Леон, Уго де

Уго де Леон
Общая информация
Полное имя	Уго Эдуардо де Леон Родригес
Прозвище	El Hugo, El Patriarca, El Patrón
Родился	27 февраля 1958(1958-02-27) (66 лет) Ривера, Уругвай
Гражданство	Уругвай
Рост	187 см
Позиция	Защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1975—1977	Насьональ
Клубная карьера*
1977—1980	Насьональ	? (?)
1981—1984	Гремио	235 (11)
1984—1985	Коринтианс	? (?)
1986—1987	Сантос	? (?)
1987—1988	Логроньес	16 (0)
1988—1992	Насьональ	? (?)
1989—1990	→  Ривер Плейт	12 (0)
1991	→  Ботафого	12 (0)
1991—1992	Тошиба (Кавасаки)	? (?)
1992—1993	Насьональ	? (?)
Национальная сборная**
1979—1990	Уругвай	48 (0)
Тренерская карьера
1996	Итуано
1997	Флуминенсе
1998	Насьональ
2000—2001	Насьональ
2004	Монтеррей
2005	Гремио
Международные медали
Золотой кубок чемпионов мира
Золото	Уругвай
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

У́го Эдуа́рдо де Лео́н Родри́гес (порт. Hugo Eduardo de León Rodrigues) (род. 27 февраля 1958 года в городе Ривера, Уругвай) — уругвайский футболист и футбольный тренер, в настоящее время занимается политической деятельностью. Один из самых выдающихся защитников мирового футбола 1980-х годов.

Биография

Футболист

Уго де Леон родился в городе Ривера 27 февраля 1958 года. С детства увлекался футболом, всегда отличался своими лидерскими качествами, определившими впоследствии его позицию на поле — защитника, с которой легче видеть игру своих партнёров впереди и умело руководить их действиями на поле.

В 17 лет попал в молодёжный состав великого уругвайского клуба «Насьоналя», где сразу стал капитаном. В основе «трёхцветных» закрепился в 1977 году.

По-настоящему звёздным для де Леона и его команды выдался 1980 год — «Насьональ» во второй раз в своей истории выиграл Кубок Либертадорес и во второй же раз присовокупил к этому титул лучшей команды планеты (в матче за Межконтинентальный кубок был обыгран клубный чемпион Европы «Ноттингем Форест»). Однако сам де Леон не смог принять участие в МК-1980, поскольку к тому моменту (а матч проводился в феврале 1981 года) уже перешёл в «Гремио».

В тот же год Уго выиграл в составе сборной Уругвая, в которой он дебютировал в июле 1979, турнир «Мундиалито», или Золотой Кубок чемпионов мира, приуроченный к 50-летию первого чемпионата мира (начался турнир в декабре 1980, а финал состоялся в январе 1981 года).

После своего триумфа в «Насьонале» де Леон перешёл в бразильский «Гремио». Эта команда в последние годы резко прогрессировала и приход де Леона словно внёс последний штрих перед великими победами команды. В первый же свой сезон за «трёхцветных» из Порту-Алегри де Леон становится чемпионом Бразилии — это был и первый титул столь высокого уровня в истории клуба. А спустя 2 года, в 1983, де Леон повторил высший дубль для мирового клубного футбола с «Гремио» — вначале был завоёван Кубок Либертадорес, а затем была добыта победа над европейской командой в Межконтинентальном кубке — на сей раз поверженным оказался западногерманский «Гамбург», что стало своего рода компенсацией за неучастие в МК-1980.

В 1984—1987 гг. выступал за другие два великих клуба Бразилии — «Коринтианс» и «Сантос», однако последний испытывал тяжёлые времена, и игрок после этого один сезон провёл в испанском «Логроньесе».

