Реншоу, Уильям

Уильям Реншоу
Гражданство	Великобритания
Дата рождения	3 января 1861(1861-01-03)
Дата смерти	12 августа 1904(1904-08-12) (43 года)
Место рождения	Лемингтон (Уорикшир, Англия)
Место смерти	Дорсет (Англия)
Рост	178 см
Вес	66 кг
Начало карьеры	1879
Завершение карьеры	1893
Рабочая рука	правая
Одиночный разряд
Турниры серии Большого шлема
Уимблдон	победа (1881-1886, 1890)
Парный разряд
Турниры серии Большого шлема
Уимблдон	победа (1884-1886, 1888, 1889)
Завершил выступления

Уильям «Вилли» Чарльз Реншоу (англ. William Charles Renshaw; 3 января 1861, Лемингтон, Уорикшир — 12 августа 1904, Дорсет) — британский теннисист, первый президент LTA (Ассоциации лаун-тенниса).

• двенадцатикратный победитель Уимблдонского турнира в мужском одиночном и в мужском парном разрядах;
• член Международного зала теннисной славы с 1983 года.

Биография

Уильям Реншоу родился 3 января 1861 года в Брэндон Парайд, Лемингтон, Уорикшир, в семье Джеймса Реншоу и его супруги, Эллен Найт, и был младше своего брата-близнеца Эрнеста на 15 минут. Его отец, Джеймс Реншоу, умер за несколько месяцев до рождения сыновей, но он оставил своей семье достаточно денег для того, чтобы Уильям и Эрнест, в дальнейшем, могли полностью сосредоточиться на теннисе, не заботясь о том, как заработать себе на жизнь. В течение двух лет (1872—1874) братья учились в колледже в Челтенхэме.

Уильям Реншоу был избран президентом Ассоциации лаун-тенниса в январе 1888 года и занимал этот пост в течение восьми лет.

Умер в Суонедж, Дорсет, 12 августа 1904.

В 1983 году братья Уильям и Эрнест Реншоу удостоились места в Международном зале теннисной славы в Ньюпорте.

Спортивная карьера

Уильям Реншоу начал регулярно участвовать во «взрослых» турнирах в 1879, и в том же году он одержал свою первую победу: в финале турнира в Челтенхеме он в четырёх партиях обыграл ирландца Вира Гулда. В 1880 году — победил на Чемпионате Ирландии и его соперником в матче вызова был снова Вир Гулд.

Впервые братья выступили на Уимблдонском турнире в 1880 году, и Уильям оступился уже в третьем круге, потерпев поражение в четырёх партиях от Эдварда Вудхауса. Но уже в следующем году началась эра его абсолютного доминирования: с 1881 по 1889 год он завоевал семь титулов в мужском одиночном разряде (рекорд, который он делит с Питом Сампрасом и Роджером Федерером), и шесть из них подряд (1881—1886). Первую свою победу 20-летний Уильям одержал за 37 минут, с разгромным счетом 6-0, 6-1, 6-1 обыграв в матче вызова Джона Хартли. В финале Уимблдонского турнира в одиночном разряде Уильям трижды играл против своего брата Эрнеста (1882, 1883 и 1889), и во всех трех случаях ему удавалось одержать победу. Также, вместе с братом, одержал пять побед в мужском парном разряде.

Из других турниров десять раз выигрывал Чемпионат Ирландии: три раза в одиночном разряде (1880—1882), четыре раза в мужском парном разряде, вместе с Эрнестом (1881, 1883-1885) и три раза в смешанном парном разряде (1881 — с «мисс Аберкромби», 1884—1885 — с М. Уотсон). Также, Уильям вместе с братом трижды (1880, 1881, 1884) побеждал на Чемпионате Оксфордского университета в мужском парном разряде (этот турнир, вопреки своему названию, был открыт для всех желающих, а не только для студентов).

В летние месяцы Уильям Реншоу соревновался на турнирах в Англии и Ирландии, а зимой играл на кортах Французской ривьеры. Он упорно тренировался на протяжении всего сезона и и был «одним из первых настоящих профессионалов в этом виде спорта».

В 1893 году, когда братья Реншоу в последний раз появились на Уимблдонских кортах, они должны были играть друг против друга уже в первом круге, но Уильям снялся с соревнований в пользу старшего брата. В этом же году он одержал свою последнюю победу: на турнире в Эксмуте, в финале, он со счётом 6-2, 6-4, 6-3 обыграл Герберта Грова.

Турниры Большого шлема

Финалы турниров Большого шлема в одиночном разряде: 8 (7-1)

Победы (7)

Год	Турнир	Соперник в Финале	Счёт в финале
1881	Уимблдонский турнир	Джон Хартли	6-0, 6-1, 6-1
1882	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	6-1, 2-6, 4-6, 6-2, 6-2
1883	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	2-6, 6-3, 6-3, 4-6, 6-3
1884	Уимблдонский турнир	Герберт Лоуфорд	6-0, 6-4, 9-7
1885	Уимблдонский турнир	Герберт Лоуфорд	7-5, 6-2, 4-6, 7-5
1886	Уимблдонский турнир	Герберт Лоуфорд	6-0, 5-7, 6-3, 6-4
1889	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	7-5, 6-2, 4-6, 7-5

Поражения (1)

Год	Турнир	Соперник в Финале	Счёт в финале
1890	Уимблдонский турнир	Уилогби Хэмилтон	8-6, 2-6, 6-3, 1-6, 1-6

Финалы турниров в парном разряде: 5 (5-0)

Победы (5)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в Финале	Счёт в финале
1884	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	Эрнест Льюис Эдвард Уильямс	6-3, 6-1, 1-6, 6-4
1885	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	Клод Фаррер Артур Стенли	6-3, 6-3, 10-8
1886	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	Клод Фаррер Артур Стенли	6-3, 6-3, 4-6, 7-5
1888	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	Герберт Уилберфорс Патрик Боуз-Лайон	2-6, 1-6, 6-3, 6-4, 6-3
1889	Уимблдонский турнир	Эрнест Реншоу	Эрнест Льюис Джордж Гильярд	6-4, 6-4, 3-6, 0-6, 6-1

Литература

• [babel.hathitrust.org/cgi/pt?view=image;size=100;id=nyp.33433066623814;q1=The%20complete%20lawn%20tennis%20player;page=root;seq=48;num=18 «The glorious reign of Renshaw»] // [babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=nyp.33433066623814;q1=The%20complete%20lawn%20tennis%20player A. Wallis Myers. The complete lawn tennis player]. — Philadelphia: G.W. Jacobs & co, 1908. — P. 18-24.
• William Renshaw // [books.google.com.ua/books?id=SJUbAQAAIAAJ Baily's Magazine of Sports & Pastimes, vol. 82]. — 1904. — P. 345.

Ссылки

• [www.tennisfame.com/hall-of-famers/william-renshaw Уильям Реншоу ] (англ.) на сайте International Tennis Hall of Fame
• [www.tennisarchives.com/coureurfiche.php?coureurid=4798 Уильям Реншоу на Tennis Archives] (англ.)
• Wray Vamplew. [www.oxforddnb.com/view/printable/40952 «Renshaw, William Charles»]. Oxford Dictionary of National Biography — Издательство Оксфордского университета. 2004-12

Отрывок, характеризующий Реншоу, Уильям

И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.