Храповицкий, Матвей Евграфович

Матвей Евграфович Храповицкий<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет М.Е. Храповицкого работы Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)</td></tr>
Санкт-Петербургский военный генерал-губернатор, управляющий и гражданской частью
1846 год — 1847 год
Монарх:	Николай I
Предшественник:	Александр Александрович Кавелин
Преемник:	Дмитрий Иванович Шульгин
Рождение:	9 августа 1784(1784-08-09) с. Доброе Красненского уезда Смоленской губ.
Смерть:	31 марта 1847(1847-03-31) (62 года) Санкт-Петербург
Военная служба
Годы службы:	1799 - 1847
Принадлежность:	Россия Россия
Род войск:	Пехота
Звание:	генерал от инфантерии, генерал-адъютант
Командовал:	л.-гв. Измайловский п. (1811–18)
Награды:	ордена: Александра Невского с алмазами, Св.Владимира 1-й ст., Св.Анны 1-й ст. с алмазами, Св. Георгия 4-го кл., Св.Анны 4-й ст., знак отличия «за XXX лет беспорочной службы»; иностранные: прусские - Красного Орла 2-й ст., Pour le Mérite и Кульмский крест, шведский Военный орден Меча 1-го кл.

Матвей Евграфович Храповицкий (1784—1847) — командир Измайловского лейб-гвардии полка во время войны 1812 года, генерал от инфантерии, генерал-адъютант, военный губернатор Петербурга в 1846-47 гг.

Биография

Матвей Храповицкий родился 9 августа 1784 года в дворянской семье отставного поручика Евграфа Яковлевича Храповицкого.

В возрасте семи лет поступил в Сухопутный шляхетский (ныне Первый кадетский) корпус, а в 1797 году был назначен камер-пажом к великому князю Константану Павловичу, который, отправляясь в армию Александра Суворова, действовавшую в Италии против французов, взял с собой 14-летнего Храповицкого.

За отличие в баталии при Треббии Храповицкий получил (20 июля 1799 года) первый офицерский чин поручика и уже 4 августа 1799 года принял участие в сражении при Нови. За храбрость он был произведен в поручики в Измайловский лейб-гвардии полк. В походе в Швейцарию служил с отличием, и Суворов неоднократно упоминал о нем в донесениях к императору Павлу; за эту кампанию он получил шпагу со знаком ордена Святой Анны 3 степени.

В 19 лет Храповицкий был уже полковником (с 11 декабря 1803 года) и, командуя батальоном Измайловского полка, участвовал в 1805 году в Войне третьей коалиции.

В день Аустерлицкого сражения гвардия стояла на позиции в версте от ручья Вальк-Мюле. В самый разгар сражения Храповицкий, по личному приказанию императора Александра, повел свой батальон к центру позиции на Праценские высоты с развернутыми знаменами и музыкой, куда Наполеон направлял свой главный удар. Блестящая атака, произведенная Храповицким произвела на монарха впечатление и 24 февраля 1806 года он был награждён орденом Святого Георгия 4-го класса № 687

В воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении 20 ноября при Аустерлице против французских войск.

29 октября 1811 года Храповицкий был назначен командиром Измайловского лейб-гвардии полка, с которым его и застала Отечественная война 1812 года. Отличился во время сражения при Бородино, где был ранен пулей в ногу навылет. 21 ноября произведен в чин генерал-майора со старшинством от 26 августа 1812 года.

Во время заграничных походов 1813-1814 годов командовал гвардейской бригадой и участвовал в сражениях при Люцене, Бауцене и Дрездене. За отличие был пожалован орденом Св. Анны I степени с алмазными знаками. 18 августа 1813 года, во время сражения при Кульме был ранен в ногу и вернулся к командованию бригадой только в феврале следующего года.

После окончания военных действий был назначен 30 августа 1816 года генерал-адъютантом и с 30 августа 1818 года командовал 3-й гренадерской дивизией. 12 декабря 1824 года произведен в чин генерал-лейтенанта.

Назначен Санкт-Петербургским военным губернатором 7 апреля 1846 (по апрель 1847). В этот период начато строительство водопровода в Московской и Литейной частях. На берегу Невы построен дом с «водокачальной машиной». Вновь создан императорский парусный яхт-клуб. Сооружено локомотивное депо Николаевской железной дороги. На Александровском заводе начали строить паровозы и первые российские вагоны к открытию железной дороги Санкт-Петербург — Москва. 15 мая 1846 основано Императорское русское археологическое общество. Основан Комитет Общества попечительного о тюрьмах. Создано общество посещения бедных просителей и открыт приют для девочек арестованных родителей. Вышли в свет альманахи «Физиология Петербурга» и «Петербургский сборник».

Был членом Государственного Совета с 17 апреля 1846 и Комитета министров с 18 октября 1846. Был председателем Попечительского совета заведений общественного призрения в Санкт-Петербурге (1839—1847). Похоронен в Троице-Сергиевой приморской пустыни в Петербурге.

Семья

Матвей Евграфович был женат дважды:

• на Софье Алексеевне Деденевой (1786—1833) — дочери полковника Алексея Михайловича Деденева и Александры Васильевны, урождённой Разумовской, единоутробной сестре декабриста Николая Оржицкого, кавалерственной даме ордена Святой Екатерины;
• на княжне Анастасии Сергеевне Щербатовой (1812—1889)— дочери действительного тайного советника князя Сергея Григорьевича Щербатова (1779—1855) и Анны Михайловны, урождённой Хилковой (ум. 1868). Во втором браке замужем за Павлом Александровичем Вревским (1810—1855).

Оба брака были бездетны.

Ссылки

• [www.museum.ru/1812/Persons/slovar/sl_x08.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 600-601.
• [old.gov.spb.ru/gov/governor/gallery/xix_1/hrapovicki Официальный портал администрации Санкт-Петербурга]

Отрывок, характеризующий Храповицкий, Матвей Евграфович

– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.