Макгрегор, Кен

Кен Макгрегор
Гражданство	Австралия Австралия
Дата рождения	2 июня 1929(1929-06-02)
Дата смерти	1 декабря 2007(2007-12-01) (78 лет)
Место рождения	Аделаида, Австралия
Место смерти	Аделаида, Австралия
Рост	191 см
Вес	82 кг
Начало карьеры	1948
Рабочая рука	правая
Одиночный разряд
Турниры серии Большого шлема
Австралия	победа (1952)
Франция	1/2 финала (1951, 1952)
Уимблдон	финал (1951)
США	4-й круг (1951)
Парный разряд
Турниры серии Большого шлема
Австралия	победа (1951, 1952)
Франция	победа (1951, 1952)
Уимблдон	победа (1951, 1952)
США	победа (1951)
Завершил выступления

Кеннет Брюс (Кен) Макгрегор (англ. Kenneth Bruce 'Ken' McGregor; 2 июня 1929, Аделаида — 1 декабря 2007) — австралийский теннисист и футболист.

• Победитель девяти турниров Большого шлема в одиночном, мужском парном и смешанном парном разряде, обладатель Большого шлема 1951 года в мужском парном разряде (с Фрэнком Седжменом)
• Трёхкратный обладитель Кубка Дэвиса в составе сборной Австралии
• Член Международного зала теннисной славы с 1999 года; член Зала спортивной славы Австралии с 2000 года

Спортивная карьера

Любительская карьера

Кен Макгрегор был универсальным атлетом и, помимо тенниса, серьёзно занимался австралийским футболом. Возможно, он с самого начала избрал бы футбольную карьеру, но на способного подростка обратил внимание капитан национальной теннисной сборной Гарри Хопман, уговоривший его переехать из родной Аделаиды в Мельбурн, где было больше возможностей для занятий теннисом. В 1948 году Макгрегор выиграл юношеский чемпионат Австралии. Во взрослом турнире он дошёл до второго круга, а через год до третьего. В 1950 году он стал финалистом, проиграв Фрэнку Седжмену. В том же году он завоевал свой первый титул в турнирах Большого шлема, выиграв с американкой Маргарет Осборн-Дюпон у Седжмена и другой американской теннисистки Дорис Харт в чемпионате США в смешанном парном разряде. В июле того же года его пригласили в сборную Австралии, с которой он выиграл Кубок Дэвиса, нанеся в финале поражение одному из ведущих американских игроков Теду Шрёдеру.

В 1951 году Макгрегор начал выступать в мужском парном разряде с Фрэнком Седжменом. Вместе они выиграли все четыре турнира Большого шлема, впервые в истории завоевав Большой шлем в мужских парах. Этот результат не был повторен с тех пор ни разу. Макгрегор также успешно выступал в одиночном разряде и дважды вышел в финал турниров Большого шлема — во второй раз за карьеру на чемпионате Австралии, а затем на Уимблдоне, оба раза уступив американцу Дику Сэвитту. В конце года он во второй раз подряд выиграл со сборной Кубок Дэвиса.

В 1952 году Макгрегор выиграл чемпионат Австралии в одиночном разряде, победив в финале Седжмена. В парном разряде они довели счёт побед в турнирах Большого шлема до семи подряд до того, как неожиданно проиграли в финале чемпионата США австралийско-американской паре Мервин Роуз — Вик Сейксас. В третий раз подряд выиграв Кубок Дэвиса в декабре 1952 года, Макгрегор и Седжмен согласились на предложение менеджера профессионального теннисного турне Джека Креймера и перешли в профессионалы.

Профессиональная теннисная карьера

Поскольку Макгрегор и Седжмен были лучшей в мире парой, зрителей на турне с их участием привлекали в основном их парные игры, в которых их соперниками были сам Креймер и Панчо Сегура. Седжмен и Макгрегор очень серьёзно относились к парным играм, не соглашаясь на договорные результаты, но, если Седжмен хорошо держался и в одиночных встречах, для Макгрегора этот режим оказался непосильным. Хотя по ходу любительской карьеры он входил в десятку лучших игроков мира в одиночном разряде и поднимался в иерархии до третьего места, в одиночных играх он не смог составить настоящей конкуренции ведущим мастерам-профессионалам, проиграв турне Сегуре с крупным счётом. Джек Креймер позже писал, что любовь Макгрегора к теннису уступала его любви к австралийскому футболу и что он, видимо, продолжал играть только из-за денег, которые должен был получить по условиям контракта.

