Райкин, Константин Аркадьевич
Поделись знанием:
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
(перенаправлено с «Константин Райкин»)
| Константин Райкин | |||||||||||
 | |||||||||||
| Место рождения: | |||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Профессия: | |||||||||||
| Годы активности: |
1971 — настоящее время | ||||||||||
| Театр: | |||||||||||
| Награды: |
| ||||||||||
| Сайт: |
[www.satirikon.ru/theatre/konstantin_raikin/ irikon.ru/theatre/konstantin_raikin/] | ||||||||||
Константи́н Арка́дьевич Ра́йкин (род. 8 июля 1950 года, Ленинград) — российский актёр театра и кино, Народный артист Российской Федерации (1992), руководитель московского театра «Сатирикон», профессор.
Содержание
Биография
Константин Райкин родился 8 июля 1950 года в Ленинграде, в семье Аркадия Исааковича Райкина. В 1967 году закончил физико-математическую школу-интернат № 45 при Ленинградском государственном университете (ЛГУ)[1][2]. В 1971 году окончил театральное училище имени Б. В. Щукина (курс Юрия Катина-Ярцева). В том же году Константин Райкин был приглашён Галиной Волчек в театр «Современник», на сцене которого играл десять лет. За это время он сыграл в театре 38 ролей, из них 15 главных в спектаклях: «Валентин и Валентина» М. Рощина, «И пойду… и пойду…» по Ф. Достоевскому (режиссёр В. Фокин), «Монумент» Э. Ветемаа (режиссёр В. Фокин), «Балалайкин и К» по Салтыкову-Щедрину (режиссёр Г. Товстоногов), «Двенадцатая ночь» У. Шекспира (режиссёр П. Джеймс) и другие.
В 1981 году перешёл в Ленинградский театр миниатюр под руководством Аркадия Райкина. В 1982 году театр переехал в Москву и стал Государственным театром миниатюр, а с 1987 Московским театром «Сатирикон». В этот период вместе с отцом он сыграл спектакли «Его Величество Театр» и «Мир дому твоему». В 1985 году состоялась премьера авторской сольной программы Константина Райкина «Давай, артист!», где он в одном лице предстал перед зрителями как конферансье, актёр, певец, собеседник, чтец-декламатор и танцор. С этой программой эффектных перевоплощений, явившей многогранность его таланта, Райкин в годы перестройки выступил на сотнях площадок по всему СССР — в театрах, концертных залах, дворцах культуры, клубах и актовых залах предприятий и вузов. Программа принесла Константину всесоюзную популярность. Первым в СССР Райкин начал исполнять со сцены перед широкой публикой стихи Осипа Мандельштама в их неподцензурной редакции.
В 1985 году Райкину было присвоено звание Заслуженного артиста РСФСР. С 1988 года Константин является художественным руководителем театра «Сатирикон».
С 2001 года Райкин стал руководителем курса в Школе-студии МХАТ.
Преподавательская деятельность
В 2012 году создано Негосударственное образовательное частное учреждение высшего профессионального образования «Высшая школа сценических искусств. Театральная школа Константина Райкина».[3]
В 2013 году впервые проведён набор 30 студентов на актёрский факультет (декан — Елена Бутенко-Райкина).[4][5]
В 2014 году впервые проведён набор 11 студентов на факультет менеджмента (декан факультета Денис Монастырский, заведующий кафедрой театрального менеджмента Геннадий Дадамян). В школе созданы три основных факультета высшего образования: Актёрский, Менеджмента, Технологии художественного оформления спектакля (направления подготовки «Светотехника» и «Звукорежиссура»), а также Центр дополнительного образования (руководитель — Ольга Руднева). Художественный руководитель школы Константин Райкин, отметил в одном из своих интервью: «Идея создания собственной школы существовала у нас давно. Наш театр имеет огромный опыт общения с молодыми — не только актёрами, но и художниками, технологами — по всем фронтам театральной деятельности. Ведь театр — это огромный „завод“ с множеством „цехов“, и каждый „цех“ вызывает у меня желание поделиться своими мыслями и ощущениями, передать накопленный опыт строительства такого сложного механизма, как театр. Так что я планирую поучаствовать в работе и звукорежиссёрского, и светотехнического, и менеджерского факультета».
