Романов, Григорий Васильевич

Григорий Васильевич Романов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">А. Д. Лизичев и Г. В. Романов в 6-й гв. омсбр. Берлин, 1983</td></tr>
Член Политбюро ЦК КПСС
5 марта 1976 года — 1 июля 1985 года
Секретарь ЦК КПСС
15 июня 1983 года — 1 июля 1985 года
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС
27 апреля 1973 год — 5 марта 1976 года
Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС
16 сентября 1970 года — 21 июня 1983 года
Предшественник:	Василий Сергеевич Толстиков
Преемник:	Лев Николаевич Зайков
Рождение:	7 февраля 1923(1923-02-07) деревня Зихново, Боровичский уезд, Новгородская губерния, РСФСР, СССР
Смерть:	3 июня 2008(2008-06-03) (85 лет) Москва, Россия
Место погребения:	Москва, Кунцевское кладбище
Партия:	КПСС (1944—1991) КПРФ (1993—2008)
Образование:	Ленинградский кораблестроительный институт
Военная служба
Годы службы:	1941—1945
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	войска связи
Звание:
Сражения:	оборона Ленинграда
Награды:

Григо́рий Васи́льевич Рома́нов (1923 — 2008) — советский партийный и государственный деятель. Член Политбюро ЦК КПСС (1976—1985). Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС (1973—1976). Секретарь ЦК КПСС (1983—1985 гг.), первый секретарь Ленинградского обкома КПСС (1970—1983). После распада СССР вступил в КПРФ, где занимал руководящие должности.

Биография

Григорий Романов родился 7 февраля 1923 года в деревне Зихново (ныне Боровичского района, Новгородская область) шестым (младшим) в многодетной крестьянской семье. В 1938 с отличием закончил неполную среднюю школу и поступил Ленинградский судостроительный техникум. Участник Великой Отечественной войны. Воевал связистом на Ленинградском и Прибалтийском фронтах. Член ВКП(б) с сентября 1944 года. По окончании войны вернулся в техникум и в 1946 году защитил диплом с отличием, получив специальность техника-судокорпусостроителя. Направлен на работу в ЦКБ-53 заводе имени А. А. Жданова (Ленинград) Министерства судостроительной промышленности СССР.

В 1953 году заочно окончил Ленинградский кораблестроительный институт по специальности «инженер-кораблестроитель». В 1954—1957 годах секретарь парткома, парторг ЦК КПСС на том же заводе.

В 1957—1961 годах — секретарь, первый секретарь Кировского райкома КПСС г. Ленинграда. В 1961—1962 годах — секретарь Ленинградского горкома КПСС. В 1962—1963 годах секретарь, в 1963—1970 годах — второй секретарь Ленинградского обкома КПСС (в 1963—1964 годах второй секретарь Ленинградского промышленного обкома КПСС).

С 16 сентября 1970 года по 21 июня 1983 года — первый секретарь Ленинградского обкома КПСС. В этот период принято постановление «О строительстве сооружений защиты г. Ленинграда от наводнений» (дамбы) — после длительного перерыва завершено строительство в 2011 году. Открыты станции Ленинградского метрополитена: «Ломоносовская», «Елизаровская», «Звёздная», «Купчино», «Лесная», «Выборгская», «Академическая», «Политехническая», «Площадь Мужества», «Ленинский проспект», «Проспект Ветеранов», «Гражданский проспект», «Комсомольская», «Приморская», «Пролетарская», «Обухово», «Удельная», «Пионерская», «Чёрная речка».

Завершено строительство Ленинградского спортивно-концертного комплекса им. В. И. Ленина. Построен Дворец Молодёжи на берегу Малой Невки. Установлен памятник В. В. Маяковскому на улице, носящей имя поэта. На Аптекарском острове открыт НИИ по охране здоровья детей и подростков. 21 августа 1976 года Ленинград перешел на семизначную телефонную нумерацию.

Член ЦК КПСС (1966—1986 гг.). В 1973—1976 годах — кандидат в члены, в 1976—1985 годах — член Политбюро ЦК КПСС. В 1983—1985 годах — Секретарь ЦК КПСС. Делегат XXII, XXIII, XXIV, XXV и XXVI съездов КПСС.

Депутат Совета Национальностей ВС СССР 7—11 созывов (1966—1989) от РСФСР. Член Президиума ВС СССР (1971—1984). Депутат ВС РСФСР (1975—1990).

