Саннивейл (Калифорния)
| Город
Саннивейл
Sunnyvale
|
Са́ннивейл[1] (англ. Sunnyvale) — город в округе Санта-Клара штата Калифорния, США. Население 140 081 человек (2010)[2]. Это один из крупных городов Силиконовой долины.
На территории города располагается станция ВВС США Onizuka (обычно называемая «the blue cube»). База названая в честь астронавта, члена экипажа погибшего космического корабля «Челленджер» Эллисона Онидзука (англ. Ellison Onizuka) и является первичной станцией спутникового наблюдения военных сил Соединенных Штатов.
Саннивейл является одним из немногих городов Соединенных Штатов, которые имеют отдел единой системы публичной безопасности, где весь персонал проходит обучение как пожарные, офицеры полиции и медработники одновременно, таким образом они могут участвовать в ликвидации любых чрезвычайных ситуаций.
Саннивейл занимает 18-е место в рейтинге безопасных городов США (2005).
Содержание
География
Географические координаты Саннивейл: 37°22′7.56″ с.ш. и 122°2′13.4″ з.д.
Саннивейл граничит с заливом Сан-Франциско с севера, с городом Маунтин-Вью на западе, с городами Санта-Клара и Сан-Хосе на востоке и с городом Купертино с юга.
Южная часть Саннивейла, районы граничащие с городами Купертино и Лос-Альтос, а также южная часть Фримонт Авеню (Fremont Avenue), обычно считаются лучшей и наиболее дорогой (в отношении цен на недвижимость) частью города.
Согласно земельному кадастру США город занимает площадь 58,6 км² из которых 55,8 км² составляет земля и 1,8 км² (3,05 %) водная поверхность.
Город расположен на высоте 39 м над уровнем моря.
Климат
4 мая 1998 года Саннивейл во время сильной грозы попал под воздействие нетипичного торнадо категории F2, который причинил значительные разрушения, ущерб от которых составил около 4 млн долларов. Торнадо очень редко наблюдаются в районе залива Сан-Франциско, и что особенно странно, этот торнадо имел антициклонное вращение.
История
Когда испанцы впервые прибыли в долину Санта-Клара в 1770 году эти земли были довольно плотно заселены индейскими племенами олони (англ. Ohlone). В 1777 году силами индейцев олони обращенных в христианство здесь была основана Миссия Санта-Клара.
В 1842 году ранчо Пасториа-де-лас-Боррегас (исп. Pastopia de las Borregas) было выделено Эстрадe и Инез Кастро (англ. Estrada Castro, Inez Castro). На части этих земель впоследствии возникли города Маунтин-Вью и Саннивейл. Двумя годами позже другой земельный надел был выделен для управления одному из немногих коренных американцев Лупэ Йниго (исп. Lupe Yñigo). Его земля была вначале названа ранчо Посолми (англ. Posolmi) в честь индейской деревни которая располагалась на этих землях ранее. Позднее ранчо Посолми было переименовано в ранчо Йниго.
В 1844 году Мартин Мёрфи младший (англ. Martin Murphy Jr.) и Мери Мёрфи (англ. Mary Murphy) осуществили путешествие в кибитке по Калифорнийскому Пути и полностью пересекли горную гряду Сьерра-Невада. В 1850 году Мартин Мёрфи младший купил земельный участок на территории ранчо Пасториа-де-лас-Боррегас за $12 000. Мёрфи основал ферму специализирующуюся на выращивании пшеницы, а также положил начало населенному пункту Бэй-Вью (англ. Bay View). После смерти Мёрфи в 1884 году его земли были разделены между его наследниками.
В 1860 году железная дорога Сан-Франциско и Сан-Хосе пришли к соглашению о создании железнодорожной станции «Мёрфи», что привело к прокладке железнодорожного пути к Бэй-Вью. Позже на южной границе Бэй-Вью была создана ещё одна железнодорожная станция «Lawrence» (Лоренс).
В 1870-х налоговая политика, импорт и деградация почвы привели к тому что зерновые фермы стали убыточными на территории округа Санта-Клара. Небольшие фруктовые хозяйства пришли на смену большим зерновым фермам. В 1871 году Джеймс и Элоис Доусон (англ. James and Eloise Dawson) основали фруктовый консервный завод в районе Санта-Клара. Садоводство и консервирование вскоре стали доминирующей индустрией в этом районе. Изобретение железнодорожных вагонов-рефрижераторов ещё больше упрочило позиции хозяйств занимающихся выращиванием фруктов. Фруктовые хозяйства стали настолько распространёнными, что в 1886 году торговая палата Сан-Хосе назвала округ Санта-Клара «Мировым Садом».
В 1880-х годах 48 % работ на фермах и садовых хозяйствах округа Санта-Клара выполняли китайские рабочие. Этот процент значительно уменьшился после принятия Акта о Запрещении Китайской иммиграции (англ. Chinese Exclusion Act). В следующие десять лет наблюдался значительный приток иммигрантов из Италии, Азорских островов и Японии которые заменили китайцев на сельхозработах.
