
- Книги на русском
- Кремо, М., Томпсон, Р. [books.google.com/books?id=hfxDAAAACAAJ Неизвестная история человечества] / Пер. с англ. В. Филипенко. — 1-е изд. — М.: Философская книга, 1999. — 494 с. — 5000 экз. — ISBN 5820500105.
- Кремо, М., Томпсон, Р. Неизвестная история человечества / Пер. с англ. В. Филипенко. — 2-е изд. — М.: Философская книга, 2001. — 528 с. — 5000 экз. — ISBN 5820500105.
- Кремо, М., Томпсон, Р. [books.google.com/books?id=LaR5MgAACAAJ Неизвестная история человечества] / Пер. с англ. В. Филипенко. — 3-е изд. — М.: Философская книга, 2004. — 589 с. — 5000 экз. — ISBN 5902629020.
- Кремо, М., Томпсон, Р. Неизвестная история человечества / Пер. с англ. В. Филипенко. — 4-е изд. — М.: Философская книга, 2008. — 592 с. — 3000 экз. — ISBN 5902629020.
- Кремо, М. Деволюция человека: ведическая альтернатива теории Дарвина / Пер. с англ.: Н. Кунина, Б. Москвитин, А. Смирнов. — 1-е изд. — М.: Философская книга, 2006. — 800 с. — 3000 экз. — ISBN 0892133341.
- Кремо, М. Деволюция человека: ведическая альтернатива теории Дарвина / Пер. с англ.: Н. Кунина, Б. Москвитин, А. Смирнов. — 2-е изд. — М.: Философская книга, 2008. — 800 с. — 1500 экз. — ISBN 0892133341.
- Кремо, М., Мукунда Госвами. Божественная природа: духовная альтернатива в кризисе окружающей среды. — 1-е изд. — М.: Бхактиведанта Бук Траст, 1997. — ISBN 5902284066.
- Кремо, М., Мукунда Госвами. Божественная природа: духовный взгляд на экологический кризис. — 2-е изд. — М.: Бхактиведанта Бук Траст, 2004. — 122 с. — ISBN 5902284066.
- На немецком
- Michael A. Cremo; Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=9PmORQAACAAJ Verbotene Archäologie: Sensationelle Funde verändern die Welt] / Aus dem Amerikan. von Werner Petermann. — Essen: Bettendorf’sche Verl.-Anst., 1994. — 440 p. — ISBN 388498070X.
- Michael A. Cremo; Richard L. Thompson. Verbotene Archäologie: Sensationelle Funde verändern die Welt / Aus dem Amerikan. von Werner Petermann. — Essen: Bettendorf’sche Verl.-Anst., 1996. — 440 p. — ISBN 388498070X.
- Michael A. Cremo; Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=L5pHAQAACAAJ Verbotene Archäologie: Sensationelle Funde verändern die Welt] / Aus dem Amerikan. von Werner Petermann. — Augsburg: Bechtermünz, 1996. — 440 p. — ISBN 386047488X.
- Michael A. Cremo; Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=412AJwAACAAJ Verbotene Archäologie: Sensationelle Funde verändern die Welt] / Aus dem Amerikan. von Werner Petermann. — 5. Aufl: Herbig Verlag, 1999. — 440 p. — ISBN 3776670452.
- Michael A. Cremo; Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=w3OcbwAACAAJ Verbotene Archäologie: die verborgene Geschichte der menschlichen Rasse]. — 1. Aufl. — Rottenburg: Kopp, 2006. — 1055 p. — ISBN 393851633X.
- Michael A. Cremo; Richard L. Thompson. Verbotene Archäologie: die verborgene Geschichte der menschlichen Rasse. — 2. Aufl. — Rottenburg: Kopp, 2007. — 1055 p. — ISBN 393851633X.
- На французском
- Michael Cremo et Richard Thompson. [books.google.com/books?id=qghpAAAACAAJ L'Histoire secrète de l'espèce humaine] / Traduit de l'anglais (Etats-Unis) par Emmanuel Scavee. — Monaco: Le Rocher, 2002. — 438 p. — ISBN 2268041875.
- На испанском
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=CihFAAAACAAJ La historia oculta de la especie humana] / Tr. por Juan José Utrilla. — México: Edivisión, 1997. — 382 p. — ISBN 9688901776.
- На португальском
- Michael A. Cremo e Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=I6CuQwAACAAJ A História Secreta da Raça Humana]. — 1ª Edição. — Aleph Editora, 2004. — 408 p. — ISBN 8576570017.
- Michael A. Cremo e Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=fxh8PgAACAAJ A História Secreta da Raça Humana]. — 2ª Edição. — Aleph Editora, 2008. — 416 p. — ISBN 857657070X.
