Иммиграция в Австралию

Иммиграция на австралийский континент, согласно оценкам, началась около 50 000 лет назад, когда предки австралийских аборигенов прибыли на континент через острова Малайского архипелага и Новой Гвинеи.

Первые европейцы иммигрировали сюда в 1600-х и 1700-х годах, но массовая колонизация началась только в 1788 году.

Общий уровень иммиграции существенно вырос за последние полтора десятилетия. Чистая зарубежная миграция увеличилась с 30 042 в 1992—1993 до 177 600 в 2006—2007 годах. Это самый высокий уровень за всё время. Самый большой компонент миграции — программы квалифицированной миграции и воссоединения семьи. В последние годы несанкционированное прибытие мигрантов на лодках с соседних островов вызвало в обществе споры и дискуссии.

В 2004—2005 годах 123 424 человек эмигрировали в Австралию. Из них из Африки было 17 736, из Азии — 54 804, из Океании — 21 131, из Соединённого Королевства — 18 220, из Южной Америки — 1 506, и из стран Восточной Европы — 2 369.

131 000 человек мигрировали в Австралии в 2005—2006 гг. и миграционный план на 2006-07 годы был 143 000 человек. План миграционной программы на 2007—2008 гг. был установлен в диапазоне от 142 800 до 152 800 мест, плюс 13 000 мест в гуманитарной программе. В 2008—2009, как ожидается, около 300 000 новых мигрантов прибудут в Австралию, это самый высокий показатель с момента Второй мировой войны. Однако, в марте 2009 года австралийское правительство объявило о намерении сократить на 14 процентов в 2008—2009 программы приема на постоянную квалифицированную миграцию с 133 500 до 115 000 в связи с ухудшением показателей экономики.

История

Настоящее время

В настоящее время иммиграция в Австралию имеет тенденцию к росту, так как страна признана одной из самых демократичных и безопасных стран мира. Около 30 % население Австралии родились за рубежом, примерно столько же граждан (28 %) родились во втором поколении в семьях мигрантов.

Иммиграция в Австралии — основной источник прироста населения страны. Самые быстрорастущие группы иммигрантов — китайцы (55 % от всех въезжающих в страну на ПМЖ) и индийцы (38 %-40 %).

Доисторическая колонизация

Миграция народов на австралийский континент впервые произошла на заключительном этапе эпохи плейстоцена, когда уровень моря был значительно ниже, чем в настоящее время. Как описано в учебниках, туземцы прибыли через ближайшие острова Малайского архипелага, пересекая проливы (которые были более узкими), направляясь достичь единую территорию, которая тогда существовала. Известная как Сахул (англ. Sahul), территория связывала континент Австралию с Новой Гвинеей через перешеек, который возник при сложившихся ледниковых условиях при снижении уровня моря примерно на 100—150 метров. Побережья Австралии простирались намного дальше в Тиморском море, чем в настоящее время, предоставляя другой возможный маршрут, с помощью которого первые народы достигли континента. Оценки сроков этих миграций значительно различаются: наиболее широко признаны консервативные доказанные исследования этого места, от 40 000 до 45 000 лет назад, ранее упоминали (не всеми поддерживается) сроки до 60 000 и более лет; прения продолжаются в рамках научного сообщества.

Европейская колонизация

26 января 1788 — дата, которую теперь отмечают как День Австралии, но некоторые коренные народы и их сторонники рассматривают как «День выживания» или «День вторжения», когда корабли Первого флота Британии (Уголовно-транспортные) прибыли на пляж Sydney Cove для создания каторги. 7 февраля новая колония была официально провозглашена в качестве колонии Нового Южного Уэльса.

Первоначально это были преимущественно уголовные колонии с меньшинством свободных поселенцев. С самых первых дней поселения, необходимо было получить разрешение для миграции в Австралию. Поскольку расходы на поездку из Европы были значительно выше, чем из Европы в США, то в колонии было трудно привлекать мигрантов. В 1840-х годах это было преодолено с помощью идей Эдуарда Гиббона Уэйкфилда, который предложил установить высокие цены на землю и предоставлять деньги для субсидирования иммигрантов. Это продолжалось до формирования органов самоуправления, когда избиратели отказались санкционировать выплату налоговых денег, используемых теперь для предоставления претендентам на создаваемые рабочие места.

