Перон, Хуан Доминго

Хуан Доминго Перон де ла Соса исп. Juan Domingo Perón<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
президент Аргентины
4 июня 1946 года — 21 сентября 1955 года
Предшественник:	Эдельмиро Фаррелл
Преемник:	Эдуардо Лонарди
президент Аргентины
12 октября 1973 года — 1 июля 1974 года
Предшественник:	Рауль Альберто Ластири (исполняющий обязанности)
Преемник:	Исабель Мартинес де Перон
Рождение:	8 октября 1895(1895-10-08) Лобос, Буэнос-Айрес, Аргентина
Смерть:	1 июля 1974(1974-07-01) (78 лет) Оливос, Буэнос-Айрес, Аргентина
Супруга:	1. Аурелия Тизон (1929–1938) 2. Эва Перон (1945–1952) 3. Исабель Мартинес де Перон (1961–1974)
Профессия:	Военный, Генерал-лейтенант (Teniente general)
Автограф:
Награды:

Хуа́н Доми́нго Перо́н (исп. Juan Domingo Perón, 8 октября 1895 — 1 июля 1974) — аргентинский военный и государственный деятель, президент Аргентины с 1946 по 1955 и с 1973 по 1974.

Поступил в военную школу в 16 лет; окончил Национальную Военную академию, позднее был преподавателем военной истории, военным атташе в Чили и Италии.

Политическое влияние

За его мировоззрением закрепилось название перонизм. Перон сам усвоил этот термин, хотя изначально именовал свою концепцию — «хустисиализмом». В своих книгах «Учебник перониста», «Перонистская доктрина» и «Политическое руководство» генерал-лейтенант Перон позиционировал свою идеологию как третий путь между капитализмом и социализмом.

Политическая карьера

В течение первых десятилетий XX века ослабевала роль общества в управлении страной; экономические кризисы, ненависть и недоверие землевладельцев к интересам британцев привели к военному перевороту в 1943 году, проложившему путь диктатуре Перона.

Малоизвестный полковник, имеющий незначительный пост в Министерстве труда, Перон был избран президентом дважды: в 1946 и в 1952 годах. Во время первого срока Перона большое политическое и духовное влияние на нацию имели его жена Эва Перон (широко известная как «Эвита»), которая выступала с политическими заявлениями, занималась благотворительностью и активно участвовала в общественной жизни. Вообще, множество европейских политических эмигрантов, включая нацистских, нашло тогда убежище в Аргентине.

Экономическая программа Перона уделяла большее внимание аргентинской индустриализации и самоопределению, в связи с чем, была одобрена как многими фракциями консервативных националистов, так и значительной частью рабочего класса. Его партия была свергнута в результате военного переворота в 1955 году, что привело к изгнанию Перона в Испанию.

В 1973 году Перон ненадолго вернулся к власти, а умер в 1974 году в загородной резиденции Кинта-де-Оливос, передав власть своей третьей по счёту жене Исабель. Возрастающие экономические проблемы и политическая неустойчивость привели к забастовкам, политическим похищениям, партизанским войнам. К 1976 году правительство Исабель Перон перестало справляться с поставленными задачами, а новое военное правительство перешло к террору как методу управления.

Интересные факты

• Любопытно, что в 1987 году были украдены руки его трупа. Кто это сделал и почему, все ещё остаётся тайной до настоящего времени.
• О жизни его второй жены, Эвы Перон, был написан роман Томаса Элоя Мартинеса «Святая Эвита», поставлен мюзикл «Эвита» и одноимённый фильм.
• Третья жена Перона Исабель Мартинес де Перон стала первой в мире женщиной-президентом.
• Президент Хуан Перон был мотолюбителем и любил кататься по Буэнос-Айресу на мотоцикле, в том числе и на первом мотоцикле аргентинской разработки «Пума» 1-й серии, подаренной ему аргентинской молодёжью из студенческого союза UES.

См. также

• Перонизм
• Группа объединённых офицеров
• Хустисиалистская партия
• Эвита Перон
• Эвита (фильм)
• История Аргентины
• Комиссия Деккера — Виска

Ссылки

• [www.jdperon.gov.ar/ Официальный сайт Национального Аргентинского Института Хуана Перона]
• [www.peronvencealtiempo.com.ar/ Ресурс по истории перонизма]
• [www.agendaperonista.com.ar/ agendaperonista.com.ar]

Отрывок, характеризующий Перон, Хуан Доминго

– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.