Виконт Лиффорд

Виконт Лиффорд (англ. Viscount Lifford) — аристократический титул в системе Пэрства Ирландии.

История

Титул виконта Лиффорда был создан 8 января 1781 года для Джеймса Хьюитта, 1-го барона Лиффорда (1712—1789), депутата Палаты общин Великобритании от Ковентри (1761—1766) и лорда-канцлера Ирландии (1767—1789). В 1768 году для него уже был создан титул барона Лиффорда из Лиффорда в графство Донегол (Пэрство Ирландии). Ему наследовал его сын, Джеймс Хьюитт, 2-й виконт Лиффорд (1751—1830), который был деканом Армы с 1796 по 1830 год. Его внук, Джеймс Хьюитт, 4-й виконт Лиффорд (1811—1887), заседал в Палате лордов Великобритании в качестве ирландского пэра-представителя с 1856 по 1887 год. Его младший сын, Арчибальд Роберт Хьюитт, 6-й виконт Лиффорд (1844—1925), имел чина капитана королевского флота. Его сын, Эвелин Джеймс Хьюитт, 7-й виконт Лиффорд (1880—1954), участвовал во Англо-бурской войне и в Первой мировой войне. Его преемником стал его кузен, Алан Уильям Уингфилд Хьюитт, 8-й виконт Лиффорд (1900—1987). Он был сыном достопочтенного Джорджа Уилдбора Хьюитта, седьмого сына 4-го виконта Лиффорда.

По состоянию на 2014 год, обладателем титула являлся его сын, Эдвард Джеймс Уингфилд Хьюитт, 9-й виконт Лиффорд (род. 1949), который сменил отца в 1987 году.

Родовая резиденция — Мингласс-хаус в окрестностях Странорлара в графстве Донегол (Ирландия).

Виконты Лиффорд (1781)

• 1781—1789: Джеймс Хьюитт, 1-й виконт Лиффорд (28 апреля 1712 — 28 апреля 1789), старший сын Уильяма Хьюитта (1683—1747)
• 1789—1830: Джеймс Хьюитт, 2-й виконт Лиффорд (27 октября 1751 — 15 апреля 1830), старший сын предыдущего от первого брака
• 1830—1855: Джеймс Хьюитт, 3-й виконт Лиффорд (29 августа 1783 — 22 апреля 1855), старший сын предыдущего
• 1855—1887: Джеймс Хьюитт, 4-й виконт Лиффорд (31 марта 1811 — 20 ноября 1887), единственный сын предыдущего
• 1887—1913: Джеймс Уингфилд Хьюитт, 5-й виконт Лиффорд (12 октября 1837 — 20 марта 1913), старший сын предыдущего от первого брака
• 1913—1925: Арчибальд Роберт Хьюитт, 6-й виконт Лиффорд (14 января 1844 — 22 мая 1925), младший брат предыдущего
• 1925—1954: Эвелин Джеймс Хьюитт, 7-й виконт Лиффорд (18 декабря 1880 — 5 апреля 1954), старший сын предыдущего
• 1954—1987: Алан Уильям Уингфилд Хьюитт, 8-й виконт Лиффорд (11 декабря 1900—1987), младший (второй) сын достопочтенного Джорджа Уилдбора Хьюитта (1858—1924), внук 4-го виконта Лиффорда
• 1987 — настоящее время: Эдвард Джеймс Уингфилд Хьюитт, 9-й виконт Лиффорд (род. 27 января 1949), единственный сын предыдущего
  • Наследник: достопочтенный Джеймс Томас Уингфилд Хьюитт (род. 29 сентября 1979), единственный сын предыдущего
    • Наследник наследника: Гарри Александр Уилдбор Хьюитт (род. 9 февраля 2010), старший сын предыдущего.

Ссылки

• Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). New York: St Martin’s Press, 1990.
• [www.leighrayment.com/ The Peerages of England, Scotland, Ireland, Great Britain and the United Kingdom]
• Lundy, Darryl. [www.thepeerage.com/info.htm «FAQ»]. [www.thepeerage.com/ The Peerage].

Отрывок, характеризующий Виконт Лиффорд

Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.