Маханидхи Свами
Поделись знанием:
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.
– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
| Маханидхи Свами Mahanidhi Swami<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Маханидхи Свами даёт лекцию в своём ашраме в Радхакунде | ||
| ||
|---|---|---|
| 1987 — 2013 | ||
| Предшественник: | Бхактиведанта Свами Прабхупада | |
| ||
| 1985 — 2013 | ||
| Образование: | Ратгерский университет | |
| Имя при рождении: | Питер Брэнн | |
| Оригинал имени при рождении: |
Peter Brann | |
| Рождение: | 24 февраля 1951 (73 года) Спринг-Лейк-Хайтс, Нью-Джерси, США
| |
Махани́дхи Сва́ми (Mahānidhi Svāmī IAST; англ. Mahanidhi Swami; имя при рождении — Питер Брэнн, англ. Peter Brann;[1] род. 24 февраля 1951, Спринг-Лейк-Хайтс, Нью-Джерси, США) — индийский кришнаитский богослов и гуру американского происхождения;[2][3] ученик основателя Международного общества сознания Кришны (ИСККОН) Бхактиведанты Свами Прабхупады (1896—1977).[2] С 1987 года живёт в Индии, в святых местах паломничества гаудия-вайшнавизма Вриндаване и Радхакунде.[4][5][6] В 1998 году принял индийское гражданство. Является автором полутора десятка книг, самая популярная из которых — «Искусство повторения святого имени» — переведена и опубликована на семи языках.
Содержание
- 1 Биография
- 1.1 1951—1974 гг. Ранние годы
- 1.2 Духовные поиски
- 1.3 1975 г. Встреча с кришнаитами и Прабхупадой. Обращение в гаудия-вайшнавизм
- 1.4 1975—1981 гг. Получение духовного посвящения и первые годы в ИСККОН
- 1.5 1981—1985 гг. Деятельность на посту президента храма ИСККОН в Балтиморе
- 1.6 1985—1987 гг. Принятие отречения. Второе паломничество в Индию
- 1.7 1987-н.в. Вриндаван и Радхакунда. Принятие индийского гражданства
- 1.8 Уход из ИСККОН (2013)
- 2 Библиография
- 3 Примечания
- 4 Литература
- 5 Ссылки
Биография
1951—1974 гг. Ранние годы
Питер Брэнн родился и вырос в маленьком городке Спринг-Лейк-Хайтс (округ Монмут, штат Нью-Джерси).[7][1] Он был третьим из четверых детей[8] в состоятельной семье с ирландскими корнями. Родители Питера были католиками и дали своим детям христианское воспитание.[1] С ранних лет, вместе с другими предметами Питер интенсивно изучал Библию.[9]
В 1965—1969 годах Брэнн учился в Манаскуанской старшей школе,[10] выпускниками которой до него были известный американский актёр Джек Николсон и астронавт Рассел Швайкарт. В школе Брэнн пользовался популярностью и имел репутацию «почти набожного католика».[1] В последний год учёбы он был избран вице-президентом студенческого совета.[1] Студенты также проголосовали за Брэнна как за выпускника, который с наибольшей вероятностью добьётся успеха в жизни.[1]
После окончания школы в 1969 году, Брэнн поступил на медицинский факультет Ливингстон-колледжа Ратгерского университета.[7] В марте 1971 года, на втором году учёбы, он вместе с профессором Марком Дорнштрайхом ввёл на кафедре антропологии новый курс по идентификации и сбору дикорастущих съедобных растений.[7] Это был первый подобный курс, проведённый в высшем учебном заведении США.[7] Целью курса было обучение студентов идентификации, сбору и приготовлению дикорастущих съедобных растений.[7] Курс приобрёл неожиданную популярность: на него записалось более 80 студентов.[7] Состоял он из трёх двухчасовых лекций в неделю и из еженедельных поездок на природу для сбора растений.[7] Дорнштрайх и Брэнн также пригласили для участия в проекте известного естествоиспытателя и пропагандиста растительного питания Эуэлла Гиббонса.[7] Гиббонс выступил с серией лекций и провёл со студентами 10 экспедиций по сбору растений.[7]
