Гатчинский дворец (яйцо Фаберже)

«Гатчинский дворец» Яйца Фаберже
Пасхальное яйцо «Гатчинский дворец»
Год изготовления	1901
Заказчик	Николай II
Первый владелец	Мария Фёдоровна
Текущий владелец
Владелец	США США, Балтимор, Художественный музей Уолтерса
Год получения	1931
Дизайн и материалы
Мастер	Михаил Перхин
Материалы	золото, серебро, эмаль, бриллианты, оникс, жемчуг, хрусталь, бархат
Высота	127 мм
Ширина	91 мм
Сюрприз
Миниатюрная модель Гатчинского дворца
Гатчинский дворец: тематические медиафайлы на Викискладе

Яйцо́ «Га́тчинский дворе́ц» — ювелирное яйцо, одно из пятидесяти двух императорских пасхальных яиц, изготовленных фирмой Карла Фаберже для русской императорской семьи. Оно было сделано в 1901 году и подарено Николаем II своей матери, вдовствующей императрице Марии Фёдоровне на Пасху. Хранится в Художественном музее Уолтерса (США).

Дизайн

Золотая гильошированная поверхность яйца покрыта эмалью молочного цвета и делится двенадцатью полосками жемчуга, которые декорированы изящным узором из гирлянд, бантов, корзин с цветами и других украшений. Два больших плоских бриллианта установлены на обоих концах яйца. Вероятно, под ними были нанесены год и монограмма императрицы Марии Федоровны, которые позднее были удалены.

Внутренняя отделка - белый бархат.

В 1903 году ювелирных дел мастер Михаил Перхин по заказу русского предпринимателя Александра Фердинандовича Кельха создал пасхальное яйцо «Бонбоньерка», внешний вид которого практически копировал яйцо «Гатчинский дворец», изготовленное Перхиным в 1901 году, однако на этот раз в качестве сюрприза мастер изготовил агатовый футляр с миниатюрным кулоном.

Сюрприз

После поворота крышки ювелирного пасхального яйца, перед нами предстаёт миниатюрная модель Гатчинского дворца (резиденции Марии Фёдоровны за пределами Санкт-Петербурга). Копия изготовлена вплоть до мельчайших подробностей: можно разглядеть пушки, статую Павла Первого и другие элементы пейзажа, вплоть до деревьев и кустов.

Один из немногих сюрпризов, который не достается из яйца.

Владельцы

Пасхальное яйцо «Гатчинский дворец» было сделано мастером Михаилом Перхиным в 1901 году для матери Николая II и было подарено 1 апреля 1901 года. Его стоимость оценивалась в то время в 5000 рублей. Яйцо хранилось в Аничковом дворце и после революции, в 1920 году было куплено русским эмигрантом в Париже Александром Половцовым. В 1930 году его приобрёл Генри Уолтерс из Балтимора (США), потом яйцо по завещанию перешло в Художественный музей Уолтерса. С 1952 года — в постоянной экспозиции этого музея.

Ссылки

• [faberge.ho.ua/gatchinskij_dvorec_1901.html Императорские пасхальные яйца Фаберже]

Отрывок, характеризующий Гатчинский дворец (яйцо Фаберже)

Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]