- На итальянском
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=eZ9vAAAACAAJ Archeologia proibita: la storia segreta della razza umana] / Traduttore: Cerquetti A. M. — Bresso: Jackson Libri, 1997. — 464 p. — ISBN 882561179X.
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=e59vAAAACAAJ Archeologia proibita: la storia segreta della razza umana] / Traduttore: Cerquetti A. M. — Bresso: Jackson Libri, 2000. — 288 p. — ISBN 8825616732.
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=ep9vAAAACAAJ Archeologia proibita. Storia segreta della razza umana] / Traduttore: Bianchi Oddera M., Prefazione di Graham Hancock. — Roma: Newton Compton, 2002. — 350 p. — ISBN 8882897680.
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=2__dPAAACAAJ Archeologia proibita. Storia segreta della razza umana] / Traduttore: Bianchi Oddera M., Prefazione di Graham Hancock. — Roma: Newton Compton, 2005. — 350 p. — ISBN 8854104515.
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=Y37PPQAACAAJ Le origini segrete della razza umana: le prove scientifiche e spirituali della vera storia dell'umanita]. — Om Edizioni, 2008. — 325 p. — ISBN 8895687132.
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=GSRdPwAACAAJ Archeologia proibita. Storia segreta della razza umana] / Traduttore: Bianchi Oddera M., Prefazione di Graham Hancock. — Roma: Newton Compton, 2009. — 350 p. — ISBN 885411586X.
- На польском
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=s36qHAAACAAJ Zakazana archeologia: Ukryta Historia Człowieka] / Translated by Marcin Rudziński. — Arche, 1998. — 339 p. — ISBN 8390957000.
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=AGRDAAAACAAJ Zakazana archeologia: Ukryta Historia Człowieka]. — Purana, 2004. — 340 p. — ISBN 839185163x.
- Michael A. Cremo. [books.google.com/books?id=u-8GAgAACAAJ Dewolucja człowieka: Wedyjska alternatywa dla teorii Darwina]. — Purana, 2004. — 608 p. — ISBN 8391851664.
- На болгарском
- Майкъл Кремо, Ричард Л. Томпсън. [books.google.com/books?id=ZUYsAgAACAAJ Тайната история на човешката цивилизация]. — София: Бард, 2002. — 390 p. — ISBN 9545853875.
- Майкъл Кремо. Човешката деволюция: ведическа алтернатива на дарвиновата теория. — София: Бард, 2003. — 656 p. — ISBN 9545854804.
- На румынском
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. Arheologia interzisă. Istoria ascunsă a rasei umane. — Constanța: Editura Mar, 2008. — 848 p. — ISBN 9789738815797.
- Michael A. Cremo. [books.google.com/books?id=NOUxxu-1zi8C&printsec=frontcover&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false Involuția umană: o alternativă vedică la teoria lui Darwin] / Trad.: Șlapac Florin, Florina Titz. — Constanța: Editura Mar, 2007. — 670 p. — ISBN 9738815762.
- На венгерском
- Michael A. Cremo és Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=Gel2QgAACAAJ Az emberi faj rejtélyes eredete]. — Budapest: Védikus Bölcselettudományi Szabadegyetem, 1997. — 324 p. — ISBN 9630494817.
- Michael A. Cremo és Richard L. Thompson. Az emberi faj rejtélyes eredete. — Budapest: LÁL Kft, 2000. — 324 p. — ISBN 9630494817.
- На чешском
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=m3-WAAAACAAJ Skrytá historie lidstva] / Přeložil Jaroslav Blažek. — Vyd. 1. — Volvox Globator, 2001. — 344 p. — ISBN 807207413X.
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. Skrytá historie lidstva / Přeložil Jaroslav Blažek. — Vyd. 2. — Volvox Globator, 2006. — 344 p. — ISBN 807207413X.
- На словенском
- Michael A. Cremo, Richard L. Thompson. [books.google.com/books?id=WrXDAAAACAAJ Prikrita zgodovina človeške rase] / Prevod: Andrej Kikelj. — Ara, 2001. — 254 p. — ISBN 9616005383.
- На эстонском
- Michael E. Cremo; Richard L. Thompson. Inimkonna varjatud ajalugu / Tõlkija Küllike Lengi-Cooper; Eessõna: Graham Hancock. — Tallinn: Eesti Ekspressi Kirjastus, 2006. — 367 p. — ISBN 9985968741.