В общественном мнении воспринимался сторонником «жёсткой линии». Являлся реальным претендентом на пост генерального секретаря ЦК КПСС после смерти Ю. В. Андропова и последующей К. У. Черненко, однако в первом случае была избрана компромиссная кандидатура — тяжело больной Черненко, после смерти которого власть удалось перехватить М. С. Горбачёву.

По свидетельству Андрея Сидоренко, ссылающегося на слова В. М. Чебрикова, именно Романова хотел видеть своим преемником Ю. В. Андропов. Во время смерти Черненко Романов находился в отпуске в литовской Паланге.

Указом Президента РФ Б. Н. Ельцина № 101 от 28 января 1998 года Г. В. Романову была установлена персональная пенсия за значительный вклад в развитие отечественного машиностроения и оборонной промышленности.

Член Центрального консультативного совета при ЦК КПРФ. По утверждению «Вестей недели», платил членские взносы компартии до последних дней своей жизни.

Григорий Романов скончался 3 июня 2008 года в Москве. Похоронен 6 июня на Кунцевском кладбище.

Оценки деятельности

В Ленинграде Романова называли «хозяин». Потому что 13 романовских лет — тех, что он руководил областью и городом, — потом признают самыми успешными в жизни региона за всё двадцатое столетие. При Романове здесь появится более пятидесяти научно-производственных объединений, будет открыто рекордное количество станций метро, построят знаменитый трактор «Кировец» и ещё более знаменитый ледокол «Арктика», первым достигший Северного полюса. Запустят Ленинградскую атомную станцию. [Валентин Никифоров], первый секретарь Выборгского райкома партии Ленинграда

Григорий Романов был одним из самых одиозных партийных вождей и лично ответственен за множество мерзостей, творимых под его непосредственным руководством и с его высочайшего одобрения. Борис Вишневский, политолог

История личности Романова примечательна тем, что поначалу она покажется типичной для многих в советское время. Нетипичность начинается с проявления его недюжинного ума организатора, способного осознать государственную значимость текущей, как у всех, работы и поднять её на максимально высокий уровень. Организаторский талант во все времена — редкое явление. Он и выделил Романова среди многих.

Он люто ненавидел и травил всех деятелей культуры, которые «не приспосабливались». При нём в 1980 году сфабриковали дело писателя и историка Константина Азадовского, который работал заведующим кафедрой иностранных языков в Мухинском училище. При нём из города был вынужден уехать Сергей Юрский. В то же время версия об изгнании из Ленинграда Аркадия Райкина не находит подтверждения, поскольку он перебрался в Москву по инициативе своего сына ради организации театра «Сатирикон», а такой переезд был бы невозможен без санкций партийного руководства СССР (Брежнева), которая давалась после изучения характеристики актёра, выданной партийной властью на местах (Романовым).

При Романове были изгнаны из СССР Иосиф Бродский и Сергей Довлатов, но такое решение принималось не на уровне города Ленинграда.

Григорий Васильевич заявлял, что «почти все евреи — это граждане страны — потенциального противника» Нина Катерли

Он сделал так, что весь центр города в коммуналках — потому что в освобождающиеся комнаты заселяли посторонних людей. А когда он начал строительство дамбы и Сергей Залыгин написал в «Новом мире», что Финский залив загниёт, Романов ответил: ну и фиг с ним, загниёт — так засыпем… Очень многие музыканты, актёры, художники при нём перебрались в Москву — работать под Романовым было невозможно. Юрий Вдовин, правозащитник

При Романове посадили по сфабрикованному уголовному делу диссидента Юлия Рыбакова, при Романове запрещали неугодные спектакли и концерты. Следует, однако, заметить, что именно при Романове в Ленинграде была поставлена и непрерывно исполнялась в течении десяти лет (1975-1985) первая в СССР рок-опера "Орфей и Эвридика", а также в 1981 году заработал Ленинградский рок-клуб — первое в СССР подобное свободолюбивое заведение.

