Радханатх Свами

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Славин.
Радханатх Свами
Radhanath Swami<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Радханатх Свами в Сантьяго-де-Компостела
23 августа 2012 года</td></tr>

Гуру Международного общества сознания Кришны
c 1994 года по настоящее время
Предшественник: Бхактиведанта Свами Прабхупада
Член Руководящего совета Международного общества сознания Кришны
c 1994 года по настоящее время
Санньяси Международного общества сознания Кришны
c 1982 года по настоящее время
 
Имя при рождении: Ричард Славин
Оригинал имени
при рождении: 		Richard Slavin
Рождение: 7 декабря 1950(1950-12-07) (73 года)
Чикаго, США
Отец: Джеральд Славин
Gerald Slavin
Мать: Адель Славин
Idelle Slavin

Радхана́тх(а) Сва́ми (Rādhānatha Svāmī IAST, англ. Radhanath Swami; имя при рождении — Ри́чард Сла́вин, англ. Richard Slavin; род. 7 декабря 1950, Чикаго, США) — американский кришнаитский гуру, проповедник, писатель и общественный деятель; ученик Бхактиведанты Свами Прабхупады (1896—1977) и один из духовных лидеров Международного общества сознания Кришны (ИСККОН).

Радханатх Свами является основателем и духовным лидером Храма Радхи-Гопинатхи в Мумбаи, где вокруг него сплотилась многочисленная община верующих. В Индии Радханатх Свами выступил вдохновителем ряда крупных благотворительных проектов: в 1998 году по его инициативе была основана благотворительная Больница Бхактиведанты, а в 2004 году начала проводиться гуманитарная миссия по бесплатной раздаче вегетарианских обедов детям из малоимущих семей. По данным на 2012 год, в рамках этой миссии кришнаиты ежедневно обеспечивают горячим питанием около 260 000 детей.[1]

Радханатх Свами активно путешествует, выступая на темы вайшнавской духовности. Ему довелось встречаться с президентом США Бараком Обамой, президентами Индии Пратибхой Патил и Пранабом Мукерджи, премьер-министром Индии Нарендрой Моди. Радханатх Свами выступал в Вестминстерском дворце перед членами британского парламента, в Гарвардском, Колумбийском и Стэнфордском университетах, Массачусетском технологическом институте, в штаб-квартирах Apple, Microsoft, Intel и Oracle.[2]

В 2008 году на английском и в 2011 году на русском вышла в свет автобиография Радханатха Свами, озаглавленная «Путешествие домой. Автобиография американского йога».





Биография

1950—1970 гг. Ранние годы

Ричард Славин родился 7 декабря 1950 года в Чикаго.[3] Он был вторым из трёх сыновей в семье среднего класса.[4] Родители Ричарда, Адель и Джеральд Славин, были детьми еврейских эмигрантов из России, Литвы, Польши и Румынии.[5] Они выросли в трудные времена Великой депрессии и с ранних лет вынуждены были работать, помогая своим родителям.[6] После женитьбы, Джеральд сначала открыл дилерскую фирму по продаже машин марки Ford, а позднее — мастерскую по ремонту автомобилей.[7] В 1955 году, когда Ричарду было четыре года, он вместе с семьёй переехал в зажиточный пригород Чикаго Хайленд-Парк, расположенный в живописной сельской местности.[6]

В детстве у Ричарда проявились склонности, которые он позднее назвал «следами своих прошлых жизней».[8] Он не хотел принимать пищу за столом, а предпочитал сидеть на полу, как это принято в Индии.[8] Когда родители запретили ему делать это, Ричард начал есть за столом стоя.[8] При виде мяса и яиц его тошнило, а после принятия мясной пищи — рвало.[8] Только по прошествии нескольких лет он с трудом привык к мясной диете.[8] С ранних лет Ричард осознал, что материалистический образ жизни никогда не принесёт ему удовлетворения.[4] Его привлекали бедность и простота.[4]

Хотя родители Ричарда не были людьми религиозными, у него с ранних лет проснулся интерес к религии и духовным темам.[4] В 13 лет он прошёл обряд бар-мицвы (еврейского совершеннолетия) и получил наставления от местного раввина о том, как правильно молиться.[9] На своё тринадцатилетие Ричард получил в подарок от старшего брата Марти дебютный альбом фолк-трио Peter, Paul and Mary.[10] В своих песнях группа выступала против войны и социальной несправедливости, но на Ричарда особое впечатление произвели те композиции, в которых Peter, Paul and Mary пели о Боге.[10]

В 1965 году Ричард поступил в Дирфилдскую школу,[10] где прибрёл много друзей.[11] Весь период учёбы он был одним из лучших учеников в своём классе.[12] Основным увлечением Ричарда были занятия борьбой.[11] Он вошёл в состав школьной спортивной команды и выиграл большинство поединков.[12] Однако, вывихнув плечо на крупном соревновании, Ричард решил оставить занятия спортом.[13] В свободное от уроков время он вместе с парой друзей работал автомойщиком.[14] Много общаясь с чернокожим населением, Ричард проникся идеями движения Мартина Лютера Кинга.[14]