Напишите отзыв о статье "Кремо, Майкл"
Литература
- На английском
- Shermer, Michael & Grobman, Alex (2009), [books.google.com/books?id=uACijKy-cbgC&pg=PA240 Denying History: Who Says the Holocaust Never Happened and Why Do They Say It?] (2 ed.), University of California Press, ISBN 0520260988, <books.google.com/books?id=uACijKy-cbgC&pg=PA240>
- На русском
- Аскоченская, Анастасия (2004), "[yro.narod.ru/bibliotheca/Darvin1.htm Откуда берутся люди?]", Огонёк, <yro.narod.ru/bibliotheca/Darvin1.htm>
Примечания
- ↑ 1 2 [web.archive.org/web/20090605190017/www.izvestia.ru/science/article32789/ Человек — ровесник динозавров. Археология породила скандальную сенсацию] (недоступная ссылка)
- ↑ Morrow, Tom, "[ncseweb.org/rncse/19/3/review-forbidden-archaeologys-impact Forbidden Archaeology's Impact by Michael A Cremo]", RNCSE Т. 19 (3): 14-17, <ncseweb.org/rncse/19/3/review-forbidden-archaeologys-impact>
- ↑ 1 2 3 4 «Cremo, Michael». Chambers Dictionary of the Unexplained. Ed. Una McGovern. Chambers, 2007. p. 135.
- ↑ 1 2 3 Майкл Кремо в интервью «АиФ» [aif.ru/society/article/24510 Где Дарвин дал маху]
- ↑ [www.talkorigins.org/faqs/mom/lepper.html Hidden History, Hidden Agenda], Bradley T. Lepper
- ↑ [www.talkorigins.org/faqs/mom/groves.html Creationism: The Hindu View], Colin Groves
- ↑ [www.ramtops.co.uk/tarzia.html Forbidden Archaeology : Antievolutionism Outside the Christian Arena], Wade Tarzia
- ↑ «This remarkable compendium of pseudoscience [Forbidden Archeology] is premised on the assumption that modern science is a prisoner of Western cultural and religious biases…» Scientific Values and Civic Virtues, Noretta Koertge, Oxford University Press
- ↑ 1 2 3 Nada, Merra. «[www.metanexus.net/essay/vedic-creationism-america-meera-nanda Vedic creationism in America]». Frontline. January 14-27, 2006. Retrieved on August 18, 2008.
- ↑ 1 2 3 4 [www.mcremo.com/cremo.htm Biodata for Michael A. Cremo]
- ↑ 1 2 [news.google.com/newspapers?id=k2dGAAAAIBAJ&sjid=5OgMAAAAIBAJ&pg=4837,5938027 Cremo, 69 Dies, Rites Tomorrow] (англ.) // The Schenectady Gazette. — December 29, 1965. — P. 34. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1050-0340&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1050-0340].
- ↑ 1 2 3 «Michael (A.) Cremo». Contemporary Authors Online. September 23, 2002. Retrieved on August 17, 2008.
- ↑ Drutakarma Dasa, (Michael Cremo) [pqasb.pqarchiver.com/latimes/access/64371091.html?dids=64371091:64371091&FMT=ABS&FMTS=ABS:FT&date=Jan+19%2C+1985&author=&pub=Los+Angeles+Times+(pre-1997+Fulltext)&desc=%60Attempting+to+Reduce+Mind+to+Body%27&pqatl=google `Attempting to Reduce Mind to Body']. Los Angeles Times, Jan 19, 1985. Проверено 20 февраля 2009.
- ↑ [www.vnn.org/editorials/ET9809/ET20-2252.html VNN Editorial - Inciting Hatred For Ritviks]. www.vnn.org. Проверено 20 февраля 2009. [www.webcitation.org/66V7G5zdT Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
- ↑ [news.iskcon.com/position_statements Position Statements - ISKCON News Weekly]. iskcon.com. Проверено 20 февраля 2009. [www.webcitation.org/66V7Ge6NN Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
- ↑ [www.iskcon.com/icj/2_2/drutakarma.html Puranic Time and the Archaeological Record](недоступная ссылка — история). www.iskcon.com. Проверено 20 февраля 2009. [web.archive.org/20030720034022/www.iskcon.com/icj/2_2/drutakarma.html Архивировано из первоисточника 20 июля 2003].