В 1970 году Брэнн взял интервью у Ли Вайнера — одного из членов «Чикагской семёрки». 8 октября того же года, под заголовком «It’s not going to be my revolution; it’s going to be our revolution» («Это будет не моя революция, это будет наша революция»), интервью было опубликовано в университетской газете, а в 1985 году переиздано в сборнике The Rutgers Picture Book: An Illustrated History of Student Life in the Changing College and University, изданном Rutgers University Press.[11]
Духовные поиски
Во время учёбы в колледже Брэнн разочаровался в христианстве: христианское богословие не давало удовлетворительные ответы на многие из возникавших у него вопросов.[9] Он начал знакомиться с другими религиями и философиями, погрузившись в изучение теософии, психологии, альтернативной медицины, духовных учений Востока, аштанга-йоги, а также оккультных наук и мистицизма.[9] Духовные поиски Брэнна завершились только после прочтения «Бхагавад-гиты» — классического санскритского текста, в котором в сжатом виде изложена философия индуизма.[9]
1975 г. Встреча с кришнаитами и Прабхупадой. Обращение в гаудия-вайшнавизм
После окончания колледжа Брэнн переехал в Лос-Анджелес, где устроился работать врачом-интерном в одну из городских больниц. В 1975 году знакомые привели его в лос-анджелесский храм Международного общества сознания Кришны (ИСККОН), где Брэнн послушал проповедь кришнаитов и приобрёл несколько книг основателя ИСККОН Бхактиведанты Свами Прабхупады.[12] С помощью кришнаитов и основываясь на информации, почерпнутой из книг, Брэнн начал практиковать гаудия-вайшнавизм и вскоре перешёл жить в храм, приняв монашеский образ жизни.[13] Его основной деятельностью как монаха-послушника была санкиртана — продажа кришнаитской литературы в общественных местах.[13]
Летом 1975 года в Лос-Анджелес приехал Бхактиведанта Свами Прабхупада (которого ученики называли просто Прабхупада).[13] К этому времени у Прабхупады было уже несколько тысяч учеников.[13] Для Брэнна и других новообращённых кришнаитов возможности общаться с Прабхупадой напрямую, лицом к лицу, практически не существовало.[13] Но Брэнн всё равно был очень счастлив видеть своего гуру на лекциях, которые тот давал в храме.[13] Так как Брэнн занимался распространением кришнаитской литературы (самым важным видом миссионерской деятельности для кришнаитов), президент храма предоставил ему возможность сопровождать Прабхупаду на ежедневных утренних прогулках,[13] во время которых кришнаитский гуру беседовал со своими учениками на различные философские темы. Маханидхи Свами вспоминает:
|
Однажды, когда Прабхупада возвращался с утренней прогулки, я собрал цветы для него и предложил ему этот букетик. Я сказал: «Прабхупада, это цветы для Вас». Он внимательно посмотрел на меня и сказал: «Большое спасибо». Вот это было единственное непосредственное общение со Шрилой Прабхупадой. Всего пять секунд.[13] | 
|
1975—1981 гг. Получение духовного посвящения и первые годы в ИСККОН
22 октября 1975 года Брэнн получил от Прабхупады духовное посвящение и санскритское имя «Маханидхи Даса».[1] Прабхупада, находившийся в то время в Йоханнесбурге, инициировал Брэнна и ряд других кришнаитов из лос-анджелесского храма заочно,[14] что было в те годы распространённой практикой в ИСККОН. В 1976 году Маханидхи Даса перешёл в храм ИСККОН в Беркли, где до 1981 года продолжил заниматься распространением и изучением книг своего духовного учителя.