Кинематограф
В кино Константин Райкин дебютировал в маленькой роли в военной картине «Командир счастливой „Щуки“». Широкую известность ему принесли роли в фильмах «Много шума из ничего» (1973) и «Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974). Причём во время съёмок второго все трюки актёр выполнял сам, без дублёра. Большой зрительский успех сопутствовал К. Райкину после главной роли в музыкальной ленте режиссёра В. Воробьёва «Труффальдино из Бергамо» (1976). В другом музыкальном фильме — «Остров погибших кораблей», снятом Е. Гинзбургом и Р. Мамедовым в 1987 году, он также сыграл одну из главных ролей (Шолом). В 1988 году — роль Соланж в театре Романа Виктюка. Драматический дар Константина Райкина и его мастерство перевоплощения ярко проявились в картине «Тень, или Может быть, всё обойдётся» (1990), поставленном М. Козаковым по пьесе Евгения Шварца, где актёр исполнил две роли — Учёного и его Тени. В 2002 году он сыграл знаменитого сыщика Эркюля Пуаро в мини-сериале «Неудача Пуаро».
Борьба с цензурой творчества
24 октября 2016 года Константин Райкин включился в борьбу с цензурой творчества в России. Выступая на съезде «Союза театральных деятелей России», Райкин коснулся участившихся нападок активистов на выставки и спектакли. В частности, он упомянул несколько резонансных событий: изъятие из репертуара оперы «Тангейзер» в Новосибирском оперном театре, срыв показа в омской опере рок-спектакля «Иисус Христос — суперзвезда», прокурорскую проверку спектакля «Все оттенки голубого» в театре «Сатирикон», на который поступил донос о «растлении малолетних»[6], закрытие в московском Центре братьев Люмьер выставки всемирно известного фотографа Джока Стёрджеса «Без смущения», включавшей фотографии девочек и девушек из нудистских общин. В этой связи Райкин осудил вмешательство государства и провластных общественных организаций в культурную жизнь страны. По мнению режиссёра, общественные организации и «группы оскорблённых граждан», которые пытаются отменять театральные постановки и «обливают мочой картины на выставках», заменяют собой общественное мнение, прикрываясь понятиями «Родина», «духовность», «нравственность» и так далее. По оценке Райкина, в Россию возвращается позорная цензура сталинского времени[7][8].
Анализируя речь режиссёра, Gazeta.ru высказала предположение, что энергичное выступление Райкина, действительно отражающее российские реалии, отчасти могло быть связано и с финансовыми проблемами театра «Сатирикон», не получающего должной поддержки от Министерства культуры РФ[7][8]. Распространяющуюся в России цензуру творчества вслед за Райкиным осудили Владимир Познер[9], Андрей Звягинцев[10], Олег Табаков[11], Евгений Миронов[12].
Семья и личная жизнь
- Отец — Аркадий Райкин (1911—1987), Народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии.
- Мать — Руфь Марковна Иоффе (1915—1989).
- Сестра — Екатерина Райкина (род. 1938), актриса.
- Первая супруга — Елена Курицына, студентка.
- Вторая супруга — Алагез Салахова, дочь художника Таира Салахова[13].
- Третья супруга — Елена Бутенко (род. 1959), актриса театра «Сатирикон», Заслуженная артистка РФ.
- Дочь — Полина Райкина (род. 1988), актриса театра им. К. С. Станиславского.
Признание и награды
- 1975 — член Союза театральных деятелей России.
- 1985 — Заслуженный артист РСФСР.
- 1990 — приз «За виртуозность актёрской игры» (фестиваль БИТЕФ).
- 1992 — Народный артист Российской Федерации[14].
- 1995 — Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства.
- 1995 — премия «Хрустальная Турандот».
- 1995 — национальная театральная премия Союза театральных деятелей Российской Федерации «Золотая маска».