Когда Ричарду было 16 лет, один из его близких друзей погиб в автокатастрофе, что заставило юношу всерьёз задуматься над смыслом жизни.[14] Тогда же, следуя примеру некоторых из своих сверстников, Ричард окунулся в контркультуру хиппи,[12] отрастил длинные волосы и, желая постичь глубинный смысл жизни, начал курить марихуану.[12] Жажда приключений побудила Ричарда летом 1968 года совершить путешествие автостопом в Калифорнию.[12][11] Там он ночевал на пляжах и посетил тогдашнюю мекку хиппи — парк Хейт-Эшбери в Сан-Франциско.[11][13]

В 1969 году Ричард поступил в Майами-Дейд-колледж,[13] где в поисках духовного опыта впервые принял ЛСД и начал читать книги по религии и философии.[11] Хотя в колледже Ричард учился на отлично, к тому времени он полностью разочаровался в материалистичных жизненных ценностях американцев.[11] Мифу о доброй, старой Америке он больше не верил.[11] Научившись играть на губной гармонике, Ричард перешёл от наркотиков к музыкальным экспериментам. После прочтения ряда книг по восточной философии, он начал практиковать медитацию.[11] Сначала Ричард медитировал на священный слог «Ом», а затем занялся трансцендентальной медитацией, повторяя в уме «купленную» за 35 долларов однослоговую мантру.[15] Эта практика не принесла Ричарду удовлетворения, но помогла ему осознать необходимость найти истинного гуру.[11]

Летом 1970 года, после окончания первого года учёбы в колледже, Ричард посетил рок-фестиваль на острове Рэндаллс, в котором приняли участие Джими Хендрикс и другие известные музыканты и коллективы того времени.[16] На фестивале Ричард встретил кришнаита, который дал ему буклет с фотографией Бхактиведанты Свами Прабхупады, поющего мантру «Харе Кришна» под деревом в Томпкинс-сквер-парке.[17] Тем же летом Ричард оставил учёбу в колледже и оправился вместе с парой своих друзей-хиппи в путешествие по Европе.[12][К 1]

1970 г. Из Европы в Индию

По Европе Ричард путешествовал вместе со своим другом детства Гэри Лиссом.[18] Денег у юных хиппи практически не было, спали они где приведётся, а питались в основном хлебом и сыром.[12] На дорожные расходы Ричард зарабатывал, играя на губной гармонике и прося милостыню на улице.[12] В Амстердаме Ричард снова повстречал кришнаитов и прожил некоторое время в коммуне хиппи. В Англии он посетил рок-фестиваль Isle of Wight на Острове Уайт, увидев 30 августа 1970 года одно из последних выступлений Джими Хендрикса.[19]

В ходе своих странствований, Ричард читал книги по восточной духовности и Библию, которую привёз с собой из Америки.[12] Он любил посещать христианские церкви и монастыри, где не упускал возможности побеседовать со священниками и монахами.[12] В Риме Ричард встретился с монахом-францисканцем, с которым у него состоялась долгая беседа об Иисусе Христе и взаимоотношении христианства и иудаизма.[20] Ричард и Гэри также побывали на выступлении папы в Ватикане и в расположенном в катакомбах монастыре, в котором католические монахи медитировали среди скелетов своих предшественников, пытаясь таким образом осознать бренность материального тела.[20] Расставшись на время со своим другом, Ричард совершил паломничество в Ассизи, посетив места, связанные с жизнью великого католического святого Франциска Ассизского.[21]

В Афинах, Ричард и Гэри сначала зарабатывали на жизнь, сдавая кровь, а затем, вместе с швейцарским скрипачом и французским гитаристом, играли музыку и собирали милостыню на улице.[22] После того, как полиция запретила им делать это, конфисковав заработанные ими деньги, Ричард и Гэри отправились на остров Крит, где поселились в пещере на берегу моря.[22] К тому времени, Ричарда уже мало интересовали беззаботный образ жизни и идеалы хиппи.[12] Его всё больше влекло к духовной жизни.[12]

Однажды утром, Ричард, медитируя и молясь на вершине скалы, услышал внутренний голос, который призвал его отправиться в Индию.[18] В то же утро, внутренний голос направил Гэри в Израиль.[18] Расставшись со своим другом, Ричард отправился в путь.[18] У него не было денег и конкретного плана путешествия, но он твёрдо верил в то, что сможет добраться до «страны, в которой его ожидали ответы на молитвы».[18]

Повстречав в Афинах двух хиппи, также стремившихся на Восток,[23] Ричард отправился вместе с ними в Индию по популярному в то время среди хиппи маршруту через Турцию, Иран, Афганистан и Пакистан.[18] В Турцию их пустили с большим трудом, так как в это время там бушевала эпидемия холеры.[23] Чуть было не став жертвами бандитов в Стамбуле, они продолжили своё путешествие на автобусе через Анкару к границе с Ираном. В Тегеран они прибыли во время Рамадана. У Ричарда проснулся интерес к исламу и он, расставшись со своими друзьями, остался на несколько дней в Мешхеде — важном месте паломничества для мусульман-шиитов.[24] У мавзолея Имама Резы Ричард встретил образованного мусульманина, который объяснил ему основы ислама и мусульманские обычаи.[24]

