Малати Даси

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Малати Даси
मालती दासी
Имя при рождении:

Мелани Ли Нагель

Дата рождения:

30 августа 1945(1945-08-30) (78 лет)

Место рождения:

Вальехо, Калифорния, США

Ма́лати Да́си (санскр. मालती दासी, Mālatī Dāsī IAST; имя при рождении — Ме́лани Ли На́гель, англ. Melanie Lee Nagel; род. 30 августа 1945, Вальехо) — американский кришнаитский проповедник и один из духовных лидеров Международного общества сознания Кришны (ИСККОН),[1][2] первая женщина-член Руководящего совета ИСККОН, активистка борьбы за права женщин в ИСККОН.

В юности примкнула к движению хиппи,[3] а затем стала одним из первых учеников основателя ИСККОН Бхактиведанты Свами Прабхупады (1896—1977).[4] В январе 1967 года выступила одним из организаторов знакового рок-концерта Mantra-Rock Dance в Сан-Франциско.[5] В 1968 году в составе группы из шести кришнаитских миссионеров отправилась с проповеднической миссией в Лондон,[6] где помогла привлечь в ряды кришнаитов гитариста The Beatles Джорджа Харрисона.[7] С 1990-х годов активно выступает за права женщин в ИСККОН: в 1997 году инициировала создание Министерства по делам женщин ИСККОН,[1][8] а в 1998 году, несмотря на протесты консервативного крыла в руководстве этой вайшнавской религиозной организации, была избрана первым женщиной-членом Руководящего совета ИСККОН.[9]





Ранние годы

Мелани Ли Нагель родилась 30 августа 1945 года в городе Вальехо в Калифорнии. После окончания в 1963 году старшей школы El Camino Fundamental в Сакраменто, Нагель поступила в Рид-колледж в Портленде (штат Орегон).[10] Вскоре, однако, Мелани бросила учёбу и примкнула к движению хиппи.[3] Когда её парень Сэм Спирстра (в будущем также ставший известным кришнаитским проповедником) устроился на работу в Департамент лесного хозяйства США, она жила вместе с ним на смотровой башне в лесу, неподалёку от города Бенд в Орегоне.[11] В обязанности Сэма и Мелани входило сообщать о возникновении лесных пожаров в Службу национальных парков США.[10]

Основание храма в Сан-Франциско

См. также: Mantra-Rock Dance

В 1966 году друг Сэма Спирстры по Рид-колледжу Майкл Грант (более известный под «духовным именем» Мукунда), стал одним из первых последователей индийского гаудия-вайшнавского гуру Бхактиведанты Свами Прабхупады (1896—1977), который прибыл в 1965 году из Индии в США с целью проповеди гаудия-вайшнавизма на Западе. Под влиянием Мукунды и его жены Джанаки (которая также стала ученицей Прабхупады) в конце 1966 года Сэм и Мелани обратились в гаудия-вайшнавизм.[11][12] Мукунда в это время собирался отправиться в путешествие по Индии, но Сэм и Мелани убедили его вместо этого попытаться открыть кришнаитский храм в Сан-Франциско.[13] Вызвавшись помочь Мукунде в этом важном деле, они переехали в Сан-Франциско, где помогли арендовать здание бывшего магазина в районе Хейт-Эшбери,[14][15] который в те годы представлял собой крупный центр контркультуры и движения хиппи. Начинающие миссионеры переоборудовали бывший магазин под кришнаитское культовое здание — первый кришнаитский храм на Западном побережье США.[16][17]