В феврале 1977 года Маханидхи впервые совершил паломничество в Индию.[13] Он принял участие в праздновании Гаура-пурнимы[13] (дня явления основоположника гаудия-вайшнавизма Чайтаньи) в Маяпуре и посетил другие основные святые места кришнаитов: Вриндаван и Пури.[13]
1981—1985 гг. Деятельность на посту президента храма ИСККОН в Балтиморе
В 1981 году Маханидхи переехал из Калифорнии в Балтимор, где в течение четырёх последующих лет исполнял обязанности президента местного храма ИСККОН.[1] Вместе с другими кришнаитскими монахами, Маханидхи активно занимался миссионерской деятельностью, ежедневно участвуя в многочасовых публичных киртанах на улицах Балтимора и занимаясь распространением за денежные пожертвования кришнаитской литературы.[1] Сатсварупа Даса Госвами в 1985 году писал в кришнаитском журнале Back to Godhead:
|
|
Мой друг Маханидхи Свами <…> проповедует в Балтиморе и округе, с большим энтузиазмом распространяя трансцендентное знание, изложенное в книгах Шрилы Прабхупады. Вместе с другими преданными, он выходит в центр города и самозабвенно воспевает там святые имена Бога. Эти методы распространения имени и славы Всевышнего рекомендуются для наших дней как наивысший процесс йоги. Таким образом, без каких-либо эгоистических мотивов, Маханидхи Свами трудится ради удовлетворения своего духовного учителя.[15] |
|
В период президентства Маханидхи в балтиморском храме, около 95 % из нескольких сотен прихожан храма составляли индуисты индийского этнического происхождения, в основном гуджаратцы.[1] В те годы ИСККОН подвергался нападкам со стороны американского антикультового движения, приверженцы которого обвиняли кришнаитов в практике промывания мозгов и называли ИСККОН псевдорелигиозным деструктивным культом.[1] Когда в марте 1984 года по одному их американских телеканалов была показана оскорбительная антисектантская передача про кришнаитов, среди индусов Балтимора и округи прокатилась волна протеста.[1] С целью противостоять нападкам антикультистов против индуизма, один из индусов-прихожан балтиморского храма, врач-акушёр Вибхакар Моди, основал общественную организацию «Союз индуистов Америки», активно выступившую в защиту ИСККОН.[1] Членами организации в тот же год стали более 1000 индусов, многие из которых были прихожанами балтиморского храма кришнаитов.[1] В октябре 1985 года Вибхакар Моди также выступил в защиту подвергавшихся жестоким репрессиям советских кришнаитов.[16]
1985—1987 гг. Принятие отречения. Второе паломничество в Индию
В 1985 году Маханидхи принял от Сатсварупы Госвами посвящение в санньясу (отречённый образ жизни), получив при этом титул «свами».[17][13] После принятия отречения Маханидхи Свами отправился в паломничество по святым местам индуизма в Южной Индии.[13] Следуя проделанному за 500 лет до него Чайтаньей паломническому маршруту, Маханидхи Свами посетил Шрирангам, Каньякумари, Гуруваюр, Удупи, Майсур и многие другие святые места.[13] Затем он отправился в Гималаи, где совершил паломничество в Харидвар, Ришикеш и Бадринатх.[13] В том же году Маханидхи Свами вернулся в США, где в течение почти двух лет активно путешествовал и проповедовал.[13]
30 марта 1986 года Руководящий совет ИСККОН назначил Маханидхи Свами «инициирующим гуру», тем самым дав ему право принимать учеников.[18]
1987-н.в. Вриндаван и Радхакунда. Принятие индийского гражданства
В 1987 году Маханидхи Свами поселился в святом для вайшнавов месте паломничества Вриндаване.[13] В период с 1989 по 1992 год он жил в средневековом Храме Радхи-Дамодары.[19] После принятия санньясы 1959 году Прабхупада избрал этот храм своей резиденцией и прожил в нём шесть лет, отправившись затем проповедовать в США.[20] Комнаты, в которых жил Прабхупада, были превращены в музей и Маханидхи Свами выполнял обязанности смотрителя.[20]
С 1994 года Маханидхи Свами начал проводить много времени в Радхакунде и в 2002 году окончательно поселился там.[13] За несколько лет до этого, в 1998 году, Маханидхи Свами принял индийское гражданство, отказавшись предварительно от американского.[21]
Уход из ИСККОН (2013)
13 августа 2013 года Маханидхи Свами в письме своим ученикам и доброжелателям объявил о прекращении проповеднической деятельности в ИСККОН. 28 октября того же года Руководящий совет ИСККОН принял резолюцию об освобождении Маханидхи Свами от обязанностей инициирующего гуру и санньяси в ИСККОН.[22]
Библиография
На русском
- Маханидхи Свами. Прабхупада в храме Радхи-Дамодары. — М.: ВАК, 2001. — 67 с.
- Маханидхи Свами. Самадхи гаудия-вайшнавов во Вриндаване. — М.: ВАК, 2001. — 217 с.
- Маханидхи Свами. Сокровенное о Вриндавана-дхаме. — M.: ВАК, 2005. — Т. 1. — 161 с.
- Маханидхи Свами. Сокровенное о Вриндавана-дхаме. — M.: ВАК, 2005. — Т. 2. — 160 с.
- Маханидхи Свами. Радха-кунда Махима Мадхури. Сладостное прославление Радха-кунды. — М.: Философская книга, 2004. — 224 с. — ISBN 5902629012.