По прибытии в Афганистан, Ричард провёл несколько дней в Герате, где его приютила в своём доме бедная афганская семья.[25] Здесь Ричард впервые испытал культурный шок, наблюдая за афганцами, счастливыми несмотря на убогую нищету.[25] По прибытии в Кандагар, Ричард встретил на улице слепого мальчика, который целыми днями напролёт пел песни о любви к Богу.[26] Мальчик этот показался Ричарду самым счастливым человеком, которого он когда-либо встречал.[26] Эта встреча произвела на Ричарда глубочайшее впечатление и заставила его задуматься над природой счастья.[26] В Кандагаре Ричард также пережил самый сильный наркотический опыт в своей жизни, побудивший его дать обет никогда больше не принимать наркотики.[12] В Кабуле его попыталась соблазнить красивая голландская девушка.[27] Ричарду секс показался несовместимым с духовными поисками и он отверг её притязания, поклявшись впредь хранить целибат.[28]

1970—1972 гг. Индия: в поисках гуру

В Индию Ричард прибыл в декабре 1970 года. Наблюдая за свободно гулявшими по Дели коровами, он почувствовал отвращение к мясу и стал вегетарианцем.[28] В Дели Ричард принял участие в «Мировой конференции йоги», на которую собралось более 800 гуру, йогинов, мудрецов и пандитов.[29] Ричард встретился с известным йогином, основателем Гималайского института Свами Рамой.[29] Когда Ричард попросил у него благословений, Свами Рама ответил, что духовный прогресс Ричарда впредь должен основываться на общении со святыми личностями, которые помогут ему преодолеть все препятствия на духовном пути.[29]

Ричард также встретился со Свами Сатчиданандой — известным учеником Свами Шивананды.[29] Свами Сатчидананда объяснил Ричарду основной смысл йоги и призвал его не искать в других недостатки, а всегда пытаться видеть хорошие качества.[29] Сатчидананда благословил Ричарда на то, что бы тот «открыл сокровище своего сердца».[29] Ричард также посетил серию лекций индийского гуру и философа Джидду Кришнамурти, который был известен тем, что мог ответить на любой вопрос и сокрушить любой аргумент.[29] От Кришнамурти Ричард научился тому, что в духовной жизни не может быть места поверхностности, что привязываясь к внешним вещам и ритуалам, человек может забыть об основной цели духовной практики — очищении своего сердца.[29]

Последний день конференции прошёл в Вигьян-бхаване — крупнейшем концертном зале в Нью-Дели.[29] На мероприятие собрались более 3000 человек.[29] К концу церемонии закрытия конференции далеко не все из сотен присутствовавших йогинов и гуру получили слово, из-за чего всё закончилось руганью и дракой за право выступить у микрофона.[29]

В январе 1971 года в поисках гуру Ричард отправился в Гималаи.[28] По прибытии в Ришикеш, он остановился на несколько дней в «Обществе божественной жизни» — ашраме, основанном Свами Шиванандой.[11] Ричард много общался с учеником Шивананды, Свами Чиданандой, который возглавил ашрам после смерти своего гуру.[30] Чидананда убедил Ричарда в необходимости практики джапа-медитации — повторении мантр на чётках.[30] Ричард нашёл уединённое место на берегу Ганги, где по восемь-десять часов в день повторял «Харе Кришна» и другие мантры.[11] Вскоре ему повстречался непальский старик-садху, по просьбе которого Ричард выбросил всю свою западную одежду в воды Ганги и получил взамен простое одеяние индуистского отшельника.[28] Садху благословил Ричарда, сказав, что впредь Ганга будет ему матерью.[30]

Решив очистить своё существование, Ричард начал практиковать суровые аскезы.[28] Ежедневно, в течение месяца, с восхода до заката солнца он медитировал сидя на скале посреди Ганги.[28][11] Питался он только сырыми овощами, фруктами и орехами.[28] Когда желание играть на губной гармонике стало отвлекать Ричарда от медитативной практики, он, не долго думая, выбросил дорогую гармонику в воды священной реки.[28]

В Ришикеше Ричард также познакомился с садху, жившим в пещере на склоне холма.[28] Видя искренность американского юноши, садху научил Ричарда новым техникам медитации.[28] К тому времени Ричард выглядел как настоящий индийский отшельник, с телом, исхудавшим от скудного питания и с дредлоками на голове.[28]

Так и не найдя себе гуру в Гималаях, Ричард продолжил скитаться по Индии.[28] Некоторое время он жил среди шиваитских садху в Варанаси и среди буддийских монахов в Бодх-Гае — месте, где Будда достиг просветления.[11] По прибытии в Бомбей, Ричард увидел плакат, анонсировавший серию фестивалей с участием американских кришнаитов и их духовного учителя — Бхактиведанты Свами Прабхупады.[31] В тот же вечер Ричард из любопытства пришёл на устроенную кришнаитами программу, где впервые услышал лекцию Прабхупады.[32] Прабхупада и то, что он говорил, произвело на Ричарда большое впечатление.[32]

Гуру кришнаитов давал лекции ежедневно в течение недели.[28] Ричард каждый раз приходил ещё до начала программы, садился как можно ближе к Прабхупаде и внимал его словам.[28] Кришнаиты усиленно проповедовали своему хиппи-соотечественнику, но Ричард ещё не был готов слушать их.[28] Он верил в то, что все пути ведут к Богу и не понимал, «зачем нужно следовать этому индийскому гуру и группе его американских и индийских последователей».[32]

