Эрзинджан
Город
|
Эрзинджа́н (тур. Erzincan, арм. Երզնկա, Yerznka) — город и административный центр ила (области) Турции Эрзинджан в восточной Анатолии.
Содержание
География
Соседними городами являются Эрзурум, Сивас, Тунджели, Бингёль, Элязыг, Малатья, Гюмюшхане, Байбурт и Гиресун. Город расположен на высоте 1185 метров над уровнем моря. Население составляет 107 175 человек (2000).
Город известен сыром под названием Tulum Peyniri.
Эрзинджан расположен в сейсмически активной зоне и за свою историю не раз переживал тяжёлые землетрясения. Здесь на протяжении последних 800 лет произошло свыше 25 разрушительных землетрясений. И, как говорили греки, человек должен иметь терпение армян, чтобы двадцать раз строить Ерзнка. Последнее из таких крупных землетрясений, произошедшее 26 декабря 1939, убило около 39 тысяч человек. Последнее землетрясение было отмечено 13 марта 1992.
История
| Руй Гонсалес де Клавихо, начало XV века[1]: «Этот город построили Армяне: на стенах в разных местах был сделан из камня знак креста. Дома в городе были все с террасами и по этим террасам люди ходят как по улицам. Город очень населен; в нем много красивых улиц и переулков, обстроенных лавками; он очень богат и ведет обширную торговлю.» |
Эрзинджан был значительным местом в античности и самых ранних этапах истории Армении. В начале IV века, во время принятия Арменией христианства в качестве государственной религии, Григорем Просветителем здесь была уничтожена статуя армянской языческой богини Анаит[2]. В начале исламского периода город находился в непосредственной зоне византийско-арабских войн. До 1071 года, битвы при Манцикерте, город несколько раз попал под разное владычество. В сельджукский период находился под контролем туркменского эмира Менгучека и его потомков. Большую часть населения города продолжали составлять армяне[3]. В 1228 году перешёл во владения Румского султана Кей-Кубада I, который перестроил его стены. Два года спустя близ Эрзинджана Кей-Кубад I потерпел сокрушительное пораженое от Джелал ад-Дина. После 1242—1243 годов был захвачен монголами, позже став частью империи Ильханидов. Арабский автор Ибн Баттута посетивший город в 1331 году описывает его жителей как преимущественно армяне[2]. После распада государства Ильханидов Эрзинджан перешел к правителю Сиваса и Кайсери Бану Эретне а затем в 1394—1395 годах Гази Бурханеддину. В 1401 году, после осаждения, на короткий период Эрзинджан был захвачен османским султаном Баязидом I, но уже через год, после его поражения от Тамерлана в Ангорской битве, Эрзинджал отошел к государствам туркоманских династии Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу. После поражения Узун-Гасана от Мехмеда II близ Терджана в 1473 году, Эрзинджан на несколько десятилетия переходит в управление местных правителей. Лишь после победы в Чалдыранской битве город переходит к Османской империи. В начале он стал санджаком провинции Эрзинджан, но примерно с 1534—1535 годов стал частью санджака Эрзурум. Имея стратегическое географическое положение Эрзинджан всегда являлось важной военной базой. После Эрзинджанского сражения в течение восемнадцати месяцев 1916—1918 годов был занят русскими войсками.
В конце XIX века по официальным оценкам проживало 23,000 человек из который 15,000 мусульмане[2]. До армянского геноцида в начале XX века большую часть населения составляли армяне[4].
Достопримечательности
- Горячие источники: Эрзинджан и Экшису
- Крепости: Эрзинджана, Кемаха, Ширинли
- Церкви: Мерьем Аны (Св. Девы Марии), Исы Ворича и Ванк
- Мечеть: Гюлаби бея
- Усыпальницы: Тугай Хатун, Мелик Гази, Бехрам Шах, Гюльджю Баба и Мама Хатун
- Бани: Бек, Чадырджи, Гюлаби Бек
- Караван-сарай: Мама Хатун
- Мост: Кётюр.
Известные уроженцы
- Ованес Ерзнкаци Плуз (около 1230—1293) — армянский учёный, поэт и философ.
- Костандин Ерзнкаци (около 1250—между 1314/1328) — армянский поэт
- Мовсес Ерзнкаци (около 1250-е — 1323) — армянский писатель, богослов и педагог
- Киракос Ерзнкаци (около 1270-е—1356) — армянский богослов, поэт
- Ованес Ерзнкаци (около 1270-е—1338) — армянский философ, грамматик, поэт, переводчик, педагог
- Мхитар Ерзнкаци — (XIV век) — армянский писатель, написал плач на смерть Костандина Ерзнкаци
- Геворг Ерзнкаци — (около 1350—1416) — армянский писатель, богослов и педагог
- Согомон Тейлирян — армянский мститель, застреливший одного из главных организаторов Геноцида Армян Талаата-пашу.
- Керим Текин, (18 апреля 1975-27 июня 1998) Турецкий поп-музыкант певец.
- Мурат Хан, (1 мая 1975 г.) Турецкий актер.
- Чаглар, Бехчет Кемаль (1908—1969) — турецкий поэт, драматург и общественный деятель.
См. также
Напишите отзыв о статье "Эрзинджан"
Примечания
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus8/Klavicho_2/text3.phtml?id=11513 Руи Гонзалес де Клавихо. Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканд в 1403-1406 гг. СПб., с. 138]
- ↑ 1 2 3 [www.iranicaonline.org/articles/arzenjan Arzenǰān] — статья из Encyclopædia Iranica. C. Edmund Bosworth
- ↑ [books.google.am/books?id=3N21CwAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Islam and Christianity in Medieval Anatolia] / Edited by [www.st-andrews.ac.uk/history/staff/andrewpeacock.html A.C.S. Peacock], [www.st-andrews.ac.uk/history/staff/BrunoDeNicola.html Bruno De Nicola], [www.st-andrews.ac.uk/history/staff/SaraNurYildiz.html Sara Nur Yildiz]. — Routledge, 2016. — P. 87.Оригинальный текст (англ.)
As indicated already, Armenian formed an important component in a number of cities in Anatolia within the Seljuq sphere, such as Sivas and Kayseri, and constituted the majority in others like Erzincan and Erzurum, as well as in those further east like Ani and Kars.
- ↑ World War I: A Student Encyclopedia by John S.D. Eisenhower (Foreword), Spencer Tucker, Priscilla Mary Roberts (Ed.s)
Литература
- Эрзинджан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.erzincan.gov.tr Сайт мэра Эрзинджана]
- [www.erzincan-bel.tr Сайт городских властей]
|
Это заготовка статьи о Турции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| Административное деление ила Эрзинджан
|
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эрзинджан
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