- Маханидхи Свами. Искусство повторения святого имени / Перевод с английского А. Рабинович. — М.: Философская книга, 2006. — 464 с. — 2000 экз. — ISBN 5902629179.
- Маханидхи Свами. Искусство повторения святого имени / Перевод с английского А. Рабинович. — 2-е изд. — М.: Философская книга, 2008. — 464 с. — ISBN 5902629351.
- Маханидхи Свами. Искусство повторения святого имени / Перевод с английского А. Рабинович. — 3-е изд. — М.: Философская книга, 2012. — 464 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-8205-0095-4.
- Маханидхи Свами. Гаятри Махима Мадхури. Сладостная слава Гаятри. — М.: ВАК, 2010. — 156 с.
На английском
- Книги
- Mahānidhi Swami. Seeing Śrī Caitanya Mahāprabhu in Jagannātha Purī. — 1988. — 36 p.
- Mahānidhi Swami. Prabhupāda at Rādhā-Dāmodara. — 1990. — 77 p.
- Mahānidhi Swami. Appreciating Śrī Vṛndāvana Dhāma. — 1991. — xx, 265 p.
- Mahānidhi Swami. [books.google.com/books?id=bpLXAAAAMAAJ The Gauḍīya Vaiṣṇava Samādhis in Vṛndāvana]. — 1993. — xviii, 193 p.
- Mahānidhi Swami. [books.google.com/books?id=ForXAAAAMAAJ Rādhā Kuṇḍa Mahimā Mādhurī: The Sweet Glories of Rādhā Kuṇḍa]. — 1995. — 162 p.
- Mahānidhi Swami. [books.google.com/books?id=t4jXAAAAMAAJ Appreciating Navadvīpa Dhāma]. — 1996. — 284 p.
- Mahānidhi Swami. [books.google.com/books?id=zzcXPwAACAAJ Gāyatrī Mahimā Mādhurī: The Sweet Glories of Gāyatrī]. — 1998. — xii, 159 p.
- Mahānidhi Swami. [books.google.com/books?id=sNEuGwAACAAJ The Art of Chanting Hare Kṛṣṇa: Japa Meditation Techniques]. — 2002. — xxii, 352 p.
- Mahānidhi Swami. Gaurāṅga Gītā: The Song of Gaurāṅga. — 2005. — 612 p.
- Mahānidhi Swami. Śrīla Prabhupāda: A Tribute of Love. — 2008. — 91 p.
- Mahānidhi Swami. 64 Super Excellent Qualities of Śri Kṛṣṇa. — 2008. — 82 p.
- Mahānidhi Swami. Śrī Śrī Rādhā Govinda Meditations: Divine Forms and Lotus Feet. — 2008. — 68 p.
- Mahānidhi Swami. Illuminations on Nāma Aparādha. — 2008.
- Mahānidhi Swami. [books.google.com/books?id=93ZCQwAACAAJ Jagannātha Purī Guide Book]. — 2009. — xvi, 230 p.
- Книги, изданные под редакцией Маханидхи Свами
- Baladeva Vidyābhūṣaṇa. [books.google.com/books?id=gBO5PgAACAAJ Aiśvarya Kādambinī: The Monsoon of Lord Krishna's Opulence] / Translated by Bhūmipati Dāsa; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Rasbihari Lal & Sons, 2004. — 80 p. — ISBN 8187812559.
- Jīva Gosvāmī. [books.google.com/books?id=A_FjAAAAMAAJ Śrī Mādhava Mahotsava] / Translated by Bhānu Swami; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Mahānidhi Swami, 2000. — 94 p.
- Kavi-karṇapūra. [books.google.com/books?id=WepjAAAAMAAJ Ānanda Vṛndāvana Campū] / Translated by Bhānu Swami & Subhag Swami; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Mahānidhi Swami, 1999. — 357 p.
- Kavi-karṇapūra. Kṛṣṇāhnika Kaumudī: The White Lotus of Rādhā-Kṛṣṇa's Daily Pastimes (aṣṭa-kāliya-līlā) / Translated by Bhānu Swami; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Mahānidhi Swami, 2002. — 66 p.
- Locana Dāsa. [books.google.com/books?id=uX7XAAAAMAAJ Śrī Caitanya Maṅgala: A Sixteenth Century Biography of Śrī Caitanya Mahāprabhu] / Translated by Subhag Swami; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Mahānidhi Swami, 1994. — 289 p.