Расставшись с кришнаитами, Ричард продолжил свои скитания по Индии, путешествуя «из ашрама в ашрам, от одного гуру к другому».[32] Спустя несколько месяцев он оказался в Матхуре — святом для вайшнавов месте, где по преданию родился Кришна.[32] День приезда Ричарда в этот священный город совпал с днём явления Кришны — Кришна-джанмаштами.[32] Ричард на время поселился в расположенной неподалёку от Матхуры священной деревне Вриндаван, где, согласно верованиям индуистов, Кришна провёл своё детство.[32] Во Вриндаване Ричард остановился в ашраме известного кришнаитского гуру и духовного брата Прабхупады — Свами Бона.[32]

Спустя несколько месяцев, во Вриндаван с группой американских учеников приехал Прабхупада.[33] Слушая лекции кришнаитского гуру, Ричард пришёл к выводу, что гаудия-вайшнавская философия была самой совершенной и что Прабхупада был личностью, по-настоящему любившей Бога.[33] Особое впечатление на Ричарда произвело то, с каким сильным религиозным чувством Прабхупада пел бенгальские бхаджаны.[32] В своём сердце Ричард почувствовал, что Прабхупада был величайшим гуру и святым, которого ему привелось встретить за всё время своих скитаний по Индии.[33][32] Прабхупада ответил на все вопросы Ричарда и подкрепил свои ответы цитатами из священных писаний.[32] Ричарду также показалось, что Прабхупада сам жил в полном соответствии с философией, которую проповедовал.[32] Однако, Ричард и на этот раз не решился присоединиться к кришнаитам и после отъезда Прабхупады и его учеников остался во Вриндаване.[33]

1972—1973 гг. Возвращение в Америку. Принятие духовного посвящения

Весной 1972 года индийские власти отказали Ричарду в продлении визы и он был вынужден возвратиться в Америку.[33] Проведя несколько недель в кришнаитском храме в Амстердаме и в Храме Радхи-Кришны в Лондоне, Ричард вернулся к своим родителям, которые к тому времени переселились из Чикаго в Майами.[33] Вскоре он снова вошёл в контакт с кришнаитами и отправился в Нью-Йорк, где встретился с Прабхупадой, остановившимся в городе на несколько дней по пути в Индию.[32] Ричард хотел вернуться в Индию, но Прабхупада попросил его остаться в Америке и, под руководством Киртанананды Свами, помогать в развитии общины Нью-Вриндаван.[32] Ричард последовал совету и поселился в Нью-Вриндаване, где ухаживал за коровами и читал в свободное от работы время книги Прабхупады.[33] Убеждённый изложенной в книгах философией и личным примером живших в общине кришнаитов, Ричард окончательно решил принять Прабхупаду как своего гуру.[34] Летом 1973 года он сбрил свои длинные волосы и получил от Прабхупады духовное посвящение и санскритское имя «Радханатха Даса», означающее «слуга Кришны, возлюбленного Радхи».[35]

1973—1986 гг. Нью-Вриндаван. Принятие отречения

Последующие шесть лет Радханатх практически безвыездно провёл в Нью-Вриндаване, участвуя в развитии общины.[36] Жизнь в то время там была крайне аскетичной.[36] Холодные зимы кришнаиты проводили без отопления и горячей воды, принимая омовение ледяной водой.[36] Радханатх строго следовал вайшнавским духовным практикам, пас коров и служил храмовым божествам.[36]

В первой половине 1980-х годов Радханатх выступал с лекциями в ряде университетов Огайо и Пенсильвании и давал курсы вегетарианской кухни.[36] В начале 1982 года лидер общины Киртанананда Свами предложил Радханатхе принять санньясу (уклад жизни в отречении).[37] Поначалу, Радханатх отклонил предложение, посчитав, что почёт и уважение, которые по традиции получали санньясины, помешают его духовной жизни.[37] Однако, после уговоров Киртанананды и других кришнаитов, Радханатх согласился на этот шаг.[37] Церемония посвящения Радханатха в санньясу состоялась в мае 1982 года в Нью-Вриндаване.[37] После принятия отречения, Радханатх получил титул «свами» и с тех пор известен под именем «Радханатх Свами».[37]

1986-н.в. Миссионерская и благотворительная деятельность

В 1983 году Радханатх Свами, впервые после многолетнего перерыва совершил паломничество в Индию, где встретился с некоторыми из своих старых друзей.[37] В 1986 году он избрал своей базой Бомбей, где основал Храм Радхи-Гопинатхи. Храм расположен в районе элитного бомбейского пляжа Чаупати и пользуется огромной популярностью.[1] В число его прихожан входят несколько тысяч представителей бомбейской элиты.[38] Обязательным условием для желающих стать монахами и жить в храме является наличие высшего образования и опыта работы по профессии.[1] Монахи из Храма Радхи-Гопинатхи регулярно проводят культурные программы более чем в 30 бомбейских университетах.[36]

В 1998 году по инициативе Радханатха Свами была основана благотворительная Больница Бхактиведанты.[39] Более половины из трёхсот медиков больницы являются кришнаитами.[38] Ежегодно врачи больницы Бхактиведанты проводят 600—700 бесплатных операций по удалению катаракты глаза.[39]