В 1897 году Уолтер Эверетт Кроссман (англ. Walter Everett Crossman) купил 200 акров (809000м²) земель с целью заняться торговлей недвижимостью. Он рекламировал эту территорию как «Великолепный Мёрфи» (англ. Beautiful Murphy). Позже, в 1900-х, зачинатель торговли недвижимостью называл эту землю «Городом Судьбы» (англ. The City of Destiny).
Также в 1897 году была открыта школа Энсина (англ. Encina School) которая стала первой школой открытой в Мёрфи. До этого времени городские дети ездили в школу в соседний город Маунтин-Вью.
В 1901 году жители Мёрфи были уведомлены о том, что они не могут более использовать имя Энсинал или Мэрфи для местного почтового отделения. Тогда было решено дать городу новое имя — Саннивейл.
Саннивейл продолжал расти когда в 1904 году начался период бурного развития компаний по производству сушеных фруктов.
В 1906 году завод по изготовлению металлических изделий Джошуа Хенди (англ. Joshua Hendy) был перемещен из Сан-Франциско в Саннивейл после того как здание компании было уничтожено пожаром в результате землетрясения 1906 года. Этот завод был первым несельскохозяйственным предприятием в городе. Вскоре завод Джошуа Хенди перешёл от производства горного оборудования к изготовлению такой высокотехнологичной продукции как корабельные паровые машины. В тот же год Либби (Libby, McNeill & Libby — чикагская компания занимающаяся упаковкой мясных продуктов) решает открыть фабрику по упаковке фруктов в Саннивейле. Сегодня водонапорная башня, окрашенная так же как и первая фруктовая консервная банка Либби, обозначает местонахождение старой фабрики.
В 1912 году, в результате общего голосования жителей, Саннивейл был официально утвержден в статусе города.
В 1925 году была открыта школа Фримонт (англ. Fremont High School). До этого момента на территории школы функционировала военная база. Самолеты, направляющиеся на летное поле Моффитт (Moffett field) останавливались здесь для дозаправки. На территории школы поныне имеются здания старого военного стиля включая ангар в котором сейчас проводятся занятия по борьбе.
В 1930 году Конгресс решил разместить базу дирижаблей западного берега (англ. West Coast dirigible base) в Саннивейле. Эта военно-морская авиабаза была позже переименована в Федеральный Аэродром Моффитт (англ. Moffett Federal Airfield).
В течение Второй мировой войны требования экономики военного периода привели к тому, что аграрные хозяйства в округе Санта-Клара уступили место высокотехнологичной индустрии. В цехах завода Джошуа Хенди собирались паровые корабельные двигатели, корабельные орудия и ракетные установки для поддержки военного потенциала. С ростом оборонной индустрии начала нарастать нехватка рабочей силы в сельскохозяйственном секторе, но этот дефицит вскоре восполнили эмигранты из Мексики прибывшие в Саннивейл.
После войны сады фруктовых хозяйств и поля, где выращивалась кукуруза, были очищены для застройки новых домов и офисов. В 1956 авиационная компания Lockheed перенесла свою штаб-квартиру в Sunnyvale. В 1969 в Саннивейле была основана компания AMD, занимающаяся микроэлектроникой (сейчас AMD является главным конкурентом компании Intel на рынке производства микропоцессоров).
В 2003 году большинство оставшихся садоводческих хозяйств которыми владел Олсон (англ. C.J. Olson ) были ликвидированы в связи с постройкой торгового центра. Последний участок садоводческого хозяйства в Саннивейле расположен сейчас сразу за парком Лас-Пальмас (англ. Las Palmas ), однако запланирована и его ликвидация для использования земли под застройку домами и магазинами. Но все же остается ещё немало садов, которые являются собственностью города, например сад в районе городского культурного центра (англ. Community Center).
Промышленность
В Саннивейле как в географическом центре Силиконовой долины находится ряд головных офисов компаний высоких технологий, таких как Juniper Networks, AMD, Palm, Inc., Network Appliance, Spansion, Yahoo, Fortinet и Ariba. В городе также размещаются несколько аэрокосмических и оборонных компаний таких как: Lockheed Martin (самый большой офис компании), Honeywell, Northrop Grumman (на его территории расположен музей Hendy Ironworks). Spirent Communications также имеет офис в Саннивейле.
В Саннивейле также частично на границе с Маунтин-Вью расположен Исследовательский центр НАСА имени Джозефа Эймса (англ. NASA Ames Research Center) по изучению Луны и Марса.
Демография
2010
По данным переписи 2010 года[2] в Саннивейле проживало 140 081 человек и имелось 53 384 домохозяйств. В городе проживает 35 553 семьи. Плотность населения составляет 2383,8 чел/км². На территории города располагаются 55 791 жилыx построек со средней плотностью размещения 949,4 ж.постройки/км².