- Śrī Siddha Kṛṣṇadāsa Tātapāda. Bhāvanāsāra Saṅgraha: A Collection of Ultimate Meditations / Translated by Bhānu Swami; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Mahānidhi Swami, 2006. — 400 p.
- Viśvanātha Cakravartī Ṭhākura. Śrī Saṅkalpa Kalpadruma / Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Mahānidhi Swami.
- Viśvanātha Cakravartī Ṭhākura. [books.google.com/books?id=r2vXAAAAMAAJ Śārārtha-darśiṇī: Tenth Canto Commentaries of Śrīmad Bhāgavatam] / Translated by Bhānu Swami; Edited by Mahānidhi Swami. — Mathura: Mahānidhi Swami, 2004. — xii, 893 p.
- Viśvanātha Cakravartī Ṭhākura. [books.google.com/books?id=JOPmAQAACAAJ Śrī Gopāla-tāpanī-upaniṣad: From Atharva Veda] / Translated by Bhūmipati Dāsa; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Rasbihari Lal & Sons, 2004. — 152 p. — ISBN 8187812540.
- [books.google.com/books?id=NEv9PgAACAAJ Śrī Gopāla-sahasra-nāma] / Translated by Bhūmipati Dāsa; Edited by Mahānidhi Swami. — Vrindavan: Rasbihari Lal & Sons, 2004. — 113 p. — ISBN 8187812508.
- Статьи
- Mahānidhi Swami [btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1985/213_-_BTG_Year-1985_Volume-20_Number-09.pdf Can Karma Be Killed?] // Back to Godhead. — Philadelphia: Bhaktivedanta Book Trust, 1985. — Т. 20, № 9. — С. 24-25. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0005-3643&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0005-3643].
На польском
- Mahanidhi Swami. Docenić Śri Wryndawan Dham / Tł.: Madana Mohana Mohini Dewi Dasi. — Piaseczno: Bhakti Wedanta, 2006. — 292 с. — ISBN 8360275106.
На испанском
- Mahānidhi Swami. Prabhupāda en Rādhā-Dāmodara. — Ediciones Chintamani, 1999. — 150 p.
Напишите отзыв о статье "Маханидхи Свами"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 McGuire 1984, С. 1A
- ↑ 1 2 Reimann 2002, С. 239
- ↑ Misra 1995
- ↑ [vrindavana.dasya.com/index.php/Mahanidhi_Swami_Books Mahanidhi Swami Books] (англ.). Śrī Vṛndāvana Dhāma: A Compehensive Guide. Проверено 26 июля 2010. [www.webcitation.org/66sRYY4VE Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
- ↑ [www.news.vrindavantoday.org/2012/02/helicopter-showers-flowers-on-radha-kund-for-mahanidhi-swamis-birthday/ Helicopter showers flowers on Radha Kund for Mahanidhi Swami’s birthday] (англ.). Vrindavan Today (February 12, 2012). Проверено 27 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BfOIDLAc Архивировано из первоисточника 25 октября 2012].
- ↑ ISKCON Desire Tree. [audio.iskcondesiretree.info/index.php?q=f&f=%2F02_-_ISKCON_Swamis%2FISKCON_Swamis_-_D_to_P%2FHis_Holiness_Mahanidhi_Swami ISKCON Swamis: HH Mahanidhi Swami] (англ.). Проверено 26 июля 2010. [www.webcitation.org/66sRZaSsS Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Hartford Courant 1971, С. 13
- ↑ Старшие братья: Генри и Дэвид (1947—1951), младшая сестра Мэри.
- ↑ 1 2 3 4 [www.mnsbooks.com/content/biography Biography of Mahanidhi Swami] (англ.). Проверено 26 июля 2010. [www.webcitation.org/66sRaRrIo Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
- ↑ [www.rootsweb.ancestry.com/~njmh/mhs1960s/mhs1969/page03_1969.htm 'Treasure Chest': The Yearbook for the Manasquan High School] (англ.). Manasquan High School (1969). Проверено 9 апреля 2011. [www.webcitation.org/66sRb8n6f Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
- ↑ Peter Brann. It’s not going to be my revolution; it’s going to be our revolution // [books.google.pt/books?ei=05lgVITXLK_IsQTL34LoDw&id=e36fAAAAMAAJ&dq=peter+brann+rutgers&focus=searchwithinvolume&q=peter+brann The Rutgers Picture Book: An Illustrated History of Student Life in the Changing College and University] / Michael Moffatt. — New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 1985. — P. 234-235. — 265 p. — ISBN 0813510910.