Стремясь собрать средства для поддержания храма, а также распространить учение Прабхупады среди хиппи Хейт-Эшбери, Мукунда, Мелани и Сэм решили организовать благотворительный рок-концерт Mantra-Rock Dance с участием своего гуру и известных калифорнийских музыкантов и исполнителей.[18] Так как Спирста был лично знаком с менеджером Grateful Dead Роком Скалли, и гитаристом Big Brother and the Holding Company Сэмом Эндрю, ему не составило большого труда добиться участия в концерте этих известных калифорнийских музыкальных коллективов.[19][20] В ходе подготовки к мероприятию, Мелани узнала о существовании ещё никому не известной в то время группы Moby Grape и убедила Мукунду и Сэма позволить им выступить на концерте.[21] После участия в Mantra-Rock Dance, в карьере Moby Grape произошёл крупный прорыв: в том же году они дважды сыграли вместе The Doors и подписали контракт с Columbia Records.[22] Прибывший в Сан-Франциско для участия в Mantra-Rock Dance Прабхупада посвятил Сэма и Мелани в ученики, дав им новые имена — Шьямасундара и Малати.[4][23] Малати активно помогала в поддержании нового храма: она ходила за покупками, собирала пожертвования, готовила вегетарианские лакомства для кришнаитских воскресных программ, так называемых «праздников любви», быстро завоевавших огромную популярность среди местных хиппи.[24]

Малати суждено было сыграть важную роль в установлении в ИСККОН поклонения божеству Джаганнатхи, культ которого широко распространён в Восточной Индии. Однажды она купила в магазине импортных товаров маленькую деревянную фигурку, которая оказалась статуей Джаганнатхи. Впоследствии, по просьбе Прабхупады, Малати и Шьямасундара приобрели в том же магазине фигурки ещё двух божеств — Баладевы и Субхадры (как объяснил Прабхупада, Джаганнатхе следовало поклоняться не одному, а в компании этих божеств). Затем Прабхупада попросил Шьямасундару, искусного столяра, вырезать из дерева крупные копии этих трёх божеств. Шьямасундара выполнил просьбу своего гуру и статуи божеств вскоре украсили сан-франциский храм, который после этого стал называться «Нью-Джаганнатха-Пури».[14] Кришнаиты также наладили производство миниатюрных копий фигур Джаганнатхи, Баладевы и Субхадры — они пользовались большим спросом среди хиппи Хейт-Эшбери, любивших носить их подвешенными на шее.[25]

Проповедь в Англии

В 1968 году Малати и Шьямасундара, в компании двух других супружеских пар (Мукунды и Джанаки, Гурудасы и Ямуны), отправились проповедовать гаудия-вайшнавизм в Лондон.[3][26] Первые месяцы Малати и её коллеги ели сводили концы с концами. Несмотря на то, что у них не было достаточных средств для осуществления своей миссии, они целеустремлённо продолжали заниматься миссионерской работой. Они проводили публичные киртаны на улицах британской столицы, печатали и распространяли памфлеты. Через некоторое время им удалось арендовать здание бывшего склада в Ковент-Гардене и открыть в нём некое подобие кришнаитского ашрама.[27][28] Примерно тогда же Шьямасундаре пришла на ум идея войти в контакт с The Beatles (которые, как известно, интересовались Востоком) и вдохновить их использовать мантру «Харе Кришна» в своих песнях. Для достижения своей цели кришнаитские миссионеры максимально использовали свою фантазию: они пели «Харе Кришна» у входа в студию звукозаписи «Эппл» (звуки мантры так и не дошли до ушей битлов и дело закончилось арестом кришнаитов), пекли яблочные пироги и отсылали их в студию, а однажды даже отправили в подарок битлам надувное яблоко с флагом, на котором было написано «Харе Кришна».[2] В конце-концов Шьямасундаре удалось встретиться (а затем и подружиться) с Джорджем Харрисоном, который показался Малати «очень духовным» и «восприимчивым» к идеям кришнаитов человеком.[2][7][27] Очень скоро Малати и её муж развили настолько близкие отношения с Харрисоном, что даже какое-то время жили с легендарным битлом и его женой Патти Бойд в их особняке Фрайар-парк.[2]

