Гедик Ахмед-паша
| Гедик Ахмед-паша Gedik Ahmed Paşa | ||
| ||
|---|---|---|
| 1474 — 1477 | ||
| Монарх: | Мехмед II | |
| Предшественник: | Махмуд-паша Ангелович | |
| Преемник: | Караманлы Мехмед-паша | |
| Вероисповедание: | Ислам | |
| Смерть: | 18 ноября 1482 Эдирне (Османская империя) | |
Гедик Ахмед-паша ( убит 18 ноября 1482 года, Эдирне) — великий визирь Османской империи (1474—1477), капудан-паша (1478-1480), крупный полководец. Прозвище "Гедик" - (строитель крепостей).
Биография
По происхождению — серб, грек или албанец. Вначале Гедик Ахмед-паша занимал посты бейлербея (наместника) Румелии и Токата, в 1464 году был назначен бейлербеем Анатолии. В 1470 году получил чин визиря.
Гедик Ахмед-паша отличился в войне османского султана Мехмеда Фатиха с Караманидами. В 1471 году он нанёс сильное поражение силам Караманидов. В 1474 году Гедик Ахмед-паша был послан султаном с армией на завоевание центральных областей государства Караманидов, расположенных в горах Тавра. Османские войска, направленные по суше и по морю, отогнали венецанцев от берегов и захватили крепости Эрменак, Меннан и Силифке. Разгромленный и бежавший караманский бей Пир Ахмет (1464-1474) погиб в горах. В конце 1474 года султан Мехмед Фатих назначил Гедик Ахмед-пашу великим визирем Османской империи.
В 1475 году великий визирь Гедик Ахмед-паша возглавил морской поход на генуэзские города-колонии в Крыму. Турки-османы захватили города Кафу, Балаклаву, Солдайю и Тану. Было ликвидировано небольшое княжество Феодоро. Её столица Мангуп была взята штурмом, разорена и разрушена. Крымские татары, проживавшие на полуострове, подчинились верховной власти Османской империи. Крымский хан Менгли I Герай был взят в плен и доставлен в Стамбул, где признал себе вассалом султана Мехмеда Фатиха и был отправлен назад в Крым. Турецкий флот отплыл в северо-восточную часть Чёрного моря и захватил крепость Куба, на выходе в Азовское море, и Анапу на побережье к востоку от Крыма. Южная часть Крыма стал новой османской провинций, в которую вошли Тана (Азов), Куба и Анапа.
В 1477 году Гедик Ахмед-паша был отправлен султаном в отставку. Новым великим визирем был назначен Караманлы Мехмед-паша (1477-1481).
В 1478-1479 годах санджак-бей Влоры (Берата) Гедик Ахмед-паша участвовал в походе турецкого султана Мехмеда Фатиха на Албанию, которая была полностью завоёвана и включена в состав Османской империи.
В 1479 году султан Мехмед Фатих объявил войну Неаполю и Милану. По султанскому указу Гедик Ахмет-паша с сильным войском занял острова Аялавра, Кефалония и Занта. 11 августа 1480 года Гедик Ахмет-паша, высадившийся в Италии, взял приступом находящийся на юге Италии город Отранто (Тарент). Взятие Тарента очень взволновало всю Европу. Ватикан стал готовиться к большому крестовому походу против турок. Однако османский военачальник Гедик Ахмед-паша не стал продолжать продвижение вглубь Италии и занялся укреплением Отранто.
Весной 1481 году после смерти султана Мехмеда Фатиха началась ожесточённая борьба з власть между его сыновьями Баязидом, наместником Амасьи, и Джемом, наместником в Конье. В мае 1481 года Баязид занял Стамбул и провозгласил себя новым султаном. По приказу султана опытный военачальник Гедик Ахмед-паша был вызван из Отранто. Гедик Ахмед-паша поддержал султана Баязида в междоусобной борьбе за власть с младшим братом Джемом. В июне 1481 года на стороне Баязида Гедик Ахмед-паша участвовал в битве под Енишехером, где претендент Джем потерпел поражение. В 1482 году Абдулла, старший сын султана, и Гедик Ахмед-паша отразили от Коньи войско Джема и мятежного караманского принца Касыма. В июле 1482 года Джем бежал на остров Родос, под защиту рыцарей.
18 ноября 1482 года султан Баязид II, недовольный действиями Гедик Ахмед-паши во время подавления восстания Джема, приказал казнить его в Эдирне.
См. также
Напишите отзыв о статье "Гедик Ахмед-паша"
Литература
- Финкель Кэролайн «История Османской империи: Видение Османа», Москва, «АСТ», 2010 г. ISBN 978-5-17-043651-4
| ||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи об Османской империи. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Гедик Ахмед-паша
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