В 2004 году по инициативе Радханатха Свами Храм Радхи-Гопинатхи начал проводить благотворительную миссию по бесплатной раздаче вегетарианских обедов детям из малоимущих семей, обучающихся в бомбейских школах.[40][39] В первые месяцы существования миссии кришнаиты ежедневно обеспечивали горячими обедами около 1500 школьников.[40] К 2012 году программа значительно расширилась. Были построены четыре промышленные кухни, оснащённые современным оборудованием.[40] Это дало возможность ежедневно кормить около 260 000 детей.[41][40]

В 2000-е годы по инициативе Радханатха Свами была основана эко-община «Говардхана» в Махараштре.[42] 24 декабря 2011 года состоялась церемония официальной инаугурации общины, в которой приняли участие бывший министр сельского хозяйства Махараштры Нана Сахеб Патил и около 150 наиболее уважаемых прихожан храма Радхи-Гопинатхи.[42]

Радханатх Свами активно путешествует, выступая на темы индуизма и восточной духовности.[1][43] Ему доводилось встречаться с президентом США Бараком Обамой, президентом Индии Пратибхой Патил, выступать в Вестминстерском дворце перед членами британского парламента. В качестве приглашённого оратора, Радханатх Свами выступал в Гарвардском, Колумбийском и Стэнфордском университетах, Массачусетском технологическом институте, в штаб-квартирах таких корпораций, как Apple, Microsoft, Intel и Oracle.[2]

1994-н.в. Деятельность в руководстве ИСККОН

В 1987 году решением Руководящего совета община Нью-Вриндаван была исключена из ИСККОН. На следующий год из ИСККОН были также исключены все члены общины, остававшиеся верными Киртанананде Свами. К их числу принадлежал и Радханатх Свами. В 1994 году Радханатх Свами и руководимый им Храм Радхи-Гопинатхи были официально приняты назад в ИСККОН. В том же году Радханатх Свами стал одним из лидеров организации, начав исполнять обязанности члена Руководящего совета и инициирующего гуру.[44]

В 1990-е — 2000-е годы Радханатх Свами руководил ИСККОН в Махараштре (1995—2010), Гоа (2002—2010), Дамане и Диу (2002—2010), Западной Виргинии (1995—2007), Огайо (1998—2007), Кентукки (1998—2007), Италии (2002—настоящее время) и в Белгауме (1995—2010).[45]

Путешествие домой. Автобиография американского йога

В 2008 году вышла в свет автобиография Радханатха Свами, озаглавленная The Journey Home: Autobiography of an American Swami. Фрэнсис Ксавиер Клуни в своей рецензии на книгу отметил:

Как и во многих других духовных автобиографиях, внешние события и детали оказываются фоном для внутреннего поиска автора. Во время своего путешествия, автор становится смиренным, учится быть нищим, проходит через серию испытаний, которые толкают его к тому, чтобы жить только одной верой. Но как и любой паломник, он не осознаёт всего этого пока находится в пути, — только оглядываясь назад он видит, как всё это время Бог тихо и настойчиво вёл его к Себе.[46]

Книга переведена и издана на хинди, маратхи, гуджарати, каннада, телугу, тамильском и русском языках. В русском переводе книга вышла в августе 2011 года под названием «Путешествие домой. Автобиография американского йога».

Презентацию гуджаратского издания книги провёл в ноябре 2011 года тогдашний первый министр штата Гуджарат Нарендра Моди (в 2014 году он стал премьер-министром Индии).[47][48] На церемонии презентации Моди выступил с 26-минутной речью. Он, в частности, заявил, что «истинной идентичностью Индии является духовность» и что желающие постичь её должны совершить путешествие в разные уголки Индии. При этом Моди сравнил духовное путешествие Радханатха Свами с паломничествами таких фигур, как Мирабай, Вивекананда и Рамакришна.[48] Моди также отметил, что

в то время как на Западе привалирует философия «Ешь, пей и веселись», Индия проповедует жертвование и жизнь в духе философии «терпимости, принятия и уважения». Только индийское духовное наследие может помочь решить такие проблемы, как терроризм и глобальное потепление. Мы должны принять это наследие и научиться гордиться им.[49]