Вдохновлённый вайшнавским вероучением, Харрисон помог спродюсировать и выпустить на лейбле Apple Records два сингла («Hare Krishna Mantra» и «Govinda»), записанные лондонскими кришнаитами, объединившимися в ансамбль Radha Krishna Temple.[27] Малати приняла участие в записи обоих синглов (бэк-вокал и ручные цимбалы),[29] и помогла Харрисону спродюсировать песню «My Sweet Lord», в которой также прозвучала мантра «Харе Кришна».[2] Сингл «The Hare Krishna Mantra» достиг #12 строчки в UK Singles Chart, что позволило кришнаитам исполнить мантру на популярном шоу Top of the Pops.[26] В 1969 году с помощью Харрисона кришнаиты нашли и арендовали в центре Лондона здание для храма,[27] а в 1973 году получили от него в подарок особняк под Лондоном, который в честь Прабхупады получил название «Бхактиведанта-мэнор» и стал штаб-квартирой ИСККОН в Великобритании.[30]

Деятельность в Руководящем совете ИСККОН

Бхактиведанта Свами Прабхупада открыто поощрял своих учениц участвовать в различных аспектах деятельности ИСККОН — женщины давали публичные лекции, вели киртаны, управляли храмами, выполняли роль священнослужителей, занимались миссионерской деятельностью, занимали руководящие должности в книжном издательстве Bhaktivedanta Book Trust, и даже служили основателю ИСККОН в качестве личных секретарей, поваров, и фотографов. Прабхупада даже рекомендовал двух своих учениц на должность членов-основателей Руководящего совета ИСККОН.[31] Выступая в защиту права своих последовательниц на активное участие в жизни ИСККОН, он подвергался критике со стороны ортодоксальных индуистов и некоторых последователей Гаудия-матха.[31]

К концу 1970-х годов, с ростом числа и влияния санньясинов, в ИСККОН заметно усилилось мужское лобби. Вследствие этого женщины в ИСККОН подверглись сегрегации, потеряли своё влияние, утратили возможность играть ведущие роли в управлении и развитии организации.[9][32] К концу 1980-х годов внутри ИСККОН начали раздаваться голоса в защиту прав женщин, в частности, в форме печатных статей и женских собраний.[33] К середине 1990-х годов Малати оказалась в центре этого женского движения, боровшегося за равноправие женщин в рядах ИСККОН. В 1997 году, при её активном участии, в ИСККОН было сформировано Министерство по делам женщин.[33] За свою активную позицию в этом вопросе Малати стала объектом критики со стороны консервативных лидеров организации. Несмотря на их протесты, в 1998 году ей удалось войти в историю, став первой женщиной-членом Руководящего совета ИСККОН.[1][8][9] В 2000 году, на своём очередном ежегодном собрании, Руководящий совет обсудил роль женщин в ИСККОН и выступил с официальным извинением «за ошибки прошлого», и официально признал важность участия женщин во всех аспектах жизни ИСККОН.[1] Тогда же Руководящий совет выступил с резолюцией, в которой признал важность этого вопроса и заявил своей основной целью обеспечение «равных возможностей, всеобщего поощрения, искренней заботы и защиты женщин-членов ИСККОН».[1][8]

По данным на 2010 год, Малати была одним из 32 членов Руководящего совета ИСККОН. Она курировала деятельность этой вайшнавской организации в США (штаты Флорида, Мичиган, Кентукки, Огайо, Пенсильвания и община Нью-Вриндаван в Западной Виргинии,[2][34] Имеющая «необычную смесь смирения и харизмы», Малати пользуется уважением среди кришнаитов за своё «ясное понимание» истории ИСККОН и кришнаитского вероучения. Она духовно окормляет членов ИСККОН, выступает с лекциями по гаудия-вайшнавской философии, участвует в межрелигиозном диалоге.[2]