В личном отношении Григорий Романов производил впечатление человека глубоко порядочного, принципиального. Ещё его отличала ровность в обращении с людьми, кто бы ни был перед ним. Насколько мне известно, и в семье у него царила добрая, тёплая атмосфера… Если бы Горбачёву не удалось захватить власть и совершить все свои черные дела по предательству интересов страны, если бы вместо Горбачева на пост Генсека был выбран Григорий Романов (а он был от этого в одном шаге), то мы бы с вами и сейчас продолжали жить в Советском Союзе, конечно, реформированном, модернизированном, но благополучном и сильном.

За годы, когда Г. В. Романов возглавлял Ленинградский областной комитет КПСС, наметились позитивные сдвиги, произошедшие в сельском хозяйстве, в сфере культуры, в образовании и здравоохранении Ленинградской области. За тринадцатилетний период, которые Романов возглавлял регион, здесь вступили в действие ряд крупных сельскохозяйственных строек, был сделан значительный шаг вперёд в развитии промышленного птицеводства. Памятником тех лет по праву стали огромные корпуса птицефабрик и других агропромышленных объектов. Примечательно то, что основы, заложенные в те годы, не только сохранились, но и получили дальнейшее развитие и, более того, приумножаются в настоящее время. Так, сельское хозяйство Ленинградской области вышло на совершенно новый уровень. Благодаря реализации приоритетных национальных проектов, в агропромышленном производстве используются новейшие технологии. В настоящее время животноводство и птицеводство Ленинградской области считаются одними из самых передовых в Российской Федерации. Очень много было сделано при Романове в сфере культуры. Получила значительный толчок в развитии система сельских библиотек. Строились дома культуры.

Высказывания Романова

Плохо отношусь к Д. Гранину, точнее к тому, что он говорит и пишет о блокаде. Это всё неправильно, необъективно. Что бы он ни говорил, его мысли склоняются к тому, что «город надо было сдать», а это вообще неправильная постановка вопроса. Если бы мы его сдали, от него бы ничего не осталось, жертвы были бы страшнее блокадных… Руководители страны, включая Жданова, делали всё, чтобы спасти Ленинград.

— [www.rg.ru/2004/01/27/romanov.html Григорий Романов: Я против недостоверных версий]

Подавление в Ленинграде диссидентского движения и инакомыслящих

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Во время руководства Романова в Ленинграде активно подавлялись различные формы диссидентского движения:

«Союз борьбы за свободу личности» (группа В. А. Дзибалова; 6 чел. арестованы в 1971); распространение листовок с призывом к бойкоту выборов (Ю. Э. Миньковский арестован в 1973), в защиту А. И. Солженицына (Л. Л. Верди арестован в 1974); деятельность «Кружка друзей социалистической законности» (О. Н. Москвин арестован в 1977); протесты против ввода советских войск в Афганистан (Б. С. Миркин арестован в 1981); демонстрации: памяти декабристов у «Медного всадника» (14.12.1975), художников и литераторов у Петропавловской крепости (май-июнь, 1976), в защиту прав человека 10 декабря 1977, 1978, 1979 гг.; надпись на стене Государева бастиона Петропавловской крепости: «Вы распинаете свободу, но душа человеческая не имеет оков» (Ю. А. Рыбаков, О. А. Волков арестованы в 1976).

Другой формой была деятельность различных независимых объединений: ленинградского отделения «Российского общественного фонда», Фонда помощи семьям политзаключенных (1974-83, распорядители — В. И. Исакова, В. Т. Репин, В. Н. Гаенко), независимая профсоюзная работа (СМОТ — Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся, создано в 1978; Л. Я. Волохонский арестован в 1979, В. Е. Борисов выслан из страны в 1981, В. И. Сытинский арестован в 1984); семинар по общей теории систем (1968-82, на квартире С. Ю. Маслова), женский клуб «Мария» [1979-80, Ю. Н. Вознесенская (Окулова), Т. А. Мамонова и др. высланы в 1980, Н. М. Лазарева арестована в 1980, повторно в 1982]; религиозно-философсий семинар Т. М. Горичевой (1974-80); христианский семинар и издание журнала «Община» (1974-79, В. Ю. Пореш арестован в 1979); редактирование ист. сб. «Память» (А. Б. Рогинский арестован в 1981); распространение изданий адвентистов седьмого дня (арестованы И. С. Звягин в 1980, Л. К. Нагрицкайте в 1981 и др.); квартирные художественные выставки (Г. Н. Михайлов арестован в 1979); организация групп по занятиям хатха-йогой (А. И. Иванов, профилактическая беседа проведена в 1973 году, продолжил заниматься преступной деятельностью, арестован в 1977, статьи УК РСФСР "Частнопредпринимательская деятельность", "Незаконное врачевание", "Изготовление или сбыт порнографических предметов"и "Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй", изъято 8520 рублей нетрудовых доходов). Особое место занимали еврейские национальные объединения — Ленинградская сионистская организация (Г. И. Бутман, М. С. Коренблит и др. арестованы в 1970); семинар евреев-«отказников» (1979-81, Е. Леин арестован в 1981).