В 1988 году де Леон принял решение возвратиться в родной «Насьональ». И с ходу команде покорилась очередная вершина — Кубок Либертадорес и Межконтинентальный кубок за один год. В финале КЛ-88 де Леон отметился забитым голом в дополнительное время в ворота «Ньюэллс Олд Бойз», что довело счёт матча до 3:0. Де Леон, наконец, принял участие в МК за родную команду, он провёл всю игру против ПСВ (один из базовых клубов сборной Голландии, ставшей в том году чемпионом Европы), закончившуюся со счётом 2:2. Де Леон был среди тех, кто реализовал свою попытку в послематчевой серии пенальти и «Насьональ» выиграл со счётом 7:6, завоевав свой третий из трёх Межконтинентальных кубков.

В 1989—1990 гг. выступал за аргентинский «Ривер Плейт», где стал чемпионом этой страны. В 1989 году в составе сборной принял участие в Кубке Америки, а год спустя — в чемпионате мира, после чего завершил 11-летнюю карьеру в «Селесте».

В 1991—1992 гг. выступал в бразильском «Ботафого» и японской «Тосибе». Завершил карьеру футболиста в 1993 году в родном «Насьонале».

Футбольный тренер

В 1997 году де Леон тренировал бразильский «Флуминенсе», который испытывал жесточайший кризис. В 1998 и в 2000—2001 гг. трижды приводил «Насьональ» к титулу чемпионов Уругвая. В 2004 году тренировал мексиканский «Монтеррей».

В 2005 году внёс свой вклад в победу «Гремио», за который некогда выступал в качестве игрока, в Серии B чемпионата Бразилии. «Гремио» провёл лишь один сезон во втором эшелоне бразильского футбола и в том числе та перестройка, которую устроил Уго де Леон, позволила команде и дальше прогрессировать (во многом благодаря пришедшему Мано Менезесу) — в частности, в 2006 году «Гремио» уже без де Леона с ходу занял третье место в Серии A, а в 2007 году «Мушкетёры» дошли до финала Кубка Либертадорес, где уступили «Боке Хуниорс».

Политик

Однако де Леон принял решение начать политическую карьеру. В марте 2009 года Уго де Леон начал активную агитационную кампанию в поддержку исторически крупнейшей партии Уругвая — Колорадо, которая в последние годы испытывает серьёзный кризис.

16 июля 2009 года де Леон стал кандидатом в вице-президенты Уругвая от партии Колорадо в тандеме с кандидатом в президенты Педро Бордаберри. Хотя тандем и не смог пройти во второй тур, а президентом в итоге стал кандидат от Широкого фронта Хосе Мухика (в соперничестве с бывшим президентом страны Луисом Лакалье из Национальной партии), партия Колорадо прибавила по сравнению с выборами 2004 года — 17 % голосов избирателей против 10 %.

Титулы

Игрок

• Чемпион Уругвая (3): 1977, 1980, 1992
• Чемпион Бразилии (1): 1981
• Чемпион Аргентины (1): 1989/90
• Чемпион Южной Америки среди молодёжи (1): 1977
• Кубок Либертадорес (3): 1980, 1983, 1988
• Межконтинентальный кубок (2): 1983, 1988
• Рекопа Южной Америки (1): 1989
• Межамериканский кубок (1): 1988
• Мундиалито (1): 1980/1981

Тренер

• Чемпион Уругвая (3): 1998, 2000, 2001
• Чемпион Серии B Бразилии (1): 2005 (пост-фактум)

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=16442 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.nacional.com.uy/mvdcms/uc_84_1.html Биография на сайте «Насьоналя» в разделе величайших игроков клуба]  (исп.)
• [terceirotempo.ig.com.br/quefimlevou_interna.php?id=791&sessao=f Биография]  (порт.)
• [esporte.uol.com.br/futebol/ultimas/2007/01/26/ult1334u1084.jhtm Grêmio se afirma como o clube «castelhano» do Brasil]  (порт.)

</div> </div>

Отрывок, характеризующий Леон, Уго де

С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.