Критика

Известный своими консервативными взглядами кришнаитский гуру Бхакти Викаша Свами назвал избрание Малати Даси на высшую руководящую должность в ИСККОН «неуместным». Аргументируя свою позицию по этому вопросу он отметил, что в ИСККОН лидеры часто подвергаются разного рода критике, порой очень резкой, поэтому, дабы защитить женщин от возможных злобных нападок, им не следует позволять занимать руководящие должности.[35] Как отмечает американский религиовед Бёрк Рочфорд, Бхакти Викаша и его единомышленники в полемике с Малати и другими кришнаитскими «феминистками» предпринимали попытки дискредитировать своих оппонентов.[36] Атакуя Малати и других «наиболее выдающихся женщин-лидеров ИСККОН», они, в частности, указывали на тот факт, что Малати и многие другие активистки кришнаитского «феминистского» движения состояли в разводе со своими мужьями.[36] Бхакти Викаша в этой связи отметил, что все, кто занимают руководящие должности в ИСККОН, «должны иметь морально чистое досье».[36] По мнению Рочфорда, такого рода аргументы не имеют большого веса, так как, по его наблюдениям, разводы в ИСККОН являются обыденным явлением, затрагивающим в равной степени мужчин и женщин.[36]

Напишите отзыв о статье "Малати Даси"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 Knott 2004, pp. 303–4
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Cerrone 2010, С. 20
  3. ↑ 1 2 3 Burr 1984, С. 20
  4. ↑ 1 2 Goswami 2011, С. 150
  5. ↑ Goswami 2011, С. 119
  6. ↑ Oakes 1969, С. 25
  7. ↑ 1 2 Green 2007, pp. 106, 143
  8. ↑ 1 2 3 Rochford 2007, С. 140
  9. ↑ 1 2 3 Bryant 2003, С. 112
  10. ↑ 1 2 Goswami 2011, С. 102
  11. ↑ 1 2 Dasa Goswami 1981, С. 18
  12. ↑ Goswami 2011, pp. 103–5
  13. ↑ Goswami 2011, С. 106
  14. ↑ 1 2 Knott 1986, С. 33
  15. ↑ Goswami 2011, pp. 132–5
  16. ↑ Muster 1997, С. 25
  17. ↑ Goswami 2011, С. 110
  18. ↑ Greene 2007, С. 85
  19. ↑ Goswami 2011, pp. 119, 127
  20. ↑ Dasa Goswami 1981, С. 10
  21. ↑ Goswami 2011, С. 130
  22. ↑ Goswami 2011, С. 160
  23. ↑ Dasa Goswami 1981, С. 30
  24. ↑ Dasa Goswami 1981, С. 38
  25. ↑ Brooks 1992, С. 80
  26. ↑ 1 2 Muster 1997, С. 26
  27. ↑ 1 2 3 4 Dwyer & Cole 2007, pp. 30–1
  28. ↑ Oaken 1969, С. 25
  29. ↑ Goswami 2011, pp. 342–3
  30. ↑ Dwyer & Cole 2004, С. 32
  31. ↑ 1 2 Knott 2004, С. 301
  32. ↑ Knott 2004, pp. 301–2
  33. ↑ 1 2 Knott 2004, С. 303
  34. ↑ [www.dandavats.com/?p=8324 ISKCON Governing Body Commission Society: Zonal Assignments 2010], Sri Dham Mayapur, February 6–17, 2010, <www.dandavats.com/?p=8324>. Проверено 6 марта 2011. 
  35. ↑ Rochford, 2007, p. 148.
  36. ↑ 1 2 3 4 Rochford, 2007, p. 149.