- 1998 — международная премия К. С. Станиславского.
- 2000 — национальная театральная премия Союза театральных деятелей Российской Федерации «Золотая маска».
- 2000 — Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени — за большой вклад в развитие театрального искусства[15].
- 2002 — Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства.
- 2003 — национальная театральная премия Союза театральных деятелей Российской Федерации «Золотая маска».
- 2004 — Театральная премия «Чайка» в номинации «Маска Зорро» за роль Ричарда III в Сатириконе.
- 2008 — национальная театральная премия «Золотая маска» за лучшую мужскую роль в спектакле «Король Лир»[16].
- 2008 — лауреат премии «Триумф»[17].
- 8 июля 2010 года — Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени — за большой вклад в развитие отечественного театрального искусства и многолетнюю творческую деятельность[18].
- 7 ноября 2011 года — Премия имени Георгия Товстоногова «За выдающийся вклад в развитие театрального искусства».
Театр
Режиссёрские работы
«Московский театр-студия под руководством Олега Табакова»
- «Пирог», Крылов И. А.
- «Прощай, Маугли», Киплинг Р.
- «Прищучил», Бари Киф
«Ленинградский театр миниатюр» под руководством Аркадия Райкина
- «Мир дому твоему», Альтов С. — совместно с А. Райкиным
- «Давай, Артист!» (авторский спектакль)
- «Что наша жизнь?!», Арканов А. — совместно с В.Поглазовым и А. Морозовым
[satirikon.ru/ Театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина]
- «Геркулес и Авгиевы конюшни» Ф. Дюрренматта
- «Маугли» Р. Киплинга
- «Такие свободные бабочки» Л. Герша
- «Ромео и Джульетта» (версия 1995 года) У. Шекспира
- «Кьоджинские перепалки» К. Гольдони
- «Квартет» (по одноактным пьесам Мольера)
- «Шантеклер» Э. Ростана
- «Доходное место» А. Островского
- «Страна любви» («Снегурочка» А. Островского)
- «Азбука Артиста»
- «Смешные деньги» Р. Куни
- «Королева красоты» М. Макдонаха
- «Сиротливый Запад» М. Макдонаха
- «Синее чудовище» К. Гоцци
- «Тополя и ветер» Ж. Сиблейраса
- «Деньги» («Не было ни гроша, да вдруг алтын» А. Островского)
- «Ромео и Джульетта» У. Шекспира (версия 2012 года)
- «Своим голосом» (авторский спектакль)
- «Лондон-шоу» («Пигмалион» Б. Шоу)
- «Кухня» Уэскера
- «Однорукий из Спокана» М. Макдонаха
- «Все оттенки голубого» В. Зайцева
Учебный театр Школы-студии МХАТ
- « Будущие лётчики» (Класс-концерт)
- « У нас в Камергерском» (Класс-концерт)
Учебный театр ВыШСИ
- « ДомМарРощенное» (Класс-концерт)
Роли
Роли в дипломных спектаклях
- «Нос» Гоголя Н. — Майор Ковалёв
- «Пышка» Мопассана Г. — Люазо
- «Золотой мальчик» — Одетс К. — Джо Бонапарте
- «Бабьи сплетни» Гольдони К. — Лелио Арденти
Московский театр «Современник»
- 1971 — «Валентин и Валентина» М. Рощина — Валентин, режиссёр В. Фокин
- 1973 — «Балалайкин и К°» С. Михалкова по М. Салтыкову-Щедрину — режиссёр Г. Товстоногов
- 1975 — «Двенадцатая ночь» У. Шекспира — режиссёр Питер Джеймс
- 1976 — «И пойду! И пойду!» Ю. Карякина по Ф. Достоевскому — режиссёр В. Фокин
- 1977 — «Монумент» Э. Ветемаа (эст.) — режиссёр В. Фокин