Характерно появление литературы, не ориентированной на цензуру. Среди её создателей — М. Р. Хейфец (автор предисловия к сб. стихов Бродского, арестован в 1974), Д. Е. Аксельрод (автор романа «Братья Красовские», арестован в 1982), поэт К. М. Азадовский (арестован в 1982). За изготовление и распространение самиздата и тамиздата были арестованы группа Г. В. Давыдова — В. В. Петрова (1973), М. М. Климова (1982), М. Б. Мейлах (1983), Г. А. Донской (1983), М. В. Поляков (1983); вынуждены эмигрировать Е. Г. Эткинд (1976), Л. С. Друскин (1980), С. В. Дедюлин (1981) и др.

Следует, однако, отметить, что преследованием диссидентских движений занималось профильное общесоюзное ведомство (Пятое управление КГБ СССР), а городские власти, в том числе лично Романов, имели к этому очень опосредованное отношение. Наоборот, в Ленинграде как ни в каком другом городе СССР, были позволительны значительные идеологические вольности, поскольку город с одной стороны не являлся столицей, с другой стороны был русским (т.е. исключались националистические провокации), с третьей стороны не располагался в погранзоне, был открыт для иностранных туристов, некоторая немалочисленная часть его жителей работала в сфере загранплавания и т.д.

Семья

Жена (с 1946) — Анна Степановна.
Дочь Валентина — закончила Ленинградский Государственный Университет им. А. А. Жданова, кандидат физико-математических наук, преподавала на механико-математическом факультете Московского Государственного Университета им. М. В. Ломоносова, в 1996—1998 гг. председатель Совета директоров КБ «Русский Индустриальный Банк», с 1998 председатель Совета директоров банка Bankhaus Erbe AG (в 1992—1998 «Международный банк Храма Христа Спасителя»), Её муж — О. И. Гайданов.
Дочь Наталья (в замужестве, с 1974, Радченко).

Награды

• Герой Социалистического Труда (1983)
• три ордена Ленина
• орден Октябрьской революции
• орден Трудового Красного Знамени
• орден «Знак Почёта»
• медаль «За боевые заслуги» (15.10.1944)
• медаль «За оборону Ленинграда» (1942)

Память

17 мая 2011 года на на фасаде дома 1/5 по улице Куйбышева в Санкт-Петербурге была установлена памятная доска Григорию Романову, что вызвало неоднозначную реакцию петербуржцев.

Упоминания в искусстве

• В книге Сергея Арсеньева «Студентка, комсомолка, спортсменка» Генеральным секретарём ЦК КПСС после Ю. В. Андропова также становится Г. В. Романов.
• В книгах Дмитрия Вересова и их телевизионной экранизации под общим названием «Чёрный ворон» выведен под фамилией Туманов (хотя в отдельных сценах сериала упомянут и под настоящей фамилией).
• В двух играх от отечественной команды разработчиков инди-игр «Kremlingames» можно выбрать Романова как альтернативу Горбачёву на роль Генерального секретаря ЦК КПСС после Черненко.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9229 Романов, Григорий Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.nvspb.ru/stories/romanovskiivek/ Яков Евглевский. Романовский век]
• [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=899461&NodesID=2 Анна Пушкарская; Виктор Хамраев. Ленинградоначальник // Умер Григорий Романов]
• [www.hrono.info/biograf/bio_r/romanow_gv.html Романов Григорий Васильевич на hrono.info]
• [www.mirpeterburga.ru/online/history/archive/42/history_spb_42_84-90.pdf Смирнов А. П. Григорий Романов и Перестройка // История Петербурга. 2008. № 2.]
• 1990 «Наш дорогой Роман Авдеевич» Д. А. Гранин (сатира на Григория Романова)

Отрывок, характеризующий Романов, Григорий Васильевич

– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.