Литература

  • Brooks, Charles R. (1992), [books.google.com.au/books?id=5tjtDZ438h4C The Hare Krishnas in India] (reprint ed.), Delhi, IN: Motilal Banarsidass Publishers, ISBN 81-208-0939-4, <books.google.com.au/books?id=5tjtDZ438h4C> 
  • Bryant, Edwin F. (2003), [books.google.com/books?id=9RYs-Z6AdpQC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0 "Hare Krishna Movement"], in Laderman, Gary & León, Luis D., Religion and American Cultures: An Encyclopedia of Traditions, Diversity, and Popular Expressions, vol. 3, Santa Barbara, CA: ABC-CLIO, сс. 110–112, ISBN 1-57607-238-X, <books.google.com/books?id=9RYs-Z6AdpQC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0> 
  • Burr, Angela (1984), [books.google.com/books?id=BCwOAQAAIAAJ I Am Not My Body: A Study of the International Hare Krishna Sect], New Delhi: Vikash, ISBN 978-0-7069-2296-7, <books.google.com/books?id=BCwOAQAAIAAJ> 
  • Cerrone, Dominick Paul (January 7, 2010), "[news.iskcon.org/node/2476 The Krishnas: An Unexpected Journey]", IN Wheeling Magazine (Wheeling, WV: In Pub.) (no. Winter 2009), ISSN [worldcat.org/issn/1938-9086 1938-9086], <news.iskcon.org/node/2476>. Проверено 21 января 2011. 
  • Dasa Goswami, Satsvarupa (1981), [books.google.com/books?ei=JgxPTb7xN4KkuAOFpvgQ Srila Prabhupada Lilamrta], vol. 3 (1st ed.), Los Angeles, CA: Bhaktivedanta Book Trust, ISBN 978-0-89213-110-5, <books.google.com/books?ei=JgxPTb7xN4KkuAOFpvgQ>. Проверено 7 февраля 2011. 
  • Dwyer, Graham & Cole, Richard J. (2007), [books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C The Hare Krishna Movement: Forty Years of Chant and Change], New York, NY: I.B. Tauris, ISBN 978-1-84511-407-7, <books.google.com/books?id=l4cE-nzXLx8C> 
  • Goswami, Mukunda (2011), [www.worldcat.org/title/miracle-on-second-avenue-hare-krishna-arrives-in-the-west-new-york-san-francisco-and-london-1966-1969/oclc/677972677 Miracle on Second Avenue], Badger, CA: Torchlight Publishing, ISBN 978-0-9817273-4-9, <www.worldcat.org/title/miracle-on-second-avenue-hare-krishna-arrives-in-the-west-new-york-san-francisco-and-london-1966-1969/oclc/677972677> 
  • Greene, Joshua M. (2007), [books.google.com/books?id=BSZtZUWge-IC Here Comes the Sun: The Spiritual and Musical Journey of George Harrison] (reprint ed.), Hoboken, NJ: John Wiley and Sons, ISBN 978-0-470-12780-3, <books.google.com/books?id=BSZtZUWge-IC> 
  • Knott, Kim (1986), My Sweet Lord: The Hare Krishna Movemenent, Wellingborough, UK: Aquarian Press, ISBN 0-85030-432-6 
  • Knott, Kim (2004), [books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC "Healing the Heart of ISKCON: The Place of Women"], in Bryant, Edwin F. & Ekstrand, Maria, The Hare Krishna movement: the postcharismatic fate of a religious transplant, New York, NY: Columbia University Press, сс. 291–311, ISBN 978-0-231-12256-6, <books.google.com/books?id=mBMxPdgrBhoC> 
  • Muster, Nori Jean (1997), [books.google.com/books?id=Dw3-xD05wnoC Betrayal of the Spirit: My Life Behind the Headlines of the Hare Krishna Movement] (reprint ed.), Urbana, IL: University of Illinois Press, ISBN 0-252-06566-2, <books.google.com/books?id=Dw3-xD05wnoC> 
  • Oakes, Philip. [news.google.com/newspapers?nid=Hx6RvaqUy9IC&dat=19690201&printsec=frontpage 'Chanting Does Wonders' For New Missionary Group] (February 1, 1969), стр. 25. Проверено 21 января 2011.
  • Rochford, E. Burke. [books.google.com/books?id=HiD5Enrerv0C Hare Krishna Transformed]. — New York: NYU Press, 2007. — x, 285 p. — (The New and Alternative Religions Series). — ISBN 0814775799.

Ссылки

  • [www.dandavats.com/wp-content/uploads/GBCresolutions/GBCRES98.htm Minutes of the Annual General Meeting (AGM) of the Governing Body Commission of ISKCON, Sri Dham Mayapur, February 19-26, 1998]

Отрывок, характеризующий Малати Даси

– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Малати_Даси&oldid=80449614»