- ↑ Маханидхи Свами вспоминает в одном из интервью: «Благодаря благочестивым поступкам и хорошей карме я встретил хороших людей, которые привели меня в Храм Лос-Анджелеса. Там я увидел Божества Рукмини-Дваракадиши и встретил других людей, преданных Господу, которые проповедовали мне. Я купил очень много книг Шрилы Прабхупады: „Ученье Господа Чайтаньи“, „Нектар преданности“ и под их руководством начал заниматься духовной практикой». Яросвет 2008, С. 30
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 Яросвет 2008, С. 30
- ↑ A. C. Bhaktivedānta Svāmī Prabhupāda 1987, С. 2950
- ↑ Satsvarūpa Dāsa Gosvāmī 1985, С. 36
- ↑ Вишневская Ю. [books.google.pt/books?id=VnMtAQAAIAAJ Движение Харе Кришна в Советском Союзе] // Радио Свобода: исследовательский бюллетень. — Мюнхен: Радио «Свобода», 1985. — Вып. 41. — С. 1-7.
- ↑ The Governing Body Commission of ISKCON. [www.dandavats.com/wp-content/uploads/GBCresolutions/GBCRES85.htm GBC resolutions 1985] (англ.). Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/66sRc6SQi Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
- ↑ The Governing Body Commission of ISKCON. [www.dandavats.com/wp-content/uploads/GBCresolutions/GBCRES86.htm GBC resolutions 1986] (англ.). Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/66iYIl8jv Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].
- ↑ Rosen 1990, С. Intro
- ↑ 1 2 Sankarsana Dasa 1991, pp. 20-23
- ↑ Mukunda Goswami. [www.mukundagoswami.org/node/3733 Indian Citizens] (англ.) (August 19, 2004). Проверено 26 июля 2010. [www.webcitation.org/66sRcYLbT Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
- ↑ [iskconnews.org/official-statement-and-resolution-regarding-mahanidhi-swami,4121/#at_pco=smlre-1.0&at_si=5569ddab3b5b1fe2&at_ab=per-2&at_pos=1&at_tot=4 Official Statement and Resolution Regarding Mahanidhi Swami] (англ.). ISKCON News (November 1, 2013). Проверено 30 мая 2015.
Литература
- A. C. Bhaktivedānta Svāmī Prabhupāda (1987), Letters From Śrīla Prabhupāda, Los Angeles: Bhaktivedanta Book Trust
- Broo, Måns (2003), [www.doria.fi/bitstream/handle/10024/4128/TMP.objres.76.pdf As Good as God: The Guru in Gauḍīya Vaiṣṇavism], Åbo: Åbo Akademi University Press, ISBN 9517651325, <www.doria.fi/bitstream/handle/10024/4128/TMP.objres.76.pdf>
- Broo, Måns (2005), "[books.google.com/books?id=R4bXAAAAMAAJ Bhaktivedanta Swami and the Golden Age]", The Journal of Vaiṣṇava Studies Т. 13 (2), ISSN [worldcat.org/issn/1062-1237 1062-1237], <books.google.com/books?id=R4bXAAAAMAAJ>
- Hartford Courant (April 1, 1971), "[pqasb.pqarchiver.com/courant/access/963812642.html?dids=963812642:963812642&FMT=CITE&FMTS=CITE:AI&type=historic&date=Apr+01%2C+1971&author=&pub=Hartford+Courant&desc='Foraging'+Becomes+New+College+Course&pqatl=google 'Foraging' Becomes New College Course]", The Hartford Courant: 13, ISSN [worldcat.org/issn/1047-4153 1047-4153], <pqasb.pqarchiver.com/courant/access/963812642.html?dids=963812642:963812642&FMT=CITE&FMTS=CITE:AI&type=historic&date=Apr+01%2C+1971&author=&pub=Hartford+Courant&desc='Foraging'+Becomes+New+College+Course&pqatl=google>
- Lokanātha Swami (2001), [books.google.com/books?id=tn_XAAAAMAAJ Festivals: Śrīla Prabhupāda at the Māyāpur-Vṛndāvana Festivals], Noida: Padayātrā Press, ISBN 8190113216, <books.google.com/books?id=tn_XAAAAMAAJ>