- ↑ [www.bhaktivedantacollege.com/index.php?p=news&id=172 ISKCON Academy of Arts and Sciences conference (2006) at Bhaktivedanta College]. www.bhaktivedantacollege.com. [www.webcitation.org/66V7HPEdn Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
- ↑ [pd.cpim.org/2002/oct27/10272002_snd.htm The Hoax Of The NASA Bridge]. pd.cpim.org. Проверено 20 февраля 2009. [www.webcitation.org/66V7JGN7u Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
- ↑ Erbs, Lory [news.iskcon.com/node/1788/2009-03-07/drutakarma_dasa_featured_history_channel Drutakarma Dasa Featured on The History Channel]. news.iskcon.com. Проверено 7 марта 2009. [www.webcitation.org/66V7Jjcnq Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
- ↑ 1 2 [www.krishna.ru/content/view/2261/353/ Майкл Кремо] (недоступная ссылка)
- ↑ [www.coasttocoastam.com/guests/91.html Michael Cremo]. Coast to Coast AM. Retrieved on August 17, 2008.
- ↑ Tarzia, Wade (1994), "[www.ramtops.co.uk/tarzia.html Forbidden Archaeology : Antievolutionism Outside the Christian Arena]", Creation/Evolution (no. 34): 13-25, <www.ramtops.co.uk/tarzia.html>
- ↑ Белоусов Е. В. [www.ras.ru/publishing/rasherald/rasherald_articleinfo.aspx?articleid=57ba9224-7912-4420-b189-6caf64599790 Так сколько же лет человечеству? Опыт расследования одного аномального археологического факта] // Вестник РАН. — № 1. — 2007. — С. 43—49
- ↑ Отзыв о книге «Неизвестная история человечества», напечатанный в ней самой.
Ссылки
- [mcremo.com com] — официальный сайт Майкла Кремо (англ.)
- [news.yandex.ru/people/kremo_majkl.html Пресс-портрет] на «Яндексе»
- [facebook.com/MichaelCremoItsReallyMe Официальная страница Майкла Кремо] в социальной сети Facebook
- Кремо М., Томпсон Р. [freebooks.net.ua/2526-majjkl-kremo-richard-tompson-neizvestnaja.html Запретная археология. Неизвестная история человечества]
- [forbudt-arkaeologi.dk/node/22 Dr. Michael A. Cremo Curriculum Vitae]
- Видео
- [video.mail.ru/inbox/iiw/iiw_drev_zivil/863.html Майкл Кремо — Деволюция человека (2009)]
- СМИ
- [www.peoples.ru/science/archaeology/kremo/ «Дарвиновская мафия»?] — интервью Майкла Кремо для газеты «Аргументы и Факты»
- [web.archive.org/web/20090605190017/www.izvestia.ru/science/article32789/ Человек — ровесник динозавров. Археология породила скандальную сенсацию] «Известия», 17 апреля 2003 года
- [www.echo.msk.ru/programs/beseda/22011/ Интервью с Майклом Кремо] радиостанция «Эхо Москвы» 24.04.2003
- [www.anikanov.ru/documents_for_site/project_docs/mickle_cremo/26.htm Человек родился прежде динозавров?] «Комсомольская правда», 14 августа 2003 года
- [www.vg-ufa.ru/nomera/artv.php?todo=sa&f=4&gsid=684&sls=o&rid=24&rls=o&aid=616&als=c Кто был предком обезьян] «Воскресная газета», 52 (684) 23.12.2004
- [www.anikanov.ru/documents_for_site/project_docs/mickle_cremo/9.htm Кремональное чтиво. Честная археология не выводит нашу родословную из обезьяньего стада] «Московский комсомолец», 05.05.2003
- [mignews.com.ua/articles/39092.html Днепропетровск посетил автор «Запрещённой археологии»] «MIG», 29.04.2002 «Наука в Украине»
- [www.itogi.ru/archive/2003/19/82678.html Революция против эволюции] «Итоги.ру» № 19 (361) 13.05.2003
- [www.newizv.ru/news/2005-12-07/36644/ Археолог Майкл Кремо «Вопрос о происхождении человека остается открытым»], «Новые Известия», 7 Декабря 2005 г.
- Groves C. [www.talkorigins.org/faqs/mom/groves.html Creationism: The Hindu View] // The Skeptic. Vol. 14, No. 3, pp. 43—45, 1994
- Lepper B. T. [www.talkorigins.org/faqs/mom/lepper.html Hidden History, Hidden Agenda] // Skeptic (англ.). Vol. 4, No. 1, pp. 98—100, 1996
Отрывок, характеризующий Кремо, Майкл
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.
В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 15 июля
- Родившиеся в 1948 году
- Родившиеся в Скенектади
- Писатели по алфавиту
- Индуистские писатели
- Писатели США XX века
- Писатели США XXI века
- Публицисты США
- Креационисты
- Деятели Международного общества сознания Кришны
- Персоналии:Индуизм в США
- Активисты вегетарианского движения
- Научный креационизм