Библиография

На английском
  • Radhanath Swami. The Journey Home: Autobiography of an American Swami. — San Rafael, California: Mandala, 2009. — 356 p. — ISBN 1601090447.
  • Radhanath Swami. Nectar Drops. — 2009. — 100 p.
На русском
  • Радханатх Свами. Слуга слуги. — М.: Философская книга, 2007. — 304 с.
    • Радханатх Свами. Слуга слуги. — 2-е изд., исправленное. — М.: Философская книга, 2008. — 304 с.
  • Радханатх Свами. Смирение / Пер. с англ.: Бхакти Вигьяна Госвами и Премавардхана дас. — М.: Философская книга, 2008. — 208 с.
  • Радханатха Свами. Бодхамрита. Нектар откровений. — Тверь: Рупа, 2010. — 357 с. — ISBN 9785902629733.
  • Радханатха Свами. Бодхамрита. Нектар откровений. Часть 2-я. — Днепропетровск, 2010. — 248 с. — ISBN 9785902629733.
  • Радханатха Свами. Путешествие домой. Биография американского йога / Пер. с англ.: Людмила Гончарова, Николай Кравцов, Борис Москвитин. — М.: Арт Дизайн +, 2011. — 448 с. — 7000 экз. — ISBN 9785990209022.
    • Радханатха Свами. Путешествие домой. Биография американского йога / Пер. с англ.: Людмила Гончарова, Николай Кравцов, Борис Москвитин. — М.: Арт Дизайн +, 2013. — 444 с. — 5000 экз. — ISBN 978-5-9902090-3-9.
  • Радханатха Свами. Рама-лила. — М.: Бесценные дары, 2010. — 198 с.
  • Радханатха Свами. Духовная жизнь грихастх и брахмачари. — М.: Первая Образцовая Типография, 2011. — 192 с. — 3000 экз. — ISBN 9785820500756.
  • Радханатха Свами. Бесценные дары Прабхупады. — М.: Вятка, 2011. — 240 с. — 1500 экз. — ISBN 9785820500770.
  • Радханатха Свами. Возрождение любви / Переводчик: Д. Анджали. — М.: ООО Уран, 2012. — 272 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-8205-0098-5.
  • Радханатха Свами. Великие вайшнавы. Том 1. — М.: Исток, 2012. — 208 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-8205-0116-6.

Напишите отзыв о статье "Радханатх Свами"

Примечания

  1. ↑ В своей автобиографии Радханатх Свами вспоминает, что перед тем, как отправиться в Европу, он навестил своих родителей в Чикаго. Во время перелёта обратно в Нью-Йорк, его соседом в самолёте оказался блюзовый певец Джонни Винтер. Во время перелёта они вместе спели под аккомпанемент губных гармоник песню Джуниора Паркера «Mother-in-Law Blues». Radhanath Swami 2010, pp. 15-16
  1. ↑ 1 2 3 4 Rosen 2007, pp. 24-25
  2. ↑ 1 2 [www.huffingtonpost.com/radhanath-swami Radhanath Swami Profile]. The Huffington Post (2012). Проверено 20 июля 2012. [www.webcitation.org/69l4n5ivA Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].
  3. ↑ Diwanji 2009
  4. ↑ 1 2 3 4 Shinn 1989, С. 126
  5. ↑ Radhanath Swami 2010, С. 59
  6. ↑ 1 2 Radhanath Swami 2010, С. 4
  7. ↑ Radhanath Swami 2010, С. 60
  8. ↑ 1 2 3 4 5 Shinn 1987, С. 25
  9. ↑ Radhanath Swami 2010, С. 5
  10. ↑ 1 2 3 Radhanath Swami 2010, С. 6
  11. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Shinn 1989, С. 127
  12. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Shinn 1987, С. 26
  13. ↑ 1 2 3 Radhanath Swami 2010, С. 8
  14. ↑ 1 2 3 Radhanath Swami 2010, С. 7
  15. ↑ Radhanath Swami 2010, С. 9
  16. ↑ Radhanath Swami 2010, pp. 11-13
  17. ↑ Radhanath Swami 2010, С. 13
  18. ↑ 1 2 3 4 5 6 Raote 2009
  19. ↑ Radhanath Swami 2010, С. 20
  20. ↑ 1 2 Radhanath Swami 2010, С. 30-33
  21. ↑ Radhanath Swami 2010, pp. 34-35
  22. ↑ 1 2 Radhanath Swami 2010, С. 36-38
  23. ↑ 1 2 Radhanath Swami 2010, pp. 42-46
  24. ↑ 1 2 Radhanath Swami 2010, pp. 63-66
  25. ↑ 1 2 Radhanath Swami 2010, pp. 67-75
  26. ↑ 1 2 3 Kotopka 2011
  27. ↑ Shinn 1989, pp. 26-27
  28. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Shinn 1989, С. 27
  29. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Radhanath Swami 2010, pp. 97-104
  30. ↑ 1 2 3 Radhanath Swami 2010, pp. 106-115
  31. ↑ Shinn 1989, pp. 127-128
  32. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Shinn 1989, С. 128
  33. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Shinn 1989, С. 28
  34. ↑ Shinn 1987, С. 29
  35. ↑ Radhanath Swami 2010, С. 338
  36. ↑ 1 2 3 4 5 6 Radhanath Swami 2010, С. 339
  37. ↑ 1 2 3 4 5 6 Radhanath Swami 2010, С. 340
  38. ↑ 1 2 Rosen 2007, С. 25
  39. ↑ 1 2 3 Radhanath Swami 2010, С. 345
  40. ↑ 1 2 3 4 Rizwanullah 2012
  41. ↑ Choksi 2009
  42. ↑ 1 2 Radhanath Swami 2012
  43. ↑ Lakshmi Nrisimha Das 2004, С. 204
  44. ↑ ISKCON Governing Body Commission. [www.dandavats.com/wp-content/uploads/GBCresolutions/GBCRES94.htm Governing Body Commission Resolutions 1994] (англ.). Dandavats.com (1994). Проверено 10 июля 2010. [www.webcitation.org/66uLB2i2S Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
  45. ↑ ISKCON Governing Body Commission. [www.dandavats.com/wp-content/uploads/GBCresolutions/ZASSGN10.htm Governing Body Commission Zonal Assignments 2010] (англ.). Dandavats.com (2010). Проверено 10 июля 2010. [www.webcitation.org/66uLBVgpG Архивировано из первоисточника 14 апреля 2012].
  46. ↑ Clooney 2009
  47. ↑ [radhagopinath.com/news/modi-releases-autobiography-of-radhanath-swami Modi releases Autobiography of Radhanath Swami Maharaj] (англ.). PTI (November 30, 2011). Проверено 1 августа 2015.
  48. ↑ 1 2 Нарендра Моди. [www.youtube.com/watch?v=_Xet5g4lUrI#t=1538 Shri Narendra Modi releases the Gujarati version of Radhanath Swami's autobiography 'Pele Par no Pravas'] (guj). Официальный канал премьер-министра Индии Нарендры Моди на YouTube (December 1, 2011). Проверено 7 августа 2014.
  49. ↑ Narendra Modi. [www.narendramodi.in/cm-releases-gujarati-version-of-radhanath-swami’s-autobiography-‘pele-par-no-pravas’/ CM releases Gujarati version of Radhanath Swami’s autobiography ‘Pele Par No Pravas’] (англ.). Official site of Narendra Modi (November 30, 2011). Проверено 7 августа 2014.