Футбольная карьера

Расставшись в 25 лет с теннисом, Кен Макгрегор стал игроком в австралийский футбол. Он провёл 52 игры за пять сезонов в команде Западной Аделаиды и трижды (в 1954, 1956 и 1958 году) доходил со своим клубом до финала Южно-Австралийской Национальной футбольной лиги (SANFL). Его любовь к австралийскому футболу подчёркивает тот факт, что в 1999 году, когда Международный зал теннисной славы включил его в свои списки, Макгрегор презентовал для музея теннисной славы свой старый футбольный свитер с номером 4.

Участие в финалах турниров Большого шлема за карьеру

Одиночный разряд (4)

Победа (1)

Год	Турнир	Соперник в финале	Счёт в финале
1952	Чемпионат Австралии	Фрэнк Седжмен	7-5, 12-10, 2-6, 6-2

Поражения (3)

Год	Турнир	Соперник в финале	Счёт в финале
1950	Чемпионат Австралии	Фрэнк Седжмен	3-6, 4-6, 6-4, 1-6
1951	Чемпионат Австралии (2)	Дик Сэвитт	3-6, 6-2, 3-6, 1-6
1951	Уимблдонский турнир	Дик Сэвитт	4-6, 4-6, 4-6

Мужской парный разряд (8)

Победы (7)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1951	Чемпионат Австралии	Фрэнк Седжмен	Джон Бромвич Адриан Квист	11-9, 2-6, 6-3, 4-6, 6-3
1951	Чемпионат Франции	Фрэнк Седжмен	Гарднар Маллой Дик Сэвитт	6-2, 2-6, 9-7, 7-5
1951	Уимблдонский турнир	Фрэнк Седжмен	Ярослав Дробны Эрик Стёрджесс	3-6, 6-2, 6-3, 3-6, 6-3
1951	Чемпионат США	Фрэнк Седжмен	Дон Кэнди Мервин Роуз	10-8, 6-4, 4-6, 7-5
1952	Чемпионат Австралии (2)	Фрэнк Седжмен	Дон Кэнди Мервин Роуз	6-4, 7-5, 6-3
1952	Чемпионат Франции (2)	Фрэнк Седжмен	Гарднар Маллой Дик Сэвитт	6-3, 6-4, 6-4
1952	Уимблдонский турнир (2)	Фрэнк Седжмен	Вик Сейксас Эрик Стёрджесс	6-3, 7-5, 6-4

Поражение (1)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1952	Чемпионат США	Фрэнк Седжмен	Мервин Роуз Вик Сейксас	6-3, 8-10, 8-10, 8-6, 6-8

Смешанный парный разряд (1)

Победа (1)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1950	Чемпионат США	Маргарет Осборн-Дюпон	Дорис Харт Фрэнк Седжмен	6-4, 3-6, 6-3

Участие в финальных матчах Кубка Дэвиса (3)

Победы (3)

№	Год	Место	Команда	Соперник в финале	Счёт
1.	1950	Нью-Йорк	Австралия Д. Бромвич, К. Макгрегор, Ф. Седжмен	США Т. Браун, Г. Маллой, Т. Шрёдер	4-1
2.	1951	Сидней	Австралия К. Макгрегор, М. Роуз, Ф. Седжмен	США В. Сейксас, Т. Траберт, Т. Шрёдер	3-2
3.	1952	Аделаида	Австралия К. Макгрегор, Ф. Седжмен	США В. Сейксас, Т. Траберт	4-1

Ссылки

• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
• [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)

• [www.tennisfame.com/hall-of-famers/ken-mcgregor Кен Макгрегор] на сайте Международного зала теннисной славы  (англ.)
• [www.sahof.org.au/hall-of-fame/member-profile/?memberID=142&memberType=athlete Кен Макгрегор] на сайте Зала спортивной славы Австралии  (англ.)

Отрывок, характеризующий Макгрегор, Кен

Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]