- «Свой остров» — Хомо
- «Как брат брату» — Дэвид
- «Вечно живые» Розова В. — Володя
- «Фантазии Фарятьева» Соколовой А. — Фарятьев
- «Большевики» Шатрова М. — Загорский
- «Лорензаччо» Де Мюссе А. —Лорензаччо
- «И пойду, и пойду!»(«Записки из подполья», «Сон смешного человека») Достоевского Ф. — Подпольный
- «Этюды по Гамлету» («Гамлет») Шекспира У. — Гамлет
- «Мы не увидимся с тобой» Симонова К. — Гурский
- «Белоснежка и семь гномов» Устинова, Табакова О. — Гном Среда
- «Кабала Святош» Булгакова М. — Бутон
Государственный театр миниатюр
- «Его Величество Театр» — монолог
- «Лица» Мишина М.- главная роль
- «Что наша жизнь?», Арканова А. — Актёр
- «Давай, артист!..» (моноспектакль) — Артист
- «Мир дому твоему» Альтова С. — несколько ролей
Театр Антона Чехова
- 1990 — «Там же, тогда же…» Бернарда Слейда; режиссёр Л. Трушкин — Джордж
Театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина
- 1988 — «Служанки» Ж. Жене; режиссёр Р. Виктюк — Соланж (Приз «За виртуозность актёрской игры» на фестивале БИТЕФ, 1990)
- 1992 — «Сирано де Бержерак» Э. Ростана; режиссёр Л. Трушкин — Сирано (совместно с Театром Антона Чехова)
- 1993 — «Шоу-Сатирикон» (спектакль — концерт) — монолог
- 1994 — «Великолепный рогоносец (Тот, кого она любит)» Ф. Кроммелинка; режиссёр П. Фоменко — Брюно
- 1995 — «Превращение» Ф. Кафки; режиссёр В. Фокин — Грегор Замза (совместно с Центром им. Вс. Мейерхольда)
- 1996 — «Трёхгрошовая опера» Б. Брехта; режиссёр В. Машков — Мэкки-Нож
- 1998 — «Жак и его господин» М. Кундера; режиссёр Е. Невежин — Жак
- 1998 — «Гамлет» У. Шекспира; режиссёр Р. Стуруа — Гамлет
- 2000 — «Контрабас» П. Зюскинда; режиссёр Елена Невежина
- 2002 — «Синьор Тодеро хозяин» К. Гольдони; режиссёр Р. Стуруа — Тодеро
- 2004 — «Ричард III» У. Шекспира; режиссёр Ю. Бутусов — Ричард III
- 2005 — «Косметика врага» А. Нотомб; режиссёр Р. Козак — Текстор Тексель
- 2006 — «Король Лир» У. Шекспира; режиссёр Ю. Бутусов — Лир
- 2008 — «Не всё коту масленица» А. Островского; режиссёры А. Покровская и Сергей Шенталинский — Ермила Зотыч Ахов
- 2010 — «Константин Райкин. Вечер с Достоевским» Ф. Достоевского; режиссёр В. Фокин — Подпольный
- 2011 — «Маленькие Трагедии Пушкина» А. Пушкина; режиссёр В. Рыжаков
- 2012 — «Своим голосом» — спектакль-монолог
Фильмография
Художественное кино
- 1969 — Завтра, третьего апреля… — шутник-старшеклассник возле школы
- 1971 — Клоун — Славик, артист цирка
- 1971 — Малыш и Карлсон, который живёт на крыше (телеверсия спектакля) — Пелле, приятель Бетан
- 1972 — Командир счастливой «Щуки» — Булкин, кок Щ-721
- 1973 — Балалайкин и К° (фильм-спектакль) — эпизод с подносом
- 1973 — Много шума из ничего — Бенедикт
- 1974 — Мистер Домби и мистер Каркер
- 1974 — Свой среди чужих, чужой среди своих — Каюм, татарин
- 1975 — Ольга Сергеевна — Пилипенко
- 1976 — Труффальдино из Бергамо — Труффальдино, слуга двух господ (вокал — Михаил Боярский)
- 1977 — Из записок Лопатина (фильм-спектакль) — Гурский
- 1987 — Остров погибших кораблей — Шолом-Трепач