Расовое распределение населения:
| 43,0% | белые |
| 2,0% | афроамериканцы |
| 0,5% | индейцы |
| 40,9% | азиаты |
| 0,5% | выходцы тихоокеанских островов |
| 8,7% | представители других рас |
| 4,5% | представители двух и более рас |
| 18,9% | испаноязычные или латиноамериканцы различных рас |
| 34,5% | неиспаноязычные белые |
Всего имеется 53 384 домохозяйств, из которых 18 614 (34,9 %) имеют детей в возрасте до 18 лет, которые живут с родителями. Из всего числа домохозяйств 53,5 % приходится на супружеские пары, живущие совместно, 8,7 % домов содержат женщины, живущие без мужей, 4,4 % — мужчины, живущие без жен, 4,5 % приходится на официально не зарегистрированные супружеские пары, 0,7 % приходится на совместно живущие пары одного пола. В 25,2 % домов проживают одиночки и в 7,1 % случаев проживают одинокие пожилые люди в возрасте 65 лет и старше. Средний размер домохозяйства — 2,61 человека, средний размер семьи — 3,15 человека.
Возрастное распределение жителей города
| 22,4% | моложе 18 лет |
| 6,7% | от 18 до 24 лет |
| 36,3% | от 25 до 44 лет |
| 23,4% | от 45 до 64 лет |
| 11,2% | от 65 и старше |
Средний возраст населения 35,6 лет. На каждые 100 женщин в возрасте старше 18 лет приходится 100,9 мужчин.
2000
По данным переписи 2000 года в Саннивейле проживало 131 760 человек и имелось 52 539 домохозяйств. В городе проживает 32 679 семей. Плотность населения составляет 2318,7 чел/км². На территории города располагаются 53 753 жилыx построек со средней плотностью размещения 946 ж.построек/км².
Расовое распределение населения:
| 53,27% | белые |
| 2,22% | афроамериканцы |
| 0,46% | индейцы |
| 32,27% | азиаты |
| 0,32% | выходцы тихоокеанских островов |
| 7,19% | представители других рас |
| 4,25% | представители двух и более рас |
| 15,48% | испаноязычные или латиноамериканцы различных рас |
Из 52 539 домохозяйств 27,6 % имеют детей в возрасте до 18 лет, которые живут с родителями, 50 % из супружеских пар живут вместе, 8,2 % домов содержат женщины, мужья которых живут отдельно и в 37,8 % домохозяйств не имеют семьи . В 27,1 % домов проживают одиночки и в 6,4 % случаях проживают одинокие пожилые люди в возрасте 65 лет и старше. В среднем, в одном доме проживает 2,49 человека, средний размер семьи 3,06 человек.
Возрастное распределение жителей города
| 20,4% | моложе 18 лет |
| 7,7% | от 18 до 24 лет |
| 41,3% | от 25 до 44 лет |
| 19,9% | от 45 до 64 лет |
| 10,6% | от 65 и старше |
Средний возраст населения 34 года. На каждые 100 женщин в возрасте старше 18 приходится 106,5 мужчин. Средний доход на дом составлял $74 409 в год, средний доход на семью составлял $81 634 в год. Мужчина имел средний доход $65 165 в год тогда как средний доход женщины составлял $43 051 в год. Если разделить годовой городской доход на количество жителей, то получится средний доход на жителя $36 524 в год. Приблизительно 5,4 % населения города находятся за чертой бедности, из них 5,5 % дети в возрасте до 18 лет и 5,2 % пожилые люди в возрасте 65 лет и старше.
Городской транспорт
Саннивейл обслуживается транспортной компанией VTA, которой принадлежит сеть скоростного трамвая и автобусных линий, которая также связанна с пригородными поездами Caltrain, в финансировании которых компания также участвует. Через город проходят автомагистрали CA-85, US-101, CA-237 и I-280 и сегмент автодороги CA-82, который повторяет маршрут, по которому пролегала историческая дорога Эль-Камино-Реал (исп. El Camino Real, королевская дорога).
Саннивейлу присвоен бронзовый уровень в списке Лиги американских велосипедистов. Многие дороги города оборудованы велосипедными дорожками, дорожными сигналами активируемыми велосипедистами. Городской общественный транспорт оборудован специальными приспособлениями для перевозки велосипедов. Комитет содействия пешеходам и велосипедистам постоянно работает совместно с муниципалитетом в области поддержания и развития инфраструктуры для велосипедистов.
Знаменитые люди, имеющие отношение к городу
- Тэри Хэтчер — актриса и писательница, выросла в Саннивейле;
- Брайан Бойтано — фигурист, участник олимпийских игр, вырос в Саннивейле;
- Эндрю Файер — нобелевский лауреат 2006 года в области медицины, вырос в Саннивейле.
- ДжуДжу Чан (род. 1965) — журналистка.
Напишите отзыв о статье "Саннивейл (Калифорния)"
Примечания
- ↑ Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 411. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
- ↑ 1 2 [quickfacts.census.gov/qfd/states/06/0677000.html U.S. Census Bureau]. [www.webcitation.org/68CNQ3oXh Архивировано из первоисточника 5 июня 2012].
Отрывок, характеризующий Саннивейл (Калифорния)
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.
На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
