Макгрегор Мазерс, Сэмуэль Лиддел
| Сэмюэль Лидделл «МакГрегор» Мазерс | |
| Samuel Liddell MacGregor Mathers | |
 Сэмюэль Лидделл «МакГрегор» Мазерс в облачении египетского жреца во время ритуала Исиды, одной из церемоний Герметического Ордена Золотой Зари | |
| Имя при рождении: |
Сэмюэль Лидделл |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Язык(и) произведений: | |
| Школа/традиция: |
Герметизм, основатель Герметического Ордена Золотой Зари |
| Основные интересы: | |
| Испытавшие влияние: | |
| Статьи о герметизме
|
|---|
|
Пантеон Главные книги Источники мудрости мира Герметические движения Орден розенкрейцеров · Мемфис-Мицраим · Орден Розы и Креста · Орден Золотой Зари · Aurum Solis Связанные темы Последователи учения |
Сэмюэль Лидделл (или Лиддел) «МакГрегор» Мазерс, урождённый Сэмюэль Лидделл Мазерс (8 или 11 января, 1854 — 5 или 20 ноября, 1918) — известный маг, один из наиболее влиятельных оккультистов своего времени, розенкрейцер и таролог. Главным образом известен как один из основателей Герметического ордена Золотой Зари — церемониально-магического ордена, ответвления которого существуют и по сей день.
Содержание
Ранняя жизнь
Сэмюэль Лидделл родился 8 или 11 января 1854 года в лондонском районе Хэкни. Точная дата рождения не установлена, однако известно, что он был рождён под астрологическим знаком Козерога. Его отец, Уильям Мазерс, умер, когда Сэмюэль был ещё ребёнком. Мать Мазерса, в девичестве Колинз, умерла в 1885 году. Он окончил среднюю школу в Бедфорде, после чего работал клерком в Бурнмауте, Дорсет, а после смерти матери переехал в Лондон. Был женат на Мойне Мазерс (в девичестве Мина Бергсон), сестре философа Анри Бергсона.
Образ жизни
Мазерс, будучи эксцентричной личностью, избрал необычный для своего времени жизненный путь. Он добавил себе фамилию «МакГрегор», претендуя на происхождение из горной Шотландии, хотя подтверждений тому не имел. Он был вегетарианцем, не курил, активно протестовал против вивисекции. Известно, что его главными интересами были магия и теория войны; его первой книгой был перевод французского военного справочника.
Масонство
Мазерс познакомился с масонством благодаря соседу, алхимику Фредерику Холланду, и был посвящён в ложу Хенджист № 195 4 октября 1877 года. Он был возвышен до степени Мастера 30 января 1878 года, а в 1882 году ушёл из масонства[1] и был принят в Столичную Коллегию Розенкрейцерского Общества Англии (Societas Rosicruciana in Anglia, SRIA), а также получил несколько степеней посвящения в либеральное масонство. По некоторым данным, это были степени Устава Мемфис[2]. Мазерс прилагал много усилий для развития SRIA, и в 1886 году ему была присуждена почетная восьмая степень. Он стал Священником (Мастером) Столичной Коллегии в 1891 году, был назначен Младшим заместителем Мага SRIA в 1892 году и занимал эту должность до 1900 года. Однако в 1903 он принял решение покинуть Орден, чтобы больше времени уделять собственному Ордену Золотой Зари.[3]. После смерти Роберта Вудмана в 1891 году Мазерс стал единолично руководить Герметическим Орденом Золотой Зари. После раскола 1900 года Мазерс организовал группу «Alpha et Omega» (Альфа и Омега).
Переводы
Мазерс был полиглотом, изучал английский, французский, латинский, греческий, иврит, галльский и коптский языки, однако некоторыми владел лучше, чем остальными. Благодаря его переводам, подвергающимся справедливой критике относительно их качества, такие труды, как «Книга священной магии Абрамелина мага», «Разоблаченная каббала», «Ключ царя Соломона», «Малый ключ Соломона» и «Гримуар Армадель», ранее малоизвестные и недоступные, стали широко доступны для неакадемического англо-говорящего мира. Они имели значительное влияние на развитие оккультной и эзотерической мысли после того, как были опубликованы.
Критика
Кроме многих сторонников, Мазерс также имел множество врагов и критиков. Одним из его наиболее примечательных противников был его бывший друг и ученик Алистер Кроули, который изобразил Мазерса в образе негодяя SRMD в своем романе «Лунное Дитя» 1929 года. Согласно его мемуарам «Исповедь Алистера Кроули», Мазерс якобы имел привычку играть в шахматы «против языческих богов». Мазерс расставлял фигуры и садился на сторону белых, а напротив него стоял пустой стул. После собственного хода Мазерс прикрывал глаза и вглядывался в пустой стул, ожидая от «оппонента» сигнала к ходу. Затем Мазерс передвигал чёрную фигуру, потом снова делал ход белыми, и так далее. Кроули не указал, кто выигрывал.
Смерть
Мазерс умер 5 или 20 ноября 1918 года. Неизвестно, как он умер; в свидетельстве о смерти не указана причина. Дион Форчун утверждала, что он умер от испанки. О личной жизни Мазерса известно очень мало, и подтвердить подобные утверждения весьма сложно.
Библиография
- Мазерс М. Таро: Оккультное значение, использование для гадания, игровая методика = The Tarot: Its Occult Signification, use in Fortune Telling, and Method of Play. — 1888.
Источники
- [freemasonry.bcy.ca/biography/esoterica/mathers_m/mathers_m.html «Самюель Лидделл МакГрегор Мазерс» доступно с 17 февраля 2007 года.]
- История SRIA, T M Greenshill, MBE, опубликована в 2003 году
См. также
Напишите отзыв о статье "Макгрегор Мазерс, Сэмуэль Лиддел"
Примечания
- ↑ [freemasonry.bcy.ca/biography/esoterica/mathers_m/mathers_m.html «Samuel Liddel MacGregor-Mathers»], accessed 17 Feb 2007.
- ↑ Робер Амаду, история Устава Мемфис-Мицраим
- ↑ History of the SRIA, T M Greenshill, MBE, published 2003
- ↑ Satanism Today: An Encyclopedia Of Religion, Folklore and Popular Culture, James R. Lewis
- ↑ David Adams Leeming. «Flights: readings in magic, mysticism, fantasy, and myth» David Adams Leeming. ISBN 978-0-15-527556-0
Ссылки
- [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=375:2010-07-02-22-11-51&catid=42:2010-01-14-19-50-34&Itemid=63 Последнее обращение С. Л. МакГрегора Мазерса]
- [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=165:2010-01-12-20-48-34&catid=17:gdmages&Itemid=65 биография Мазерса]
- [teurgia.org/index.php?option=com_content&view=article&id=405:2010-09-11-23-52-55&catid=17:gdmages&Itemid=65 биография Мойны Мазерс]
Отрывок, характеризующий Макгрегор Мазерс, Сэмуэль Лиддел
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