- 1989 — Руанская дева по прозвищу Пышка — торговец (вокал — Михаил Пахманов)
- 1989 — Комедия о Лисистрате — Кинесий
- 1991 — Тень, или Может быть, всё обойдётся — Христиан-Теодор, учёный / Теодор-Христиан, тень
- 1993 — Русский регтайм — Махмуд
- 1993 — Стреляющие ангелы — Люцифер
- 1994 — Простодушный — священник
- 1996 — Двадцать минут с ангелом
- 2002 — Неудача Пуаро — Эркюль Пуаро, сыщик
Документальное кино
- 2006 — Чуковский. "Запрещённые сказки" (реж. Татьяна Архипцова)
- 2009 — Чапаев — "Чапай с нами" (реж. Олег Папа, Евгения Егорова)
- 2010 — Олег Табаков. "Зажигающий звёзды" (реж. Александр Мохов)
- 2010 — Константин Райкин. "Один на один со зрителем" (реж. Сергей Урсуляк)
- 2010 — "А я смогу! А я упрямый!" - Константин Райкин («ТВ Центр»)
Анимационное кино
- 1995 — Кот в сапогах — Иван Карабасов
- 1997 — Чуча
- 2001 — Чуча-2
- 2004 — Чуча-3
- 2010 — Гадкий утёнок — Червяк
Отзывы и факты
- В своём дневнике от 29 января 1968 года Корней Чуковский записал:
В гостях у меня был гений: Костя Райкин. Когда я расстался с ним, он был мальчуганом, играл вместе с Костей Смирновым в сыщики, а теперь это феноменально стройный, изящный юноша с необыкновенно вдумчивым, выразительным лицом, занят — мимикой, создаёт этюды своим телом: «Я, ветер и зонтик», «Индеец и ягуар», «На Арбате», «В автобусе». Удивительная наблюдательность, каждый дюйм его гибкого, прелестного, сильного тела подчинён тому или иному замыслу — жаль, не было музыки — я сидел очарованный, чувствовал, что в комнате у меня драгоценность. При нём невозможны никакие пошлости, он поднимает в доме духовную атмосферу — и глядя на его движения, я впервые (пора!) понял, насколько красивее, ладнее, умнее тело юноши, чем тело девицы.— Дневник К. И. Чуковского[19]
- Константин Райкин был одним из участников последнего выпуска программы «Поле чудес» с Владом Листьевым в роли ведущего. Эфир передачи состоялся 25 октября 1991 года.
Напишите отзыв о статье "Райкин, Константин Аркадьевич"
Примечания
- ↑ В настоящее время Академическая гимназия имени Д. К. Фаддеева Санкт-Петербургского государственного университета.
- ↑ [agym.spbu.ru/gimnaziya/vydayushchiesya-vypuskniki.html Выдающиеся выпускники] на сайте Академической гимназии
- ↑ [raikin-school.com/ «Высшая школа сценических искусств. Театральная школа Константина Райкина»]
- ↑ [raikin-school.com/departments/actors/ Актёрский факультет школы Райкина]
- ↑ «[www.samuraykiny.ru/index.php Мастерская Константина Райкина]»
- ↑ [www.rbc.ru/rbcfreenews/581627ca9a79476fd2be15ed Росбизнесконсалтинг, 30 октября 2016. Директор «Сатирикона» опроверг извинения Райкина перед Мединским]
- ↑ 1 2 [www.gazeta.ru/comments/2016/10/25_e_10271003.shtml#page1 Все оттенки цензуры. Почему речь Константина Райкина стала событием], Gazeta.ru (25 октября 2016). Проверено 27 октября 2016.
- ↑ 1 2 [www.rbc.ru/society/24/10/2016/580e2d2a9a79474d446c2073 Райкин призвал защитить выставки и спектакли от «группок оскорблённых»], Росбизнесконсалтинг (24 октября 2016). Проверено 27 октября 2016.