Литература

  • Chatterjee, Madhusree (August 31, 2009), "[www.bombaynews.net/story/537471 Business in spiritual books booms as people look for peace]", Bombay News, <www.bombaynews.net/story/537471> 
  • Choksi, Mansi (February 21, 2009), "[articles.timesofindia.indiatimes.com/2009-02-21/mumbai/28003044_1_tasty-meal-bmc-midday-meal-project Midday meal finds itself in a khichdi]", The Times of India, <articles.timesofindia.indiatimes.com/2009-02-21/mumbai/28003044_1_tasty-meal-bmc-midday-meal-project> 
  • Clooney, Francis X. (2009), "[www.americamagazine.org/blog/entry.cfm?blog_id=2&id=20526790-3048-741E-9109927783980030 A Hare Krishna Swami Tells All]", America Magazine, <www.americamagazine.org/blog/entry.cfm?blog_id=2&id=20526790-3048-741E-9109927783980030> 
  • Diwanji, Amberish (December 6, 2009), "[www.dnaindia.com/lifestyle/report_how-richard-became-radhanath_1320509 How Richard became Radhanath]", Daily News & Analysis, <www.dnaindia.com/lifestyle/report_how-richard-became-radhanath_1320509> 
  • Kotopka, Ben (April 20, 2011), "[www.dailyprincetonian.com/2011/04/20/28334/ West GS ’80, Radhanath Swami speak on religion]", The Daily Princetonian, <www.dailyprincetonian.com/2011/04/20/28334/> 
  • Lakshmi Nrisimha Das (2004), "[books.google.com/books?id=R4bXAAAAMAAJ Book Review: The Hare Krishna Movement: The Postcharismatic Fate of a Religious Transplant]", Journal of Vaishnava Studies Т. 13 (1): 191-210, <books.google.com/books?id=R4bXAAAAMAAJ> 
  • Lokanāth Swami (2001), [books.google.com/books?id=tn_XAAAAMAAJ Festivals: Śrīla Prabhupāda at the Māyāpur-Vṛndāvana festivals], Noida: Padayātrā Press, ISBN 8190113216, <books.google.com/books?id=tn_XAAAAMAAJ> 
  • Mane, Anuradha (December 8, 2006), "[cities.expressindia.com/fullstory.php?newsid=212362 An abode for Krishna]", The Indian Express, <cities.expressindia.com/fullstory.php?newsid=212362> 
  • Nadkarni, Vithal (October 10, 2009), "[economictimes.indiatimes.com/Cosmic-Uplink/It-is-faith-that-ultimately-matters/articleshow/5108013.cms It is faith that ultimately matters]", The Economic Times, <economictimes.indiatimes.com/Cosmic-Uplink/It-is-faith-that-ultimately-matters/articleshow/5108013.cms> 
  • Nair, Manoj R (September 18, 2011), "[www.dnaindia.com/mumbai/report_kitchen-religion-hits-100000-mark_1588453 Kitchen religion’ hits 1,00,000 mark]", Daily News and Analysis, <www.dnaindia.com/mumbai/report_kitchen-religion-hits-100000-mark_1588453> 
  • Quigley, Rachel (October 18, 2010), "[www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-1321060/Russell-Brand-Krishna-guru-LA-ahead-Indian-wedding-Katy-Perry.html The guru grooming Russell Brand for marriage ahead of his Indian wedding]", The Daily Mail, <www.dailymail.co.uk/tvshowbiz/article-1321060/Russell-Brand-Krishna-guru-LA-ahead-Indian-wedding-Katy-Perry.html> 
  • Pigott, Robert (August 21, 2011), "[www.bbc.co.uk/news/uk-england-beds-bucks-herts-14605853 Thousands arrive at Janmashtami Festival near Watford]", BBC News, <www.bbc.co.uk/news/uk-england-beds-bucks-herts-14605853> 
  • Radhanath Swami (2010), [books.google.com/books?id=oCPTlkbUffsC The Journey Home: Autobiography of an American Swami], San Rafael, CA: Mandala, ISBN 1601090447, <books.google.com/books?id=oCPTlkbUffsC> 
  • "[news.iskcon.com/node/4134 Radhanath Swami Inaugurates Maharastra Eco-village]", ISKCON News, January 13, 2012, <news.iskcon.com/node/4134> 
  • Ramanujan, Sweta (March 17, 2003), "[cities.expressindia.com/fullstory.php?newsid=46684 Joining a peace jamboree]", The Indian Express, <cities.expressindia.com/fullstory.php?newsid=46684> 
  • Raote, Rrishi (October 24, 2009), "[sify.com/finance/monks-quest-news--books-jkybu6igehc.html Monk's quest]", Sify.com, <sify.com/finance/monks-quest-news--books-jkybu6igehc.html> 