- McGuire, Patrick A. (September 25, 1984), "[pqasb.pqarchiver.com/baltsun/access/1861948562.html?FMT=ABS&FMTS=ABS:AI&type=historic&date=Sep+25%2C+1984&author=&pub=The+Sun+(1837-1985)&desc='Cult'+foes+concede+tolerance+is+rising&pqatl=google 'Cult' foes concede tolerance is rising]", The Baltimore Sun: 1A, ISSN [worldcat.org/issn/1930-8965 1930-8965], <pqasb.pqarchiver.com/baltsun/access/1861948562.html?FMT=ABS&FMTS=ABS:AI&type=historic&date=Sep+25%2C+1984&author=&pub=The+Sun+(1837-1985)&desc='Cult'+foes+concede+tolerance+is+rising&pqatl=google>
- Misra, Neelesh (August 25, 1995), "[www.highbeam.com/doc/1P1-2356331.html Janmashtami Celebrations: A Deep Faith in Land of Krishna]", India Abroad, <www.highbeam.com/doc/1P1-2356331.html>
- Reimann, Luis González (2002), [books.google.com/books?id=nXrXAAAAMAAJ The Mahābhārata and the Yugas: India's Great Epic Poem and the Hindu System of World Ages], New York: Peter Lang, ISBN 082045530X, <books.google.com/books?id=nXrXAAAAMAAJ>
- Rosen, Steven J. (1990), [books.google.com/books?id=kLd-AAAAMAAJ The Six Goswamis of Vrindavan], Brooklyn, NY: Folk Books, ISBN 0961976322, <books.google.com/books?id=kLd-AAAAMAAJ>
- Sankarsana Dasa (1991), "[btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1991/264_-_BTG_Year-1991_Volume-25_Number-06.pdf Srila Prabhupada's Rooms at Radha-Damodara]", Back to Godhead Т. 25 (6): 20-23, ISSN [worldcat.org/issn/0005-3643 0005-3643], <btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1991/264_-_BTG_Year-1991_Volume-25_Number-06.pdf>
- Satsvarūpa Dāsa Gosvāmī (1985), "[btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1985/210_-_BTG_Year-1985_Volume-20_Number-06.pdf Notes from the Editor: The Best People in the World]", Back to Godhead Т. 20 (6), ISSN [worldcat.org/issn/0005-3643 0005-3643], <btg.iskcondesiretree.info/pdf_format/English/1985/210_-_BTG_Year-1985_Volume-20_Number-06.pdf>
- Satsvarūpa Dāsa Gosvāmī (1994), [books.google.com/books?id=gFkDZYQzllUC&pg=PA35 The Wild Garden: Collected Writings From 1990-1993], Port Royal, PA: GN Press, ISBN 0911233547, <books.google.com/books?id=gFkDZYQzllUC&pg=PA35>
- Яросвет (2008), "[108ved.siteedit.ru/files/veda___8__.rar «Выбор за вами»: интервью с Маханидхи Свами]", Журнал «Веды» Т. 8: 30-31, <108ved.siteedit.ru/files/veda___8__.rar>
Ссылки
- [mnsbooks.com s.com] — официальный сайт Маханидхи Свами (англ.)
- [facebook.com/MahanidhiSwami Официальная страница Маханидхи Свами] в социальной сети Facebook
- [www.youtube.com/UCdTkuZHVPj3ZDKs1aTtxBig Видеоканал Маханидхи Свами] на YouTube
- [audio.iskcondesiretree.info/index.php?q=f&f=%2F02_-_ISKCON_Swamis%2FISKCON_Swamis_-_D_to_P%2FHis_Holiness_Mahanidhi_Swami Аудиолекции Маханидхи Свами] (англ.)
- [wikimapia.org/11801388/Mahanidhi-Swami-Ashram Ашрам Маханидхи Свами] на Викимапии
Отрывок, характеризующий Маханидхи Свами
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.
– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Категории:
- Родившиеся 24 февраля
- Родившиеся в 1951 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Нью-Джерси
- Писатели Индии
- Богословы Индии
- Религиозные деятели Индии
- Индуистские богословы
- Индуистские писатели
- Деятели гаудия-вайшнавизма
- Деятели Международного общества сознания Кришны
- Индуистские гуру
- Выпускники Рутгерского университета