Пик австралийской золотой лихорадки, начавшийся в 1851 году, привел к огромному увеличению численности населения, в том числе к большому количеству британских и ирландских поселенцев, и меньшему числу немцев и других европейцев, а также китайцев. Эта последняя группа подверглась ограничениям на увеличение численности и дискриминации, что сделало невозможным для большинства оставаться в стране. При преобразовании Федерации австралийских колоний в единую нацию, одним из первых шагов нового правительства стал Закон об ограничении иммиграции 1901 года, иначе известный как «Акт белой Австралии», который укрепил и объединил разрозненные акты колониальной политики, направленной на ограничение «не белых» поселений. Из-за противодействия со стороны британского правительства, избегали перегибов расовой политики в области законодательства, как механизм контроля появляется испытательный диктант на одном из европейских языков, выбранный иммиграционным офицером. Им, конечно, оказывался выбран тот, которого не знал конкретный иммигрант, таким образом, последний случай, когда иммигрант прошёл испытания был в 1909 году. Пожалуй, самый знаменитый случай произошёл с Эгоном Эрвином Кишем, чехословацким журналистом левого толка, который мог говорить на пяти языках, но не прошёл испытания на языке шотландских кельтов и был депортирован как неграмотный.

Правительство также установило, что, если потребуются иммигранты, то необходимо субсидировать миграцию. Большое расстояние от Европы сделало Австралию более дорогостоящей и менее привлекательной, чем Канада и Соединённые Штаты. Число иммигрантов, необходимых на разных этапах экономического цикла может контролироваться посредством изменения субсидий. До образования Федерации в 1901 году, мигранты получали помощь от государственных колониальных фондов. Британское правительство платило за переезд осужденных, бедняков, военных и гражданских служащих. Лишь немногие иммигранты получили государственную колониальную помощь до 1831 года.

Период	Среднегодовое число иммигрантов
1831-1860	18 268
1861-1900	10 087
1901-1940	10 662
1941-1980	52 960

С началом Великой депрессии генерал-губернатор провозгласил прекращение иммиграции до дальнейшего уведомления, и следующая группа прибывших составила 5 000 еврейских семей из Германии, запросивших убежище в 1938 году. Такие утверждённые группы были обеспечены Сертификатами об освобождении от испытательного диктанта.

После Второй мировой войны Австралия начала массовую программу иммиграцию, полагая, что, стране чудом удалось избежать японского вторжения, и Австралии предстоит «наполниться или погибнуть». Сотни тысяч перемещённых европейцев мигрировали в Австралию и свыше 1 000 000 британских подданных, иммигрировавших с помощью схемы миграции, в разговорах известной как англ. Ten Paunds Poms. Принцип квалификации в этой схеме был прост: если вы были европейского происхождения, достаточно здоровы и без судимости, вы должны быть приняты.

Примерно в 1970 году произошло одно из основных изменений в иммиграционной политике, поскольку впервые после 1788 года стало больше мигрантов желающих приехать (даже без субсидий), чем правительство хочет принять. Все субсидии были отменены и иммиграция стала более сложной.

Во время избирательной кампании 2001 года просители убежища и защиты стали горячей проблемой в результате инцидентов, таких, как 11 сентября 2001 года, «дело Тампе», «дело детей за бортом» и затопление SIEV-X. Этот инцидент знаменует начало противоречивого мирного урегулирования Pacific Solution. Правительство Говарда победило на выборах во многом из-за сильной государственной поддержки своей ограничительной политики в отношении лиц, ищущих убежища. Тем не менее, общий уровень иммиграции значительно вырос в течение срока действия правительства Говарда.