  • Rizwanullah, Syed (April 12, 2012), "[articles.timesofindia.indiatimes.com/2012-04-12/pune/31331757_1_mid-day-meal-scheme-central-kitchen-iskcon-food-relief-foundation Good food leads to better attendance]", The Times of India, <articles.timesofindia.indiatimes.com/2012-04-12/pune/31331757_1_mid-day-meal-scheme-central-kitchen-iskcon-food-relief-foundation> 
  • Rochford, E. Burke & Bailey, Kendra (2006), "[caliber.ucpress.net/doi/abs/10.1525/nr.2006.9.3.006 Almost Heaven Leadership, Decline and the Transformation of New Vrindaban]", Nova Religio Т. 9 (3): 6–23, <caliber.ucpress.net/doi/abs/10.1525/nr.2006.9.3.006> 
  • Rosen, Steven J. (2007), [books.google.com/books?id=SKDCHgAACAAJ Black Lotus: The Spiritual Journey of an Urban Mystic], Washington, DC: Hari-Nama Press, ISBN 1885414234, <books.google.com/books?id=SKDCHgAACAAJ> 
  • Rosen, Steven J. (2007), [books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&printsec=frontcover "1965 Was a Very Good Year and 2005 is Better Still"], in Graham Dwyer, Richard J. Cole, The Hare Krishna Movement: Forty Years of Chant and Change, London: I.B. Tauris, сс. 11-25, ISBN 9781845114077, <books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C&printsec=frontcover> 
  • Shinn, Larry D. (1987), [books.google.com/books?id=ZJPXAAAAMAAJ The Dark Lord: Cult Images and the Hare Krishnas in America], Philadelphia: Westminster Press, ISBN 0664241700, <books.google.com/books?id=ZJPXAAAAMAAJ> 
  • Shinn, Larry D. (1989), [books.google.com/books?id=F-EuD3M2QYoC&printsec=frontcover "The Search for Meaning in Conversions to ISKCON"], in David G. Bromley, Larry D. Shinn, Krishna Consciousness in the West, Lewisburg: Bucknell University Press, сс. 117-134, ISBN 083875144X, <books.google.com/books?id=F-EuD3M2QYoC&printsec=frontcover> 
  • Swamy, Rohan (March 18, 2010), "[www.indianexpress.com/news/The-pursuit-of-happiness/592238 The pursuit of happiness]", The Indian Express, <www.indianexpress.com/news/The-pursuit-of-happiness/592238> 
  • Ujjayini Das (December 7, 2004), "[cities.expressindia.com/fullstory.php?newsid=109424 When Gen Y becomes Gen Why: Hundreds of young single men turn to ISKCON for spiritual guidance]", The Indian Express, <cities.expressindia.com/fullstory.php?newsid=109424> 
  • Vaishnavi, Deepa (January 18, 2010), "[bangalore.citizenmatters.in/articles/view/1707-autobiography-of-an-american-swamy Kannada version of swamiji’s book released]", Citizen Matters, <bangalore.citizenmatters.in/articles/view/1707-autobiography-of-an-american-swamy> 
  • Virmani, Ashish (August 24, 2009), "[www.dnaindia.com/lifestyle/interview_an-awakening-to-love_1284844 An awakening to love]", Daily News & Analysis, <www.dnaindia.com/lifestyle/interview_an-awakening-to-love_1284844> 

Ссылки

  • [radhanathswami.com thswami.com] — официальный сайт Радханатха Свами (англ.)
  • [gbc.iskcon.org/radhanath-swami/ Биография] на сайте Руководящего совета Международного общества сознания Кришны (англ.)
  • [puteshestviedomoy.ru stviedomoy.ru] — официальный сайт книги «Путешествие домой» на русском языке
  • [facebook.com/radhanathswami Официальная страница Радханатха Свами] в социальной сети Facebook
  • [facebook.com/journeyhomebook Официальная страница книги «Путешествие домой»] в социальной сети Facebook
  • [facebook.com/Puteshestviedomoy.ru Официальная страница книги «Путешествие домой» на русском языке] в социальной сети Facebook
  • [youtube.com/watch?v=7TA2jYTDT5M Выступление Радханатха Свами в британском парламенте] на YouTube
  • [youtube.com/watch?v=32c-lhyOWq4 Радханатх Свами поёт мантру «Харе Кришна» в храме] на YouTube
  • [www.youtube.com/watch?v=XmxdXObfFrk Документальный фильм по мотивам книги Радханатха Свами «Путешествие домой»]

Отрывок, характеризующий Радханатх Свами

Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Радханатх_Свами&oldid=80341663»