- ↑ Владимир Познер. [pozneronline.ru/2016/10/17291/ Обращение к Константину Аркадьевичу Райкину]. pozneronline.ru (29.10.2016). Проверено 30 октября 2016.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/3126654 Коммерсантъ, 26 октября 2016. Дурной сон госзаказа. Режиссёр Андрей Звягинцев о том, может ли государство вмешиваться в работу художника]
- ↑ [www.newsru.com/russia/29oct2016/tabakov_mht.html NEWSru.com, 29 октября 2016. Табаков откликнулся на высказывания Райкина о цензуре в искусстве]
- ↑ [www.rbc.ru/politics/31/10/2016/581723749a79477bd2a8363d?from=main Росбизнесконсалтинг, 31 октября 2016. Евгений Миронов вслед за Райкиным выступил против «агрессивных невеж»]
- ↑ [www.trend.az/life/interview/1896552.html Дочь Таира Салахова, экс-супруга Константина Райкина: «После развода я долго болела»]
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=093555 Награждён указом Президента РФ Б. Н. Ельцина 8.12.1992 г.]
- ↑ [kremlin.ru/acts/bank/15793 Указ Президента Российской Федерации от 8 июля 2000 года № 1270 «О награждении орденом „За заслуги перед Отечеством“ IV степени Райкина К. А.»]. // Официальный сайт Президента России. Проверено 22 июля 2016.
- ↑ [news.ntv.ru/130394/ Воланд и Бегемот раздали «Золотые маски»]
- ↑ Мышкин Г. Неиссякаемые. И в этом году премия «Триумф» нашла себе достойных лауреатов // «Время новостей». [www.vremya.ru/2008/230/10/218778.html № 230. 11 декабря 2008]. — (Проверено 7 июня 2010).
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;1289331 Указ Президента Российской Федерации от 8 июля 2010 года № 846 «О награждении орденом „За заслуги перед Отечеством“ III степени Райкина К. А.»]
- ↑ [rudocs.exdat.com/docs/index-11749.html?page=83 Дневник К. И. Чуковского]
Ссылки
|
Константин Райкин в Викицитатнике? |
|---|
- [www.satirikon.ru/?pageId=5 Официальный сайт]
- [ru.rodovid.org/wk/Запись:686599 Константин Райкин] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
- [youtube.com/watch?v=5bWnh3CZea8 Константин Райкин в программе «Без антракта», 2000] на YouTube
- [newstyle-mag.com/personalii/konstantin-rajkin-teatr-eto-vozdejstvie-cherez-vozdux.html «Константин Райкин: Театр — это воздействие через воздух». Интервью с актёром.]
- Константин Райкин (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [tvkultura.ru/video/show/brand_id/20918/video_id/664439 ГК «Культура», Константин Райкин и Дмитрий Трубочкин в программе «Наблюдатель», 2013]
- [raikin-school.com/ «Высшая школа сценических искусств» Театральная школа К.Райкина]
- [meduza.io/feature/2016/10/24/my-kleveschem-donosim-i-opyat-hotim-v-kletku «Мы клевещем, доносим. И опять хотим в клетку» Речь Константина Райкина — о цензуре и борьбе государства за нравственность] // "Meduza", 24.10.2016
Отрывок, характеризующий Райкин, Константин Аркадьевич
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Актёры по алфавиту
- Актёры СССР
- Актёры России
- Актёры XX века
- Актёры XXI века
- Театральные режиссёры по алфавиту
- Театральные режиссёры России
- Театральные режиссёры XX века
- Театральные режиссёры XXI века
- Педагоги по алфавиту
- Театральные педагоги России
- Театральные педагоги XXI века
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 3 степени
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Народные артисты Российской Федерации
- Заслуженные артисты РСФСР
- Лауреаты Государственной премии РФ
- Лауреаты премии «Золотая маска»
- Выпускники Театрального института имени Бориса Щукина
- Лауреаты премии имени Товстоногова
- Лауреаты премии «Хрустальная Турандот»
- Райкины
- Лауреаты Государственной премии РФ в области литературы и искусства
- Персоналии:Театр «Сатирикон»
- Выпускники Академической гимназии СПбГУ