Страны, где родились жители Австралии

Список стран по месту рождения	Численность народа(2006)	Численность народа(2010)
Великобритания	1,153,264	1,192,878
Новая Зеландия	476,719	544,171
Китай	203,143	379,776
Индия	153,579	340,604
Италия	220,469	216,303
Вьетнам	180,352	210,803
Филиппины	135,619	177,389
Южная Африка	118,816	155,692
Малайзия	103,947	135,607
Германия	114,921	128,558
Греция	125,849	127,195
Южная Корея	49,141	100,255
Шри-Ланка	70,908	92,243
Ливан	86,599	90,395
Гонконг	76,303	90,295
Голландия	86,950	88,609
США	64,832	83,996
Индонезия	67,952	73,527
Ирландия	57,338	72,378
Хорватия	56,540	68,319
Фиджи	58,815	62,778
Сингапур	49,819	58 903
Польша	59,221	58,447
Таиланд	32,747	53,393
Япония	29,469	52,111
Республика Македония	48,577	49,704
Мальта	48,978	48,870
Ирак	40,400	48,348
Канада	33,198	44,118
Республика Сербия	68,879	42,064
Египет	38,782	41,163
Турция	37,556	39,989
Тайвань	31,258	38,025
Босния и Герцеговина	27,328	37,470
Иран	25,659	33,696
Зимбабве	21,142	31,779
Камбоджа	28,175	31,397
Пакистан	19,768	31,277
Папуа Новая Гвинея	26,302	31,225
Франция	20,054	30,631

Экологические, экономические и социальные последствия

Окружающая среда

В каждом крупном городе есть множество парков для отдыха и не только. Эвкалиптовые заросли делают воздух благоприятным для людей с болезнями дыхательных путей и органов. «В Австралии животные живут в городах» — это утверждение отчасти является правдой: в центре Сиднея можно увидеть коалу на эвкалипте, в парковых прудах Брисбена или Перта можно увидеть популяции черепах, в окраине Мельбурна или Аделаиды возле дома можно увидеть варанов или других ящериц, в пригороде Канберры можно увидеть кенгуру прямо возле домов. Всё это указывает на хорошее экологическое состояние городов, да и страны в целом. Но в городах, которые окружены пустынями надо остерегаться: агрессивных тайпанов (самая ядовитая змея в мире), мулгу и.т.д. В восточных районах Австралии и на острове Тасмания надо остерегаться утконосов(самцов), у которых под задними лапами находятся ядовитые железы.

Миграционные агенты

Ввиду сложности процесса получения статуса резидента или гражданина Австралии правовые и иные услуги, облегчающие разрешение миграционных вопросов, оказывают специальные агентства по иммиграции. Согласно действующему австралийскому законодательству, миграционные агенты обязаны пройти сертификацию и получить соответствующую лицензию MARA, без которой они не имеют права заниматься агентской деятельностью.

См. также

• Население Австралии

Ссылки

• [www.facebook.com/groups/rotfront.immigration.australia/ Портал взаимопомощи иммигрирующих в Австралию]
• [web.archive.org/web/20050529031428/www.immi.gov.au/statistics/publications/popflows2002_3/ch6_pt3.pdf Economic Benefits of Migration], DIMIA 2002.
• Worswick, C. [www.economics.unimelb.edu.au/TLdevelopment/econochat/WorswickEcon7.html The Economics of the Immigration Debate], Department of Economics, University of Melbourne.
• [www.australianvisa.ru/?page_id=111/ Иммиграция в Австралию: качественно и надежно, сайт с информацией об иммиграции в Австралию.]
• [www.smh.com.au/articles/2004/08/23/1093246434985.html Costello hope for skilled migrant intake]
• [www.smh.com.au/news/national/nsw-training-chinese-workers/2006/10/02/1159641266535.html NSW training Chinese workers]
• [museumvictoria.com.au/origins/about.aspx Origins: Immigrant Communities in Victoria — Immigration Museum, Victoria, Australia]
• [www.migrationheritage.nsw.gov.au/ NSW Migration Heritage Centre, Australia]
• [www.mara.com.au/ The Migration Agents Registration Authority (The MARA)]
• [archive.is/20121231221320/www.news.com.au/story/0,23599,21764725-2,00.html?from=public_rss Foreigners with TB, leprosy may be banned]
• [www.workliveplay.qld.gov.au/ Australian State of Queensland skilled and business migration information site]
• [www.australianheadhunters.com/ Australian Head Hunters Assosiation], сайт с информацией об иммиграции в Австралию самостоятельно, без посредников.

Отрывок, характеризующий Иммиграция в Австралию

– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.